Некоторые компьютерные программы состоят из нескольких файлов. В одном из таких файлов могут находится картинки, например 10 штук (библиотека картинок). В самой программе может быть прописано знание и способ доступа и обращение с 5-тью картинками...остальные пять для программы не существуют. Если добавить в программу функцию самостоятельного нахождения картинок в произвольных файлах, программа найдет и оставшиеся пять.

Юнг говорит о том, что подсознательное (файлы) содержит много всего... причем даже больше чем можно осмыслить сознанием (программой) Причем там валяются не только картинки (образы, видения т.д.) но и подпрограммы и функции (например: улучшенное управление организмом в экстремальных ситуациях).

По Юнгу сны – продукт работы бессознательного и даже являются манифестами – то есть посланиями сознанию. (здесь и далее исключительно примитивное понимание автора).

Кастанеда описывает техники, с помощью которых можно вторгнуться сознанием в процесс сновидения (измененное состояние сознания). Причем после определенных тренировок проникать в сновидение (читай - подсознание) можно даже наяву. Проникая в бессознательное (сновидение) сновидящий обнаруживает там глюки - объекты («ранее недоступные картинки» - гномиков, эльфов, зеленых чертиков т .д.) короче все то что обычно наблюдают при алкогольном, наркотическом опьянении, псих. расстройствах, гипнозе и ушибах головы. Более того – позднее сновидящий обнаруживает там (по Юнгу - погружаясь в воду озера подсознания) целые миры, которые он даже может конструировать (создавать) по своему вкусу и они по реальности ничем не отличаются он настоящего (также ощущаются всеми органами чувств. Даже можно ошибаться – в сновидении ты или нет).

Тимоти Лири и Роберт А. Вилсон – экспериментировали с подключением резервных мощностей подсознательного с помощью наркотиков (ЛСД, грибочки и пр.). Лири научился даже перепрограммировать некоторые базовые программы бессознательного (метапрограммирование) вводя человека в наркотический транс.

Если почитать биографии гениев, огромный процент которых был психами, наркоманами, алкоголиками, ушибленными, с плохой наследственностью и т.д. можно увидеть что секрет их гениальности в непосредственном (естественном природном или искусственном – наркотическом и т.д.) задействовании ресурсов бессознательного.

Есть техники с помощью которых можно вводить себя или партнера в транс задавая вопросы на прямую подсознанию и получать совершенно неожиданные но осмысленные как оказывается в дальнейшем ответы.

Реальный мир по сути является продуктом деятельности психики (совокупно сознания и подсознания). Этот мир (карта в НЛП) является уникальным и по сути непознаваемым для сознательной части психики. По видимому работая над собой можно брать под контроль некоторые функции по созданию этого мира, а также по изменению личной истории этого мира с целью более позитивного отношения к нему (у Кастанеды техника «перепросмотр» в НЛП «рефрейминг») Научившись давать работу подсознанию и получать результаты (желательно без наркотиков, алкоголя, ушибов и т.д) можно серьезно продвинуться в задачах познания себя, своего мира, своих побуждений, реакция, также задачах творчества и т.д.

Кое кому удается по субботам отведать чудный, божественный напиток, в простонародье именуемый - пиво...эх.... И есть также субъекты, которые не приемлют распивание это нектара в одиночестве...

Традиция употребления этого напитка уносит нас в те далекие времена, когда динозавры были маленькими, а зарплаты большими. Вот, очарованный среднестатистический юноша, с нежным трепетом в сердце приглашает прекрасную незнакомку на чашечку пива.

Ненавязчивый дизайн интерьера пещеры располагает к задушевной беседе. Они беседуют за жизнь и томно смотрят в глаза друг другу, как бы признаваясь в нечаянной любви к чудеснейшему из яств - ПИВУ.... :)

Невинные прикосновения трепетными губами ни в коем случае не могут оскорбить целомудренную гладь напитка... Отражая счастливые лица доисторических тинейджеров оно со своей прохладой и изысканным вкусом наверняка остается чудеснейшим из напитков по сей день :)

Как и любое достойное и справедливое дело - пивопитие имеет своих порицателей... Это люди, которым не понять всех тонкостей наслаждения пивом. Они яростно отрицают возможность совместного времяпровождения. Наука не может объяснить этот феномен до сих пор.... :0)

Сменила гнев на милость ты - нечаянно и скоро
Опутав паутиной ласк – небрежно-страстных
Целуешь мои веки – грустно, тихо, скорбно…
Сюжет рисуешь снов моих несчастных…

Без стука входишь в суть моих фантазий
И отрешенно бьешь наотмашь взглядом нежным
Валяешься в ногах животной, жуткой мрази
И исчезаешь снова в бреду мечтаний прежних…

