Felix Vallotton

На коленях у Листа

Она позировала всем знаменитым художникам своего времени, она разместилась в стихах и письмах почти всех более или менее известных людей, заняв там весьма существенное место, просто заполонив их собой.

Она любила артистов не за их творчество, а просто их любила. Просто восхищалась ими и гордилась тем, что знала их близко. Подобно ребёнку, она изумлялась волшебному жесту творящей руки. Творчество было для неё чудом, а художники — волшебниками.

Она прожила искромётную жизнь и осталась прекрасной и редкой загадкой, оставив дерзкий и лёгкий след, который оставляют музы, вдохновительницы и подруги гениев.

По рождению Мися была полькой. Она родилась в холодном, сыром Санкт-Петербурге. В императорской резиденции в Царском Селе её отец, польский скульптор и профессор Академии художеств Киприан Годебский, участвовал в проекте реставрации дворца.

Felix Vallotton

Девочку назвали Мария-Софья. На польский манер это имя звучало как Мизия-Зофия. Мать девочки Эжени Серве была дочерью бельгийского виолончелиста и композитора Адриана-Франсуа Серве. Она планировала рожать в Брюсселе. Но накануне родов получила из России анонимное письмо. В нём неизвестный доброжелатель информировал Эжени о том, что её супруг в Санкт-Петербурге уделяет внимание одной из юных княжон Юсуповых и проводит много времени в их имении.

Эжени разволновалась не на шутку и решила отправиться в далёкое и опасное путешествие. Эта поездка оказалась для неё роковой. А известие о том, что всё написанное в письме правда, — смертельным ударом.

Эжени Серве умерла во время родов в первый же день своего приезда в Царское Село. Новорождённую девочку вскоре забрала бабушка, одна из фрейлин и ближайших подруг королевы Бельгии, владелица огромного поместья под Брюсселем.

Henri de Toulouse-Lautrec

Там прошло детство Миси. На старинной вилле всегда было множество гостей. В бальных залах располагалось семь роялей. По воспоминаниям тех, кто посещал дом, они не умолкали ни на минуту. Так что ноты Мися освоила гораздо раньше, чем научилась читать и писать. Бабушку Миси частенько навещали известные люди. Одним из них был Ференц Лист. Однажды великий композитор посадил очаровательную девочку себе на колени и попросил её сыграть для него Бетховена. Мися блистательно справилась с задачей.

Édouard Vuillard

Когда Мисе исполнилось десять лет, бабушка умерла. Отец женился в третий раз, и его новая супруга решила поместить Мисю в монастырь Сакре-Кёр для окончания образования. Однако у Миси оставалась влиятельная покровительница. Королева Бельгии не забывала о внучке своей подруги. В пятнадцать лет Мися получила от неё приглашение на придворный бал и была очень рада.

Мися отправилась во дворец в великолепном платье из бледно-голубого тюля с широким муаровым поясом. Она имела ошеломительный успех, все обращали на неё внимание. После бала девушка категорически отказалась возвращаться в монастырь. Втайне от отца Мися заняла денег у одного из его друзей и бежала в Лондон. Там она давала уроки игры на фортепьяно и сумела даже получить известность.

Pierre Bonnard

Через три месяца Мися вернулась в Париж. На неё обратил внимание профессор музыки Габриэль Форе. Мися стала заниматься у него и всё так же давала уроки музыки. Учениками с ней щедро делился профессор Форе. В частности, он рекомендовал Мисю Бенкендорфам — семье русского посланника в Париже. Посол заинтересовался ею, узнав, что Мися родилась в Царском Селе.

Вскоре Мися дала в Париже первый сольный концерт, имевший успех. Профессор Форе предсказывал девушке блестящую карьеру исполнительницы. Музыкальность, чувствительность, быстрота — он находил у Миси все необходимые достоинства. Однако случилось неожиданное.

Pierre-August Renoir

Дама Кошка

В Мисю безумно влюбился её кузен Таде Натансон. Это был известный журналист, владеющий на паях с братом журналом «Ревю бланш». Натансон буквально осаждал скромную квартирку Миси на Весенней улице в 17-м округе Парижа. Богатый поклонник заваливал Мисю букетами и подарками.

