Обстановка в зоне АТО остается максимально напряженной — боевики укрепляют свои позиции в захваченных городах, накапливая силы на юге Донецкой области и в Луганской области. СНБО в своих сводках открыто заявляет: на востоке воюют солдаты российской армии, некоторые маскируются под флагом ДНР. Оппозиционные российские СМИ пишут о том, что на Украину закидывают целые подразделения российских десантников и они несут большие потери — десятки, а то и сотни бойцов. Их семьям запрещают об этом говорить под страхом потери матпомощи.

Впрочем, официально в России наличие войск на Украине отрицается, а рассказы о множестве погибших называют происками пятой колонны и национал-предателей. Сепаратисты тоже говорят, что регулярных частей из РФ у них нет, только «добровольцы», а историю с российской армией, мол, в Киеве выдумали, чтоб оправдать поражения. К слову, во вторник лидеры сепаратистов еще раз уточнили, что на переговорах в Минске их неправильно поняли и они, мол, не хотят вообще ни при каких условиях оставаться на Украине (напомним, в понедельник прошла информация, что ЛНР и ДНР хотят автономию в составе Украины). Впрочем, учитывая сигналы из Москвы, что Россию как раз автономия Донбасса вполне бы устроила, все эти заявления могут быть игрой сепаратистов, чтобы потом сделать вид, что идут на компромисс.

Тем временем в Донбассе боевики продолжают атаки по всей линии фронта, оттесняя силы АТО от Луганска и постепенно приближаясь к Мариуполю.

Бои на юге

Ожесточенные бои велись у населенных пунктов Комсомольское и Староласпа. По сообщениям СНБО, военным удалось удержать Раздольное, Васильевку и Староласпу, а также стратегически важный мост через реку Кальмиус. Эти населенные пункты находятся между Донецком и Новоазовском. Но сепаратисты сообщают, что под их контроль перешел ряд населенных пунктов, в частности, поселок Тельманово в Донецкой области. В дальнейших планах сепаратистов — взятие Мариуполя, этот пункт имеет ключевое значение.

«Я не могу подтвердить информацию о взятии Тельманово», — сказал нам спикер АТО Леонид Матюхин. Но местные жители рассказали «Вестям», что поселок действительно под контролем ДНР: «Да, днровцы в поселке, ставят блокпосты в сторону Мариуполя. Боев пока нет, все спокойно». Судя по всему, сепаратисты готовят новое кольцо для сил АТО, которое сожмется возле Мариуполя. Несмотря на то, что в городе пока все спокойно, в понедельник были слышны выстрелы в районе Новоазовска. Об этом сообщили в СНБО, а местные жители подтвердили информацию. Мариуполь усиленно готовят к обороне. Как заявил мэр города Юрий Хотлубей, в ближайшее время будет построена вторая защитная линия на расстоянии 15–20 км от города.

Луганск

Не лучше ситуация для украинских войск в Луганске, куда, по сообщениям силовиков, подходят подкрепления РФ. В частности, скопления российских военных были замечены в районе Хрящеватой и Новосветловки. Местные жители, правда, говорят: эти населенные пункты под контролем сепаратистов, но российских военных они не замечали.

«В нашей местности русских точно нет — только сепаратисты, но их силы не особо значительны, ведь Нацгвардия давно отступила, — рассказал нам житель Новосветловки Иван. — Силы ЛНР колоннами выдвинулись на Луганск. У нас избрали временного главу поссовета, уже решают дела с руководством ЛНР».

Во вторник 30-й мехбригаде удалось вырваться из Лутугино, о взятии которого еще в понедельник заявили сепаратисты. Об этом у себя в «Фейсбуке» написал журналист Роман Бочкала: «Это был ад. Сначала по ребятам били «Градами», сгорело все, что было. Во время движения накрыли авиацией — кассетными бомбами».

По факту, сейчас под контролем ЛНР почти весь юг Луганской области и идет наступление на позиции АТО к северу от Луганска.

Иловайск

Работа по выводу украинских войск из Иловайска продолжается. Как рассказали «Вестям» в батальоне «Донбасс», очередную партию вывели из окружения, сейчас стоит вопрос о возврате раненых и пленных. Сколько еще остается под Иловайском, неясно — о потерях не знают даже в батальонах, которые там оказались. Как уже писали «Вести», по предварительным данным СНБО, под Иловайском в плен попали около 200 украинских военных; по данным генерала Рубана, почти 700.

В СНБО пообещали, что все виновные в провале под Иловайском будут наказаны. В дело уже включилась прокуратура. Как сообщил на брифинге спикер ГПУ Юрий Бойченко, расследуется уголовное производство по факту дезертирства военнослужащих батальона «Прикарпатье». «26 августа, несмотря на боевые задания в зоне проведения АТО, более 300 военнослужащих отказались от несении обязанностей военной службы в боевой обстановке, самовольно оставили боевые позиции и отбыли к месту постоянной дислокации в Ивано-Франковской области», — заявил Бойченко.

Эксперты считают, что последние неудачи сил АТО — результат стратегических просчетов. «Просчеты допущены в проведении разведывательных мероприятий в отношении выявления новой стратегии России, боевиков в этом регионе и концентрации сил на ведущих направлениях. Это Луганск, Донецк, Иловайск и Новоазовск. Эти просчеты привели к тому, что мы имеем потери и ряд населенных пунктов оставили», — говорит экс-руководитель службы внешней разведки Украины Николай Маломуж.

Украину готовят к партизанской войне

Масштабные наступления боевиков на позиции украинских военных вынудили штаб АТО изменить тактику ведения боевых действий: силовики переходят к обороне позиций. «Мы выстраиваем оборону от России, которая пытается не только закрепиться на территориях, ранее оккупированных террористами, но и осуществлять наступление на другие территории Украины», — заявил министр обороны Валерий Гелетей.

Спикер СНБО Андрей Лысенко заявил, что Генштаб разрабатывает планы по созданию партизанского движения. «Партизанское движение есть в мобилизационных планах Генштаба. Есть определенные командиры партизанских отрядов, они знают своих людей, которые будут в этих отрядах», — заявил Лысенко в эфире одного из телеканалов. Правда, он признает: сделать это на востоке очень трудно из-за скудности лесов: «Есть, как говорят, маленькая «зеленка» — парки, посадки, где пока прячутся люди, но организовать полномасштабное партизанское движение на востоке Украины — это сверхбольшая проблема».

Политологи считают, что Генштаб скорей готовится к созданию партизанского движения в случае наступления российской армии за пределы Донбасса. «Создать подполье можно и в Донецкой области, но социальная база поддержки там будет намного меньше, чем в центральных областях, не говоря уже о западных, — говорит Владимир Фесенко. — Ключевое значение имеет само решение о создании партизанских отрядов: будут создаваться предпосылки для разворачивания партизанского движения в случае продвижения российских войск за пределы Донбасса».

