Вас поимели. При чем по полной. При чем еще при рождении. Вы родились в своей стране. Жалкие. Вам не суждено было стать теми, кто вы есть на самом деле. Мир делится на черное и серое. Вас поимели по полной программе. Вы живете в своем городе. Вы осознаете, что ваши желания - на самом деле мечты. Вы осознаете, что до конца дней своих проведете в этой мясобетонной клетке, далекие от настоящего мира. Вы найдёте ни того, кого по настоящему любите. И создадите с ним косонькую семью. Родите детей в этот же узкий и тесный мясобетонный мирок. В страну без законов в законах. В мир бумажных и зловонных городов. Серый мир, испаряющий яды в ваши лёгкие. Вас наебали, поимели еще при рождении. И ваши тучные или попросту непропорциональные тела толпятся в маршрутках и автобусах, набиваются в метро. Все одетые в серое и грязно-черное, все на столько однотипные и тусклые в грязных городах, где вы срете. Вы, ваши дети, ваши автомобили и собаки на гозонах. Где снег неминуемо становится грязью, а летом деревья сероватые от колличества пыли на листьях и коре. В ваши грязные окна сквозь тучи светит тусклое солнце. Ваши серые дома и темные рекламные щиты, и вы все озлобленные или несчастные. И на столько эгоистичные к другим, в трудной для них ситуации, но и столь же негативно отзывчивые ко всему, что выбивается из вашего стада. Выебанные при рождении. Невоспитанные , неокультуренные сорняки. Грязь, мусор, пыль. В мире пыли и грязи, несчастные, но не вызывающие ни капли сочувствия, рождающие ненависть для ненависти и вселяющие ненависть в головы своих и чужих детей. Наёбанные наёбщики наёбывающие наёбщиков. Моё сердце разрывается от ненависти и гниет безысходностью. И я предпочитаю спать, чем бодрствовать в вашем протухшем мире. Гнойные нарывы аллергией по всему телу на вас и ваш мир. И я - рожденный безвольным, рожденный без стремления к лучшему, зараженный при рождении вирусом нежелания ЖИТЬ...

нужно перестать есть. еда делает меня фривольным и радостным. Позитивным. Она меняет меня. Еда делает меня НЕ СОБОЮ. я не хочу так. я не хочу играть в не себя. я хочу быть собою. А не потерянным неизвестно кем.

сокращаем рацион.

сокращаем паёк. 

картинка просто к посту

Я пьянею слишком быстро от твоего голоса. Красные бусины ты роняешь на пол и с ними разбиваешься о его шершавую поверхность. Мои покрасневшие от напряжения белки вводят тебя в содрогание. Твои губы дрожат, проговаривая слово за словом. Расстояния обманывают меня, и воздух дребезжит от звуков моих мыслей. Металлические прикосновения объединяют нас. Ты роняешь из влажного рта красные ягоды, слюна вязко поблескивает на их поверхности, а я выкручиваю себя из этого пространства. И разрывает зримые образы, и замыкает звук. Я набираю желтоватые сновидения в шприц для тебя. Грею каждый раз лезвия. Это все воплощения моей любви в действия... Персиковый цветок разворачивает лепестки на твоей горячей груди. Я приготовил заранее цветущую мантию. Твой громкий вскрик врывается острием в мой мир, истоньшая тональность. Я чувствую пальцами вслепую каждый белесый и тонкий шрам. Я боюсь за тебя. Жемчужные бусины, крупные до неприличия, я вкладываю в твои свежие раны, чтобы твой алый облик не потерял красоты. Дрожащими движениями, надрывистыми мазками я разрисовываю свою кожу пальцами в алом. Я кричу, срывая голос до хрипоты, в твое бледное ухо... 

