«…мучительное качание маятника в сердце..»
 

И. Анненский

Единственность Зинаиды Гиппиус

А. Блок

Зинаида Гиппиус — дивная красавица, стильная, умеющая себя подать светская львица, отважная амазонка, прекрасный музыкант, острый литературный критик, яркий, самобытный поэт, отважный общественный деятель, замахнувшийся на реформу Православной церкви, цельный, образованный интеллигент, умеющий признавать свои заблуждения, женщина, мечтающая о любви и не нашедшая её в своём единственном и обожаемом муже. Сегодня это не полная характеристика одной из самых ярких и значительных женщин в России конца 19 начала 20 века.

► «Гиппиус очень значительное, единственное в своем роде явление, не только поэзии, но и жизни. Ее тоска по бытию, ее ужас холода и замерзания должны потрясти всякого, кто с любовью всмотрится в черты ее единственного облика…»
Николай Бердяев, 1916 

О каждой грани этой незаурядной личности можно писать очерки. Я остановлюсь на её поэзии и женской судьбе.  «Странное это было существо, словно с другой планеты…»  — писал секретарь Мережковских поэт Вл. Злобин (Тяжелая душа. Вашингтон, 1970. С. 32).

У современников к поэзии Зинаиды и к ней, как женщине, отношение было неоднозначным. Пленённые красотой, статью и многообещающими улыбками и взглядами, поклонники заучивали её стихи и осыпали её восторженными откликами, а потом мстили ей острой критикой и клеветой, не получив взаимности.

«Изломанная декадентка, поэт с блестяще отточенной формой, но холодный, сухой, лишенный подлинного волнения и творческого самозабвения» — так определяли З. Гиппиус некоторые критики начала 20 века (стихи 1904 -1906 гг).

Один из первых серьёзных критиков Иннокентий Анненский («Аполлон», книга III), говоря о ее «Собрании стихов» 1904 года, увидел то, что Зинаида Гиппиус тщательно скрывала, быть может, даже от себя самой:

► «В ее творчестве вся пятнадцатилетняя история нашего лирического модернизма».
► «Я люблю эту книгу за ее певучую отвлеченность».
► «Эта отвлеченность вовсе не схематична по существу, точнее — в ее схемах всегда сквозит или тревога, или недосказанность, или мучительное качание маятника в сердце».

Сергей Маковский, читая интимные дневники Зинаиды Гиппиус (в архиве Мережковского и З. Гиппиус, перешедшем к В. А. Злобину), нашел такую надпись:
«Стихи я всегда пишу, как молюсь» — фраза, до удивительности отражающая внутреннюю сущность З. Гиппиус.

► «Об отношении Зинаиды Гиппиус к любви, тоже после ее смерти, писали очень много, иногда — возмутительно не целомудренно, вплоть до публикации самых интимнейших ее писем и писем к ней… Но если у кого-нибудь из наших поэтов-женщин и была тоска по Высшему Образу Любви и стремление прорваться к нему сквозь преграду личного, эротического, интеллектуально земного (т. е. умственно усложненного), то поэзия Зинаиды Гиппиус может этому служить примером »
Ю. Терапиано

Она была рождена для Любви и истово звала её многие годы. Но как только мужчины приближались слишком близко, она, не найдя высокого интеллекта, или тонкого душевного отклика на свои искания и порывы, скучала и отвергала поклонника, причём всегда резко и безоговорочно, чем навлекала на себя гнев, а порой и мстительную злобу.
«Будем справедливы: немногие в жизни страдали от любви так, как страдала она. Почему же она не только ничего не приобрела, но все потеряла?» — Владимир Злобин, глава из книги «Тяжелая душа» Гиппиус и Философов, 1958

З. Гиппиус и Д. Философов

Надо признать, что к женскому творчеству мужчины современники не могут относиться без учёта женской внешности и харизмы. Вспомните Черубину Габриак, пока существовала интрига и были предположения, что она красавица у критиков и поэтов мужского пола (Гумилёв, Волошин и др.) одни восторги и даже дуэль, а потом, когда выяснилось, что автор, внешне непривлекательная женщина… то и к её творчеству интерес был значительно утрачен.