Ранее сообщалось, что взлетно-посадочная полоса Луганского аэропорта была подорвана украинскими военными. После того, как военные покинули аэропорт Луганска, наши взрывники подорвали взлетно-посадочную полосу, тем самым сделали невозможным ее использование.

В то же время руководство непризнанной Донецкой народной республики настаивает на ее независимости от Украины. Сейчас в рамках консультаций контактной группы по Украине ведется диалог, который в итоге должен привести к перемирию между сторонами. При этом лидеры ДНР по-прежнему не приемлют формат прямого диалога с официальным Киевом.

На первый взгляд, с точки зрения психически здорового человека, война России и Украины — это какой-то кошмар, безумие, несущее сплошное горе, конфликты и проблемы для всех.

Еще полгода назад такой сценарий казался абсолютно нереальным. Сделать врагами два народа с многовековой общей историей может только враг русских и украинцев.

Однако текущие события показывают, что развивается самый кошмарный, самый кровавый сценарий братоубийственной войны. Это не наша война, это не ваша война, это не война отправленных двадцатилетних десантников. Это война Путина.

Зачем она ему нужна? Так он уже сам прямо ответил на этот вопрос: »Нужно приступить к переговорам о политической организации общества и государственности на юго-востоке Украины».

Он сделал это заявление только сейчас, но действия по заброске диверсантов-сепаратистов, поставка оружия, настойчивое желание Путина заставить Порошенко сесть за стол переговоров с пропутинскими боевиками, многие из которых граждане России — все это выдавало его намерения задолго до публичного признания.

Слова Пескова, сказанные вслед за Путиным, что Путина не так поняли про государственность востока Украины, всерьез воспринимать не надо. Он постоянно несет околесицу. Типа, Путин женат на России... Читать по-русски мы умеем и без него.

Еще раз. Путин: «Нужно приступить к переговорам о политической организации общества и государственности на юго-востоке Украины». Конец цитаты.

До последнего времени задача расчленение Украины публично как цель не ставилась, а заменялась идеей так называемой федерализации.

Лицемерие Кремля в том, что он пытается навязать Украине и украинскому народу то, чего лишены граждане России, поскольку никакого федеративного государства в России уже давно (с 2004года) не существует. Робкие попытки отстаивать интересы регионов, в первую очередь, финансовые, жесточайшим образом подавляются.

Итак, Путин добивается расчленения Украины и создания на востоке страны марионеточного государства Новороссия с полным экономическим и политическим контролем из Кремля.

Для его клана крайне важен контроль над металлургией востока Украины а так же военно-промышленным комплексом. Кроме того юго-восток Украины богат запасами сланцевого газа, добыча которого создает реальную конкуренцию бизнесу путинской компании «Газпром».

Провальный сезон в Крыму — резкое сокращение потока туристов, неслыханный рост цен на услуги и продукты, дефицит пресной воды — толкает режим на аннексию юго-востока Украины с целью обеспечить наземный коридор на полуостров.

Ради этих целей Путин ввел войска, включая десантников и кадыровцев, поставляет на восток оружие и боевую технику, ради этих целей обрек Россию на изоляцию и санкции.

Ради этих параноидальных целей гибнут русские и украинцы. А Россия погружается в ложь, насилие, мракобесие и имперскую истерию.

Все это легко объяснить тем, что он тяжело психически больной человек. Так порой думают многие, включая автора. Но есть и другое объяснение.

В его кровавых действиях, в разжигании братоубийственной войны прослеживается главная цель — удержание личной власти и денег любой ценой. До начала войны его рейтинг медленно, но верно снижался.

Общество, несмотря на цензуру, мало-помалу стало понимать, что у власти находятся алчные, аморальные люди, главная цель которых — личное обогащение. Партия воров теряла свои позиции и нужна была крупномасштабная встряска, которая бы развернула этот тренд и восстановила популярность и доверие.

Украина дала пример антикриминальной революции, свергнувшей вора-президента. Ах, вы посмели выйти на улицу и свергнуть президента? За это Украину надо наказать! Что б не дай Бог русским мысль о революции не пришла в голову.

Кроме того, Украина выбрала европейский путь, предполагающий верховенство закона, демократию и сменяемость власти. Успех Украины на этом пути — прямая угроза власти Путина, который выбрал прямо противоположный курс, — режим пожизненной власти, произвола и коррупции.

Теперь, чтобы не угодить за решетку за нарушение Конституции РФ — из-за ввода войск в другую страну без согласия Совета Федерации РФ и международных обязательств России о нераспространении ядерного оружия — из-за нарушения Будапештского меморандума, Путин не оставил себе другого маневра, как быть президентом до смерти.

Так что внешне его поведение — безумие, а на практике холодная стратегия пожизненной деспотии.

Часто сторонники «Русского мира» объясняют агрессию Путина к Украине тем, что постсоветские республики, включая незалежную, являются зоной жизненных интересов России. Вместо того, чтобы показывать пример законности, безопасности, развития, высокого уровня жизни, в сознание граждан внедряется концепция грубой силы и угроз. При этом достигается прямо противоположный результат.

Украина уже стремится в НАТО, хотя до войны имела внеблоковый статус. Сам Североатлантический альянс окреп, союз Америки и Европы стал гораздо прочнее, чем раньше. Кроме того агрессия Путина консолидировала украинский народ, а борьба за независимость и территориальную целостность стала национальной идеей.

То есть ни одна из целей, заявленных Путиным, не достигнута. Происходит все ровно наоборот.

Трагедия под Иловайском закончилась многочисленными смертями и сотнями раненых. Какую-то часть раненых украинцев обменяли на пленных «потерявшихся» российских десантников, многие продолжают самостоятельно выходить из окружения. Пленных украинских бойцов группами отпускают благодаря работе украинского центра по обмену военнопленными. В субботу 16 украинских пленных были отправлены к родным, благодаря Руслане и этому центру. О том, как это было, мы поговорили с самой Русланой.

— Руслана, что заставило вас поехать на Донбасс спасать солдат?
— Это все очень спонтанно получилось. Был запланирован визит в Днепропетровск. Я увидела перед собой не то что Днепр, а увидела такой уверенный город Львов начала 90-х, когда только-только начиналась независимость.

То есть, патриотизм зашкаливает. Днепропетровск всегда был, наверное, патриотичным городом, но в данном случае я увидела вообще другой Днепр. Я как-то так прониклась, мы все обнимались-целовались, так громко все это происходило — «Слава Украине!», гимн…

Видно было по всему, что у людей сейчас ничего нет дороже этой темы, ничего нет дороже того, чтобы сохранить страну, мы все чувствуем этот острый момент.

И когда я уезжала, мне предложили организаторы — у нас еще планируется День авиации, мы соберем летчиков и т.д., приедешь выступить бесплатно? Я говорю: «Да, конечно, приеду, без проблем».