Шум волн застилает мои уши. Крики чаек вспарывают сердечную сумку. Тонкая перегородка перенапряжена. Жидкое золото стекается тебе под спину, просачивается сквозь пестрые камешки и стремится к земле. И я , как черная змея - заглатываю всю память о тебе. Обволакиваю тебя упругими и тесными мыслями. Жидкое золото оставляет разводы на твоей коже и отблескивает закатом. Морисол. Я шепчу заклинание за заклинанием над тобой. Твои высохшие губы простыли прохладой вечера, и я не в силах согреть их, даже если подожгу себя. Она стоит за моей спиной и роняет рубины из опухающей раны на бедре. Открытый перелом словно слоновий бивень на бархатной скатерти. Я надавливаю пальцами на глаза и теряю себя в темно-цветных всполохах. 

Я сдавливаю виски. Я не могу подняться под твоим напряженным взглядом с колен. Я молюсь, я плачу. Я кричу, вгрызаясь в собственные колени. Меня дергает, меня шатает из стороны в сторону. Я не могу взглянуть на вздрагивающее в мусорном мешке, завязанном на крепкий узел. Я чувствую, как твой взгляд полосует мою спину красными линиями. И я вонзаю в свою кисть вилку из серебра...

-Если ты хочешь БЫТЬ - тебе придется заслужить у меня это право. Раз за разом ты лишь умираешь и рождаешься. Но если ты наконец захочешь БЫТЬ...

-Я могу дать тебе право на существование вне моей головы, вне этой комнаты. Но ни к чему порождать что либо иное, кроме верной собаки...

Я кричу, срываясь на хрип, срываясь на сиплые дыхательные потуги. И твой голос уже крошит стекло. Кап - кап - кап капает на пол из твоего живота. Бусины рассыпаются и отскакивают от пола со странным звуком в тишине. Твоя спина идеально выпрямляется и я слышу бульканье и свист, но не могу отличить, кто из нас двоих издаёт этот звук. Гипотетически - мы оба можем произнести "ПРОЩАЙ". Вспышки света потрескивающей лампы. Обломанными ногтями я скребу тонкую корочку кровавой ржавчины. Минуты укорачиваются с количеством моих слез. Странный запах цветов и влажной земли, болотных ветров и дождливого леса вплетается в наши волосы.

Твой голос так красив. Твой влажный рот так заманчив. Твоя тесная глотка как сердцевина цветка. Твои руки пронизывают иглами и колечками мою кожу, расцвеченную черными и красными красками. Запах свежеразрезанного яблока от моего замотанного и заткнутого рта. И вкус пыли. И привкус металла. И я вздрагиваю и завываниями молю тебя остановиться. А ты улыбаешься, напевая песни русалок. И твои теплые пальцы к моей воспаленной коже, я чувствую, как лопается несколько капилляров на слизистой моего горла, когда ты пронзаешь спицей широкий пласт кожи на моем боку, и когда ты продеваешь металлическую штангу я уже нем. А твой голос как прекрасная колыбель затягивает во тьму, и я не в силах сопротивляться становлюсь практически недвижим под твоими ловкими темными пальцами. Я слышу, как в самом углу комнаты, под потолком, нечто скребет ногтями слой облупившейся краски. И твои жабры влажно трепещут на бледной шее. Красные ягоды, горьковато-сладкие, скатываются из под каждого припухающего прокола. Я чувствую давящее движение внутри нижней части живота. Оно набирает обороты, извивается и подергивается во тьме меня. Его голос - тихий, скрежещущий шепот. И я лишь смотрю на тебя с затуманенной мольбой. Свежезашитый шрам пульсирует... 

Я беспокоюсь о веревках. Она тоже не доверяет узлам на твоих руках. Аккорд за аккордом проигрывает закатное небо. И жабры твои недвижимы, и едва уловимый рыбный душок уже пошел от твоей потускневшей кожи. Но темные пальцы, кажется, вот вот вскинут когти. И я слышу за шумом воды и вскриками чаек, как она сглатывает. И как капает на камни ее рубиновая влага. И мы оба пошатываемся тусклыми тенями над твоим длинным телом. В моей голове всплывает мелодия от какой то старой шкатулки. И я усерднее начинаю читать заклинания на всех доступных мне языках. И я целую твои мягкие губы, я зарываюсь лицом в твои волосы, касаясь щекой холодного уха. Я вдыхаю остаточный запах цветов. И я молю, пронзи меня своей острой ненавистью и увлеки мой трепетный голодный дух за собой в этот бушующий и ледяной океан. Но ты недвижим. И голос твой не существует более в этой реальности. Твое прекрасное лицо заморозило вечным сном, о, какие сны ты видишь теперь?..

