Я — ветеринар. Это значит, что мой день редко начинается без того, чтобы на меня не наорал шпиц, не затоптал лабрадор или не закашлялся мопс. Некоторых пациентов я знаю настолько хорошо, что при встрече мы уже не здороваемся — просто смотрим друг на друга с лёгкой усталостью. И да, есть породы, которые в клинике бывают так часто, что я иногда думаю: может, у них абонемент?

Так вот. Представляю пятёрку постоянных гостей — тех, кто ко мне на приём как на работу. И симптомы у них всегда примерно одни и те же.

1. Французский бульдог

Французский бульдог — это как если бы кто-то скрестил шарик для пин-понга с астматиком, а потом добавил туда пятый уровень привязанности и десятую степень аллергии. Я не преувеличиваю. Каждый третий вызов на дом у меня — к французу. Каждый первый француз — хрипит. Остальные — хрипят и пукают одновременно. И всё это — с лицом, будто это ты напортачил.

Хрипы у них — отдельный жанр. Не просто «что-то в груди булькает», а целый концерт духовых инструментов. Этот может храпеть даже сидя, и так, что соседи начинают подозревать у вас в кладовке медведя. Некоторые владельцы поначалу даже пугаются — «он что, умирает?!» — а ты стоишь, слушаешь эту симфонию сопения и думаешь: «Да он просто дышит. Как умеет».

Отдышка у французов случается на раз-два: погуляли — отдышка, поели — отдышка, понервничали — отдышка, проснулись — отдышка. Иногда у меня создаётся впечатление, что они задыхаются от осознания собственного существования. Или от того, что их случайно оставили на минуту без кондиционера. 

А аллергия у них — на всё. На пыль, на еду, на траву, на ваши духи, на соседскую кошку, на новые игрушки, на старые игрушки, на жизнь. Часто это проявляется в виде бесконечных расчёсов, прыщиков, красных лап и, конечно, философского поноса. Это особый вид поноса, при котором собака лежит, смотрит в потолок, как Будда в момент просветления, и излучает вселенское страдание. Ты подходишь, смотришь — и тебе неловко, что ты, в отличие от него, вообще ещё ешь мясо и радуешься весне.

А ещё — этот взгляд. Грустный, укоризненный, прямой в душу. Когда я беру кровь на анализ, французский бульдог смотрит на меня так, будто я предал всё живое. Он не визжит, не вырывается. Он терпит. И страдает. А я стою с иголкой и чувствую себя самым низким существом на планете. Хуже только если он потом чихнёт тебе в лицо. Что, кстати, бывает. Часто.

Так что да. Француз — это не просто собака. Это диагноз. Причём не только ветеринарный, но и немного психологический. Потому что после общения с ним ты либо идёшь курить, либо звонишь маме и говоришь, что любишь её.

Помните, у Антуана де Сент-Экзюпери: еще ребенком он нарисовал огромного удава, проглотившего слона и мирно отдыхающего после столь сытного обеда? Нарисованный Сент-Экзюпери удав внешне очень напоминал лежащую на столе шляпу. Этот образ шляпы, которая на самом деле вовсе не шляпа, а нечто такое, под чем таятся слоны и вообще происходят самые удивительные вещи. Эти шляпы, огромные, как шкафы, и совершенно невидимые никому, кроме нас самих, напоминают прочную оболочку, внутри которой в тайниках нашего сознания кипят - варятся наши мысли - суждения - убеждения. Так и видится, как та или иная мыслеварительная шляпа закрывает каждого из нас целиком, превращая в нового человека, с новыми чертами характера и новым восприятием окружающего.

Если наше дело – в шляпе,
Если наше тело – в шляпе,
Если даже мысли – в шляпе,
Значит, в шляпе-то – вся суть!