И я приехала в Днепр, мы поехали в госпиталь, к раненым. Я была в реанимации, видела ребят, которых только привезли, они еще были в коме. Мне все показали. Конечно, видеть обгорелые тела и ребят без рук, без ног — честно скажу, это не совсем спокойно. Кстати, я с Семеном Семенченко там познакомилась, пришла к нему в палату, мы с ним поговорили.

А потом я спустилась в холл, там меня ребята ждали. И я посмотрела на их лица и поняла, что они меня сейчас убьют. Я говорю: «Почему вы на меня смотрите волком?». Они говорят: «Руслана, то, что мы пережили… Мы пошли на фронт в шлепанцах. Теперь еще, не дай Господи, нас будут называть дезертирами». У нас был очень непростой разговор, очень честный.

Вообще в стране ситуация непростая. Любой разговор, который начинается — неизвестно, чем он закончится. Не начинать разговор — неправильно, умалчивать ситуацию — неправильно, бояться сказать себе правду — неправильно, а начинаешь говорить, и действительно не понимаешь, когда и чем это закончится…

С чего начался поход под администрацию президента? 28-го, в четверг, мне звонят мои ребята с «Ночной варты», с Майдана, и говорят: «Слушай, тут под администрацией президента большой митинг, приезжай… Семен Семенченко написал в «Фейсбуке», что надо быстро помогать, потому что ребята оказались в кольце. И родственники их собрались под администрацией президента и просят конкретной помощи».

Мы приехали. Вышли переговорщики, сказали: «Президент так озабочен… все нормально, 90% информации мы не можем вам сказать». Представляете, митинг стоит, 2-3 тысячи народу, а переговорщики берут микрофон для того, чтобы сказать, что им нельзя ничего сказать людям.

Состояние родных я не могу передать, потому что их и так колбасит, им звонят, им говорят: «Мы уже прощаемся с жизнью, скорее всего, нас уже до утра не будет». Матери, в обморок падают, плачут и кричат: «Помогите, сделайте что-то». И в этот момент выходят переговорщики после разговора с Порошенко и говорят: «Ну, за всех переживают, все будет нормально, вы не волнуйтесь, там отличная операция».

Потом мы все узнали, что операция была действительно «отличная». Я вышла тогда и сказала: «Не просто нужно дать поддержку батальонам, нужно срочно вводить военное положение, потому что это ненормально, когда одни идут жизнь отдавать, а другие гуляют с собачкой по парку».

Все должны оказаться сейчас в равных условиях, тогда сразу все поймут, что страна в опасности. Потому что сидеть возле телевизора, щелкать новостями и спрашивать: «Сколько у нас там еще областей осталось?» — это тоже ненормально.

Короче, я приезжаю в Днепр, встречаюсь с Владимиром Рубаном, это генерал-полковник, который возглавляет центр по обмену военнопленными. Он говорит: «Руслана, нам готовы дать 16 наших военнопленных. По разговору с Захарченко я понял, что он считает победу Русланы на Евровидении действительно настоящей победой Украины». Я, понимая, что есть контакт, говорю: «Я сажусь, еду, даже не думая». Он не ожидал, что я соглашусь.

— Куда он предлагал ехать? В Донецк?
— В Донецк, сразу напрямую. Захарченко был готов отдать наших 16 пленных, но чтобы приехали матери, родственники. А Рубан позвонил и говорит: «Со мной приедет Руслана». Музыкантов и маму я запихнула в самолет и сказала: «Все, летите в Киев, мне здесь надо остаться». И даже не сказала никому — не знал ни муж, ни родители, вообще никто. Мы просто сели с Рубаном в машину и поехали в Донецк.

— Но Захарченко давал какие-то гарантии? Мало ли что…
— Ну какие гарантии? Мы просто поехали забирать наших ребят.

— Но ты же певец Майдана, певец «хунты» в их понимании!
— Я почувствовала, что ко мне не относятся, как к «хунте», а как к нормальному человеку. Приехали… Разговор с Захарченко меня просто потряс. Я, конечно, понимаю, что у людей сейчас много возникнет вопросов, но почему я должна врать, если я обязана передать ту информацию, которую я увидела?

Захарченко мне очень четко сказал: «Я не хочу больше этого кровопролития, я не могу смотреть, как убивают лучших моих ребят и лучших ваших ребят, это надо останавливать». Говорили мы втроем — я, Захарченко и Рубан.

Он говорит: «Я не враг Украине, передай это, пожалуйста. Я не хочу стрелять, я не хочу, чтобы в меня стреляли. Я не переступлю границы Донецка, и пусть из меня не делают монстра. Не надо мифов. Мы в свое время боялись Львова. Почему вы сейчас боитесь Донецка? Мы вам не чужие».

Вот это я услышала. Ты представляешь, как мне крышу снесло после этого текста?

— А может быть, он просто врал тебе?
— Хорошо, давайте искать в этом логику. Ищите сами, анализируйте сами. Я вам просто передала то, что мне сказали. Я не преследую никаких конкретных целей, я просто вам передаю информацию.

— А насколько, как тебе показалось, он был искренен в своих словах?
— Абсолютно, потому и передаю. Если бы я почувствовала какую-то фигню или модерацию, я бы, наверное, притормозила. Но поскольку я увидела, что там что-то не то…

Значит, Путину было выгодно приделать им рога и копыта, так же, как и нам. А что, если нас просто сталкивают? Хотя мы знаем, что возле него ходит постоянно ФСБшник…

Он меня посадил в машину, где-то час мы ездили по Донецку, он мне показывал город, жаловался, что надо поднимать инфраструктуру, жаловался, что нет поставок продовольствия, жаловался, что ему нужно то-се, он пытался выглядеть таким полноценным хозяйственником.

— Его позиция понятна, хотя Пургин, деятель ДНР, в понедельник заявил, что они не видят себя в составе Украины, и никаких других вариантов не рассматривают. ( У же после интервью, во вторник, Захарченко тоже подтвердил эту позицию. Он заявил, что ДНР не хочет «оставаться в пределах Украины ни территориально, ни в политическом, ни в финансовом векторе» — прим. ред.) .
— Странно про выход из Украины... Очень странная ситуация. У них у всех тогда, получается, разные мессиджи…

Как они не в составе Украины? Мне он такого не говорил. Мне он сказал: «Я такой же украинец. Я считаю себя украинцем, я не враг Украине». Получается, идут разные послания.

Захарченко очень пытался дать мне понять, что он такой настоящий патриот своей земли: чужого не надо…Мне это было сказано напрямую. Я тоже, наверное, рискую, что в эту историю влезла, мягко говоря.

Он говорит: «Ты не представляешь. Я же услышал твое послание на Майдане. Мы подорвались, мы были готовы вас поддержать. Ты не представляешь, сколько людей здесь, стоя возле телевизора, тебе хлопало, когда ты говорила: «Очистим Украину от Януковича». Здесь, на Донбассе, куча народу мечтала, чтобы мы все от Януковича уже куда-то делись. Потому что он здесь похоронил минимум 3 тысячи людей, только чтобы отобрать бизнес и т.д.».