Зинаида Гиппиус была удивительной женщиной, высокая и тонкая как стилет, с рыжими, вьющимися волосами, которые могли укрыть её словно одежда, зеленоглазая с тонким подвижным, чудесным лицом, безусловно, представала как объект сексуального вожделения многих мужчин. Она радовалась этому обстоятельству и жила в предвкушении потрясающих телесно-душевных переживаний при встрече СВОЕЙ ЕДИНСТВЕННОЙ ЛЮБВИ.

► «Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, и есть другие, как бы «ручной работы», — и такой была Гиппиус. Но помимо ее исключительного своеобразия я, не колеблясь, скажу, что это была самая замечательная женщина, которую пришлось мне на моем веку знать. Не писательница, не поэт, а именно женщина, человек, среди, может быть, и более одаренных поэтесс, которых я встречал».
Георгий Адамович, «Зинаида Гиппиус»

В 18 лет Зинаида Гиппиус безоговорочно приняла Дмитрия Мережковского в свою жизнь… навсегда. Что её пленило в нем? Маленький, ниже среднего роста, лишённый брутальности…он, проигнорировавший её прелести, её женскую, обольстительную манеру поведения, пленил её утончённым и глубоким знанием литературы. Это так выделяло Дмитрия среди окружавших Зинаиду друзей-поклонников. Именно с ним ей хотелось говорить о том, что всегда её влекло – о литературе, о Боге, о Вере. Её откровенно удивляло его равнодушие к ней как… телу и горячий интерес к её душе, к её тайным переживаниям и острому глубокому проникновению в суть вещей.

З.Гиппиус и Д. Мережковский
Будущий муж, Дмитрий Мережковский, отдавая дань интеллекту Зинаиды, но не найдя в стихах так близкого ему символизма, взял с неё слово, что она не будет всерьёз заниматься поэзией. Правда, пообещал в свою очередь не писать прозу. Оба нарушили свои обещания…и остались в истории он как историософ, она как поэт.

► «Ее стихи всегда обдуманны, умны, в них есть острая наблюдательность, направленная как вовне, так и в глубь души; они всегда сделаны просто, но изящно и с большим мастерством…». «Как сильный, самостоятельный поэт, сумевший рассказать нам свою душу, как выдающийся мастер стиха, Гиппиус должна навсегда остаться в истории нашей литературы». Валерий Брюсов, рецензия на «Собрание стихов. Книга вторая», 1910.

Зинаида Гиппиус всегда, прежде всего для себя, оправдывала холодность мужа к ней как к женщине, дескать, есть более высокое значение и предназначение Любви. А сама страдала, пыталась вызвать ревность, или полюбить другого. Нет, никто не стал для неё любимым. Все 52 года их совместной жизни оставался только один, самый желанный, единственный на свете – Дмитрий Мережковский, который не расставался с женой ни на один день и в тоже время до брезгливости отвергал физическую близость… с ней. Личная жизнь Зинаиды Гиппиус за внешней бравадой и позёрством, полна трагизма и внутренней борьбы.

Три раза искушаема была Любовь моя.
И мужественно борется… сама Любовь, не я.
Вставало первым странное и тупо-злое тело.
Оно, слепорожденное, прозрений не хотело.
И яростно противилось, и падало оно,
Но было волей светлою Любви – озарено.

Потом душа бездумная,- опять слепая сила,-
Привычное презрение и холод возрастила.
Но волею горячею растоплен колкий лед:
Пускай в оврагах холодно, – черемуха цветет!

О, дважды искушенная, дрожи пред третьим разом!
Встает мой ярко-огненный, мой беспощадный разум!
Ты разум человеческий, его огонь и тишь,
Своей одною силою, Любовь, – не победишь.

Не победишь, живущая в едином сердце тленном,
Лишь в сердце человеческом, изменном и забвенном.
Но если ты не здешнего – иного сердца дочь,-
Себя борьбою с разумом напрасно не порочь.
Земная ярость разума светла, но не бездонна.
Любовь! Ты власти разума, как смерти, неподклонна.
Но в Третий час к Создавшему, приникнув, воззови,-
И Сам придет Защитником рожденной Им – Любви.
«Третий час», 1906г.

А в сонме российских поэтов она взошла на Олимп. Вот краткое вступление одного из биографов.