Мне холодно, мне страшно, одиноко…
Я знал уверенно, и ты конечно знала…
Чтоб полюбить чудовище, красавице жестокой,
Ей нужно растерзать его сначала…

Я люблю осень. Осень мое любимое время года. Люблю идти неспешно, куда глаза глядят. Так бывает со мной именно осенью. Загребаю листья, растягиваю шаги, останавливаю мысли, на сколько это возможно. Я засунул руки в карманы куртки, придуманной каким то чудаком специально для осени. Иду, многозначительно склонив голову. Я грустен. Мне всегда удается сделать осень такой, чтобы можно было грустить красиво. Она не против и я это знаю наверняка.

Думаю, со стороны я похож на мыслителя, взвалившего на плечи многотонную мудрость. Пусть так. Но нет! Я ищу простое и нахожу его в листьях.

Я и осень заодно. Мы преодолеваем. Устоять перед нами невозможно. Шутка сказать - человек остановивший мысли и время… да нет, я имею в виду - …и время года. Мы теперь вместе, на какое то время… в этом году…

Бреду по аллее. Лиственные склоняют ко мне влажные после дождя лапы. Ворох бурых сверкающих листьев отказывается сохнуть, а солнечно так, что слепит глаза. У меня есть хороший повод прищуриться прохожему. Поравнявшись, угадываю момент, когда уже наверняка знаю, что он смотрит мне в лицо, внезапно вскидываю взгляд. Теперь он застигнут врасплох и у нас есть мгновение, чтобы познакомиться и узнать все. Ну вот - в глазах его печаль, в душе его слезы, он пришел сюда плакать. Я улыбаюсь хищно уголками стиснутых губ и прищуренными глазами. Я понял тебя друг мой и никому не скажу, что видел. Это игра.

Я не художник, и не поэт, и даже не композитор. Но сейчас следовало бы быть гением. Вот она. Муза! Неумолимо прекрасна, юна и величественна, шикарно проста и внезапно красива. Ах да - но я то бездарь, не мне писать лепить и петь... Я слеп, нем и глух. Разъяренное стадо слонов давным-давно оттоптало мне все мыслимые способности. Все что у меня осталось это красивая грусть, подарок Осени. Немного, но иногда и этого достаточно для начала.

У нее сиреневые шарф и берет. Она читает книгу. Я давно здесь и знаком со всеми, но как появилась эта девушка, я не заметил.

Вокруг много лавочек. Достаточно. Но я решил остановить свое плаванье именно здесь. Что это? Приглашение к беседе? Пока нет. Просто эта - единственная сухая лавочка в этом парке, да и во всем мире, наверное. Присяду…

Будет так… Я буду назвать ее на вы про себя. Она бросит мне поспешный взгляд, я поймаю его и спрячу на черный день... Она перевернет страницу - я сменю тему молчания… Она улыбнется прочитанному – я приму на свой счет… Она захлопнет книгу и засобирается уходить…

- А не вы ли сударыня обидели такую славную осень, и она проплакала сегодня все утро? Ей богу больно на это смотреть…

- А солнце сударь? Вы забыли про солнце. Мы уже давно помирились.

Нелепое подозрение крадется, подкрадывается и закрадывается таки в туманную мою голову.

- Знаете, вчера я познакомился с женщиной, преклонных скажем лет, мило так беседовали мы, и что удивительно сиреневый тоже ее любимый, и плащ, знаете ли, и зонтик тоже и хм… вот мне и подумалось… вы знакомы?

- Что она сказала вам сударь?

- Да так, ничего особенного, просто обещала прийти сегодня, а я обещал ждать…

- Ну так вы дождались, любезный.

Я откидываю голову и впиваюсь в небо счастливыми глазами, смеюсь звонко и беззаботно. Я сумасшедший! Вот радость!
Облака мелко подпрыгивают и разлетаются, удирают кто куда, испугавшись.

И все-таки я был прав вчера! Это она!