Все это он мне рассказывал. Если бы это была какая-то выстроенная сказка, я бы тоже это почувствовала. Он как-то так спонтанно все это говорил, у нас все было сплошной импровизацией — и наша встреча, и наш разговор, это все было стихийно. Никто не ожидал, во-первых, что я соглашусь приехать. Ну как можно было какие-то сделать заготовки перед этим? Его ребята, конечно, сначала все смотрели косо, потом привыкли. То есть, никто меня там не собирался убивать, не пристрелил, не повесил, как какую-то красную тряпку с Майдана.

Давайте все сядем и поедем вместе в Донецк. Вы увидите, наверное, то же самое. Я говорю Захарченко: «А ты готов это все повторять на камеру, что ты мне говоришь?». Он говорит: «Да».

Если это технология, то в чем? У меня начал очень жестко ломаться предыдущий стереотип. Меня колбасило очень долго, у меня был шок, полетело в голове все, что было перед этим.

Я не ожидала это все увидеть. Мне было тяжело все это осознать, а еще тяжелее было все это высказывать на пресс-конференции. Но я слово в слово сказала все то, что он попросил.

— То есть, он ездил с вами по Донецку?
— Он меня возил в своей машине. Причем нашу машину обстреляли, его охранника ранил в шею снайпер. Российские медиа сразу же подняли шум, что было покушение на Захарченко, и даже не знали, что в этот момент с ним в машине сидела я вместе с Рубаном.

— А когда вы ездили по Донецку, вы видели какие-нибудь российские войска?
— Нет. За все время я увидела один раз триколор — какую-то несчастную будку, в которой все это было покрашено. Я вообще нигде не видела триколора, по всему Донецку. Я еще удивилась, когда увидела, что где-то еще остались остановки, покрашенные в желто-голубой и подумала: «Ничего себе, они еще не закрасили».

Город очень чистый, подчеркнуто чистый, людей немного. Я спросила: «Сколько там людей?». Он говорит: «Не знаю. Наверное, тысяч 600-700 осталось».

— И каковы его планы?
— Он хочет подымать инфраструктуру. Он хочет, чтобы с той стороны прекратился огонь. Он хочет, чтобы его услышали. Он считает себя украинцем и не считает себя врагом Украины.

Он говорит: «Скажи им, пожалуйста, пусть они меня услышат». Причем он очень рассчитывал, что у меня получится это донести. Я видела по нему, что он очень рассчитывает на то, что я это не побоюсь сказать.

— Чего же он тогда хочет?
— Вот то, что я передала. Мне ничего больше он не передал, только это, я это и передаю. Пускай уже наши тогда соображают, что это означает. Пускай и Порошенко думает, и наши все ребята, пускай садятся и соображают, что с этим делать.

— Что было дальше, как вы забрали пленных?
— Мы забрали наших ребят, посадили их в автобус. Я спросила: «Как с вами обращались? Вас обижали?». Они говорят: «Нет». Они были шокированы, потому что их было 150, а осталось 16. Их российские войска просто размазали.

И мне интересно, как наше Минобороны будет объяснять все, что случилось с нашими батальонами. Я посчитала, что 200-300 ребят там полегло, минимум. Просто за пару часов они улетели на небо. Очень «успешно» была операция спланирована, зашибись.

— Где вы забирали ребят? По фотографии — возле какой-то церкви..
— Нет, мы забирали прямо возле гостиницы, где у нас была встреча. Где-то возле набережной. Я просто не очень хорошо знаю Донецк. А потом мы уже приехали к церкви. Мы сфотографировались возле церкви, потому что стали там на перекур.

Они вообще всю дорогу молчали. Я ехала с ними в автобусе, чтобы с ними ничего не случилось по дороге.

Позже Рубан сказал, что это был самый большой обмен. Говорит, что по 5 человек отдавали, по 3-4, но 16 — это первый раз. И опять же, это был не обмен, нам их просто отдали. Не было условий. Захарченко просто отдал 16 человек. А потом, когда мы уехали, он еще 10 отпустил.

Сейчас мне позвонили девочки из Ужгорода, говорят: «Странно, мы звоним своим, их отпускают тоже». Они тоже попали в плен, и им говорят: «Пускай за вами приезжают родственники. Единственное условие — что вы больше не будете брать оружие и против нас воевать».

— А что рассказывали эти солдатики, которых ты везла?
— Они были в ах…е. Они молчали, им было так хреново… Один пацан так и не мог прийти в себя. Естественно, как ты можешь прийти в себя, если у тебя брата на глазах разорвало? Они вообще не понимали, кто они теперь...

— Откуда были эти бойцы? Внутренние войска?
— 93-я была механизированная, в основном. У меня список на Фейсбуке лежит. Они были очень обломаны, разбиты, уставшие, они были никакие, если честно. С одним мальчиком я разговорилась, он говорит: «Руслана, я не знаю, что тебе сказать. Слово «спасибо» — это ничего. У меня жена через 3 месяца рожает сына».

И когда я их привезла родителям, ты не представляешь, что это были за эмоции! Ты не представляешь их встречу! Мы привезли их в Днепропетровскую ОГА. Эти эмоции надо было видеть! Там одна девочка еще была, которой сообщили, что ее мужа убили… Она упала на асфальт и так орала, это был кошмар какой-то…

— Что было по дороге? Все было спокойно?
— Мы ехали через блокпосты. Когда мы выезжали, в Донецк была очередь из машин километров на 10. Мы подозревали, что это либо возвращаются за вещами, либо едут за пленными, за ранеными, либо трупы забирать.

— Очередь гражданских машин?
— Да, это все гражданские, легковые — дети, мамы, все в кучу. Конечно, ехали и грузовые, наверное, с продовольствием, какие-то фуры, потому что железной дороги же нет.

— То есть, в твоем сознании что-то изменилось?
— Очень сильно. Кстати, я прекрасно понимаю, что они недавно провели еще и парад наших военнопленных. Мы ничего со счетов не снимаем. Но то, что произошло — я не знаю, как это объяснить. Я просто констатирую факт: это я услышала. Давайте теперь все вместе думать, что это означает. Есть возможность остановить мясорубку — значит, ее надо останавливать. Молотить людей — это не выход.

— Сколько там еще примерно осталось пленных? Почему отдали 16, потом 10?
— За все время, я думаю, 600.

— А все пленные — они у Захарченко содержатся или там есть другие группировки, которые контролируют других пленных?
— Он мне сказал, что у него есть мародеры, и сказал, что есть группировки, которые всех замучили. Он говорит: «Я признаю, что есть мародеры и неконтролируемые люди. Это не мы, это не наши. Мы сами не знаем, куда и как от них избавиться».

