Я был совсем ещё ребенком в ту весну. Лишь в седьмой раз я видел, как из почек распускается листва, как расцветают сочными красками цветы на клумбах. Лишь в седьмой раз я слышал, как ласково шепчет весенний дождь и как ветер поёт свою колыбельную просыпающимся деревьям. Много лет прошло с тех пор. тысячу раз солнце сменило на небе луну, тысячу раз летели перед моими глазами листья цвета кармина, тысячу раз я слышал, как плачет в спутанных ветвях ночная птица. Но с каждым новым рассветом это воспоминание становится лишь ярче. Оно разгорается новым светом пободно свечи и греет мое сердце.
В доме где я жил были высокие светлые окна и пол из белого дерева. Он был скользким и блестел, натёртый послужной служанкой. В доме, где я жил были винтовые лестницы и свечи в канделябрах, чьё пламя отбрасывало на стену причудливые тени. В доме, где я жил, всегда царил уют и покой.
Матушка часто собирала троих своих детей в большой комнате, где стоял белоснежный рояль и рассказывала нам сказки, пока за зашторенными окнами вовсю шумел и бесновал вьюжный ветер. Она рассказывала нам об ундинах и маленький фэйри, о бесах, что строят маленькие каверзы и тенях, что ходят за нами по следам. А мы — я и две моих сестры — ловили каждое её слово и глаза наши сияли пламенем восторженности. Много ночей мы просидели, слушая её. Много ночей наши сердца пропитывались патокой сказок и волшебства.
Однажды я гулял по песчаному берегу, усыпанному после шторма камушками и редкими желеобразными медузами, и среди ракушек нашёл свернувшийся в клубочек комок разорванных крыльев, снпутавшихся волос цвета пшеницы и прилипших к хрупко-хрустальному телу морских водорослей. Она была едва ли больше моей ладони — ладони семилетнего ребенка — и смотрела на меня взглядом котенка, загнанного в угол кровожданым псом. Огромные глаза непонятного цвета были распахнуты так широко, что стрелочки ресниц впивались в тонкую полупрозрачную кожу. В воздухе витал страх.
Я опустился на колени, порвав новые брюки, но забывая об этом и аккуратно, бережно, будто боясь, что она разобьётся, взял маленькую фею на ладонь. Она жалобно вскрикнула и закрыла лицо скрещенными руками, но, поняв, что зла я не причиню — опустила их.
Я слышал от матушки, что феи...они как мечты, как ветер, как цветы — если их запереть — они завянут.
Поэтому я соорудил некое подобие домика из теплых камушков гальки и мягких водорослей, и опустил её туда. Видимо, думал я тогда, она плопала в шторм и её крылья немного надорвались. Некоторое время она не сможет летать, но я буду за ней ухаживать и она вновь вёрнется домой...
Фея смотрела на меня с надеждой и на её исцарапанном осколками ракушек лице читалась благодарность.
Всю весну я приходил к этому домику, принося с собой то сладкие ягоды, то пару ложечек мёда, то цветы на тонком стебельке, с пушистыми венчиками и убаюкающим запахом. Между нами сразу появилось какое-то теплое доверие — она рассказывала мне о своей жизни, открывая тайны и секреты. Так я узнал, что если приглядеться, то можно найти в изгибах древесной коры дриад, а в волнении морской воды — прекраснвых синеволосых ундин. А я рассказывал о себе и свет падал на красивое девичье лицо — она улыбалась, слушая меня. Аккуратно, как она велела, я стряхивал пыльцу с цветков на тонкие стрекозиные крылышки и те потихоньку обретали краски. Всю весну я провёл около этого домика, слушая иногда, как красиво и нездешне она поёт.
Но вот — на фарфоровой коже не осталось ни следа былых царапин (я аккуратно накладывал на них мёд и кожа её наливалась жизнью), крылья блестели всеми цветами радуги в лучах полуденного солнца, а глаза сияли счастьям — она снова могла летать.
Мы прощались, сидя на камнях у кромки моря и нежные волны лизали кончики моих туфлей, а она порхвала вокруг меня, рассыпая веерами искорки света. На прощание она поцеловала меня в щёку и теперь на этом месте маленькая родинка в форме сердечка — её почти не разглядишь невооруженным взглядом, но она есть. Я чувствую её, когда улыбаюсь.
С тех прошла тысяча вечностей, но каждый год в ночь на изломе весны и лета, я слышу за своим окном пение голоса, что звонче сотни бубенцов.