Мися сопротивлялась недолго. К большому неудовольствию профессора Форе, она согласилась выйти замуж за Таде. И по этому поводу за один день истратила триста тысяч франков, оставленных ей бабушкой в качестве приданого, сделав покупки в лучшем бельевом магазине Брюсселя.

Мися забросила музыку. Теперь у неё появились другие интересы. В конце восьмидесятых годов XIX века журнал «Ревю бланш» — одно из самых популярных среди парижской богемы изданий. И Мися принимает в загородном имении очень интересных людей.

Henri de Toulouse-Lautrec

Здесь Тулуз-Лотрек, Вюйар, Руссель, Валлотон, Равель, Верлен. Мися беседует с гостями в овальной комнате, где ситцем в тонкую полоску обиты кресла и затянуты стены. Хозяйка играет на рояле, а Тулуз-Лотрек немедленно отражает это на полотне.

Henri de Toulouse-Lautrec

Вообще излюбленным развлечением Миси было устроиться в тени деревьев с книгой и делать вид, что читает. А в это время Тулуз-Лотрек кисточками щекотал её голые пятки, рисуя на них «невидимые пейзажи».

Édouard Vuillard

«Она смотрит на него как кошка, Дама Кошка, сытая, но без всякого намёка на беспутство, с какой-то магической неподвижностью», — вспоминал Вюйар. Вюйар также много пишет Мисю в это время. «Мися в поле», «Мися на фоне цветастой драпировки», «Мися за партией в шашки».

Кроме картин, он пишет ей письма. Смущённый, в вечном котелке, прикрывающем облысевший лоб, в чёрном галстуке, завязанном бантом. Его письма, мятые, неряшливые, письма художника, она, прочитав, просто комкала и бросала в угол. «Этой радостью, подаренной мне стариком Бетховеном, я обязан вам, Мися, я всегда так робок с вами, но счастье в том, что вы просто находитесь рядом».

Мися воспринимала его признания как должное. Она привыкла, что таланты «проносятся вокруг неё шелестом ветра», по выражению Коко Шанель. Верлен посвящает ей поэму, где сравнивает её с розой, Малларме — четыре строки, которые вмиг облетают Париж, а она просит изобразить их на веере и кокетливо обмахивается им в гостиной. «Из всех брачных контрактов, из всех видов на жительство это был единственный документ, который она сохранила среди беспорядка», — замечал Кокто.

В окружении Миси появляется ещё одна очень интересная фигура. «Монокль на ленточке, белая прядь волос, театральный бинокль и обязательная партитура в руках» — это Сергей Дягилев. Дягилев ставит балеты в Париже и ищет поддержки у Таде. Серж и Мися понимают друг друга с полуслова. Он пишет ей записку с признанием, которое дорогого стоит. «Вспомни, пожалуйста, что уже давно мы пришли к согласию, что ты — единственная женщина, которую я мог бы любить». Мися и к этому относится почти равнодушно.

Pierre Bonnard

Дягилев — дар судьбы для артистов из её окружения. Получить от него заказ — этого добивался каждый. К тому же Дягилев настоял на возвращении из Швейцарии Стравинского, и работы заметно прибавилось. Мися, как дирижёр в оркестре, незаметно руководила успехами своих протеже.

Henri de Toulouse-Lautrec

Опираясь на изогнутую спинку скамейки, чуть приподняв руки над головой, она вполголоса высказывалась то в пользу одного, то в пользу другого мастера. А в это время Ренуар или Тулуз-Лотрек отражали на полотнах её саму.

Только кисти Ренуара, гения, она удостоилась восемь раз. Не говоря о других художниках. «Приходите. Обещаю вам, что на четвёртом портрете я сделаю вас ещё красивее, — писал художник. — А потом мы пообедаем.» Как это в стиле французской богемы той поры! Покутить, задать обед натурщице, угостить в знак признательности за её присутствие. Это было принято.

В сиянии зеркал

Однако на безоблачном небосклоне существования Миси и её любимцев вскоре стали появляться тучки. У Таде Натансона начались финансовые проблемы. Чтобы поправить ситуацию, Таде находит инвестора. Им оказался владелец самой популярной на тот момент во Франции газеты «Матэн» Альфред Эдвардс. Магнат как раз приобрёл в Венгрии угольные копи. Он нуждался в управляющем и предложил это место Таде.

