Ax ты, шарик голубой...
 

Окуджава

Заезжий музыкант целуется с гитарой

У самого Булата Окуджавы этот самый заезжий музыкант целовался с трубою, но труба не для этого ломкого и негромкого голоса, не для этого окрыленного отчаянья, не для этой тихой, сияющей печали. Минорная негромкая гитара, одинокая, очень личная, фрондирующая, гитара Федерико Гарсиа Лорки, Галича, Высоцкого и Окуджавы. Гитара послевоенная, гитара людей, перенасытившихся колоннами, оглохшими от маршей. Гитара нонконформистов.

«Дымок от папиросы, и за спиной канал, чтоб наши злые слезы никто не увидал». Впрочем, злым Окуджава не был. Другой ракурс: он был заезжий музыкант, наполовину грузин, наполовину армянин, принесший на Арбат дух незлобивый, нездешний дух солнечного Тбилиси. Взгляд сверху, взгляд из более древней истории, взгляд народа эльфов. Эльфийская невиновность, эльфийское высокомерие, эльфийское просветительство.

Сократическая мудрость Грузии, питаемая не цикутой, но дивным вином. Врожденный дар любви, прощения, вечности. Полное отсутствие российского пафоса, российской остервенелости; неумение ненавидеть — умение не принимать. Умение ходить сквозь стены, сквозь неприятных людей, сквозь эпохи. Умение смотреть на свою жизнь из космоса, со стороны. При этом символическая готовность схватиться за кинжал, за шпагу, за пистолет со свернутым курком, за автомат, за гитару. Окуджава был классическим интеллигентом, если бы не был грузином. Грузины — люди твердые, под шелком переливается сталь. Грузинский мужчина всегда немножко абрек — благородный разбойник по идейным соображениям. Впрочем, Окуджава никогда не брал чужого, он скорее отдал бы свое. Грузины, испанцы, цыгане — все они рыцари гитары, все они адепты свободы. Именно ее Окуджава хотел украсть. «Спрячь за решетку ты вольную волю — выкраду вместе с решеткой». Это он и сделал. Увел свободу из конюшни — и ни одна половица не заскрипела.