► «З. Гиппиус — прозаик, драматург, критик, публицист, мемуарист, жена Д. С. Мережковского — писала в самых разных жанрах, но прежде всего она поэт, из самых значительных в русском XX веке. Может быть, еще точнее было бы сказать, что прежде всего З. Гиппиус — личность. Эта необыкновенная и значительная личность сказалась в ее стихах и более, чем какие-то особенные художественные приемы, делает ее стихи узнаваемыми, даже если под ними не видим подписи. Блок говорил о ее «единственности», имея в виду оригинальную личность Гиппиус».
(Из книги «Дальние берега: Портреты писателей эмиграции» / Состав и коммент. В. Крейд. — М.: Республика, 1994. OCR Бычков М. Н.)

Как сама героиня этого очерка воспринимала себя, своё творчество видно из нескольких фрагментов её автобиографического очерка.

 ► «К 12 годам «хорошо знала Гоголя и Тургенева», а к 14 «перечитала всю русскую литературу». Искренне признаётся: «Умела заниматься тем, что нравилось, а к другому до странности была тупа». «Книги — и бесконечные собственные, почти всегда тайные, писания — только это одно меня, главным образом, занимало. Пристрастилась одно время к музыке (мать моя была недурная музыкантша), но потом бросила, чувствуя, что «настоящего» тут не достигну. Характер у меня был живой, немного резкий, но общительный, и отнюдь не чуждалась я «веселья» провинциальной барышни. Но больше всего любила лошадей, верховую езду; ездила далеко в горы…

Д. С. Мережковский в то время только что издал первую книжку своих стихотворений. Они мне не нравились, как ему не нравились мои, не напечатанные, но заученные наизусть некоторыми из моих друзей. Стихи мои в первый раз появились в печати в ноябре 1888 г. в «Северном Вестнике», за подписью З. Г.
Стихи я всегда писала редко и мало, — только тогда, когда не могла не писать. Меня влекло к прозе; опыт дневников показал мне, что нет ничего скучнее, мучительнее и неудачнее личной прозы, — мне хотелось объективности.
Первый мой рассказ «Простая жизнь» (заглавие изменено М. М. Стасюлевичем на «Злосчастная») был напечатан в 1890, кажется, году в «Вестнике Европы». Я писала романы, заглавий которых даже не помню, и печаталась во всех, приблизительно, журналах, тогда существовавших, больших и маленьких.

И, наконец, последнее высказывание Зинаиды Гиппиус  на эту тему:

► «О себе лично писать и говорить почти нельзя. А судить себя, оценить себя в литературном или каком-либо ином отношении — нельзя совсем. Это дело других. Скажу только, что сама я придаю значение очень немногим из моих слов, писаний, дел и мыслей. Есть три-четыре строчки стихов: «…хочу того, чего нет на свете…»; «…в туманные дни — слабого брата утешь, пожалей, обмани…»; «Надо всякую чашу пить до дна…»; «Кем не владеет Бог — владеет Рок…»; «…это он не дал мне — быть…» (о женщине). Если есть другие — не помню. Эти помню.»

Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу, не меряю.
Я лишь дрожу пред вечною потерею:
Кем не владеет Бог – владеет Рок.
Ты был на перекрестке трех дорог,-
И ты не стал лицом к Его преддверию…
Он удивился твоему неверию
И чуда над тобой свершить не мог.

Он отошел в соседние селения…
Не поздно, близок Он, бежим, бежим!
И, если хочешь,- первый перед Ним
С бездумной верою склоню колени я…
Не Он Один – все вместе совершим,
По вере,- чудо нашего спасения…
1906

Я не могу покоряться людям.
Можно ли рабства хотеть?
Целую жизнь мы друг друга судим, —
Чтобы затем — умереть.

Я не могу покоряться Богу,
Если я Бога люблю.
Он указал мне мою дорогу,
Как от нее отступлю?

Я разрываю людские сети —
Счастье, унынье и сон.
Мы не рабы, — но мы Божьи дети,
Дети свободны, как Он.

Только взываю, именем Сына,
К Богу, Творцу Бытия:
Отче, вовек да будут едино
Воля Твоя и моя!
(«Свобода», 1904г.)

© Автор статьи Валентина Демидова-Кайма

⇒ Продолжение следует

Зинаида Гиппиус - Грех

Читает советская и российская актриса театра и кино Елена Перцева! Использованы отрывки из композиции: "Jesper Kyd - Heart"!