Едва Эдвардс появился в их доме, Мися сразу же почувствовала его интерес к себе. Она уговаривала Таде не ездить в Венгрию. Но тот лишь отмахнулся. Как только Натансон уехал, Эдвардс принялся забрасывать Мисю приглашениями на ужин. Получив восемьдесят писем, она решила, что лучше согласиться. Во время ужина магнат неожиданно встал из-за стола и скрылся в кабинете. Его жена, аристократка Эмильенна д'Алансон, воспользовавшись отсутствием мужа, сказала Мисе прямо: «Он влюблён в вас, вы должны стать его любовницей».

Pierre Bonnard

Это возмутило Мисю. Она почти бегом покинула роскошную квартиру Эдвардсов и решила отправиться к мужу в Венгрию. Мися вскочила в «Восточный экспресс». Каково же было её удивление, когда она обнаружила, что купе рядом с ней занимает не кто иной как Эдвардс.

Пока ехали до Вены, Эдвардс поведал Мисе о том, что Таде увлёкся социалистическими идеями. Он решил устроить рабочим на угольной фабрике райскую жизнь, влез в долги. И теперь ему предстояло их отдавать. Лучшим средством расплаты с боссом Таде посчитал Мисю.

Édouard Vuillard. Portrait of Thadée Natanson

В подтверждение своих слов Эдвардс показал Мисе телеграммы её мужа. В них Таде умолял об отсрочке и открыто предлагал Мисю в обмен на прощение долгов. Мисе же он писал: «Мися, уладь всё!»

Оскорблённая Мися вышла в Вене. Она попыталась скрыться от Эдвардса, сняв номер в маленькой гостинице. Это было ночью. А утром она узнала, что Эдвардс снял в этой гостинице все оставшиеся номера и расселил постояльцев. Мися назвала Эдвардса «людоедом», но на самом деле ей ничего не оставалось, как уступить. 24 февраля 1905 года в мэрии Батиньоля она стала мадам Эдвардс.

Pierre Bonnard

Эдвардс был на шестнадцать лет старше Миси. Его главным знаком внимания к молодой жене стала покупка вееров и драгоценных камней. Мися обожала наряжаться в перья и кружева. Но вкус миллиардера ей не нравился. Она считала, что в подарках Эдвардса она напоминает торговку подержанными вещами.

Правда, деньги Эдвардса позволяли подруге художников и поэтов ещё больше баловать своих любимцев. Они не стеснялись тратить его средства. Картина Боннара 1908 года «Мися в будуаре» показывает мадам Эдвардс в сиянии зеркал и блеске атласных стен. Но, как вспоминал сам Боннар, он не стал изображать на этой картине Тулуз-Лотрека, который храпел в будуаре у Миси на канапе после какой-то безумной ночи с одной из подружек.

Pierre Bonnard. La maison de Misia

Нет ничего странного в том, что Мися никогда не любила Эдвардса. Она лишь позволяла ему любить себя. Однако красивая жизнь пришлась ей по вкусу. Супруги владели огромной квартирой в Париже на улице Риволи. Одними из первых они обзавелись роскошной яхтой. В музыкальный салон плавучего дома Эдвардсов приходил распеваться Энрико Карузо. Но Мися холодно относилась к певцам, не то что к художникам. Вероятно потому, что у них не было возможности изображать её.

Pierre Bonnard. Misia and Edwards on the deck of the yacht "Aimée"

Каждый вечер Мися выходила из своей квартиры на Риволи и доходила до набережной Сены, где была пришвартована яхта. Она поднималась на палубу и, устроившись в кресле-качалке с бокалом белого вина, грустила. «Неужели и дальше моя жизнь будет такой беспросветной?» — писала она Коко Шанель.

С «людоедом» покончено

Благодаря деньгам и влиянию мужа салон Миси становится одним из самых популярных в Париже. Мадам Эдвардс навещает Марсель Пруст. Он пишет ей письма. Мися складывает их в коробку из-под шляпки, не читая. Пабло Пикассо приглашает её стать свидетельницей на его свадьбе с русской балериной Ольгой Хохловой, а знаменитый лётчик-ас Ролан Гаррос берёт Мисю с собой в полёт над Парижем.