Нежнейший пот слизал до капли
И стал точнейшим образцом
Животной похоти и страсти
Но с человеческим лицом

Я был жесток с тобою... нежной
И с ласковою... был я груб
А ты не будешь больше прежней
И не забудешь жарких губ

Теперь не верю я в сомненья
И больше злых не жду вестей
Пусть на тебя ложатся тени
Моих болезненных страстей

Грубо, дико, истерично
Вгрызаюсь в твои сучьи губы
Врываюсь в тело хаотично
И рвусь в пылающие трубы

Бьюсь, ласкаюсь, пью, лижу
Живу в тебе и начинаюсь
Кричу, терзаюсь, мну, давлю,
И ярко, бешено взрываюсь

Я напишу ваш портрет тревожный
Красок возьму грозовых, сверкающих
Ваше «прощай» я сочту невозможным
И не прощу Вам слов обещающих

Вам ли терзать меня гневом пустяшным
Мне ли не знать ваши злые причуды
Я накормлю Вас страстью вчерашней
И утомлю поцелуев грудой

Знаете, я бы вышвырнул Вас к черту
Наговорил бы Вам кучу гадостей
Но, к сожалению, только Вы являетесь
Источником моих глупых радостей

События, о которых я хочу вам рассказать, произошли в старенькой бережно укутанной садами деревеньке с голубоглазым названием Васильки. Древняя легенда гласит, что в незапамятные времена небо подарило частичку себя ржаному полю. С тех пор золотые колоски под дуновением ветра склоняются, к синим как само небо цветам, и шепчут им нежные слова. В честь красивого цветка Василька и была названа эта деревня. Неторопливо протекало здесь время. Славились Васильки добрыми людьми, лугами заливными, а пуще всего рыбалкой. Дошла слава о здешних водоемах в самую столицу. Дошла она вместе с Василием Ивановичем. В поисках мотора к трактору приехал дед Василий в город, навестил внука, студента знаменитого института и заронил в его математическую душу романтическую искру. Воспламенился тот жарко, загорелся вдруг рыболовным делом. Манил его предрассветный туман. Снились по ночам караси да удочки. Хоть и учил студент алгебру с книгой «Рыболову любителю», а все же на отлично сдал сессию и поехал в заветные Васильки исполнять свою мечту.

Всю дорогу в автобусе он старался представить себе деревню Васильки. Совсем маленьким мальчиком гостил он там, и почти ничего не помнил о своей деревенской жизни. Теперь он был студент математического факультета, и не просто ему было переключиться так сразу с алгебры и геометрии на траву и корову. Подпрыгивал на ухабах автобус, бежали на встречу сосны, хрустела яблоком девчонка, что сидела рядом. Независимо болтая сандалькой на ножке в белом носочке она важно обратилась к нему, протягивая руку для приветствия:
– Людочка Васильева… я могу дать вам яблоко…желаете?
- Тесемкин…я … Василий, - пожал руку студент. Такого серьезного подхода он никак не ожидал. Предлагаемое к угощению яблоко нарисовалось в воображении рядом с не желавшей уходить коровой… буренку смело прогнала девочка… , - желаю, - решился он, – давайте… похрустим…
- Да это же Тесемкин, баб Шура... немедленно представила Людочка пассажира бабуле в смешном платочке с картонной коробкой на коленях, в которой кто-то чирикал. Весть о том, что это оказывается Тесемкин, живо облетела автобус, ему подарили несколько улыбок, и Василий невольно загордился своей шуточной фамилией.
- Тесемкиных мы любим, - пояснила Людочка и протянула яблоко, - мы не любим баб Марусю, она отродясь скандалистка и баламутка, это все знают, - поморщив симпатичный носик, Людочка дала понять, что с такой баб Марусей мириться никто не собирается, - а Тесемкиным и Васильевым всегда добро пожаловать, так то...
На третьем яблоке Тесемкину стало весело. Вот ведь как бывает, еще даже не приехал, а уже угощают сердечно. Замечательное чувство было у него, что и сосны мохнатые и автобус приветливо-солнечный и девочка забавно-яблочная все это начало необыкновенной сказочной истории. Поскорее хотелось приехать ему, обнять родню, напиться парного молока да махнуть на рассвете на долгожданную рыбалку.