— А вы говорили о русских, про русскую армию? Он говорил что-то об этом?
— Как мне показалось, он понимает, что надо защитить Украину. Может быть, я неправильно его поняла. Но мне показалось, что все понимают, что внешний враг — это российская агрессия. Они четко понимают, что есть понятие своей земли и есть люди, которые должны защищать свою землю. И он уважает людей, которые защищают свою землю. Поэтому он со мной говорил как с человеком, который тоже патриотично защищал свою землю и свои идеи.

— У него в окружении есть российские солдаты?
— Я не видела россиян, я видела только донецких. Все, с кем я общалась, все, кто его окружал — это были исключительно донецкие.

— Каковы твои дальнейшие планы? Ты собираешься с ними поддерживать контакт или еще туда возвращаться?
— Я не знаю, надо посмотреть, настоящее все это, либо превратится в очередную игру.

Я хочу понимать — это все искренне или это манипуляция. Если это будет манипуляция, меня там не будет. Если люди действительно хотят, чтобы остановилась кровь — я буду полностью этому содействовать.

— Те ребята, которых ты вывезла, что они теперь будут делать? Какие у них планы?
— Не знаю. У них было очень подавленное состояние. Им нужна будет особенная реабилитация, это очень тонкий момент. Я не знаю, кто ими будет заниматься. Там и ранеными не особо кто-то занимается, там раненые на поле боя пооставались. Надо просто спросить у министерства обороны, они собрали раненых и трупы?

Надо задавать прямые вопросы министерству обороны или тем, кто за это отвечает. Они разбегаются, они где-то сидят, пересиживают. Мне постоянно смс-ки приходят: «Нас оттуда заберите, нас отсюда, мы там, мы сям». Ну что это такое? Что это за война такая? Рекогносцировки нету, координации нету. Те пошли, те побежали, этим сказали стоять, а те, наоборот, пошли в атаку.

Ну как можно это все комментировать? Это не патриотично, надо бы наверное молчать об этом. А как молчать? А чего они тогда гибнут такими пачкам, сотнями? Нет, надо правду говорить.

— Это за эти последние несколько дней столько жертв. До этого же вроде были успехи…
— Я не знаю, наверное, но я попала именно в эти последние пару дней, я до этого не лезла вообще в тему военных, мы им только передавали медикаменты, покупали аптечки, лекарства, помогали собирать средства на бронежилеты, каски. Я не особо лезла в эту тему. Я знала, что волонтеры работают, а я занималась беженцами и международным направлением. И тут вдруг «бабах!» и прямо жизнь мою развернуло!

— То есть, вы сами в шоке пока?
— Мои друзья в шоке, они за меня переживают, говорят: «Мы еще понимаем, героизм и безбашенность на Майдане, но тут лезть прямо в самое-самое…». Я говорю: «А у меня не было вариантов — 16 жизней того стоят». Тем более, я ехала с Рубаном, я ему доверяю полностью.

— Ты на этих выборах пойдешь в какую-то партию, в какой-то список?
— Нет. Я всегда буду вне политики. Вообще отношение к сегодняшним выборам у меня очень странное, потому что сейчас самое главное, по-моему, это страну защитить. Мы должны сначала убедиться, что стране ничего не угрожает.

Я, конечно, понимаю, что выборы — это актуально, но выборы явно на втором, если не на третьем месте. Сейчас ничего не может быть актуальнее…

Надо всегда держать фокус на самые главные вопросы, самые главные мессиджи. Если нас кто-то сбивает с дороги вправо-влево, значит, мы не умеем держать главную линию. Наша самая главная линия сейчас — что бы нам ни рассказывали новости, пресса, соцсети или тролли, куда бы нас в сторону не относили, самое главное сейчас — это сохранить Украину, ей действительно угрожает опасность.

Вот Днепр это чувствует, мы это должны чувствовать. Мариуполь это чувствует — они вышли живой цепью с плакатами. Сейчас Юг немного просыпается, они очень остро переживают. Сейчас надо держать это ощущение, помогать югу, Днепру четко сохранить Украину.

Агрессия, эскалация, вмешательство... Такие понятия обычно используют западные лидеры для описания российских действий на востоке Украины. При этом слова «вторжение» всячески избегают. Для объяснения такого решения Запада выдвигается несколько аргументов. Мы попросили прокомментировать их специалистов по Восточной Европе и России Флорана Пармантье и Сириля Бре.

Аргумент № 1: отношение общей численности российских войск на востоке Украины к максимальным возможностям российской армии и процентная доля затронутой украинской территории не позволяют описать ситуацию как «вторжение».

Концепция вторжения не носит исключительно юридический характер.

Это в точно такой же степени политическое, дипломатическое и военное понятие, которое играет не меньшую роль во всех этих сферах. Под ним суверенное государство подразумевает разнообразные угрозы для своей независимости, территориальной целостности и суверенитета. Здесь также возможно накопление этих критериев.

В международном праве в договорах по коллективной безопасности отдается предпочтение наиболее бесстрастным и объективным понятиям. Так, например, в статье 39 седьмой главы Устава ООН используется понятие «акта агрессии» и «угрозы миру» для обозначения причин, которые могут послужить основанием для собрания и действий Совета безопасности. В Североатлантическом договоре 1949 года, который положил начало НАТО, содержится определение «вооруженное нападение». Что касается Хельсинских соглашений 1975 года (они лежат в основании Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе), там говорится о «захвате территории».

Помимо чисто терминологических споров, следует определиться с условиями возникновения угрозы для суверенитета государства со стороны военной силы. Исторические критерии вторжения в данном случае весьма ограничительны: объявление войны, официальное намерение завоевать или оккупировать страну. Они не могут быть единственными критериями агрессии с точки зрения международного права. Несогласованное нарушение границы иностранными вооруженными силами, действия по поддержанию гражданской войны, посягательства на гражданский мир, кибератаки и экономическое давление — все это точно такие же акты агрессии.

Словесная баталия на самом деле очень важна в международной среде, но она не должна скрывать расхождения насчет реальной действительности.

С точки зрения слов приоритетное использование понятия «вмешательство» вместо «вторжение» приуменьшает масштабы действий Российской Федерации: вмешательство носит частичный, временный и ограниченный характер, тогда как вторжение — это нечто массированное и устойчивое. Выбор первого определения также позволяет воздержаться от характеристики намерений Российской Федерации. Точно так же использованный президентом Путиным во время интервью 31 августа термин «государственность» создает некую неопределенность, потому что может означать «государственное образование», «федеративное государство» или «независимую республику». Таким же образом, понятие «вмешательство» не приписывает России стремление аннексировать юго-восток Украины.

