13 ноября 1571 года в царских палатах испустила дух Марфа Васильевна Собакина, супруга Ивана Грозного, прожившая с ним в браке чуть больше двух недель. Могла ли она предчувствовать столь скорую развязку, отправляясь месяц назад на смотрины? Вряд ли. Как и ослушаться отца, коломенского дворянина Василия Собакина, из бедного новгородского рода, но очень стремившегося сделать карьеру. Пусть и с помощью красавицы-дочери. В конце концов, отправляя свою 19-летнюю дочь в Слободу, он только надеялся вытащить счастливый билетик, ведь число претенденток составляло более двух тысяч. И каждая, наверняка, мечтала стать царицей…

Между тем, смотрины развивались по законам нынешних конкурсов красоты. Сначала монарх выбрал двадцать четыре претендентки, потом 12, и, наконец, внимательно изучив «строй», остановил свой выбор на Марфе. Кстати, еще до того, как состоялся «финальный тур», всю дюжину потенциальных невест внимательно осмотрели и бабки (чтобы не было женских изъянов), и доктора (чтобы претендентка не оказалась больна).

Возможно, в первую секунду, увидев, что выбор царя пал именно на нее, Марфа и обрадовалась. Но она и предположить не могла, что борьба за право быть царицей по-настоящему только начинается. И ценой этой победы будет сама жизнь.

Когда царская невеста почувствовала первые признаки отравления? Знаменитый российский историк Николай Костомаров указывает на то, что это произошло еще до обряда венчания, и Иван Грозный, отправляясь с невестой в Троицкий собор Александровской слободы, уже знал, что Марфу пытались отравить. То есть она еще до того, как стать официальной женой, уже была больна.

Но есть и вторая версия: если бы царь видел, что его невеста больна, он бы отложил официальную церемонию до полного выздоровления Марфы, значит, во время венчания она выглядела совершенно здоровой и была отравлена уже после приезда из церкви, во время свадебного пира. Как раз он и был прерван тем, что новобрачная потеряла сознание.

Царицу отнесли в покои, а новоиспеченный муж, он же царь, не захотел ложиться в одну постель с полумертвой новобрачной. Ни в первую брачную ночь, ни в последующие. Возможно, он ожидал ее выздоровления, но с большей степенью вероятности можно предположить, что Грозный морально был готов к тому, что Марфа Васильевна вряд ли выздоровеет. А потому и не торопился переводить свои семейные отношения из платонических в физические. Дело в том, что согласно церковным канонам любой православный христианин не имел право жениться больше трех раз, а если Марфа физически не стала супругой царя, то этот брак можно было с большей легкостью признать недействительным.

С другой стороны царь жестоко отомстил тем, кого считал причастными к отравлению своей жены. Родной брат предыдущей супруги Михаил Темрюкович (долгое время ходивший в царских любимцах) был посажен на кол. Такая же участь постигла и другого фаворита – Григорий Грязной как ни клялся, что не имеет к отравлению никакого отношения – был казнен. А всего попрощались с жизнью как минимум два десятка влиятельных людей, еще незадолго до этого считавших себя едва ли не вершине власти.

Марфу Васильевну торжественно похоронили в Москве, в кремлевском Вознесенском соборе – усыпальнице для женщин из царской семьи. До 1929 года эти останки находились там, потом их перенесли в другое место, в подземную палату рядом с Архангельским собором в Кремле. В 1990 году ученые провели судебно-медицинскую экспертизу с целью обнаружить следы яда химического происхождения. Но в останках не было обнаружено следов ни мышьяка, ни ртути. По всей видимости, яд был растительного происхождения.

Существует одна интересная версия: накануне венчания мать будущей царицы прислала дочери какое-то снадобье для «чадородия», чтобы Марфа Васильевна не испытывала проблем с вынашиванием детей. Но то ли матери подсунули не те травки, то ли, что более вероятно, произошла подмена, однако царской невесте вместо нужного снадобья подсунули отраву «злые люди», которые не хотели еще большего сближения между Иваном Грозным и главным палачом государства Малютой Скуратовым, родственницей которому и приходилась юная Марфа.

Кстати, пожалуй, впервые на этой свадьбе в «исторических хрониках» появился вдруг зять Малюты Скуратова, боярин Борис Годунов, который в числе некоторых приближенных Иоанна Васильевича выступал в роли «дружки». Об этом историческом факте несомненно знал и Михаил Афанасьевич Булгаков, когда вкладывал в уста царя импульсивную фразу: «Кого на царство? Бориску на царство?!».

Вообще Михаил Афанасьевич чтил исторический кодекс. Зато Леонид Гайдай, снимая свою знаменитую комедию «Иван Васильевич меняет профессию», добавил в сюжет, по своему усмотрению, столько «жучков», что получилось как в поговорке: «Не верь глазам своим». Достаточно вспомнить икру заморскую, баклажанную, которая никоим боком не могла попасть в картину без режиссерского замысла, хотя бы потому, что баклажаны появились в России только в XVIII веке, в то время как Иван Васильевич жил в XVI веке. Но Гайдай намеренно делал комедию, максимально приблизив эпоху Грозного к нашему времени...

Меня терзают смутные сомнения: почему Гайдай в качестве царской супруги выбрал именно Марфу Васильевну Собакину, изменив текст Булгакова? Дело, скорее всего, в том, что это самый «раскрученный» женский персонаж в литературе: достаточно вспомнить пьесу Мея «Царская невеста» и одноименную оперу Римского-Корсакова…

И в заключение хотелось бы остановиться на дальнейшей судьбе героев этой истории. Иван Васильевич хотя и очень гневался, но уже менее чем через полгода, в апреле 1572 года, снова пошел под венец, на этот раз с Анной Колтовской, предварительно умертвив ее жениха князя Вяземского. Всего у царя было семь жен, в восьмой раз он жениться не успел: умер.

Отец царской невесты, Василий Собакин, стал называться Большим, получил титул боярина, а его два брата, Меньшие Собакины – окольничих. Один из них – Варлаам Собакин – сразу после смерти Марфы был пострижен в монахи, а двоюродные братья царицы были и вовсе казнены, Иван Васильевич посчитал, что именно они причастны к отравлению…

Впрочем, счастливая звезда Собакиных сияла очень недолго. Уже спустя три года, в 1574 году, ни одного из представителей этого рода в послужном списке двора не было! Как поется в одной из русских народных песен: «Напрасно девицу сгубили…»