Радушно приняли Тесемкина в Васильках. Дед крепко жал руку, а баб Маша не сдержала слез обнимая внука. Провели гостя в дом, пригласили к столу. Вспомнили ему детские шалости, посмеялись, да он и сам припомнил далекое солнечное лето, сбитые коленки и не по росту велосипед на котором умудрялся гонять тогда по всей деревне…
- А я вам гостинцев привез, - радостно сообщил Василий, вот… это миксер, тебе бабуля, а тебе деда рубашка американская в клетку, сейчас модно…
- Какой ты стал взрослый, - гладила непослушные кучери бабуля, - студент…
- Ага, через два года диплом, потом детей учить буду в школе, математике…
- Молодец… А у нас школу обещали построить, наверное учитель нужен будет…
- Обмозгуем, - серьезно пообещал он.
В двери постучали. Это пришел знакомиться соседский паренек. Представился Васькой. – Шикарно, - подумал Тесемкин, - количество тезок возрастает, кажется, я попал в самое родное место на свете. Может в Васильках всемирный съезд Василиев?
Васька оказался заядлым рыболовом, к тому же наотрез отказался от душистой щуки в сметане, да и на коричневых зажаренных в хлебной крошке карасей посмотрел неуважительно.
- Наше дело поймать, - с пониманием отозвался Тесемкин, - мы их ловим, извлекаем из водоема, ну а ест их, пускай, кто ни будь другой…Нам это ни к чему...
Однако уже через минуту они дали уговорить себя. Баб Маша в шутку пригрозила накормить обоих спорышом.
Потекла душевная беседа, причмокивал Тесемкин, обсасывая несчетные щючьи крючочки и хрящики, запивая добрым квасом. Не церемонился он и с блинчиками, в которые бабуля любовно завернула брусничное варенье. Как хорошо ему было оказаться в компании единомышленников. Тесемкин без труда извлекал из памяти прочитанное в специальных книгах о рыбе и способах ее ловли. А сосед Васька не хвастал и помалкивал, понимающе кивал начитанному Тесемкину знающему о ловле на живца практически все. Уважительно трогал он дорогущую бамбуковую удочку, грозу карасей. И всячески желал успехов. Уже прощаясь, советовал Тесемкину встать пораньше, чтобы не проспать утренний клев. Бальзамом на душу легли эти два простых слова, и заснул он счастливым…

Утром дед с бабулей еще затемно уехали в соседнюю деревню на рынок по случаю выходных, будить внука не стали, пожалели, пусть отдохнет с дороги…

Проснулся Тесемкин действительно рано. Веселая, видно влюбленная в него муха надорвала, наконец, в нем какую то нервную струну и он разом сел. На всякий случай, открыв правый непослушный глаз, посмотрел на часы. На стене покосившийся домик махал медным хвостом. Кукушка видно дремала. Если верить ржавым антикварным стрелкам Тесемкин законно мог вернуться в объятия перины, будь он дома. Глаз послушно захлопнулся, и он превратился в мудрого утреннего Будду-мыслителя. Надо сказать Тесемкин в жизни еще не спал так роскошно. И он был совсем не прочь развернуться и плюхнуться снова в воздушную пуховую дрему. Что-то нестерпимо сонное уцепилось в него мохнатыми лапами, убаюкивало и обещая блаженство тянуло назад. Но, было у Тесемкина основание. Было у него средство против хитрых перинных и подушечных чар. С виду только казался он мягким и податливым. Все звонче и убедительнее звучали теперь два слова в голове у него. Проснулись они вместе с ним и рвались наружу, пахли подвигом, наградой и славой. Сладкий вкус приключений они имели. «Утренний клев…утренний клев…утренний...» Как замечательно, как славно, Тесемкин блаженно чмокнул воздух, представил как кто нибудь большой и очень утренний клюнет сегодня на его новенькую столичную удочку...
Тем временем, рядом с озорным поплавком и весело плескавшимися карасями невероятных размеров которые то и дело подмигивали Тесемкину по воображаемому озеру чинно справа налево потянулись блинные кораблики, везущие важный малиновый и брусничный вареньевый груз. Взбивая ароматный съедобный туман чайными веслами, черпали они парное молоко. Караси, как-то сразу обидевшись, отошли на второй план. Вкусная картина Тесемкина вдохновила, поплавок утонул в молоке и взмахнув замечательной удочкой он вытянул маковый бублик. - Удачно начался денек! – подмигнула ему пухлая оладушка, - Ого! То ли еще будет! Я теперь таких надергаю, вся деревня сбежится, - разошелся неуемный Тесемкин.

Примеряя на себя похвалы бывалых, а теперь совсем растерявшихся от невиданного улова селян, Тесемкин проснулся через два часа.

Кукушка видно давно отказалась исполнять свой кукушечный долг, муха ушла по важным делам, а Василий понял, что действовать нужно быстро. Умные книги советовали днем рыбу не смешить и хлебными шариками не соблазнять. Днем рыба спит. Или бродит где нибудь на глубине, молчаливо размышляя, о чем нибудь родном, рыбьем. Поэтому нужно торопиться. Заметался проспавший Тесемкин по деревянному домику, спросонья натыкаясь на деревянные полочки и стульчики. На краю печки бездонным взглядом за переполохом наблюдал хозяйский кот. Глаз он решил открыть один, большего ситуация пока не заслуживала. Кот Василий был полным тезкой хозяина, за что всегда был в почете. Нрав у Василия Ивановича был покладистый, он не кусался и не царапался и только изредка хмыкал небрежно на хозяйку, бабу Машу, за что получал от нее по уху. Сейчас Василий Иванович, лениво свесив лапу, сверху взирал на чудака, который зарылся с головой в рюкзак и что-то бормотал, проверяя снасти.
Собравшись, наконец, Тесемкин вышел во двор. Солнце было высоко, роса давно высохла и клев, если и был, то, наверное, уже не утренний. – Ничего, - размышлял он, - в умении сила, а рыба будет!, - и двинул в направлении указанном вчера вечером соседом, туда, где должна быть река. Сосед Васька утренний клев конечно не проспал.
Пела душа Тесемкина, по дороге к реке, сбывалась его мечта. Замечательная сказка становилась реальностью, и он Василий Тесемкин был ее главным героем. Конечно, Василиев в этой истории хватает, - размышлял он, дед, кот и соседский паренек, все были Василиями, даже попутчица Людочка и та была Васильевой, но на душе от этого становилось как-то легко и празднично. Кто его знает, сколько здесь еще тезок, а рыбу, однако надо поймать, во что бы то ни стало, больно уж вчера хорохорился. Придется ее поймать разэдакую…