На самом деле ситуация уже вышла за границы вмешательства, но еще не подошла и к вторжению: присутствие российских войск и техники на украинской территории было подтверждено по меньшей мере в Донецке и в окрестностях Мариуполя. Однако те несколько тысяч задействованных на Украине российских солдат определенно не придерживаются стратегии завоевания. Так, повстанческие силы с российской поддержкой сосредоточены в нескольких четко определенных стратегических зонах, а не охватывают все русскоязычные регионы страны. Кроме того, Москва вовсе не обязательно преследует точно такую же цель, что и в Крыму: юго-восток Украины не имеет такого стратегического значения, как базы Черноморского флота (при условии, что НАТО не пытается принять в свой состав всю объединенную Украину, так как это привело бы альянс прямо к южным российским границам).

В военном плане, Российская Федерация обладает командными структурами, вооружением, традициями, опытом и технологиями, которые ставят ее в число военных держав первого плана, по крайней мере, в евразийской зоне. Такие развитые вооруженные силы по определению предлагают на выбор политическим властям широчайший спектр сценариев. Иначе говоря, с военной точки зрения России, безусловно, по силам устроить вторжение на всей украинской территории или ее части. Тем более что украинская армия не ровня российской, а Запад определенно не решится отправить свои вооруженные силы в бой в самом центре Европы, как это было во время Второй мировой войны.

С политической точки зрения все не так очевидно. Стоит напомнить, что юго-восток Украины не обладает такой стратегической ценностью, как Крым. Кроме того, не нужно забывать и об экономической стороне дела: включение нового образования в состав федерации стало бы тяжелым бременем для государственных финансов, особенно на фоне санкций. Наконец, Москву могут вполне удовлетворить промежуточные решения, как уже показал целый ряд «замороженных» конфликтов. Российские власти могут стремиться к реализации осетинского или приднестровского сценария: речь идет о создании признанного лишь Москвой и ее союзниками государственного образования, без необходимости платить дипломатическую и финансовую цену аннексии. Такой вариант обладает несомненным преимуществом, потому что позволяет надолго ослабить Украину и не допустить расширения НАТО на эту зону.

Аргумент № 2: Запад избегает слова «вторжение», чтобы не демонстрировать нежелание вмешиваться.

Несмотря на отсутствие слова «вторжение», заявления НАТО и его генерального секретаря Расмуссена возвращают Североатлантический альянс к его первоначальной задаче: противодействие советскому блоку и российской сфере влияния в Европе и на Ближнем Востоке.

Такие заявления совершенно неуместны и бесполезны, потому что они лишь служат подтверждением российского восприятия конфликта на Украине и уверенности в том, что ставкой стало сохранение или потеря Россией зоны влияния.

Запад не вмешивается в первую очередь потому, что украинские власти не просили его это сделать, а это является необходимым условием по нормам международного права. Президент Порошенко ограничился просьбой о «материальной помощи» НАТО, что открывает возможность для поддержки самого разного рода, в том числе в виде выделенных МВФ 28 августа траншей. Существующие разногласия между западными странами тоже играют заметную роль. Дипломатические мотивы накладываются на вполне понятную сдержанность: никто не горит желанием вступать в бой с ядерной державой и еще больше разжигать конфликт. Кто сегодня готов умереть за Донецк? В России такие люди находятся. Но на Западе их нет.

Наконец, с самого начала кризиса в ноябре 2013 года Запад придерживается стратегии экономических и юридических санкций. «Мягкая сила» санкций, которую так расписывал финский премьер-министр Стубб, предполагает расширение сдерживающих мер по отношению к России. И хотя никто в Западной Европе не хочет умирать за Донецк, общественное мнение и руководство готовы к экономическим последствиям противодействия российской политике. Касается это в том числе и Германии.

Обозначение ситуации как «вторжения» означало бы новый этап в масштабах санкций: заморозка активов, осуждение в ООН, еще более жесткие финансовые меры.

Аргумент № 3: отказ от использования слова «вторжение» оставляет Путину возможность вывести российские войска, сделав вид, что на Украине их и не было.

Нынешняя на первый взгляд выжидательная позиция Запада оставляет российским властям возможность для отступления. Президент России — разумный человек, который вот уже не первый месяц ведет игру, балансируя между силой и примирительными заявлениями. Сохранение определения «вмешательство» также позволяет показать российским властям, что новый этап санкций вполне возможен, и что их ужесточение уже не за горами.

Стратегический интерес российского руководства вполне очевиден: ему нужно надолго ослабить Украину. Однако открытые сдержанностью Запада тактические интересы пока что отличаются неопределенностью и во многом зависят от соотношения сил. Последние десять дней мятежники ведут масштабное контрнаступление против регулярной украинской армии и добились ощутимых успехов. Поэтому Москва может как ограничиться демонстрацией способности в любой момент изменить расклад на востоке Украины, так и попытаться развить преимущество, чтобы надолго подорвать единство Украины.

Флоран Пармантье, преподаватель в парижском Институте политических исследований.

Сириль Бре, преподаватель в парижском Институте политических исследований, бывший преподаватель политологии в Московском университете.

Внешнюю политику российского президента Владимира Путина четко характеризуют два коротких предложения, сказанные два с половиной века назад. Первое из них: «Россия — европейская держава». Второе: «России нужен рай».

Первое кредо сформулировала царица Екатерина II (1729-1796), которую ее подданные прозвали «Великой». Второе же сформулировал ее фаворит, маршал и губернатор Григорий Потемкин (1739-1791). Первое высказывание касалось уверенности в себе, традиций, современности и силы Европы. Второе касалось Крыма, а заодно и всего юга России между огромными степями и Черным морем. «Поверь мне», — говорил Потемкин своей любовнице-императрице. — Сделав это, ты прославишься больше, чем любой другой русский монарх когда-либо. Ты обессмертишь свое имя«.

И действительно, когда Екатерина в 1762 году свергла мужа и взошла на трон, Россия представлялась Европе какой-то далекой страной где-то на востоке. А после смерти императрицы в 1796 году Россия была настоящей державой, которая делала на европейском континенте все, что хотела. И возможности для этого у нее появились именно после присоединения Новороссии.

Когда Владимир Путин сегодня говорит о «Новороссии» как о собственной стране и выступает в роли защитника ее жителей, он, бывший офицер КГБ, следует примеру немецкой принцессы Ангальт-Цербстской, которая в XVIII веке превратила русское царство в европейскую державу. Свои ресурсы и территорию, славу и положение в мире она получила благодаря беспрецедентной экспансии, жертвами которой пали и ханство крымских татар, и гетманщина запорожских казаков, и существовавшее на протяжении нескольких веков польское королевство.

К теплым морям

Когда западные критики упрекают Путина в том, что его помпезная риторика о независимой «Новороссии» в составе самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик лишь прикрывает шовинистические имперские амбиции, это составляет одну сторону медали. «Новороссия» вписывается в конкретное представление о Российской империи, которая 250 лет назад стала реальностью и, наконец, придала России статус, к которому она стремилась со времен Ивана Грозного (1530-1584).

