Так бывает, что человек вроде как и известен всем, и в словари внесен, и героем художественных книг является – а ясности полной о нем как-то не складывается…
Однажды, причем уже давненько, как бы не с годик, в комментариях к какому-то сообщению у Вольноопределяющийся (или после его комментария у меня – не суть) возник вопрос: был ли императорской гвардии полковник Турчанинов (он же бригадный генерал федеральных войск северян Турчин) … дезертиром? Мы поняли, что ответа не знаем…

Все, что мне было на тот момент известно об этом человеке – примерно то, что знают обычно люди, интересующиеся историей русской армии, в особенности казачества, но не углубляющиеся в изучение вопроса – примерно на уровне статьи в книге «100 великих казаков». Блестящее начало военной карьеры, должность в Генштабе, отъезд в Америку и участие в Гражданской войне, обвинения в зверствах и разжалование, отмененные лично Линкольном, продолжение службы, затем отставка по состоянию здоровья, не слишком удачная гражданская карьера, смерть в бедности… Ну да, плюс еще знакомство и переписка с Герценом…
С одной стороны вроде все понятно, да и не принципиально. С другой стороны – человек интереснейший, в связи с чем я начал потихоньку, урывками ковыряться…


Конечно, правильнее всего было бы проследить его судьбу по документам – российские архивы 19 века относительно доступны, с американскими, при знании языка, наверное, даже еще проще… Но на полноценное исследование ни времени, ни какого-то значимого (заставившего бы предпринять такое серьезное изыскание) результата, ни просто возможности физической у меня, как всегда не обнаружилось. Во всяком случае – на работу с документами и литературой.

В связи с этим предпринял попытку провести интернет-изыскание. Дело это, на мой взгляд, весьма сомнительное, ибо ничто так не калечит историю в сознании людей, как современный виртуальный мир с его обилием знатоков истории из профанов, фриков, а то и сознательных фальсификаторов, еще более усугубленное отсутствием в сети возможности изучения реальных документов. Поводы убедиться в этом были, когда пытался (и в итоге отказался) посмотреть информацию по вопросам, в которых разбираюсь вполне профессионально…
Тем не менее, была надежда на то, что найдутся более-менее путные публикации из современных СМИ не окончательно перекрашенных в желтый, а то и, если повезет, чьи-то дельные записи в блогах (есть же люди, которые пишут не «пропустив через себя образ эпохи» или «потому, что это по-другому не могло и произойти», а на основе реальных знаний). Плюс привычка внимательно и критично изучать встреченную информацию – глядишь, что и получится…
Все проделанные манипуляции и большинство прочитанного еще раз убедили в справедливости суждений относительно сети как «проблемного» источника исторической информации. В любом случае – хотя бы понимаю, отчего так убоги «высосанные из сети» студенческие рефераты по любому вопросу…
По большому счету, мне повезло-таки – про Турчанинова регулярно вспоминают и печатные издания (в том числе с интернет-публикациями) и блогосфера. И (ура!) - нашелся в ЖЖ человек, добравшийся до источников (пусть и не в архивах, а опубликованных – зато не только наших, но и американских), но – всего один (конечно, ссылка будет!).
Еще пара блогеров поместила картинки с краткими биографиями, да был еще постинг с масонской версией и эмиграции и спасения Линкольном от трибунала… Большинство же материалов кружат вокруг статей из Интернет-энциклопедий и выдают те же штампы с теми же ошибками и лакунами – в общем, рисуют довольно убогую парсунку на уровне википедии… Журнальных статьи, как положено, «лепят складно, да не ладно», неубедительно – образ красивый, но невнятный (особенно понравилось, что-то типа

«живы еще в памяти семьи были плоты с повешенными разинцами, плывущими по Дону»