- - -

В глубине уютного от накативших сумерек вишневого сада была беседка. Все во дворе - дом, хозяйственные постройки и беседку своими руками в послевоенные годы выстроил сам Василий Иванович. Не пожалел тогда он сил. На радость семье и друзьям украсил крышу беседки резными зайчатами и лебедями. Напрочь укутана она теперь была диким виноградом, и было спасение от летнего зноя в ее тени. За круглым потрескавшемся от времени столом такая выходила беседа...
Плотно укутавшись, несмотря на теплый вечер, в бабушкину кофту, Людочка Васильева тихонько прихлебывала горячий чай с блюдечка, - Мы с вашим Василием еще в автобусе познакомились, попутчиками были. Я ему про наше житье-бытье рассказала. Умный он у Вас, просто жуть - запивая похвалу чаем, произнесла Людочка.
- Он у нас студент, математик, - гордо отозвалась баб Маша, - доучится и детей в нашей школе учить будет…
- Баб Маша, но школы то нету в Васильках…, - протянула Людочка ничуть не удивившись, видимо ее занимали какие-то свои мысли, - меня всего полгода не было, когда успели построить?…
Нарезая душистый пирог, Василий Иванович довольно прищурившись, сообщил, - Я сам слыхал, областное начальство когда приезжало, говорили Васильки уж больно перспективный населенный пункт и школу обязательно надо строить, что б молодежь охотней оставалась…
- Школа конечно хорошо, - Василий стряхнул крошки яблочного пирога со стола в ладонь и с удовольствием отправил в рот, а больница, а библиотека…? Много еще сделать нужно, что б уже наверняка оставалась… Вот тебе Васька сколько лет?, - Васька, чей улов был подан к столу и с удовольствием съеден часом раньше, сказал что ему четырнадцать, -Вот ты поедешь поступать в город, выучишься, а вернешься ты потом сюда?
- Я буду военным моряком, - не раздумывая ответил знаменитый рыболов выпрямил спину и посмотрел на Людочку взглядом. приглашающим в опасное морское путешествие. Но не знал Васька, не догадывались дедуля с бабулей и только Василий Тесемкин понимал почему вдруг передернула плечами Людочка и еще больше углубилась в чай.
- Вот, - продолжал Василий, ты военным мечтаешьбыть, кто ни будь в космонавты или писатели… Но… конечно если школа будет, а еще больница с библиотекой… Заживем! Замечательно! Отлично заживем!!!

Василию вдруг захотелось радоваться и веселится. Все страхи непростого дня разом оставили его. Решительно все должны быть сегодня счастливы. Не поймал сегодня Василий Тесемкин заветного карася и ну его. Забыл он давно этот грустный факт. Гораздо более важный улов в своей жизни совершил он сегодня. Просто геройский. Вынул из воды вздумавшую тонуть Людочку Васильеву.
Клятвенно обещал он спасенной Людмиле, что никому не расскажет о происшествии, напугавшем обоих до смерти. А теперь, находясь в родной с детства деревне, где так много тезок, и даже кот и тот Василий Иванович, понял он, что пусть необычно, но сбылась его заветная мечта и теперь ждала исполнения следующая…

А завтра обязательно будет утренний клев…

P/S На прощанье Людочка вплела Василию в его непослушные кучери небесный цветок Василек и поцеловала благодарно в щеку :0)

По разным причинам покупает человек билет. Я на пример сейчас ехал домой. Закончилась моя командировка. Побродил по вокзалу, поглазел на пыльные витрины ларьков с газетами и печеньем. Я все решил для себя. Времени было достаточно. Ну что ж, я даже кольцо давно не ношу. Нужно сделать это и все. Просто сделать. Я ехал домой…

