18     В начало (Пролог и глава 1)

 

То, что любовь зла Костя прочувствовал до самого основания, валяясь дома с больной ногой.

Три недели он пытался дозвониться Инге. Пару раз она сняла трубку. Говорила, что очень занята и клала трубку, прежде чем он успевал хоть что-нибудь сказать ей в ответ. Потом она вообще перестала ее снимать.

Тогда он стал забрасывать ее смс-ками. Мобильный оператор заработал на этом трафике в один конец хорошие деньги, а из того что он отсылал можно было бы собрать небольшую книжку белых стихов о несчастной, неразделенной любви. В своих посланиях он уничижил себя до уровня дорожной пыли. В ответ ему предложили «побеспокоиться о своем здоровье», «лечить ногу» и «не рвать себе душу».

От безысходности он стал пить, заказывая выпивку через услугу доставки, втайне от матери.

Тайной это было две недели, пока Тамара Ивановна не обнаружила, что он набирается в стельку в ее отсутствие.

Костину мать встретила у подъезда дворничиха и попросила пройтись с ней вдоль дома. Они подошли к месту, куда выходили окна их квартиры. Вся прилегающая территория была усыпана мелкой стеклянной крошкой от разбитых бутылок. Дворничиха заявила, что видела несколько раз, как из окна квартиры выбрасывается пустая бутылка, которая бьется о пандус. Крупные осколки она убирает, но мелкие вымести с земли невозможно.

Костя, таким образом, избавлялся от пустой тары, думая, что бутылки долетают до клумбы и их собирают бомжи, или сама дворничиха. Оказалось, что это не так.

Рассказ дворничихи и битое стекло под окном стали первой уликой.

Стойкий запах перегара в комнате, которую он перестал проветривать к приходу матери, так как напивался до бесчувствия и был не в силах подняться с постели, стал второй уликой.

Заподозрив неладное, Тамара Ивановна заглянула в шкатулку, в которую они откладывали деньги со своей получки и каждый мог брать столько, сколько ему надо. Она обнаружила, что в их семейном бюджете появилась солидная брешь. Это была третья улика.

Мать, поняв, что ее сын гибнет, решила принять меры. Она вошла в комнату сына и грозным тоном заявила:

— Нам надо поговорить о твоем поведении!

— Я сплю… — прошамкал в стельку пьяный Костя, брызгая слюной в подушку.

— Нет, ты пьян!

— Я сплю… — упрямо промычал Костя.

— У тебя в комнате стоит невыносимый запах водочного перегара! — заявила она безапелляционным тоном и подошла к окну открыть его, чтобы проветрить комнату.

— Я дезинфицирую ногу. Она чешется. — промямлил Костя не отрывая головы от подушки.

Тамара Ивановна обернулась к сыну и задумчиво посмотрела на него. Она чуть было не приняла его оправдание, но вспомнила о претензиях дворничихи и сильном дефиците семейного бюджета.

— Константин, прекрати мне врать! — отрезала она.

— Это правда… Просто ты уже что-то себе придумала… — все так же вяло ответил Костя, давая понять, что ему плевать на этот разговор.

— Я ничего не придумала! На тебя жалуется дворничиха! Она сказала, что видела, как из нашего окна выкидывали пустые бутылки. Весь пандус усеян осколками стекла.

— Эта идиотка перепутала этажи… — выдавил из себя Костя. — Она сама алкоголичка. Спьяну перепутала этажи и порочит честных людей…

— А куда пропали деньги из шкатулки?

— Мы их растратили — жизнь такая дорогая…

— Почему ты мне врешь, Костя? Что вообще происходит? Что за депрессивное состояние? Дело в этой девке?

— Мама, не начинай… — голос Кости напрягся.

— А-а! Вот в чем дело! — воскликнула прозревшая мать и не смогла остановиться. — Я всегда тебе говорила, что она тебе не подходит! Она вертлявая, расчетливая сучка! Незачем даже о ней вспоминать!…

Костю подбросило на кровати как ужаленного.

— Если ты сейчас же не уберешься в свою комнату, то я запихну в твою глотку оба своих костыля, старая дура! — заревел он в бешенстве. — Пошла вон отсюда!

Тамара Ивановна на секунду застыла, пораженная такой вспышкой гнева. Потом сглотнула и молча попятилась из его комнаты. Увидев, что Костя потянулся к своим костылям, лежавшим у кровати, она выскочила пулей и захлопнула дверь. Двойной удар в дверь подтвердили намерения Константина использовать в общении с родной матерью костыли.

Они не разговаривали целую неделю. Мать без слов приходила в комнату, чтобы принести сыну поесть и затем убрать посуду. Сын так же встречал ее гробовым молчанием, хмуро глядя в потолок, или стену в зависимости от своего положения на кровати. Все необходимые передвижения в туалет, в ванну и на кухню попить воды он делал в ее отсутствие, чтобы не пересечься с матерью в квартире.

Единственным плюсом из их беседы стало то, что он перестал пить. Но стал еще более замкнутый и угрюмый.

Через неделю Тамара Ивановна, принеся сыну обед, первой прервала их обоюдный бойкот.

— Врач сказал, что через пять дней можно снимать гипс. — сказала она, зайдя в комнату к сыну с подносом. — Если снимок покажет, что все заживает правильно…

— Отлично… — нейтральным тоном ответил сын. — Оставь меня…

Мать, поджав губы, поставила поднос с обедом на прикроватную тумбочку и вышла из комнаты.

Костя достал из-под подушки телефон и набрал Ингу. На десятом гудке случилось чудо — она сняла трубку. У Кости от страха, что звонок сейчас сорвется, перехватило дыхание.

— Инга… — выдохнул он в микрофон. — Это я…

— Ага, я поняла. — ответила девушка. — Привет!

— Солнышко, мне через пять дней снимают гипс, и мы наконец-то сможем увидеться!…

— Вряд ли… — сказала девушка. — Я хотела сказать, что за эти несколько недель, пока ты болел, у меня многое изменилось в жизни. Давай на этом мы закончим наши отношения, милый Костик… Ок?

— Постой!… — крикнул в трубку Костя, но ответом ему были короткие гудки.

Он попробовал еще раз десять набрать ее номер, но чуда не произошло — трубку Инга больше не снимала.

 

Продолжение (глава 19)

 

Купить электронную книгу "Тяга к прекрасному": на Литрес на Amazon