- потому, дескать, полковник протестовать не стал, а тихо свалил в эмиграцию…).
И в ЖиЖе и в журналах Турчанинов частенько получает нереальные черты – он и масон, и участник казни революционеров, и личный друг Герцена, ведущий с ним длительную дружескую переписку, и беглец, которого разыскивает жандармерия, и ивсе это одновременно… Короче, прямо как есть – весь из себя «публицист революционно-демократического направления» и «противник самодержавно-крепостнического строя», а также «критик американской буржуазной демократии», что и прописано в разных энциклопедических словарях (а что не было прописано – умельцы нашли между строк). Впрочем, эти характеристики не совсем неправда – недаром же «Чикаго Геральд Трибюн» написала: «Он был борцом за человеческую свободу и принцип справедливости».
При этом история с Афинами, ставшая поводом для суда над Турчиным либо не упоминается вовсе, либо излагается коротко (основные версии – «всё брехня, сами виноваты» и «сорвался, не выдержал, мстил за друзей»)
В целом констатирую: при поиске - в основном, в общем-то, куча фигни, мешающей восприятию и дублирующей друг друга. Поэтому все, что заслуживает, на мой взгляд, внимания – в конце дам отдельно в ссылках (не только правильного, но и «типичного»)

Вернемся, наконец, к герою.

Итак, Турчанинов Иван Васильевич. 1822 года рождения, донской казак, уроженец станицы Константиновская. По одним данным родился он 24 декабря, по другим – 30го (и другие даты – с переводом старый/новый стиль тоже встречаются, причем даже 11 февраля того же 1822 – с упоминанием, что «возможно, следует считать датой рождения 30 января»). При этом одни сообщают, что отец был зажиточным казаком, другие – что семья принадлежала к обедневшей ветви аристократического рода Турчаниновых, отец окончил военную службу майором.

С разнобоем в дате определился бы просто – считал бы 24 декабря, как указано на могиле. Что касается принадлежности семьи к казакам, сомневаться в ней тоже не приходится – не имели в Области Войска Донского, да еще поблизости от Новочеркасска, имений просто дворяне, а тем паче – не могло там быть аристократических родов. А вот если происходили предки из казаков (а фамилия – очень даже распространенная среди донцов), то могли они в свое время стать дворянами, как многие, получившие офицерские чины – и при «вихорь-атамане» Платове и позже…

Без ссылки на источник встретил в журнальной статье упоминание о том, что назвали Ивана в честь дяди, погибшего в наполеоновские войны. Род будущих занятий мальчика, думаю, не вызывал сомнений ни у родителей, ни у него самого – казаку дорога одна, а дворянство давало возможность в воинской службе преуспеть.

Окончив начальную школу и Новочеркасскую гимназию, в 1836 поступает в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге, из которого в 1841 году и выпускается. После этого в чине хорунжего Иван Турчанинов служит в Донской конно-артиллерийской батарее №5, в чине прапорщика в 1844 переводится в Лейб-гвардии Донскую батарею, в 1848 производится в подпоручики. Напомню, что по тем временам хорунжий в казачьих войсках соответствовал прапорщику у драгун и корнету в армейской кавалерии, а не подпоручику, как стало позже. Хорунжий было первым офицерским казачьим и последним вообще казачьим званием Турчанинова. Чин подпоручика уже не казачий (батарея формировалась Войском Донским, но относилась к Лейб-гвардии). Все последующие его звания также не казачьи.

Первый боевой опыт офицер получил при участии в короткой и «позорной» кампании, в духе «Россия – жандарм Европы» – в течение двух месяцев 1849 в составе батареи Турчанинов участвует в помощи Австрии в подавлении венгерского восстания. О его личном участии в событиях доподлинно ничего не известно, но в том же году по рекомендации командования Иван Васильевич зачислен в Академию Генерального штаба (статья в журнале «Братишка» без указания повода награждении и источника информации сообщает также о награждении его Георгиевским крестом – однако, это явно ошибка, возможно, вызванная наличием кавалера-однофамильца: по книге В.М. Шабанова "Военный орден Святого Великомученника и Победоносца Георгия. Именные списки 1769-1920" за период с 1848 по 1850 Георгиевский крест 4 степени получил один единственный Турчанинов. Турчанинов Иван, но Николаевич (!) и ротмистр на 26 ноября. За это примечание спасибо illabes).