Мои воспаленные глаза и раны расцвечивают мой образ яростными красками. Ты напряженно дергаешься, пытаясь скинуть давящие путы. Я грею на свечи тонкое лезвие, пока оно не становится желто-красным, и только тогда я делаю шаг к тебе. Твой шепот прорезает вязкое пространство между жемчужными снами и рубиновой реальностью. Она роняет кристалл за кристаллом в прозрачную бутыль ярко-желтый порошок. Я чувствую, как прорываются из-под стальных шариков беловато-серые капли-бусины. Каждое место твоего прикосновения загнило... И при каждом движении эта ересь наконец освобождается из меня. И звуки гаснут, и краски затухают. И нарастают удары твоего сердца под хрупкой грудиной. И в моих руках крепко сжатая кувалда отражает над тобой тусклый свет одинокой желтой лампы. И я опускаю удар на твои связанные ступни. И твой голос так быстро опьяняет меня. Заставляет улыбаться, и я вгрызаюсь зубами в нижнюю губу от упоения твоими вскриками. И твой широко раскрытый рот, и я роняю кувалду и пробиваю сжатой кистью тебе в центр под ребрами. И ошалелыми, большими ярко-голубыми и влажными глазами на своем прекрасном лице ты молча взираешь на меня не в силах вдохнуть. И вязкая слюна на твоих острых и тонких и длинных зубах ниточками от верхней челюсти к нижней. И на какие то секунды ты просто начинаешь орать, орать, орать, и стекла трескаются и скрежещут, и наконец вылетают мелкими каплями из своих рам. И я смеюсь и плачу и плачу и плачу от боли, глядя, как ты сплевываешь кровь на свои бледные бедра. Такие прекрасные крепкие и тонкие бедра, расцветающие алыми блестящими цветками.

Я поднимаю тебя на руки, тяжелый... Я ступаю по влажным камням к обрыву. И она боязливо смотрит на мою ношу. И я сам едва дышу в страхе, что ты вот вот оживешь. И я прижимаю тебя крепко к себе, такое холодное и довольно твердое скованное смертью тело. И блестящая капля скатывается из моего незрячего глаза. И мои губы напряженно дрожат. Я не могу воскресить твои песни в памяти...

Твои жабры трепещут, широкая острозубая улыбка безумно скалится на меня. Ложка перекатывается в твоих тонких и ловких пальцах. Я не могу дышать от страха. Я не могу двигаться, я не могу кричать. Я не могу сглотнуть. А ты вновь запеваешь русалочью песню и нежно кладешь свои теплые пальцы мне на нижнюю челюсть, крепко фиксируя так мое лицо. И время почти недвижимо на том кадре видеопленки, где твоя рука с ложкой приближается к моему правому. 

-Я люблю тебя. Это ты заслужил... Я люблю тебя.

И в этот момент моё тело приходит в движение, мои плечи тщетно пытаются оттолкнуть тебя, а ложка ковыряется в моей глазной впадине, тьма застилает алыми сумерками и я впадаю в буйное беспамятство в твоих горячих руках. И дальше я лишь вижу, как поблескивают лезвия ножниц, и наступает теплая и уютная темнота. И когда я просыпаюсь - ты уже аккуратными стежками стягиваешь неизвестного назначения раны на моем теле...мурлыкая себе под нос. Такой красивый даже в этом неровном тусклом свете...

