И. Ильин, «Демагогия и провокация» (1917 г.)

  Демагог старается говорить народу то самое, чего народу хочется; но только для того, чтобы преклонить народное мнение на свою сторону и навязать ему своё желание. Демагог ведет себя перед народом как угодливый льстец, а в отсутствии народа — как повелитель и деспот. Обращаясь к народу, он ставит его выше себя, преклоняется перед ним, заискивает, а подчас бывает готов и на публичное унижение. Но именно тот, кто в глаза унижается перед народом, тот за глаза относится к нему с пренебрежением. В этом демагог подобен льстивому царедворцу, который часто тем более презирает своего владыку, чем раболепнее склоняется перед ним, угождая.

  Злая корысть направляя поведение крайне левых ("Союз русского народа") лишает их всякого нравственного и политического смысла; она ведет их по пути погромов, доносов и беззастенчивой лжи и ставит их на одну доску с провокаторами. Это люди совершенно лишенные правосознания и чувства ответственности.

  Справедливо, но узко и односторонне понятый классовый интерес, направляя крайне левых (социал демократы, "большевики", "марксисты", анархисты) , лишает их трезвого и верного понимания того, что теперь на самом деле происходит, и что при существующих условиях возможно и осуществимо; это заставляет их тяготеть к длительным революционным беспорядкам, к захватной борьбе и разжиганию классовой ненависти... И когда они допускают демагогические приемы в обращении к народу, то они обнаруживают, что у них в душе живет нездоровое, изуродованное правосознание — печальное наследство старого строя.

  Не следует думать, однако, что демагогия уживается только в крайних партиях и что провокация есть прием борьбы, свойственный только переодетым агентам старого строя.
Демагогические приемы могут пускаться в ход людьми самых различных партий и воззрений; но всюду и всегда эти приемы остаются порочными. Каждый раз, когда партия, для привлечения голосов на выборах включает в свою программу пункт, отстаивающий в виде "подачки", интерес, который она не признает справедливым и которому она не сочувствует, — она оказывается повинною в частичной демагогии. Каждый раз, когда оратор, обращаясь к народу, доказывает своё мнение не по существу, не от предмета, а стараясь привлечь на свою сторону корысть, или честолюбие, или слепую страсть, или дурную склонность своих слушателей, — он бывает повинен в демагогии: он низводит политику и сам опускается до уровня тех людей, которые ищут не политической правды, а политической заразы... К демагогическим приемам может обращаться и дурное правительство, с тем чтобы прикрыть свою корысть волею народа.

  Демагогия есть яд, который незаметно проникает в людские души, и только мысль да честное повиновение совести в делах политики могут служить здесь противоядием.

  Тяготение к демагогии вспыхивает в политической жизни особенно тогда, когда в связи с народным движением выдвигаются идеи демократии. При недостаточной политической зрелости народа это тяготение обнаруживается в самых различных общественных организациях.

  Если демагог не ищет подлинного выяснения народной воли, то он не является демократом: ибо демократ стремится, прежде всего, выяснить действительную и сознательную политическую волю народа, с тем чтобы подчинить ей пути государственной власти.
  Демагог есть менее всего демократ: он — деспот, который стремиться действовать н силой окрика или оружия, а силою лести, корысти и темноты. Он не ищет народной власти, а стремится выдать свою волю за волю народа. Он ищет власти, а не народовластия. Он хочет властно вести народ за собою, а не быть несомым народною силою. Ему важно, не что народ идет, а что он ведет за собою толпу. Ему важно получить голоса, но ему не важно, чтобы эти голоса были поданы сознательно и согласно интересам государства. Он яростно изобличает других в том, что они не считаются с "желаниями многомиллионного народа", а сам стремится — не взять свои лозунги у сознательного народа, но навязать свой лозунг бессознательным массам.

  Поэтому демагог есть худшая разновидность деспота: он — пресмыкающийся властолюбец.

  Иван Ильин. Для русских. Избранное.