Через два года Иван заканчивает Академию с малой серебряной медалью, представлением к чину штабс-капитана (надо понимать, поручиком он стал в период обучения автоматически по выслуге?) и с «прикомандированием на один год к образцовым войскам».
В 1853 Турчанинов переведен в Генштаб, а в 1854 – назначен на должность квартирмейстера 2-й Гвардейской пехотной дивизии. Довольно стремительная карьера – но и это быстрое ее течение ускоряется новой Крымской войной.

В том же 1854 году ввиду возможности англо-французского десанта союзных войск на побережье Балтики Турчанинову была поручена инспекция берегов и разработка системы оборонительных укреплений Финского залива на случай штурма английской эскадрой. За эту работу Турчанинов получает личную благодарность цесаревича, будущего императора Александра II. Некоторые публикации этой же его работе приписывают и получение Турчаниновым звания полковника. Однако, судя по публикациям, использовавшим послужной список Турчанинова, звание он получает действительно досрочно, но только в 1855 году – в любом случае, за 2 года он повышен на 4 ранга. Блестяще!

С 1855 годом и Крымской войной связан и еще один эпизод, который ни подтвердить, ни опровергнуть, не посмотрев в документы не могу.
Журнал «Братишка» в поминавшейся уже статье рассказывает красивую историю - Турчанинов добровольцем едет в действующие войска в сопровождении денщика Воробъева. В осажденном Севастополе он командует батареей (10 разнокалиберных морских орудий с затопленных кораблей и при них смешанная команда из солдат, матросов и ополченцев) на том самом 4м бастионе, где служит подпоручик граф Толстой… При этом больше нигде упоминаний о таком факте нет. Однако, и в публикациях американских журналистов есть место севастопольским окопам – некоторые считают, что там Турчанинов встретился с Макклелланом, будущим генерал-майором американской армии, который был послан наблюдателем на театр военных действий в составе миссии Делафилда. Макклеллан впоследствии помог Турчанинову в Америке с трудоустройством на Иллинойсскую центральную железную дорогу… так что – как знать. Надо бы проверить.

По той же версии (весьма распространенной – ссылаюсь на одну и ту же статью только потому, что написана она «популярно» и достаточно недавно) после поражения России в Крымской войне Турчанинов уходит в отставку. Он поселяется у друга-однополчанина Евгения Григорьева и женится на его сестре, с которой и уезжает за границу, откуда уже не возвращается. И тут тоже события явно и скомканы, и переданы неточно.

Доподлинно известно, что в 1856 году Иван Васильевич в составе Резервной армии, расквартированной в Польше. Армия эта, несмотря на название, скорее не отдыхает, а обеспечивает порядок в провинции, где обстановка на грани революции.
Прошения об отставке Турчанинов не подает, он уходит в отпуск по болезни (с окончания войны прошло всего пара месяцев). Полковник уезжает для поправки здоровья за границу в сопровождении молодой жены – свадьба его с Надеждой Антоновной Львовой состоялась в мае в Кракове.

Надежда, сама из военной семьи (дочь полковника), была моложе Ивана. С ее возрастом тоже разночтения в различных источниках – указаны то 1824, то 1826, то 1828 годы. За истину принял бы последний вариант, поскольку именно этот год указан на могиле.
Дама, видимо, весьма прогрессивная, образованная, отлично владела французским языком, а возможно – и немецким (на французском она впоследствии пытается писать прозу). Сохранившийся фрагмент ее письма к Герцену и дневниковые записи уже американского периода жизни позволяют говорить об эмансипированности и симпатии идеям народничества и утопического социализма.
Несомненно, что между Иваном и Надеждой возникли настоящие чувства – в этом убеждает вся дальнейшая история их жизни. Но вполне возможно, что сблизили будущих супругов в том числе и политические взгляды.

Вот тут снова пробел в биографии Турчанинова – где и когда он «подхватил заразу вольнодумства»? И насколько был ей заражен?