Твоё тело рухнув с самого края камня ударяется о воду и всплывает спиной на поверхности через короткое время. И еще через мгновения вода начинает окрашиваться темным вокруг тебя. И ветер треплет мои волосы и одежды. И я отворачиваюсь немым лицом от соленой бесноватой воды, негодующей и грозящей разорвать тебя о скалы. И на дрожащих ногах я делаю несколько шагов к ней. Но она проносится мимо меня, сменяя мой призрачный силуэт на обрыве. И я могу наконец выпустить сдерживаемую боль. Исказив моё лицо, она черной густой и блестящей, извивающейся жижей струится из моих глаз и рта, неслышно корчась падая на индевеющую землю. Я чувствую облегчение внутри, но его быстро сменяет пустота. И я ухожу, пустив вязкие черные ростки в прощальную землю. 

День за днем я ворочаю в кармане так и не использованный шприц со снотворным. Я так и не ввел его тебе. и Это гложет меня. Я не мог позволить твоему сознанию покинуть тебя, пока я не наслажусь местью. И день за днем все твои проколы и зашитые на мне раны, горячие, воспаленные, гниющие и прорывающиеся... не дают мне покоя. Зудящий под кожей паразит, которого трепетно полюбишь и не будет сил с ним расстаться. Она гладит перед сном мои волосы, но я чувствую лишь холод от ее рук. Пока однажды, возвращаясь домой - я не получаю смс с ее номера. И сердце не зашкаливает во мне...

Звук разрывает тишину, вторгается внутрь моей головы, заставляя все дребезжать от мысли до чувства. Вспышка яркой голубизны, и вот что-то высыпается из меня, отскакивает от пола, издавая странный звук крошечных предметов. На ручке входной двери висели сырые обрывки веревок, что были на твоих запястьях и лодыжках. Ты машешь бледной рукой с длинными черными когтями на тонких и темных пальцах. Твой хвост, частично обросший чешуей крепко держит тебя вниз головой на толстой трубе. Длинные волосы влажно свисают серебристыми прядями. И я чувствую как подкашиваются мои  ноги. Я смотрю на тебя перед собой, прижимая ладонь к влажной одежде, разглядываю блестящее лезвие в твоей руке... и я падаю, теряя слишком много себя на шероховатый пол. Ты нависаешь надо мной и, наверняка, твои яркие глаза отражаются во мне.  Я тщетно отползаю назад, пытаясь нащупать любой твердый предмет на полу, но натыкаюсь только на ее ступню, холодную и влажную... Нет, ледяную... Ты отпускаешь трубу и падаешь на пол, шлепая хвостом из полу-сросшихся ступней. И я чувствую ужасное клокотание собственного сердца, и ты улыбаешься мне, и твои жабры трепещут. Я вслепую сворачиваю и ползу, пока не упираюсь спиной в тупик. Ты оставляешь змееобразный след на пыльном полу, и вот ты касаешься моей ноги. И ты все ближе, ближе, ближе и ближе, ты наползаешь всей своей тяжестью на меня. И я не могу шевельнуться, я не могу моргнуть даже, а нечто влажное и алое вперемешку с белыми жемчужинами покидает меня прочь, просачиваясь в трещины в полу. То, что оставило за мной темный след... Я приоткрываю рот, но ты запеваешь своим прекрасным голосом, переливающимся как осколки стекла, как кристаллы, как горный хрусталь. И я чувствую, как мои руки слабнут. И я обмякаю под тобой. И ты поешь мне свои песни, медленно расстегивая на мне узкую черную рубашку. И гладишь горячими пальцами грудину. И я бросаю отчаянный взгляд за твою спину на свое пальто на входе со шприцем в кармане... на темную кучу, из под которой торчит холодная, сероватая ступня. И не замечая ее движения - я вдруг понимаю... ЧТО Я СВОБОДЕН... И твой голос ласкает все мое нутро. Я перевожу взгляд на твое прекрасное лицо, на влажный и мягкий рот. Я хватаюсь окрепшей рукой за шелковистую прядь волос и ловлю податливые губы. Вкус соли впервые расцвечивает наш поцелуй. И я тянусь к тебе. И я закрываю глаза вслушиваясь вновь в твою песню. И твердые пальцы пробивают мою грудину, ломая хрустящие ребра и впиваются в пузырчатое, губчатое легкое, сжимая его. Я слышу странные звуки, словно тысячи пузырьков лопаются или хрустит влажный снег. И твоя песнь становится громче, и я затыкаю себе рот, чтобы не кашлять так громко. И мне не хватает воздуха, а твой хвост обвивает мои ноги. Как твой голос овивает мои затухающие мысли... И я не вижу как корчусь и извиваюсь в теплых объятиях. Лишь на последнем булькающем звуке я обнимаю тебя за шею, впиваясь пальцами в твои мягкие жабры. Моё порывистое, неловкое движение разрывает твою бледную шею, и между нами липкие жидкие рубины, смешанные со слюной и липкой влагой, покрывающей твою скользкую теплую кожу. Я прижимаюсь к тебе. А ты продолжаешь тихо петь во тьме...