Pierre-August Renoir

Ренуар всё так же верен их дружбе. Художник часто приезжает на Риволи, чтобы написать портрет Миси. В конце жизни больной артритом Ренуар был парализован — специально для него в квартире Эдвардсов соорудили лифт. Ренуар на каталке въезжал в будуар Миси. Он прикреплял резинкой кисть к скрюченной руке и начинал писать. Всецело поглощённый работой, художник прерывался только для того, чтобы попросить свою модель приоткрыть то одну, то другую часть тела. «Вы не должны скрывать то, чем вас наградила природа», — говорил он. В благодарность за портрет Мися послала художнику чек с пустой графой «сумма». «Цифру впишите сами», — черкнула она в записке. Ренуар оценил свою работу скромно — в десять тысяч франков.

Pierre-August Renoir

Это порадовало Эдвардса. Миллиардер уже начал беспокоиться, что поклонники жены опустошают его кошелёк. Сам же магнат частенько заглядывал в казино. Не моргнув глазом он проигрывал до полумиллиона франков. И нередко вынужден был возвращаться домой пешком в любую погоду, не имея и полфранка на такси.

Впрочем, деньги теперь требовались Эдвардсу и для других целей. Угольный магнат всерьёз увлёкся театром. Супруг Миси написал пьесу «Потерянный попугай». И, как положено драматургу, влюбился в исполнительницу главной роли — актрису Лантельм. Как когда-то он поступил с госпожой д'Алансон, так же Эдвардс обошёлся и с Мисей. Он открыто рассказал ей о своей страсти и отправил Мисю уговаривать Лантельм стать его любовницей. В процессе разговора выяснилось, что Лантельм лесбиянка и Мися интересует её гораздо больше Эдвардса. Лантельм поставила несколько условий. Она будет с Эдвардсом, если тот предоставит миллион франков, подарит жемчужное ожерелье и Мися останется с ними. Последнее было совсем уж неприлично, и, подумав ночь, Лантельм сдалась — Мисю из списка исключили, к её несказанной радости.

Мися отнеслась к измене мужа спокойно. Она считала, что жизнь надо подхлёстывать, взбивать как тесто. Иначе она становится скучной и тягостной. В её жизни также произошли изменения. Среди художников, посещавших её салон, появился один, который всерьёз задел сердце Миси. Испанец Хосе-Мария Серт, роскошный бородач, родился в Барселоне, в семье богатых промышленников. Он окончил Барселонскую школу искусств и приехал в Париж, в Мекку художников. Здесь он быстро снискал признание.

Pierre Bonnard

О Серте шутили, что он умеет удовлетворить вкусы и испанского духовенства, и парижской богемы, не изменяя себе. Использовать одни и те же мотивы для украшения собора в Виши, для оформления стен здания Лиги наций, гостиницы в Нью-Йорке и салонов парижской буржуазии — на это был способен только Серт.

Henri de Toulouse-Lautrec

«Господин Жожо всё посыпает золотой пудрой», — шутил о нём Кокто. Но все признавали: Серт обладает гениальным чутьём на предметы. У него редчайшее чувство грандиозного, и он умеет делать то, что, пожалуй, не удавалось никому прежде, — соединять противоречивые эпохи в своих произведениях.

Серт пригласил Мисю на обед в ресторан «Прюнье». Она сразу поняла, что в его лице ей представляется блестящий выход из положения с Эдвардсом. Серт получил наследство и не нуждался в деньгах. Кроме того, он обладал дарованиями, которых были лишены два предыдущих мужа Миси. Благодаря Серту Мися нашла для себя куда более подходящую обстановку, чем с «людоедом».

Edouard Vuillard. Misia with Vallotton

В чёрной гондоле

К тому же Серт дружил с Дягилевым. Вместе они создавали балеты, будоражившие весь Париж. «Серт — гениальный декоратор, — отзывался о новом муже Миси Сергей Павлович. — Он очень оригинально подходит к творчеству». Серт вспоминал, что однажды Дягилев хотел послушать «Волшебную лавку» Россини, и они вместе с Мисей приехали к нему в гостиницу. Мися пришла с зонтиком. Пока она играла, Дягилев всё время то открывал, то закрывал его. Закончив игру, Мися попросила Сергея оставить вещь в покое. «Открывать зонт в комнате — дурная примета, вы разве не знаете?» — спросила она.

Pierre Bonnard

Дягилев был суеверен. Он побледнел и отложил зонт. Через несколько минут в дверь позвонили. Дягилев открыл — опасения Миси подтвердились. Ему принесли телеграмму о женитьбе Нижинского, главного любимца Сержа.