Да, конечно, Иван воспитан на Дону и муштра николаевской России – не его природная стихия. Однако паренек уехал в Петербург в 14 лет и еще при Николае I вполне успешно начал двигаться по службе, а в 1856 на престол восходит Александр, когда-то вынесший Турчанинову личную благодарность. Но гвардейский офицер, вроде бы даже получивший приказ выехать в Петербург, просит годовой отпуск и не возвращается из него…
Хотя «донской след в вольнодумстве» (как минимум – в общем характере поведения Турчанинова-Турчина, в том числе уже на американской военной службе) можно тоже додумать – встретил со ссылкой на статью из «Вольного казачества» упоминание на то, что Иван, возможно, был знаком с донским историком Сухоруковым. Тем самым, которому так и не дали завершить историю казачества, изъяв черновики и документы. Сухоруков состоял в членах «Вольного Общества любителей российской словесности», общался со многими декабристами, хотя и не участвовал в восстании и не был привлечен по процессу. Исторический же труд ему не дали завершить, видимо, как раз по причине сомнительной личной благонадежности и «недостаточно верноподданнических настроений». Еще бы! Казачество только стало «становым хребтом монархии», и история его, написанная по свежим следам, могла серьезно повредить отношениям к монархам… Однако беглое сопоставление биографий вызывает серьезные сомнения в возможности близких отношений, повлиявших бы на мировоззрение Ивана. Впрочем, с учетом упоминания в «ВК», авторы которого никоим образом не должны бы рисовать «революционных» образов, и эту возможность отбрасывать не стоит.

По тем же соображениям принял бы во внимание и упоминание о некоем недошедшем до нас «вольнолюбивом» стихотворении Турчанинова в дореволюционной еще публикации в «Русском архиве». Что тоже, впрочем, еще никак не делает офицера карбонарием.

Что еще? Да, конечно, Турчанинов был в Венгрии под началом Редигера, а в Академии Генштаба ему преподавал статистику и военную географию Милютин, будущий военный министр Александра II – они, несомненно, представители реформаторского крыла, но ведь отнюдь не революционеры!

Могло ли «брожение ума» начаться еще в Михайловском училище? Вполне. Однокашником Турчанинова, кстати, там был будущий революционер-народник, а затем и участник Парижской Коммуны и Интернационалов, Петр Лаврович Лавров. Возможности и поводы общаться у них были и после училища. Петр Лаврович был оставлен при училище репетитором математических наук. К моменту эмиграции Турчанинова он еще был вполне благонадежен в глазах начальства – полковником стал в 1858 году. Однако уж печатался при этом в сборниках у Герцена (о! не ниточка ли?)

К области легенд (тем не менее, повторяемых писателями и журналистами) стоит отнести то, что на Турчанинова произвело глубокое впечатление его личное участие в казни петрашевцев – после этого, мол, пораженный мужеством пламенных революционеров, и стал изучать их идеи (к слову сказать, своих-то идей у петрашевцев и не было – но это отдельная тема). История с инсценировкой казни (именно инсценировкой, если кто не помнит), относится к декабрю 1849 года – соответственно, смотри биографию Турчанинова: и как же (да и в каком качестве?) слушатель Академии генштаба мог оказаться в расстрельной команде на Семеновском плацу?..
Думается, неверно истолкованная чья-то фраза по неграмотности в материале следующего пересказчика превратилась в эпизод жизни, а дальше этот эпизод так и кочевал из пересказа в пересказ.
Хотя в целом, вряд ли Турчанинов мог быть не знаком со взглядами петрашевцев, да и встречаться мог в обществе со многими, и если не Фурье и Прудона, то уж письмо Белинского к Гоголю наверняка читал. Если не до суда над распространявшими его вольнодумцами, то уж во время учебы в Академии наверняка. Но это не повод считать его утопическим социалистом – текст этот известен был всем образованным людям России, независимо от политических взглядов…

Кстати, а могли ли сомнения в правильности мироустройства появиться в Академии? Тоже да. Между прочим, там мы видим его рядом с Николаем Обручевым, в будущем не только известным военным деятелем и писателем, но и известным либералом. Чего стоит одна только фраза из служебной записки Александру II после балканской войны 1877-78 гг:

«Если Россия бедна и слаба, если она намного отстала от Европы, то это прежде всего потому, что очень часто она неправильно решала самые коренные политические вопросы: где следует и где не следует ей жертвовать своим достоянием. Если идти прежним путем, можно вконец погибнуть и быстро завершить свой цикл великой Державы».

