Скажи мне, мой воздух, что стоит любить в ответ?
Так ласково целовать, уходя в цейнот,
отдав свою нежность тому, кто ее так ждет,
что стоит не выбирать и нести свой крест?

Прочувствуй, душа моя, легче ли дорожить,
когда нет сомнений - он рядом, он навсегда.
Взлетают к седьмому просторные этажи,
а искренность мыслей блуждает по проводам.

Ты можешь остаться, и можешь уйти сквозь ночь.
Невидимой линией выверить каждый шаг
из пропасти в бездну. Но боли не превозмочь -
вся тяжесть решений лежит на твоих плечах.

Девочка, моя. Ты всё та же. Ничего не меняется. Просто редеют листья календарей и заменяются новыми. Просто снова прокуренный воздух, бессонные ночи и полное боли одиночество. Божественное одиночество. Ты чувствуешь его каждой клеточкой своего тела. Оно тонкими энергиями проникает под кожу, обнимает за плечи, теплым облаком растворяет окружающий мир. Растворяйся в нем. Превращайся в него. Сливайся с ним. Ты знаешь - именно абсолют даст тебе правильный ответ. Вся истина в глубине, внутри тебя. В твоем микрокосмосе. И пусть случайные совпадения рун твердят тебе об озабоченности тем, что кажется прерванной связью, ты уже знаешь ответы на все вопросы. Ты можешь прочитать их в дуновении ветерка, в шелесте листьев, в случайной встрече, в незабытом сне. А что же главный вопрос? Как он? Может быть, дождь выстучит ответ на него азбукой морзе, может быть, ты прочитаешь его в первой попавшейся статье или фразе, а может - стоит просто закрыть глаза. Доверься своему одиночеству. Войди в него. Обрети себя. А окружающий мир превратится в очередную иллюзию. Помнишь ведь - это всего лишь голограмма. И всё вокруг голограмма. Просто слишком реальная, ощутимая, словно грамотно сделанная виртуальная игра. Жизнь бьет по тем же точкам, теми же числами, теми же кораблями. Главное, держись, девочка. И что бы там ни случилось с тобой, не сдавайся.

Этому человеку уже нет разницы.

Глубже, девочка. Вдохни, выдохни.
Боль всё та же, да по накатанной.
Ночь вопьется стальными ливнями
Черствых прутьев в узор запястий.

Бред вгрызается с четкой точностью.
Разум ранен - пора расстаться.
Ты вцепилась в глухое прошлое -
Побелели костяшки пальцев.

Отпусти, не держи, ведь ранена.
Льется кровь по ладоням, ластится.
Вновь шатаешься неприкаянной
Грустной девочкой в черном платьице,

Наступившей на грабли старые,
Те, что в тесном сарае заперты.
Вот еще одна боль останется
Обнаженным пятном на скатерти.

Ночь в тисках. Где найти терпение?
Бьешь, терзаешь себя за преданность.
Что ж ты даришь свое доверие
Недостойным и малосведущим?

Он в тебе растопил желание,
Гордость стоптана. Власть повержена.
Бесполезными ожиданиями
Перечеркнута в сердце нежность.

Жизнь расколота половинками,
Разлетелась стекольным творогом
По истоптанной пережитками
Вере в правду да вере в Бога.

Я осталась бы солнцем, что каждый рассвет
пробивается к небу сверкающим блюдцем,
я ждала бы, что время меня не отпустит
ни для вафельных зим, ни для новых побед,
и всегда превращалась бы в легкую шаль
свежих капель росы, невесомых иллюзий,
море падает оземь, сплетается в узел,
и пора уже сделать решающий шаг.
Прикоснуться губами, ворваться под кожу,
в такт движениям жадным сжимая ладони,
сантиметры дыхания мантры любовной
обнимают свободу. Правдивое ложно.
Наше прошлое станет чужой стороной,
медный ворох секунд в ритмах страсти растает,
я останусь в тебе расцветающим раем,
если ты каждый миг будешь рядом со мной...