Обычный поезд, душный вагон, как я устал от этого. Просто надо набраться терпения…
- - -
- Вы молодой человек смеетесь хорошо, по доброму смеетесь…Вы мне сразу понравились… Уж я то людей чувствую… Редко сейчас встретишь такого чтоб смеялся хорошо и по доброму… А вы как раз такой… - высказавшись дедушка энергично потер руки и весело улыбнулся своей спутнице как бы приглашая ее порадоваться что вот мол встретилась еще одна добрая душа… - Вы наверное учиться едете… сразу видно.. человек вы образованный и добрый…уж я то сразу вижу если что… лицо всегда все скажет…человек не скажет… промолчит… а лицо так сразу все и доложит… Так мол и так, есть мысли недобрые… Сверкнув глазами в сторону внучки, судя по всему отлично знающей о необычных способностях деда, он представился Николай Николаичем, внучку объявил Оксаной Ивановной и принялся доставать еду из холщовой сумки.
Купе сразу наполнилось замечательными запахами деревенской кухни. Небрежно разлеглись на маленьком столике картошка молодая вареная и лук репчатый, великолепно зеленый, усыпанный к тому же маленькими каплями воды, которые сразу захотелось лизнуть. Потом, уж конечно, королева любого дорожного стола, ножка куриная с хрустящей зажаренной корочкой, в окружении вареного яйца в белоснежной скорлупе. Хлеб домашний, чудесно ароматный, занял почетное место между редиской и солонкой. Всем своим видом Николай Николаич давал понять, что хлебом таким не каждый может угостить попутчика и этому хлебу положено особое внимание и почет. Скучное и возможно тесное до теперь купе, приобрело другой смысл, какой всегда придает помещению скромное дружеское застолье. Я достал припасенную в дорогу бутылку крымского вина, и под одобрительный перестук колес меня пригласили к столу.
Долго уговаривать не пришлось, и мы с Николай Николаичем дружно принялись хрустеть редиской и раздевать яйцо то и дело перемигиваясь и солидарно прищуриваясь. Отломив хлеб руками, я внимательно вдыхал его аромат, чем окончательно расположил к себе деда. Он не переставал удивляться, как в таком молодом человеке как я, помещаются одновременно образованность и доброта. Видимо каждый такой человек, заслуживает самого решительного уважения. Чего греха таить, такое отношение было мне приятно, и я платил Николай Николаичу той же монетой, нахваливая угощение. Внучка, удостоив меня сочувствующим взглядом, назвала деда приставучим и принялась читать газету с последней страницы.
Путь нам предстоял не близкий, времени до сна оставалось много, и мы занялись тем нехитрым делом, которым обычно развлекают себя случайные попутчики. Так уж устроено путешествие, что вместе с билетом пассажир нечаянно приобретает право участвовать в самых задушевных беседах с совершенно незнакомыми людьми. Можно поделиться своим мнением по самым важным житейским вопросам. Где как не за крохотным столиком купе, смешав в кучу припасенную снедь, не разбирая вашего и нашего, можем мы расслабиться и спокойно посмотреть в глаза собеседнику. Снять житейские свои маски и перестать обороняться. И вот уже знакомы будто всю жизнь. И вот как будто впервые видим таких замечательных, простых и откровенных людей. Самое честное и живое отражается в глазах напротив, которым доверился ты так же быстро, как и расстанешься с ними….
Дед Николай оказался разговорчив и очень быстро ввел меня в курс последних событий родного села. Обычные и понятные происшествия занимали его. Куры неслись, коровы телились и соседу сорванцу выбили зуб на отчаянной дискотеке. Оксанка на такие подробности только улыбалась и шуршала газетой. По всему было видно, что ей тоже есть что сообщить, вот только время еще не пришло. Николай Николаич, со всем своим колоритом или как теперь принято говорить – харизмой, легко вписывался в картину деревни живо нарисованную моим воображением. Я сразу признал в нем сторожа колхозного сада из своего детства, без сожаления расстающегося с добрым зарядом соли в воспитательных целях. Среднего роста, жилистый, с коричневыми от загара и невероятно сильными руками. От него шел жесткий запах табака-самосада, который и я когда-то таскал у своего деда. Мудрый с хитринкой взгляд, понимающий тебя сразу и без остатка, живой общительный характер и удивительное жизнелюбие создают вокруг такого человека неповторимую атмосферу надежности. Вот… надежный - как раз и есть то самое слово, точно передающее суть этого человека.
Внезапно, озорное розовое облачко нарушило нашу идиллию. Ага, видимо это прибежал тот самый сердитый вопль из соседнего купе. На вид ему около трех лет. Две минуты назад он общался с мамой на повышенных, теперь прибежал к нам и нагло улыбается. Оксанка немедленно протянула к нему руки, нахальное чудо вцепилось в газету. Видимо на этот раз их намерения не совпали. Секундой позже мы услышали четкое «дай», сопротивляться которому было бессмысленно. Оксанка едва успела дотронуться до белокурых кучеряшек на затылке победителя и бессмысленный вопрос - «Как тебя зовут?...» застрял где-то в проеме…
Оксанка заверила возникшую было мамашу, что найдет, чем заняться и без газеты. Таким образом, за столом нас стало трое.
- Саша, а на кого вы учитесь? Я впервые смог внимательно рассмотреть ее. Не берусь точно назвать возраст, но думаю, она только что закончила школу. Гордая осанка и уверенные плавные движения предлагали относиться к ней серьезно. Характерный, немного выдающийся подбородок, строгие бледные губы, непослушная копна рыжих волос и вопросительный взгляд. При разговоре она держала голову немного вниз и набок, рассмеявшись, непринужденно откидывала челку. Ничего особенного, но это было одно из тех движений, которые способны надолго запомниться юноше. Вобщем она производила впечатление независимого, уверенного в себе человека. Но больше всего на меня произвел впечатление ее голос. Я встречал и раньше этот тип, мягкий, бархатистый но, пожалуй, уж слишком низкий для такого худенького создания. У меня он оставил, почему-то ощущение воркующих голубей. Слова она произносила размеренно с расстановкой, как бы невзначай. Но голос завораживал, заставлял прислушиваться к каждому слову. Уверен она красиво поет.
- Предположим я психолог. Сразу приняв шутливый тон, я решил не ограничивать беседу…
- А чем занимаются психологи?
- Думаю…мы копаемся в человеке. Ищем суть, так сказать…
- А любовь?
- Хм… ну ищем… ищем… найдем! - рассмеялся я…

