Уже почти месяц читаю запоем мемуары наших содат и офицеров, воевавших(служивших) в Карабахе, Приднестровье, Абхазии, Чечне...
Сердце рвет, но читаю. Мазохизм, как при просмотре "Момента истины" Караулова. Хочется взять автомат и то ли всех перестрелять к чертовой матери, то ли самому застрелиться.
А вот окружающие меня люди как-то по-другому смотрят на жизнь. Я пытаюсь им тыкнуть ссылочку, мол, почитай. Нет. Не хотят. По-разному отвечают... "скучно", "тяжело", не важно. Не хотят.
Но зато, они хотят смотреть "9 роту", и, выходя из кинотеатра, плакать над этой в общем-то глупой и банальной сказкой. А потом, спрашивая меня, сильно ли меня тронул этот "глубочайший" фильм, удивляться, моему бессердечию и пренебрежительному "так себе".
Такое поколение. Такой склад ума и взгляд на жизнь. Они хотят эмоций и получают их из таких сказок, как эта долбаная голливудская рота, и проч., при этом пылая патриотизмом и черт еще знает чем.
А я - скучный и злобный человечек, который никак не может войти с ними в контакт.
Потому, что, наверно, я не хочу как все. Я не хочу переживать над всякой херней, которая этого никак не заслуживает. Я не хочу вместо мозга гамбургер(ну, или суши - кто побогаче).
Я не хочу жрать это глянцевое дерьмо под видом откровения.
Потому что Афганистан, например, это
....Тела ребят обнаружили случайно. Просто повезло. Проходя "Второй
водопад", один из разведчиков смахнул ногой снег со льда и заметил
примерзшую с обратной стороны человеческую ладонь. Саперными лопатками счистили снег и стали ломать лед. В это время к группе по крутому склону спускалась четвертая мотострелковая рота. Отдирая один от другого и от примерзших к одежде кусков льда, вытащили первые четыре трупа. Через пять метров саперы выдрали кошками еще двоих. Рядом буквально вырубили изо льда последнего.
Более жуткого зрелища Саша никогда в своей жизни не видел и даже не мог представить себе нечто подобное. Раздробленные автоматными очередями в упор, деформированные, нечеловеческие лица; задранные, смерзшиеся бушлаты, открывавшие неестественные, землисто-серые, местами исполосованные ножами тела; полуотстреленные, висящие на одних сухожилиях с зеленовато-серыми лохмотьями рыбьего мяса искуроченные конечности; набравшиеся воды и висевшие синюшными теннисными шарами на каких-то бледных нитях выколотые шомполами глаза; отрезанные и запиханные в рот половые органы; вспоротые животы; куски льда, отбрасываемые в сторону вместе с примерзшими лоскутами кожи...
Со звенящей пустотой в голове Саша вместе с остальными бойцами
выкорчевывал из ручья чьих-то сыновей, парней и братьев. С него потоком
лился пот, и все равно он дрожал всем своим существом от внутреннего озноба.
Роты, вытянувшись цепочкой по трехсотметровому склону, стали по одному передавать погибших наверх. Людей не хватало, поэтому стоявшие ближе к вершине брали "своего" и волокли его до конца.
Когда тащили седьмое неподъемное тело, убитый вдруг выскользнул из рук с трудом карабкавшихся с тяжкой ношей разведчиков и саперов и, покувыркавшись метров двадцать, застрял меж камней. Пока вытаскивали, спущенные и смерзшиеся комком штаны сорвались с трупа вместе с висевшей на обрывках мышц ногой. Кончилось тем, что труп зацепили петлей за шею и кое-как волоком выдрали наверх.
Замыкали угрюмую, мрачно сопящую процессию Саша и Пономарев. Офицер нес вместо готового в любой миг потерять сознание Саши отодранную у покойника ногу.
К вечеру того же дня стала ясна полная картина разыгравшейся в
Карамугульском ущелье трагедии.
Подгоняемые страхом, с ранеными на руках, хозвзводовцы вместо того,
чтобы укрыться за камнями и дожидаться помощи, сломя голову кинулись в скальный разлом.
Загнав небольшой отряд в расщелину, духи двумя небольшими мобильными группами зажали взвод с двух сторон ущелья. Третья же группа спустилась за отступавшими вниз и стала бить их в спину. Шурави были видны духам, как на ладони, и исход боя оказался предрешен еще в самом начале.
Первым отряд потерял Киргиза. Легко раненый еще при спуске, он
отказался идти дальше и, видимо, попытался прикрыть отход своих ребят на склоне. Но после, получив еще несколько пулевых ранений, он живым попал к правоверным в руки. Как обычно и бывает в подобных случаях, воины ислама на месте буквально искромсали его ножами.
