Этот год обернулся серой лентой будней, как асфальтовые магистрали. Ты спешишь, торопишься, захлебываешься, торопишься, обгоняешь, и снова попадаешь из пробки в пробку. Тебя подрезают, ты пролетаешь на желтый, и снова перед тобой запретный свет очередного светофора. Жизнь в беге асфальта, и не важно, сколько здесь оттенков серого, поскольку он серый. Бродский ценил серый цвет, но поэту, купающемуся в гранях чувств, как в безумстве музыки, это позволено… А я живу цветами, не их отражением. Но цвета и запахов нет, они исчезли в спешке будней, пытке работой по ночам наверстать, наверстывать дневное…
И сны становятся черно-серыми, но это не черно-белое кино…

И сегодня я бросаю незаконченную работу. Буду писать в самолете, буду писать в аэропорту. С головной болью. И надеждой в душе.
Я не надеюсь на этот мир. Если кто и сможет все изменить – это ты сам. Волшебство надо творить своими руками. И счастливый случай! Но вот со случаями что-то не просто…

В два часа ночи сбрасываю вещи в рюкзак. В четыре надо выезжать. Все в том же темпе. Где расслабленное созерцание путешествующего, снисходительно любопытствующий взгляд времен поэтов, аккорды Визбора? Это немного пугает - без подготовки и предвкушения праздника, праздник бывает не таким ярким. Его нельзя перемешивать с буднями, он должен сиять как горная вершина…

Но времени нет.  По сути это бегство. Мы давно уже должны были сгореть в этом темпе. Мои товарищи ушли из этого мира молодыми. Но мы нашли секрет – зигзаг в иную реальность. Когда ты уходишь в абсолютно иной мир. И, желательно, радостный. Творишь и живешь в иной плоскости. Все несовершенство бренной действительности остается за спиной. К сожалению, какой-то вампир придумал мобильный телефон. И он будет висеть хвостом долгов и прежней жизни.

После посадки в Шереметьево опять бодрый темп скаковой лошади – у стыковочных рейсов появилась привычка опаздывать. Слишком нагруженными стали воздушные машины. Поэтому чемодан уже не беру. Шесть раз чемодан оставался где-то там, в зарубежных портах, приходя к хозяину через несколько дней.

И вот уже второй за утро самолет уходит в небо, пробивая себе дорогу на юго-запад, сквозь облака к сияющим небесам. Здесь все лениво затихают, проблемы остаются где-то далеко. А новое, иногда неожиданное, поджидает тебя на краю далекого летного поля. В этот раз у меня сложный маршрут, семь самолетов, поезда и автострады.

После завтрака самолет замирает в дреме. Вставшие ранним утром пассажиры добирают снов у Морфея. Хочется присоединиться и подремать, но долги по работе еще не пускают. Ноутбук прямо на столик не ложится, пристраиваю его чуть косо и начинаю колдовать над заключениями. Где-то над Черным морем расшифровал причины инсульта у пациента, над Анкарой – разобрался как вылечить бесплодие у пациентки. Знали б они, где искали причины их болезней. Впрочем, они даже не скажут спасибо. В век потребления ориентируются на суммы, а не на спасенные жизни. Никто и не поверит, что спасаешь жизнь.
 

Эрбас 321, мурча моторами, мягко снижается в предвкушении посадки. Солнечные блики скользят по салону, пристегнутые дети приглушенно радостно гомонят в ожидании от встречи с летом. Посадка в Ларнаке, Кипр. Летное поле у самого берега Средиземного моря и самолету есть где спокойно гасить скорость, издалека заходя на траекторию посадки. В отличие от старого Адлера или Корфу здесь длинная посадочная полоса, не стиснутая городом и горами.

Несколько небольших танкеров покачивается на волне вблизи от берега. От Сирии и Ливана здесь всего триста километров, нефть и бензин на остров доставить ближе, чем в Европу. Мягкая посадка, самолет подруливает к терминалу, и рукав терминала без задержки подкатывает к двери.

Пограничник легко ставит штамп прибытия. Здесь рады гостям. Хотя приметы последнего времени мелькнули даже здесь. В зале ожидания в стороне - армейский патруль с автоматическими винтовками и полицейские у входа. Когда я впервые оказался этом раю – не было ни одного человека в униформе, кроме стюардесс. Беззаботные были времена.