Мы долго беседовали с Оксанкой. Она была приятным, ироничным собеседником. Честно говоря, я не хотел, чтобы этот вечер заканчивался. Мы перескакивали с одной темы на другую, но неизменно возвращались к любви. Романтичное и возвышенное более всего привлекало ее. Очевидно, горы любовных романов и отсутствие опыта сделали свое дело. Тем интереснее… Мне было комфортно с ней. Четвертый пассажир так и не объявился. Незаметно пришло время спать… Николай Николаич вышел курить, Оксанка стала готовить постель, я вышел следом…

- - -

Дед курил махорку, отвернувшись, смотрел в свое отражение. В тусклом свете лампы летали клубы дыма. Я попросил прикурить. Не оборачиваясь, он протянул мне спички. Наклонив голову, горько вздохнул и сбивчиво, хрипло заговорил:
- Я решил тебе сказать, только ты послушай… я должен тебе это сказать: ты понравился ей, а она… – голос его надломился, казалось, он говорил на бесконечном вздохе. Плечи его опустились, отражение огонька сигареты дрожало в окне. Я не понимал, что произошло с этим сильным человеком? Что могло его расстроить? Я предчувствовал недоброе, – Оксанка тяжело больна, она умирает и… – дым сгустился и зашатался передо мной забивая уши и звеня, – она знает... – старик захлебнулся и хрипло выдохнул, молчал минуту, очнувшись продолжал, – внучка еще маленькой была, Иван нарисовал картину... она висит над кроватью в ее комнате, – казалось, он взял себя в руки, я обреченно слушал, - два лебедя белых, плывут в тумане как ангелы… Оксанка так и называет их – «мои белые ангелы», - старик расправил плечи - они оба погибли, разбились... Оксанка всегда мечтала увидеть лебедей, просила меня отвезти ее в столицу. Она была там... больницы, врачи, много, а лебедей так и не увидела. Теперь врачи говорят, у нее есть месяц. Прости меня Саша…

Он не плакал. Я не видел его слез. Кажется он что-то еще сказал, я не помню. Сигарета обожгла мне пальцы. Он остался там.
Я шел по коридору вагона.
Что я делал? Господи! Я считал шаги… Зачем я это делал? Почему я насчитал их тридцать… Боже! Как их может быть тридцать в таком коротком коридоре?… Как может быть месяц?... Всего тридцать дней… Я остановился у входа в купе… Все… Нет больше мыслей…У меня нет больше мыслей…
Я не слышно прокрался , и лег на нижнюю полку… Время застряло у меня в горле, я не мог дышать…
Только слышал гулкие удары ее сердца…