Но это – позже, и пишет это не двадцатилетний офицер, а начальник ГШ – и отнюдь не в качестве «обвинения режиму»…
Не знаю, были взгляды молодого Обручева столь бескомпромиссны и не имею сведений о его отношениях с Турчаниновым. Но журналисты и писатели (на основании чего – неизвестно, возможно, что только предположений) говорят об их дружбе и даже в таком ключе: «насмотревшись на нравы в высших кругах, на карьерные интриги, о чем часто беседовал со своим соучеником и другом, штабистом Николаем Обручевым, и не желая участвовать в подавлении чьих-либо свобод, Турчанинов решил круто повернуть свою жизнь». Что ж, и это возможно. Но и это не факт.
Впрочем, неспроста военный министр Милютин (правда, уже позже, в 1862 году) в своем дневнике отмечал, что

«революционная пропаганда в довольно сильной степени проникла в офицерскую среду... революционным духом заражены все три военных академии - Генерального штаба, Артиллерийская и Инженерная».

Я, кстати, не читал его дневников, а цитату взял из статьи с сайта Артиллерийской академии, из справки, посвященной Турчанинову – на основании этой более поздней записи Ивану Васильевичу в этой статье и «припаяли политику». Логично, правда?
А может, то самое «участие в подавлении свобод» могло подвигнуть Ивана Васильевича на революционные взгляды? Не в Венгрии ли он задумывается над новыми идеями? Не в Польше ли окончательно проникается интересом и доверием к идеям Герцена? Уж в Польше-то доступ к запрещенным изданиям тогда точно не был проблемой, а вот кто дал лондонский адресок «разбуженного декабристами» - вопрос. Хотя – может, действительно – Лавров? Впрочем, адресок мог быть и у супруги – но об ее предполагаемых политических взглядах сказать больше, чем ранее невозможно – а тем более, о связях.

Был бы писательский талант – развернул бы я картину участия свободолюбивого сына Дона в кружках и обществах, выступлений на собраниях и прочего… И если что меня и смутил бы – так это признание самого Турчанинова Герцену, что только в Америке он «избавился от барских предрассудков» (но об этом – позже, отдельно)

Было бы под рукой личное дело – проверил бы, действительно ли после осады Севастополя (помните? – этот эпизод не факт, заодно и его бы можно проверить) там

появилась «осторожная запись, сделанная убористым почерком: «Увлекается идеями утопического социализма, в их герценовском изложении».

Из всего сказанного могу сделать лишь один вывод: Иван Васильевич Турчанинов, несомненно, как многие образованные люди того времени, в том числе – офицеры, вряд ли был в восторге от русского самодержавия. Вполне вероятно, что он интересовался и даже симпатизировал нарождающимся революционным движениям. У него была возможность общаться со многими в будущем видными либералами и революционерами.

Однако, при этом надо признать верным и вторую часть вывода: нет никаких известных прямых указаний на какую-либо его антиправительственную деятельность или подтверждающих связь с какой-либо организацией. Более того, служба его в Венгрии и Польше, где армия выполняла и жандармские функции проходит гладко, претензий к нему нет – карьера складывается.

Посему думается, мнение о том, что Турчаниновы политические эмигранты и тем более революционеры – сильно надуманное. Думаю, стереотип этот сложился в советские годы, когда написать о казачьем офицере, участнике подавления прогрессивных движений, не приписав ему активного протеста, было невозможно.
Повлияло на возникновение такого образа и то, что по дороге в Америку Турчаниновы (или только Иван) имели встречу с Герценом. Одну и непринципиальную – Турчанинов сам пишет об этом в своем письме. Факт переписки с диссидентом тоже добавил красок – хотя сохранились только одно письмо Турчанинова и часть письма его жены. Ответов на них не известно. Несмотря на содержащуюся в письме «резкую критику американской системы» целью его было всего лишь получить помощь Герцена в издании художественной книги, написанной Надеждой исключительно с целью заработка.
К встрече и переписке еще вернемся – все равно, интересная история.