Этот царь, с владычества которого началась новая история России, указал путь на юг и присоединил Казанское и Астраханское ханства, но так и не смог выйти к Балтике. Петр Великий (1672-1725), настоящий реформатор на царском троне, также мечтал об империи, которая простиралась бы на юг, где его флоту были бы не страшны холодные зимы. Но, несмотря на все свои усилия, ему не удалось продвинуться дальше Азовского моря. Впрочем, Петр в 1709 году одержал решающую победу над шведским королем Карлом XII в бою под Полтавой (юго-восточнее Киева), которая позволила России закрепиться пусть не на юге, но в направлении к Балтийскому морю.

А потом настало время Екатерины и Потемкина. Даже предпочтя ему более молодых любовников, она оставалась милостива к князю Таврическому. Она, ведшая переписку с Дидро и Вольтером, провела реформу государственного управления в духе умеренного Просвещения. А он завоевал для нее юг. После бесконечных войн против Османской империи, выступавшей защитницей степных мусульманских правителей, Екатерина в 1782 году заявила своему «дорогому любовнику», что ей угодно завоевать Крым и присоединить его к Российской империи. Вскоре после этого Севастополь был превращен в морскую крепость «Южной России».

Но присоединение стало лишь последней стадией развития, начавшегося десятью годами ранее с первого раздела Польши. Совместно с Австрией и Пруссией Россия отобрала у бывшей державы около трети ее территории. Львиная ее доля — Белоруссия и территория к востоку от Днепра — отошла именно России. В это же самое время под предводительством донского казака Емельяна Пугачева восстали все еще свободные южные территории, которым на помощь пришли войска Османской империи.

Примеры азиатских странностей

Против них Потемкин пустил в ход все доступные средства. Князь, по сути, стал воплощением новой российской экспансивной внешней политики, как это сформулировал историк Кристоф Шмидт (Christoph Schmidt). А если процитировать одного из его современников, «Потемкин раз за разом являл собой новый, фантастический пример... азиатских странностей».

Получивший от царицы огромные полномочия князь строил города, заводы, корабли и дороги и даже собирался построить в основанной им степной столице, которую он назвал Екатеринославом, академию и огромный собор. Его завистники выдумали историю о «потемкинских деревнях». Однако в действительности князь, благодаря своей неуемной энергии, эксцентричности и жестокости в течение всего 15 лет построил потрясающую воображение колониальную империю, которую заселил — возможно, это стало главным его достижением — колонистами из Германии.

Когда Екатерина в 1790-х годах включила в состав России не только еще одну часть Польши, но и Новороссию, она расширила европейские границы страны так, как это не удавалось ни одному другому правителю ни до, ни после нее — сравниться с ней в этом не смог даже Сталин.

Вершиной же создания «Новороссии» стало уничтожение гетманщины запорожских казаков в районе нижнего течения Днепра. Потемкин реализовал то, что, начиная с заключения так называемого Переяславского договора от 1654 года, называлось царскими правовыми взглядами. Тогда свободолюбивые казаки, воевавшие против Польши, поклялись в «вечной верности» российскому царю. То, что одна из сторон тогда считала временным маневром, другая сторона поняла буквально. В советские времена это событие отмечалось как годовщина «воссоединения... свободолюбивого украинского народа... с русским народом в едином государстве Российском».

По случаю 300-й годовщины этой клятвы, данной под Переяславом, в 1954 году тогдашний советский руководитель и бывший первый секретарь Компартии Украины Никита Хрущев сделал широкий жест и подарил Крым Украинской ССР.

В ходе ежегодной «прямой линии с Владимиром Путиным» в апреле 2014 года последний назвал это решение «исторической ошибкой», которую, впрочем, к тому моменту уже удалось исправить. Кстати, следующей жертвой этой исторической «ревизии» может стать Молдавия. Будучи частью Бессарабии, эту территорию в 1812 году присоединил к России один из наследников Екатерины.

Теперь же пришла очередь «Новороссии». Не исключено, что Путин при этом считает себя не просто циничным «реальным политиком», но и последователем Потемкина. А то, что нынешняя Восточная Украина не имеет ничего общего со своей давней предшественницей, которая подарила России новых жителей и свежие западные идеи, — это уже совсем другой вопрос. Путин предлагает рай, для которого характерны другие, более опасные ценности.

Правительство Украины во главе с Яценюком вносит на рассмотрение парламента закон об отмене внеблокового статуса украинского государства и о возобновлении курса Украины на членство в НАТО. Это историческое постановление было инициировано СНБО Украины. При этом премьер на заседании кабмина пояснил, что вносимый в Верховную раду законопроект предусматривает запрет на членство Украины в других союзах.

На Западе продиктованное американцами постановление украинского правительства приняли без особого энтузиазма. Ведь что означает членство в НАТО? И почему марионетки-русофобы так добиваются этого? Для украинской стороны постановка вопроса о членстве в альянсе приносит два дивиденда.

Первый. Яценюк, как и Порошенко, Турчинов, Аваков, Гелетей и прочие относительно психически здоровые люди понимают, что Украина уже безвозвратно потеряла две области — Луганскую и Донецкую. Никакая украинская армия, даже обильно вооруженная натовским оружием, не будет в состоянии отбить у ополчения Донбасс, ибо, во-первых, самые современные западные вооружения отлично уничтожаются российским оружием; во-вторых, на Украине попросту не будет солдат, готовых осуществить эту бесполезную миссию ценой собственной жизни (за исключением, вероятно, откровенных нацистов с террористическими наклонностями из «Свободы», «Правого сектора» и т.п.). В Киеве также понимают, что после освобождения Донбасса ополчение ринется в другие регионы, ибо к тому времени там успеют сформироваться свои народные республики (кстати, в Харькове, Одессе этот процесс пошел, но был приостановлен). В Киеве хорошо понимают, что одесситам, херсонцам и харьковчанам одинаково противно то, что он им предлагает, а именно: бандеровский национализм нацистско-фашистского толка и, скажем так, «евроценности» и марионеточная европейская политика, определяемая американцами. Следовательно, единственное спасение от экспансии донбасских ополченцев вглубь Украины (согласно правящему режиму) — это форсированное членство в НАТО с последующим вводом войск альянса на территорию страны с целью пресечения победного наступления ополченцев. Этой задачей Киев решает также и другой важный для себя вопрос, заключающийся в уклонении от обязанности по защите страны, на которую, как видим, правящий режим неспособен.

Второй. Скоро парламентские выборы, и идти на выборы, ежедневно теряя по несколько самолетов и районов, крайне опасно для режима. Ибо, если наступление ополчения продолжится такими темпами, то к 26 октября Украина практически лишится авиации и большей части бронетанковых войск (не говоря уже о людских потерях), к тому же никто не сможет сегодня сказать, куда дойдет ополчение к тому времени (это зависит, естественно, от поддержки России и российских добровольцев). Следовательно, курс на вступление в НАТО с целью спасения от «российской агрессии» становится весьма полезным предвыборным трюком, если не сказать — необходимым.