Прибывшие бодро бегут к автобусам турагентов. Но я не турист, мне нужна машина. Компании проката автомобилей плотно занимают почетные места зала. У стойки Пайпей, Эйвис и Бюджет стандартно любезны. «У меня заказана машина». - «Да, сэр, ваш заказ есть. Но, сэр, в настоящий момент у нас нет этой машины». – Тонкая ниточка усов у клерка подрагивает в легкой усмешке, скрытой под профессиональной улыбкой. Развод лоха начался. – «Мы можем Вам предложить великолепные машины класса лимузин». – Пауза, - «Со скидкой». - Выжидающий взгляд.

Вот же, думаю, началось. Не эта, но подходящая машина наверняка есть на стоянке, я иногда со стоянки и начинаю, чтобы четко знать карты их прикупа. И проще брать у греческой компании, а в городе вообще в два раза дешевле.

Но в этот раз у меня более сложный маршрут, мне надо из этого средиземноморского рая в Испанию. А таких рейсов с одного общеевропейского курорта в другой без пересадки просто не было уже года как три. Как то летят от работы на отдых, а не от отдыха к другому отдыху. При необходимости летят лоукостерами через брюссельский Шарлеруа, Милан или лондонский Гатвик. Стоит дешево, европейцам удобно. И я так летал, но сейчас мне надо быстрее. И месяц назад местная авиакомпания рискнула отправить рейс на Мадрид. Вот на него-то я и хочу успеть утром через несколько дней.

«Мне нужна нормальная машина для горных дорог. Коробка – автомат. Аренда уже оплачена. Вам понятно?» - равнодушная улыбка ему в ответ. - «На этой машине можно везти королеву, сэр», - осторожно завершает он. Мысленно я ему аплодирую. Потомок незабвенного Бендера знает психологию. Королева решительно вмешивается в разговор, говорит, что нам нужен бюджетный вариант. Я уже перестроился – «О, кей, беру». Пройти на скорости несколько сотен километров, включая горные серпантины, тут стоит заплатить за навороченные системы безопасности. «И страховка, сэр, вам надо доплатить за полную страховку, иначе мы заморозим полторы тысячи евро». Теперь уже я слега усмехаюсь, забирая бланк договора и ключи: «Меня устраивает частичная страховка, я хорошо вожу». «Но, сэр…» - часть запланированного навара с клиента внезапно тает вместе с улыбкой, но мы уже поднимаемся по эскалатору на второй этаж – там открывается залитая солнцем громадная парковка.

«Это ваша» - парковщики указывают мне на одну из трех машин у входа на бетонное поле стоянки. Удлиненные черные корпуса поблескивают на солнце. – «Отметь все царапины» - акцентирую на слове «все». С греческой компанией проблем не бывает, подкатываешь и оставляешь ключи, а здесь с меня спишут за каждую неотмеченную в дефектном листе царапину. Обычно парковщики проводят инструктаж по приборам новой машины, но эти явно решили посмеяться над залетными гостями, собравшись гурьбой. Незнакомая система управления, вождение по встречной полосе, праворульное управление, незнакомая чехарда узких рулежных дорожек, - есть на что посмотреть, когда машина начинает судорожно метаться на тесно заставленном поле. Бледное лицо водителя и вытаращенные глаза под струйкой пота со лба – обломится вам сегодня, этого вы не увидите.

«Посмотри, собрались стаей. Ты же не умеешь ее водить». – «Пристегивайся, у нас семьдесят секунд на прогрев». Так, ключ вылетел из под кнопки пульта, уже хорошо. Предыдущая машина заводилась без ключа. Панель управления и рулевое колесо блестят множеством приборов, кнопок, их тут не меньше чем в боинге. Бортовой компьютер мигает панелью, но я уже трогаюсь с места. «На встречку и на кольцо» - бормочу себе, и выхожу на противоположную полосу. В наследство от британского владычества тут все катаются по другой полосе, чем в Европе. Машина плавно уходит в вираж и четко находит небольшое кольцо, выпускающее на свободу. Парковщики разочарованно расходятся, но нам уже не до них.

Вылетаем на хайвей – многополосную магистраль в одну сторону. Пару минут на ходу осторожно пробую машину на вираж и легкие торможения. Тут множество развязок и по привычке, как и в первый раз, поворачиваю на развязке чуть раньше, и вылетаю в Ларнаку вместо скоростной магистрали. Белые и бежевые домики с широкими южными балконами и террасами, белые баки для нагревания воды над крышей, цветы на газонах и балконах, неровный асфальт разных лет. Зимой здесь плюс пятнадцать, так что никто не заморачивается над теплоизоляцией. Вилл нет, дома простые, похожи друг на друга, но уютные. Зелень выгорела повсюду, кроме газонов. Пластиковые мусорные контейнеры стоят на виду. Виллы будут в британской зоне, с широкими газонами и зализанностью. Но там будут и шлагбаумы с секьюрити на въезде.