В тот вечер Серт и Мися стали свидетелями ужасной сцены. Дягилева обуял такой гнев, что Серту едва удалось успокоить его. Вся гостиничная мебель была порушена. Чтобы отвлечь Сержа, Мися выписала ему чек на четыре тысячи франков. Она знала, что деньги были нужны, чтобы расплатиться со служащими «Гранд-опера» за балет «Петрушка». В противном случае они отказывались выдавать артистам костюмы. Премьера спектакля оказалась под угрозой срыва. Дягилева очень тяготило это.

Edouard Vuillard. Interieur avec Misia au piano

Спустя некоторое время Мисе и Серту пришлось раскошелиться ещё раз. Но уже по печальному поводу. Дягилев тяжело заболел в Венеции. Получив его письмо, они почувствовали неладное и отправились к нему. Когда приехали в Венецию, Дягилев был уже при смерти. «Мися, я хочу, чтобы на моих похоронах ты была в белом», — попросил её Сергей Павлович. Это было прощанием. Через сутки его не стало. Мися выполнила последнюю просьбу друга. Она доставила Сержа на кладбище в чёрной гондоле, закутанная в белый шёлк. Серт стоял рядом с ней. Никто не проронил ни слова.

На похоронах Дягилева вместе с Сертами присутствовала Коко Шанель. Мися уговорила её поехать в Венецию, чтобы развеяться после гибели возлюбленного, бизнесмена Артура Кейпела. И вот ещё одна потеря. Но рядом были друзья. Шанель нередко признавалась позднее, что Серты спасли её и научили любить Венецию ничуть не меньше, чем Париж.

Однако вскоре Коко пришлось спасать саму Мисю. Случилось то, чего она менее всего ждала, — её обожаемый Хосе-Мария увлёкся грузинской художницей Русей Мдивани. И попросил Мисю о разводе. Это был удар. Знакомство 20-летней Русудан Мдивани с 50-летним Хосе Сертом состоялось в 1925 году. Вот как описывает эту встречу французский писатель Анри Гидель в своем биографическом повествовании «Коко Шанель»: «Хосе Мария Серт, занимавший новую мастерскую на вилле «Сегюр» на Монпарнасе, трудился над новой скульптурой, когда раздался звонок в дверь. Он открыл и обомлел. Перед ним стояла высокая худощавая девушка в рабочей одежде; ее белокуро-пепельные волосы оттенялись отдельными золотыми прядями, а лицо озаряли серо-зеленые глаза и чуть насмешливая, но притом ангельская улыбка. Хосе Мария был настолько потрясен, что едва мог понять, о чем говорила гостья, – оказывается, она решила посвятить себя скульптуре и хотела бы спросить у него кое-каких советов, в частности, где можно найти свободную мастерскую – ее теперешняя слишком тесна. Серт принял ее как родную, очаровал своей эрудицией, покорил своим даром рассказчика...» Русудан стала брать уроки скульптуры у Серта; в дальнейшем стала излюбленной моделью скульптора. Маэстро влюбился в нее, как мальчишка.

Русудан Мдивани

Серт имел неосторожность слишком экзальтированно рассказать жене о новой гостье, и Мися почувствовала, что над ее семейной гаванью сгущаются тучи. Она решила познакомиться с соперницей. Встреча состоялась в мастерской Русудан. Вот что пишет Анри Гидель: «...Но встреча с Русси словно сразила польку громом – соперница оказалась такой естественной, безыскусной, такой лучащейся в своей невинности, что Мися не смогла в ней увидеть своего врага...». Они подружились. Мисе уже исполнилось 53 года, она никогда не имела детей, и ее чувства к юной сопернице напоминали материнские; будь у нее дочь, ей было бы сейчас примерно столько же лет, сколько Русси. Определенную роль, видимо, сыграли и польские корни Русудан: ее дедушка по материнской линии был Сабалевским.

 К концу 1927 года Серт развелся с женой, но Мися продолжала нежно любить и бывшего мужа, и Русси. Мися старалась держаться и не теряла присутствие духа. Она дала согласие на развод. Она помогала Русудан в предсвадебных хлопотах, над подвенечным нарядом трудилась Коко Шанель. Мися помогла бывшему мужу выбрать рубиновое колье и обручальное кольцо для молодой супруги. Мися сопровождала молодых супругов повсюду. И знакомые сплетничали об их «тройственном союзе». Однако эти сплетни не имели под собой никакой реальной почвы — Мися просто старалась сохранить лицо.

