
Для живописи Ватто чрезвычайно характерны театральные,
маскарадные элементы. Но и "маскарад", и "театр" у Ватто имеют не
одну лишь праздничную подкладку. Точнее - ее-то они как раз и не
имеют.
Антуан Ватто, как уже говорилось, был человеком странным,
прямо-таки таинственным. Наверное, не стоит говорить о его
"склонности к мистификации". Скорее всего, то, что нам сейчас
кажется мистификацией, было для него единственно возможной
"обстановкой существования". Увы, эта органическая неспособность
художника к менее таинственной жизни создает теперь
искусствоведам множество трудностей. Ведь Ватто никогда не
датировал свои картины, да и названий сам им не давал. Почти все
они были придуманы его заказчиками и друзьями - и уже после
смерти мастера. Поэтому они не могут прояснить для нас смысла,
вложенного в картину автором. Ранние работы Ватто, за редким
исключением, бесследно пропали.
Хотя Ватто писал на самые разные сюжеты, славу ему принесли
именно галантные сцены. Кстати, эквивалента французскому слову
"галантный" в русском языке нет. Его можно перевести только
описательно, и получится приблизительно следующее: "Галантной
можно назвать элегантную праздную кампанию людей, проводящую
вместе досуг, немаловажным элементом которого являются флирт и
любовные приключения". Сюжеты, так или иначе связанные с
галантным времяпрепровождением, эксплуатировались в европейской
живописи задолго до Ватто. Но только ему удалось наполнить эту
(довольно-таки, надо сказать, незатейливую) сюжетную оболочку
новым смыслом. Безусловно, гениальным изобретением следует
считать включение в композицию подобных сцен персонажей комедии
дель арте. Пьеро, Коломбина, Арлекин помогли художнику стереть
грань между театром и окружающим миром, между вымыслом и
реальностью, намерением и поступком. Ватто словно спрашивает
зрителя (не предполагая, конечно же, получить однозначный ответ):
"Быть может, вся жизнь - игра? Или же только в игре и есть
жизнь?"
Читать далее...