Светофоры в Ларнаке стоят, но здесь предпочитают развязки кольцом, когда несколько дорог вливаются в одно кольцо без светофора. При среднем потоке удается идти почти не останавливаясь и не теряя времени. Это как бальзам для натянутых нервов прилетевших из мегаполисов. Яркая четкая разметка дорог, масса указателей.

И вот снова вылетаем на автостраду в сторону Лимассола. Указатель показывает – разрешена скорость от 65 до 100, но все сразу берут на 120 – 140. Пропускаю местный джип вперед и ложусь ему на хвост – местные знают, где стоят стационарные радары.

Щелкаю по многочисленным кнопкам панели – разгоняю кондиционер и включаю греческий канал. Поток греческих песен зазвенел, переливаясь. Жизнь забила ключом. Это мелочь, но из нужных. На южной жаре, ярком солнце в глаза и монотонной прямой магистрали легко задремать, мозг защищается, убаюкивает. Поэтому холодок кондиционера в лицо и яркая музыка в машине не дают сну подобраться, сморить водителя. Надо только километров через пятьдесят перейти с греческой радиостанции на европейскую. У греков в песнях проскальзывает нотка печали, в память многовекового османского ига, это гасит внимание. А подрезают здесь джигиты, собравшиеся со всех континентов, меньше чем дома, но резво. Вот как раз седовласый американец с юной красоткой обходит меня на кабриолете. Машина точно такая, как и у нас, но вместо зализанной металлической крыши – откидной верх.

Пропускаю его – пускай летит. Это верх американского счастья - показать себя в шоколаде. Счастливы должны быть все – мир будет лучше. Удачи ему! А кабриолет хорош в кино. В прошлом году предложили здесь кабриолет, не соглашался, но попросили попробовать. Прокатился по трассе вдоль моря тридцать километров, - на лице и вещах пыль, локти горят от солнца, солнце жарит нещадно, о прохладе кондиционера только мечтать… Короче, за понты надо платить песком на зубах.

Серая лента стрелой уходит к горизонту, цветы яркой розовой и белой лентой льются вдоль бетонного разделителя. За ним обратно такая же многополосная магистраль. Зелень повсюду уже выгорающая, буреющая от палящего солнца. Горы стелются слева, справа угадывается море, к нему мы приблизимся у Лимассола, километров через пятьдесят. Через город пройдем на ста километрах по поднятой над ним магистрали, взглянем на сияющие теплой желтизной храмы, уютную бухту, и полетим дальше. Сквозь прорубленные в желтом песчанике старые горы, сквозь автомобильный туннель. И впереди засверкает море в бухте Петру ту Ромиу, у скалы, стоящей в море. Тут по преданию родилась Афродита и впервые вышла из пены морской на берег.

Магистраль легко, как полет чайки, пронесется по склонам гор над морем. Здесь нет серпантина, зато море под склоном просто завораживает, играя красками от ярко-голубого веселья до насыщенно синего, кобальтового.

Но мы не будем сейчас останавливаться, нам еще лететь и лететь в Пафос. Древний город на западном берегу Кипра. В этом году ЮНЕСКО провозгласила его культурной столицей Европы, и местные отели уже чуть подняли цены. На следующий год это звание перейдет еще к кому-нибудь достойному.

На закате цветники вдоль разделителя усилятся, издали помашут крыльями установленные в горах у Архимандритос ветряные мельницы ветровой электростанции, мелькнут остатки средневекового замка – винодельни Лузиньянов  у Куклии, и машина скатится в долину у широкой бухты, в Пафос.

На первом же кольце мы повернем по указателю в Като-Пафос. Это старый город. Можно проехать и через современный город, он почти весь светлый, уютный и двухэтажный. А потом по магистрали скатиться прямо вниз, притормаживая на крутом спуске у светофоров. Но мы поворачиваем сразу. Теперь дорога пойдет вдоль прибрежных отелей, университета, прибрежного бульвара, под сенью пальм и платанов. По сути это бульвар для вечернего променада. И вся отдыхающая публика собирается сюда вечером пофланировать, потусоваться, с томным видом потянуть сквозь соломинку коктейль на широкой открытой террасе кафе. И взглянуть на море, мелькающее среди отелей. До него совсем чуть-чуть.

Но я не хочу на бульвар. Дорога уходит дальше. В прожженном солнцем острове есть оазисы садов, где заботливая рука поливает буйство зелени. И природа отвечает неимоверным цветением. И в воздухе тонкий нежный аромат рододендронов и магнолий.

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.