Остается все же вопрос – почему офицер с блестящей карьерой и еще более интересными перспективами оставляет родину?
Объяснить только влиянием политических взглядов молодой жены? Неубедительно – и про взгляды доподлинно не известно, и сомнительно, чтоб воспитанный среди казаков, сформировавшийся в элитарной военной среде человек настолько был подвержен влиянию женщины. Пардон, но «нас на бабу променял» - известно, чем кончается…
Нельзя сказать, что Турчаниновы уехали «для продолжения борьбы с самодержавием» - не видно, чтоб она начиналась, как не видно и продолжения впоследствии, причем совсем никакого. Вспомним знакомого ему Лаврова – чем он был занят после отъезда в Европу? Бааальшая, однако, разница в жизни однокашников…

А как же Гражданская война в Америке, борьба за свободу и равноправие, - спросили бы, наверное, сторонники «версии пламенного революционера». Да, конечно – в американской жизни будут и активная жизненная позиция, и казачья вольница, и попытка реализовать утопические социальные идеи… Но – без всякой связи с Россией.

А главное, это уже другая жизнь других людей. Не и Ивана и Надежды, подданных Российской империи, а Джона и Надин, эмигрантов и граждан Северо-Американских Соединенных Штатов.
Об этом речь впереди – пока оставим молодое семейство в 1856 году.

Итак, весной полковник Турчин получил годовой отпуск для поправки здоровья, молодожены выехали в Европу. Ехали в Мариенбад, приехали в Лондон.
Вполне допускаю, что решение покинуть страну навсегда, было принято еще до отъезда (адресок-то Герцена лондонский был), но вполне возможно, что оно было еще не окончательным – иначе, почему отпуск, а не отставка?
И это еще раз подтверждает – нет, не бежали от преследований, не ехали продолжать борьбу.
Скорее соглашусь со встреченными в более-менее внятных текстах соображениями, что свою роль сыграло и разочарование в итогах войны, и скептическое отношение к русской действительности, и рассказы об Америке как стране справедливости и равных возможностей (кстати, может, было все же и может, повлияли гипотетически возможные встречи с американцем Макклелланом или Сухоруковым, который посещал Америку в 1830м?)
В общем, вполне вероятно, что правильно бы написать о причинах отъезда как-то так:

Гнетущая безнадежность российской действительности, наряду с заманчивыми либеральными идеями, идущими с Запада, вызвали в нем желание бросить все и отправиться на поиски обетованной страны, где бы царил дух свободы и прогресса

И тогда выбор Америки в качестве нового места жительства – единственно, пожалуй, логичен.

Через год их отсутствия, видимо, проведено было расследование причин и в итоге появился приказ от 27 ноября 1857 года, предписывавший:

«За долговременное непребытие из отпуска исключить из службы полковника Турчанинова и предать его военному суду по отыскании»

Так что формально полковник Турчанинов был все же признан преступником.
Впрочем, согласитесь, что эмиграция по мотивам, если и не политическим, то весьма к ним близким и бегство с поля боя или оставление страны проживания и оставление своей части – все-таки разные вещи.
Пусть формально Турчанинов дезертир и даже изменник царю – назвать его так язык не поворачивается. Эти ярлыки ассоциируются с поступками и людьми низкими, трусливыми и слабыми – а бывший гвардии полковник Иван Васильевич Турчанинов еще показал себя совершенно с другой стороны. Правда это уже был не русский офицер и казак Иван Васильевич Турчанинов, а бригадный генерал Союза Джон Бэзил Турчин.
Впереди еще много событий, где он продемонстрирует и русский характер, и российскую военную выучку, и суворовскую смекалку, и казачий норов. Не отстанет от него и жена.

Но это – тема следующих рассказов. Пока за неимением времени прерываюсь.

Продолжение, несомненно, следует. И даже не одно. Но у тех, кто осилил эти многабуф (а совершить такое мождно было только всерьез заинтересовавшись) заранее прошу прощения, если появятся они не сразу.