После того, как 30 марта не стало актрисы, это интервью имеет особую ценность. В нем Гурченко рассказала о своем отношении к жизни. 
 
- Людмила Марковна, что с вами все-таки произошло? Пишут, что вы сломали шейку бедра? 
 
- Господи, перелом бедра был, но не шейки! Журналисты все переврали! Видимо, им поскорее хотелось уложить меня в гроб. Но все обошлось, врачи сделали операцию — уже хожу потихоньку... 
 
- Как же вы упали? 
 
- Пошла гулять с собакой. Надела бы каблуки — лучше бы чувствовала неровности. А я зачем-то надела плоские сапоги, наступила на какую-то ледяную горку под снегом — и полетела... 
 
- Недавно слух прошел, что вы вообще... умерли! 
 
- Ну, если похоронили заживо, значит, жить буду долго! 
 
- Говорят, что проблемы со здоровьем и у вас, и у Бориса Моисеева начались после того, как вы его послали матом, а он — вас тоже кое-куда. Может, это — проклятие? 
 
- Какое проклятие? С Борей меня просто обманули! В своей программе Андрей Малахов уже за кадром спросил меня о конфликте с Моисеевым. Ну, я и сказала, что он поступил непорядочно, употребив нецензурное выражение. А Малахов, оказывается, все это тайком снимал. Теперь я жалею, что пошла на его программу. Но я верила Андрею, он же у меня брал чуть ли не первое свое интервью. Я ему потом сказала: "Так от тебя многие отвернутся" А в проклятия я не верю. Хотя вот все бывшие мужья, с которыми я расставалась, счастья не находили... 
 
- Вы не прощали измен? 
 
- Когда человек заранее продумывает предательство, чтобы в спину тебе даже не плюнуть, а сунуть нож, — я не прощала. 
 
- А Иосиф Кобзон, ваш третий муж, говорил как-то, что измены были обоюдными... 
 
- Любовников я не заводила, мужьям никогда не изменяла. Не могу я на стороне романы крутить. Не дано. Я просто — очень чистый человек. Меня так папа воспитал. Иначе я не смогу к мужу подойти. Сережа это очень хорошо понимает. 
 
- Сережа Сенин — ваш пятый муж. Вы обрели в нем свою последнюю любовь? 
 
- Да, у нас все счастливо совпало, хотя и не должно было. Но вообще у меня всегда любовь была одна. А вот объекты любви менялись. 
 
- У вас — взрослая дочь, отношения с которой сложились непросто. Как думаете, почему? 
 
- Мать я была никакая! Когда родилась дочка Маша, я полгода стирала, мыла, стояла у плиты... Ну а жить-то на что было? Отец моей дочери себя не мог обеспечить, не то что нас! Мне пришлось работать, а дочка росла у родителей. Видимо, я многое упустила ради работы... 
 
- Что для вас счастье? 
 
- Чтобы в руках был сценарий, а в нем — роль для меня. Если этого нет, я проваливаюсь. Думаю: все, значит, никому не нужна. А это — самое страшное для меня. Многие смотрели «Карнавальную ночь», видели, как я сыграла оптимизм, радость, «улыбку без сомненья» и думали, что и в моей жизни все безоблачно. А на самом деле после этого фильма была борьба с депрессией, постоянной или периодической, глубокой. Будто пуля внутри сидела, которую не вынуть... Тот успех за пять минут мне, простой девочке из Харькова, дался тяжело. 
 
- Вы делаете пластические операции, чтобы дольше оставаться на сцене? 
 
- Я должна быть красивой для своих зрителей. Но я понимаю, что как бы не выглядела, конец все равно будет... 
 
- Как вам удается сохранять такую энергию в 75 лет? 
 
- Каждый вечер я доползаю до кровати, падаю, принимаю снотворное, чтобы ничего не знать. Наутро просыпаюсь и начинаю с нуля. Умираю и... Возрождаюсь!