Этот голос разносится ветром над темной отражающей поверхностью. Теплые всполохи мерцающих нот. Внутреннее ухо горит от повышающегося притока крови. Моё сердце пронизано темными извивающимися тварями, разгрызающими остатки плоти. Солоноватое яблоко на моих губах. Уволоки меня на самое дно вслед за собой, где будешь петь мне свои стеклянные песни, разрывая морские глубины. Я кричу это во тьме в твое ухо, пока твои руки не опутывают меня...

Жемчужные икринки высыпаются перепачканные в липком красном. Они лопаются, и перламутровые личинки паразита начинают жалобно извиваться в поисках тепла и любви. Сострадания в пустой комнате не существует. Алые ягоды скукоживаются в дубеющих шкурках и темнеют. Дети моей тьмы слепо расползаются в стороны, не узнавая даже брата. И лишь вера с надеждой в их примитивном мире, обозванные инстинктами, позволяют им быть сильными. Часть жемчужных икринок еще остались в остывающей плоти...

Тудэй был день обогащения. Вновь спасибо Корице. Подобрал ее в центре - она шла становиться подопытной. В общем - завезли в наше село новый хирургический лазер и она как подопытный - одолжила клинике свои маломальски искромсанные руки. Изначально было предложено мне, но я не предатель, и мои дети останутся при мне. Так что я просто стану свидетелем возможного. Далее она показала мне магазин КНИЖНЫЙ РАЗВАЛ. ГДЕ я закупился книгами типа Юкио Мисимы и Сакураи за, внимание, 25-35 р. Просто р. Реально, я не верю до сих пор....  Потом мы узрели в еде (магазине) ПАЧКУ OREO. Большую. За 100 р. !!!! И потом она задарила мне самопальный CD с НЯНОМ! Точнее с песнями ハラキリカルチャ, aka Harakiri Culture

членом которой является Нян. Точнее вокалером. Это видимо к моим вчерашне - комментным излияниям о дисочках с музычкой. Я рад очень, к слову. Потому что это бестия для меня из серии Изуми. А еще я орал в ржачном бреду Сакураев Kagerou, ибо выучил текст уже бывая у Коры дома. 

И да, мой разговорный инглиш умирает , безумно набирая обороты.

ПыСы. Вот пикча Харакири Калча и собственно Нян

Проснулся утром уходить, ей на работу ведь. А она мне, даже не спросив, ем ли я, приготовила детскую кашу нестле НА ВОДЕ , с бананами и киви порезанными и гречишным медом. Никогда такого не ел, но так как не на молоке и без шматков овсянки - попробовал. И... в общем.... Человек попал в точку. Не будь тарелка глубокой - вылезал бы всю. Ушел сытый и довольный. Жру дома йогурт и рассчитываю в голове своей - на сколько она по своему идеальна для меня на данный момент. Не будь мы столь бессердечны друг к другу - я бы приутих в своих сумасшествиях. Но все предопределено. И я могу лишь закрыть глаза и обратиться в физические чувства сплошь и рядом. Единственный чувственный орган - пальцы и мозг. между нами глухие километры стен. И я не жалею.