Взвод не прошел и километра, когда большинство солдат имели более или
менее тяжкие ранения. Раненые не могли больше нести раненых, и семь человек осталось в камнях "Второго водопада", рассчитывая продержаться там какое-то время и прикрыть отход тех, кто еще мог хоть как-то передвигаться. С ними остались двое старослужащих: Молдаван и Пашанин, которые не захотели бросать своих.
Как ни мизерны были шансы, как ни призрачны надежды, но свое дело
раненые сделали, - они минут пять удерживали позиции "Второго водопада", и остаткам группы удалось вырваться из ущелья. Последними ушли легко задетый Пашанин и Молдаван.
Что случилось с остальными, хорошо было видно по их телам. Моджахеды искромсали не только тех, кто к ним в руки попал живьем, но и трупы. Не успели они или не захотели почему-то трогать лишь одного минометчика, который, судя по всему, не дожидаясь скорой расправы, выпустил себе в рот треть автоматного магазина.
Потрясло ребят и то, что кто-то из погибших успел утопить перед смертью
четыре автомата, чтоб они не достались духам.
Пашанина и Молдавана непримиримые нагнали уже на "Третьем водопаде". Выпустив магазин и несколько раз проорав замешкавшемуся, парализованному страхом Пашанину: "Прыгай!" - Молдаван скатился с шестиметровой высоты валуна в воду и спрятался под ледяной коркой у берега. Полузахлебываясь, он видел, как бабаи спокойно уводили под руки совершенно невменяемого Пашанина, даже не сняв с его груди автомат.
Ни обменивать, ни продавать пленного Джумалутдин не пожелал. После стало известно от местных осведомителей, что Пашанина кастрировали, вставили, словно теленку в нос медное кольцо и голым водили по кишлакам. За месяц они его все-таки замучили.
Через полгода в часть заявился паршивый бабаишко и за приличные деньги пообещал вернуть тело шурави. Как-то договорились. Гаденыш указал место, и действительно - в выгребной яме заброшенного тифозного кишлака обнаружили полуразложившийся труп вместе с позеленевшим кольцом на месте носа.
По слухам, идентифицировать тело по этим останкам было невозможно - мало ли кому духи могли воткнуть кольцо в переносицу, и его в полиэтиленовом мешке закопали на полковой свалке. Рядовой Пашанин так по сей день и числится - пропавшим без вести. Бабаишку - втихаря шлепнули...
Г. Бобров. "Печаный переход".
Это как так называемая Великая Отечественная Война. Абсолютное большинство фильмов и литературы о ней - полная, розовая, затхлая херня. И испытывать какие-то чувства при прочтении ее, кроме скуки я не в состоянии. Пропаганда, сказка. Может быть, это надо. На войне, для агитации солдат или еще где-то. Но, мы, полагающие себя мыслящими и современными, должны просто знать, чтобы понять, что было и как может быть, чтобы понять, что жизнь, она именно такая - страшная, дикая, тяжелая.
Война... Я помню, как из меня вышибали сочинение на день победы по Стаднюку и еще какой-то херне. "Что вы чувстуете, читая эти строки?" Да нихрена...
А вот эти?
Мое чувство... Я мучался, рылся в памяти и вспомнил...
Самое страшное со мной было в детстве... Это - война...
Я видел, как женщина сама себя убивала. В кустах у реки. Брала кирпич и
била себя по голове. Она была беременная от полицая, которого вся деревня ненавидела. Еще, будучи ребенком, я видел, как рождаются котята. Помогал матери тянуть теленка из коровы, водил на случку к кабану нашу свинью...
Помню... Помню, как привезли убитого отца, на нем свитер, мама сама его
вязала, отец, видимо, был расстрелян из пулемета или автомата и что-то
кровавое прямо кусками вылезало из этого свитера. Он лежал на нашей
единственной кровати, больше положить было некуда. Потом его похоронили перед домом. И земля не пух, а тяжелая глина. Из-под грядок для бураков. Кругом шли бои... На улице лежали убитые кони и люди...
Для меня это настолько запретные воспоминания, что я не говорил о них
вслух... Еще помню как нас, маленьких, женщины брали с собой в баню. И у всех женщин, и у моей матери выпадали матки (мы это уже понимали), они подвязывали их тряпками. Я это видел... Матки выходили от тяжелой работы.
Мужчин не было, их на фронте, в партизанах перебили, коней не было тоже, женщины тягали плуги на себе. Перепахивали свои огороды, колхозные поля.
Когда я вырос, и у меня случалась близость с женщиной, я это вспоминал...
То, что видел в бане...
Такое, к сожалению, не проходят в школе. И не показывают по телевизору и в кино. Да и не нужно это никому. Они хотят анализировать "Дом 2" и для умных "9 роту" и учебник по истории для средней школы. Хорошие, добрые, современные молодые люди.
Уроды.