Она даже горько шутила по этому поводу, написав Шанель: «Я чувствую себя при них то ли тёщей, то ли свекровью». Свадьба состоялась в Гааге в августе 1928 года. Проживали молодожены в Париже, а в каталонском городе Паламосе на берегу моря Серт построил виллу, на которой собирался летом весь парижский бомонд. Частыми гостями здесь были Сальвадор Дали и Гала, братья Русудан, Коко Шанель. Летние встречи на вилле прекратились в 1935 году, когда по дороге из Паламоса в Фигерас погиб в автокатастрофе всеобщий любимец, младший брат Русудан - Алекси. А через год во Флориде погиб и другой брат Русудан - Серго. Гибель братьев для Русудан оказалась настолько тяжелым ударом, что она впала в страшную депрессию, а затем заболела туберкулезом.

Мися и тут проявила преданность Русси. Состояние Русудан требовало лечения в санатории, однако Русудан отказалась ехать в лечебницу. Тогда Мися пустилась на хитрость: она объявила, что тоже больна и собирается пройти курс лечения. Мися умоляла Русси не оставлять ее в одиночестве, и это сработало. Они вдвоем отправились в швейцарский санаторий. Но спасти Русси не удалось. Русудан скончалась в 1928 году в возрасте 32-х лет.

Смерть Русси настолько подействовала на Мисю, что она ослепла на один глаз. Тяжело пережил эту утрату Хосе Серт. Чтобы забыться и как-то унять боль, вызванную смертью молодой жены, он целиком окунулся в работу. С 1939 года до самой своей смерти он заново расписал фресками собор апостола Петра в городке Вик под Барселоной. По сравнению с прежними фресками, принадлежавшими ему же и уничтоженными пожаром во время гражданской войны в Испании, новая роспись Серта получилась более величественной и торжественной, и до сих пор производит сильное впечатление на посетителей. Серт умер в 1945 году, он похоронен у стен расписанного им собора.

Édouard Vuillard. Misia with Vallotton.

Из трёх мужей Миси Серт был единственным, кто подходил ей по духу. Она очень дорожила им. Когда он ушёл, для Миси, по её собственному признанию, «исчез всякий смысл существования». Результатом пережитого шока стала почти полная утрата зрения. Врачи предсказали Мисе полную слепоту. Она мужественно пережила это известие.

Мися попросила Шанель поехать вместе с ней в Венецию. Там, в галерее Академии, она простилась с любимыми полотнами, понимая, что скоро не сможет их видеть. Шанель вспоминала, что Мися старалась запомнить каждую деталь и потом описывала по памяти.

Henri de Toulouse-Lautrec

Оставшись одна, Мися пристрастилась к морфию. Она употребляла наркотики открыто, делая себе уколы прямо на улице. Однажды полицейские даже арестовали её, так как обнаружили её имя в списке торговцев опиумом.

Pierre Bonnard

В последние годы Мися сильно изменилась — похудела, постарела. Друзья покинули её. Кто уже умер, кто просто забыл о своей музе и нашёл новый источник вдохновения, как Пикассо.

Édouard Vuillard.

Только Коко Шанель до конца оставалась рядом и пыталась спасти Мисю. Их связывали более тридцати лет близкого знакомства. Чтобы преодолеть депрессию, врачи посоветовали Шанель отвезти Мисю в санаторий в Швейцарию. Но организм Миси не выдержал. Она умерла в семьдесят восемь лет. Муза исчезла, оставшись лишь на полотнах великих мастеров прошлого.

Кстати

Последние слова Миси, обращённые к подруге, были печальны: «Жизнь всё-таки не так прекрасна», — посетовала никогда не унывавшая Мися. И положила на грудь веер с четырьмя строками Малларме — всё, что осталось у неё от блестящей жизни.

Виктория Дьякова

http://chudesamag.ru/tyomnyie-allei/misya-sert-pozhiratelnitsa-geniev.html

http://rusoch.fr/lang/ru/tour/misya.html

http://sztukatulka.pl/index.php/2012/06/12/misia-sert/

http://www.georgianpress.ru/tbilisi-week/our-past/5252-raznye-sudby.html