Продолжая собственные размышления на тему книги А. Нестеренко «Александр Невский. Размышления, с которыми можно соглашаться или не соглашаться, только после ознакомления со всей книгой, потому что в подтверждение собственного мнения мне пришлось бы цитировать целые страницы.
Сразу же хотелось бы отметить момент, который в какой-то степени располагает меня к книге. Автор честно говорит о себе как об историке-дилетанте и не пытается прикрыться каким-либо научными званиями и прочими заслугами в качестве аргументов в пользу собственных выводов. Это признание может снять с автора часть ответственности за отсутствие более или менее приличного историографического обзора (историография об Александре Невском очень обширна, за один раз всего не охватишь) предшествующих работ, который бы позволил и ему самому адекватно оценить место собственной книги серди массы остальных трудов.
Но автор ставит перед собой цель развенчать миф об Александре Невском, а одной из задач видит необходимость показать неправоту отечественных историков и их вину в создании мифа. Но при активном оперировании определениями «историки», «отечественные историки», «российские историки» почти нет имен. Этакая серая масса…
Есть отсылки к работам Карамзина, Соловьева, Костомарова (которого автор вообще зачем-то пытается разобрать по Фрейду) Ключевского, Хитрова, Пашуто, Рамма, Бегунова, Гумилева, И. Б. Грекова, Шахмагонова, Кирпичникова, Козаченко, Сокольского, Соколова, Скрынникова… Кажется, непосредственно по теме все. Но готова принести извинения за собственную невнимательность, если кого-то пропустила.
О работах каждого из этих исследователей можно писать отдельно, учитывая уровень развития исторической науки в тот период, когда писался чей-либо труд, а также политическую и идеологическую установку. Но для автора все они как будто «на одно лицо». Даже нет особого внимания к тому, кто конкретно и какую лепту внес в процесс формирования мифа (не считая разбора фрейдистских комплексов Костомарова и акцента на вкладе Козаченко).
Честно говоря, роднит этих исследователей в первую очередь одно – их труды легко доступны и требуют кропотливого поиска в библиотеке. Что-то выложено в сети, что-то – постоянно переиздается.

Недоступны только работы Козаченко. Позволю себе предположить, что напрямую с работами Козаченко автор не знаком и ссылается на них через вторые или даже третьих руки, иначе не смог бы (наверное) не принять во внимание столь многое объясняющую полемику со школой Покровского.
Автор активно цитирует и критикует «Книгу будущих адмиралов» Митяева (кстати, я сама с ней не знакома) и Беловинского «С русским воином на века» (тоже позволила себе не читать), но при этом складывается устойчивое впечатление, что разницы между научным трудом и популярным изданием он не осознает.
Интересно, что когда автор ссылался на статью о Ледовом побоище в Советском Энциклопедическом Словаре, он не додумался до достаточно очевидного момента, который бы позволил ему проследить изменение мифа об Александре Невском уже в советское время.
А ведь самым ярким показателем тенденций была Большая Советская Энциклопедия. Например, в первом ее издании 1926 года подводится такое резюме оценки личности Александра Ярославича: «Оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу, с успехом ограждая его интересы в войнах со шведами, ливонцами и литовцами… В 1252 А. достает себе в Орде ярлык на великое княжение, т. е. становится старшим русским феодалом, при верховном сюзерене-хане. Скоро между обеими сторонами – ханом и татарами с одной, вел. КН. А. и «лучшими» людьми, боярством, купечеством (интересы к-рых он выражал) – с другой, создается тесный союз на почве взимания с населения дани…»
Наверное, отличается восприятие образа Александра в 1926 и, например, в 1937?

Ладно, не буду отвлекаться.
Из иностранных исследований автору знаком только «Кризис Средневековой Руси» Джона Феннела. Складывается впечатление, что кроме Феннела из иностранцев об Александр вообще никто не упоминал.
Мысли Феннела проходят путеводной звездой по всей книге «Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище». Где-то ¼ или даже 1/3 – узнаваемый пересказ «Кризиса Средневековой Руси» вместе с рядом его спорных положений. Узнаваемый, даже несмотря на то, что автор не везде пишет что-то вроде обязательного «Феннел считает…» Впрочем, все это тоже отдельный вопрос.

Повторюсь, историография, посвященная Александру Невскому, обширна. Всего не охватишь сразу. Да и не все нужно. Но лично у меня искренне удивление вызвало то, что автор полностью проигнорировал историографию XVIII века (не считая упоминания о «Записках» Екатерины II). Если бы не проигнорировал, то нашел очень много интересного для себя.
Например, узнал бы, что первую светскую биографию Александра Невского с привлечением хроник еще в 1732 году на немецком языке написал Герард Фридрих Миллер, попытавшийся ослабить антишведский момент в репрезентации образа Александра Невского.
Узнал бы, что не Козаченко принадлежит мысль о том, что во главе ливонцев выступал магистр Валк, и что появляется она еще у Щербатова.
Наконец узнал бы, что Татищев первым обратился ко всем «темным сторонам» биографии Александра Невского. Именно у Татищева (кстати, со ссылкой на него же) Феннел позаимствовал ряд моментов в изложении биографии князя.

Да и вообще в целом изумляешься ряду историков, которых автор книги то ли намеренно игнорирует, то ли вовсе не знает. Причем игнорируются по-своему труды, оказавшие огромнейшее влияние на развитие представлений о деятельности Александра Невского, труды фундаментальные.
Автор забывает о работах, написанных Вернадским и Клепениным в эмиграции. Хотя вот что интересно. Завершает свою книгу автор пассажем о благе монгольского ига, цитирует евразийцев (готова поспорить, в очередной раз через вторые-третьи источники, а на напрямую), приводит именно точку зрения официального историка евразийского движения Вернадского.
Автор забывает о советских историках Насонове, Шаскольском, Каргалове. Каргалов, кстати, еще до Феннела озвучил ряд спорных моментов. Насонов затронул тему возможности свергнуть иго. Шаскольский оспорил возможность участия Биргера в Невской битве.
Забывает автор и о современных историках Горском, Данилевском, Ужанкове…

Кстати, если бы автор действительно прочитал работу Георгия Федотова «Святые Древней Руси», он бы понимал, что Ключевский, пусть и отпугнув на время, не поставил точку на изучении агиографических памятников в качестве исторического источника, но просто в свое время не нашел нужный ему ключ.

Знакомства с литературой, посвященной исследованию рассматриваемых им исторических источников, автору тоже не хватает.
Впрочем, об этом позже.

Продолжение следует.