Моя банальная любовь искала верный путь к разрыву,
летела птицей торопливой, почуявшей чужую плоть,
к залитым солнцем берегам неприкасаемого счастья.
Ты спросишь - чую ли опасность?
- конечно да, мой дорогой.
Взгляни - я до сих пор с тобой. Шагаю к пропасти до края.
Пусть знаю - скоро потеряю, но длится день сороковой.
Я вновь и вновь иду вперед. Свернуть готова горы, шеи,
но таю от прикосновений. Кто любит - тот всегда рискнет
вернуться к тихому причалу, до дна довериться словам,
судьба не так уж и права, как нам казалось поначалу.
Весь мир как волн морских прибой - то дикий штиль, то шторм бескрайний,
но жить внутри не перестанет моя банальная любовь.

Жизнь рубашкой в измятую клетку прикоснется к сутулым плечам.
Небо тянется за сигаретой, ночь читает начало начал
и, холодной вуалью заката осыпаясь на вязкий асфальт,
укрывается складками платьев городских алебастровых скал.
Льются патокой музыки звуки, в них до дна и печали, и слез,
а в прокуренном воздухе тучи обнимают соцветия звезд,
соревнуются в битвах за правду, но на блюдце приносят лишь ложь.
Ты, как прежде, на струнах гитарных всех аккордов не переберешь,
но споешь для меня эту песню, пусть два сердца вздохнут в унисон.
Я запомню последнюю встречу как волшебный рубиновый сон.
Предзакатное марево, лето. Городские огни за рекой.
Обнимаешь сутулые плечи. Ночь горчит необъятной тоской.
Жизнь закружит уставшие будни, одиночеств пугающий ритм.
Ты так скоро меня позабудешь, что пора бы мечты отменить.
Я спустя пару сот звездопадов с легкой грустью взгляну на прибой.
А рубашка в измятую клетку до беспамятства пахнет тобой.

Ночи стали прохладней, и в небе гнездится осень
пегой ватой туманов, сухим послевкусием ветра.
Снятся сны про наивное лето две тысячи восемь,
два героя, три тысячи кадров, любви километры,
что когда-то пытались найти наше общее счастье,
но обрушились в пропасть, ломая и чувства, и души.
Только не вспоминай. Это было бы слишком опасно
возвращаться туда, где не ждут. Этот мир был разрушен.
В нем пусты города, перечеркнуты жизни страницы,
горы скрыли вершины в клубящемся облаке ила.
Ночь холодной ладонью ласкает уставшие лица,
греет сны. Только я вспоминать тебя - не просила...

Жизнь рубцует на кинопленке пресный шторм однотипных дней,
ждать, подкручивать шестеренки нам становится всё больней,
шелестят все детали разом, нам пора бы на кап. ремонт,
заменить, свежим маслом смазать, новой кожей обить салон
и взлететь перелетной птицей к обездвиженным небесам.
Нам свобода – остепениться, намотаем на шею шарф
из спокойствия свежих мыслей, мертвых зданий, пустых витрин.
На асфальте сверкают гильзы искореженных гильотин.
Небо мнется в чужие плечи, тычет в кромку глухих ключиц,
нам и прошлое не советчик, если сердце внутри молчит.
Воздух манит и плавно душит оголенную гладь зеркал
отрисованных солнцем окон. День влюблялся и провожал
нас в размытый вишневым вечер, гнул закат золотой каймой.
Мне взрослеть оказалось легче, чем себя ощущать живой.
Пред тобой жизнь предстала камнем, что не вырубить топором.
Лето бьет по щекам нещадно, ночь врывается напролом
и скользит по застывшим ивам, диамантовым простыням.
Время льется неторопливо. Обнаженная тишина
мертвым грузом скользнет в ладони, ты покрепче ее сожми.
Врозь и вместе мы. Что в итоге? Нам с тобой на двоих – вся жизнь.