Прошло немного времени. Мы по прежнему были одни. Неожиданно она села, потом повернувшись, уперлась ногами в мою полку. Обхватила руками коленки и уткнулась в них подбородком. Тихо произнесла со вздохом:
– эх дедуля... он сказал тебе…
– что? – переспросил я замирая, не понимая что происходит.
- иди ко мне, я хочу тебе что-то сказать, – она улыбнулась и поманила меня кивком головы. Я медленно сел напротив, так же. Она приблизила лицо, и зашептала, уткнувшись ледяными губами в ухо, протяжно, на распев, отрешенно…
- Саша… ты знаешь… я много раз их представляла и читала про них… дедуля сказал тебе, что я хочу их увидеть. Теперь я уже еду к ним. Они нарисованы на моей картине. Два прекрасных белых ангела, два лебедя. Ты знаешь Саша как они целуются? Как голуби... Только у них длинные белые шеи и они могут обниматься и ласкают друг друга розовыми клювами… - я знал, что она улыбается, у меня кружилась голова. Я отпрянул, это было выше моих сил, но, обжигая шею рукой, закрыв глаза, она приблизила свои губы к моим, так что они соприкасались с каждым движением вагона и жарко зашептала – Сашенька, я прошу тебя, выслушай милый, я больше не смогу никому рассказать этого, никому не скажу, понимаешь!?
Я сошел с ума, я обхватил руками ее раскаленные плечи и плакал задыхаясь.
А она? Она взяла мое сердце, подняла высоко к звездам и взорвала его… как сверхновую…

- - -

Приехал. Шел по городу, уверенно и размашисто и прохожие уступали мне дорогу. Я знал, что нужно делать. Обязательно нужно найти ответ. Она просила меня – «Ты должен узнать… ты обязательно должен узнать!… Могут люди любить также прекрасно, как любят лебеди?… Как белые ангелы…?»

Прошло время, а я все ищу ответ…

… Двадцать восемь… двадцать девять… тридцать…

Однажды, когда я был совсем еще юн, на глаза мне попалась картина. Не помню сейчас автора, да это теперь и не важно. Простая на первый взгляд работа. Возможно, сейчас я и вовсе не обратил бы на нее внимания, но тогда она произвела на меня магическое впечатление. На картине изображена девочка, ей лет четырнадцать, она стоит на просторной веранде. Видимо утро. Едва проснувшись, выбежала на встречу новому дню, вскинула руки, потянувшись. Лица не видно почти, но конечно улыбается. Я подолгу всматривался в этот легкий образ, окруженный сиренью и лучами утреннего солнца. Не отдавая себе отчета, я наслаждался ее совершенством, чистотой и таким простым счастьем. Она застыла на вздохе по воле художника, я же не могу выдохнуть до сих пор...
Прошло много лет с тех пор, но я отлично помню ту картину и легкую девочку. Я встречал ее несколько раз позднее, когда повзрослел. Каждый раз узнать ее было не трудно. Ведь ни новое имя, ни цвет волос, ни изменчивый возраст, конечно, не могли обмануть меня.
Вздохни, улыбнись, подай руки солнцу, и я снова узнаю тебя, моя далекая… детская… любовь…

Великие совпадения происходят порой с нами. Великие и простые как дважды два. «Это просто совпадение…» - говорим мы, и самый великий смысл легко помещается за этим простым словом.
Легким и как бы небрежным взглядом встречаем мы великое в нашей жизни. Снисходительно прищурившись улыбаемся мы ему, а оно уже приступило к своей великой работе и не за горами теперь великий результат. Капля за каплей вливается случайное, наполняя нашу жизнь великими чудесами... Капля за каплей размывает наши великие планы и помогает строить новые…
Сколько времени нужно тебе, простой ты мой, самый мой обычный человек, что бы выхватить из череды самых обыкновенных событий то самое, что определит великий смысл твоей жизни…?
Время… Время – чудесный алхимический компонент. Немножко больше добавьте… не бойтесь… рецепт не строгий… сыпните больше… главное не опоздать совсем … ага… вот… проясняется… проявляется… вспоминайте… вспоминайте…! Вспоминаете, какие люди приходили к вам…? Случайные и обычные… приходили случайно и обычно… уходили еще проще… Помните… любовь первая…так…друг лучший…хорошо…ничего великого… и все просто… Глупо было считать их тогда великими и сказать например Ваське – «А знаешь ли ты Васька, друг ты мой закадычный, что велик ты, и дружбу великую с тобой буду помнить всю жизнь…» А уж Любе, Любаше то, про великую красоту ее сообщить и подавно нельзя было…Нда...
И только со временем скажешь ты, а еще важнее ты поймешь что… – «было великое время мое и знал я великих людей…И дружил я с ними - обычно и любил многих - просто, от того счастлив я был и счастлив есть!!!»

начнем :0)