Ну, а что принесет членство в НАТО Украины хозяевам этой конторы — Соединенным Штатам? Дело в том, что вступление Украины в Североатлантический альянс сегодня невозможно уставом самой организации, который не принимает в свои ряды государства, имеющие территориальные проблемы с соседями и не контролирующие собственные территории. Это известно и Яценюку, и Порошенко. Так почему же Вашингтон инициировал этот спектакль? Безусловно, американцы за ночь могут переписать устав НАТО заново и убрать все пункты, запрещающие членство Украины, даже не поставив в известность союзников. А затем подписать договор с режимом Порошенко и подсунуть Верховной раде на ратификацию. Однако к тому времени ополчение уже может рыть окопы в 10 километрах от Крещатика. И что тогда? Успеют ли депутаты проголосовать до бегства? Если да, то как будет выглядеть реализация этого договора?

Это вопросы, над которыми сейчас бьется администрация Обамы. Ясно одно: американцам была нужна русофобская Украина в границах 1991 г., однако даже они поняли, что это уже из разряда фантастики. Следовательно, теперь американцам нужна на Украине война на истощение России и тотальный хаос, в которой будут воевать все кому не лень, кроме них самих, без лобового столкновения с Россией. И, естественно, американцы хотят добиться пресечения расползания войны вглубь Украины. И трюки типа постановления кабинета Яценюка следует рассматривать скорее как тактические маневры, но никак не стратегические. Быть может, на этот раз киевскому режиму повезет...

Ясно, что происходят опасные изменения. После падения боинга, боевых побед киевской армии, которая теперь отступает, гражданская война на Украине должна превратиться в «войну России и Украины»!

В вооруженном конфликте между украинской армией и силами добровольцев, или боевиками, которым платят олигархи, с одной стороны, и пророссийскими повстанцами, в рядах которых воюют и российские добровольцы, с другой, Запад не спросил, а сразу дал ответ на вопрос, участвует ли Россия непосредственно в боях. То есть идет ли война между Украиной и Россией. Будь оно так, спор вокруг Украины вышел бы на новый, еще более страшный уровень, ведущий к войне большего, если не глобального, масштаба.

Но ответ не так прост и совсем уж не укладывается в библейское «да — да, нет — нет».

Президент Литвы Даля Грибаускайте высказалась на саммите в Брюсселе ясно: «То, что Россия находится в состоянии войны с Украиной, — это факт. Это означает, что она в состоянии войны со страной, которая хочет тесной интеграции с ЕС. Фактически, Россия в состоянии войны с Европой».

При этом поражает тот факт, что в Брюсселе президент Украины Петро Порошенко призвал к ужесточению санкций и предупредил представителей ЕС о том, что «конфликт может перерасти в полномасштабную войну России и Украины». Может? То есть это еще не война между Россией и Украиной?

Доказательством того, что Россия участвует в конфликте, должно послужить заявление повстанцев о том, что на их стороне воюет тысяча российских солдат в качестве добровольцев. И то, что недавно на украинской территории было задержано двадцать российских десантников (Россия утверждает, что это заблудившиеся за границей пограничники). Это ли не предлог для переименования «гражданской войны» в «российское вторжение»?

Игры держав

Россия — держава со всеми подобающими имперскими амбициями, которые есть у всех имперских стран, включая США. Не стоит также идеализировать режим Владимира Путина. Стремление вернуть России позицию вершителя мировой политики проявляется там самым очевидным образом, как и желание Соединенных Штатов сохранить за собой роль мирового полицейского и экономической доминанты. Российская демократия имеет черты, которые кому-то не нравятся (тот, кто приходит к власти, пусть и демократическим путем, делает все, чтобы ее удержать, и сурово карает оппозиционеров) — точно так же, как не нравятся народу высказывания аналитиков из Принстона о том, что в США правит олигархия, а у граждан нет никакого влияния на основные вопросы в стране.

В то время, как бьется в судорогах слабеющая милитаристская и экономическая империя pax americana (Американский мир), мир меняется, и Украина стала несчастным центром столкновения державных интересов (ЕС тоже демонстрирует великодержавные интересы, неважно - собственные они или трансатлантические).

В украинском конфликте замешана геополитика — интерес Европы, интерес России, а также внутренние проблемы самой страны (олигархическое разложение государства в течение многих лет, национализм).

Сейчас мы стоим на одной стороне конфликта, по крайней мере, по мнению большинства западных политиков и основных СМИ, и никто не думает об интересе второй державы — России. Достаточно напомнить, что НАТО планировала построить свои объекты в Крыму, где находится большая и единственная российская база на Черном море. Представьте — Киев принял закон, который дискриминирует четверть жителей, и, что главное, когда эта часть начинает сопротивляться, ее называют «бандитами», вводятся войска в рамках так называемой антитеррористической операции (АТО) против собственного населения — прямо на границе с Россией. Было бы нормально, если бы путинская Россия сказала: «Отлично. Уничтожьте их — весь этот русскоговорящий сброд»?

Россия вступает в конфликт, а кто сделал бы иначе?

Бесспорно, Россия вступает в конфликт на юго-востоке Украины. Через границу, похожую на решето, в украинское ополчение пришла масса добровольцев и наемников, а также военных «советников» и агентов (удивительно было бы обратное — закрыть глаза на войну на границе?). Возможно, прошла и часть военной техники и оружия. Но это предположение немного подмывает то, с какими трудностями столкнулся гуманитарный конвой, и можно предположить, что «колонны» военной техники так просто не проскользнули бы. Несмотря на это, Запад постоянно говорит языком Киева, сообщающего об остановке и уничтожении «российских колонн с тяжелой техникой». Все это дополняется кадрами тяжелой техники (грузовики с танками, ракетные установки), правда, на российской границе, что явно с большим сожалением пришлось констатировать и Чешскому телевидению.

Так что же там с российскими солдатами, воюющими на Украине?

До сих пор никто так и не доказал, что на Украину для военных столкновений вступили регулярные российские войска!

Наемники и добровольцы воюют на стороне украинской армии, и даже что-то забавное есть в том, что отрицание участия в боях собственных граждан польскими политиками так походит на российские речи. А то, что в террористической, извините, антитеррористической операции Киева участвуют и эксперты американского ЦРУ, уже даже никто не ставит под сомнение!

Двадцать «десантников» не доказывают ничего. С такой же параноидальной логикой мы могли бы назвать более 500 украинских солдат, бегущих на российскую территорию, «ясным актом агрессии против суверенитета Российской Федерации». Это солдаты, которыми, кстати, недавно обменялись Украина и Россия.

Самым удивительным во всей этой пропаганде о начале «российско-украинской войны» является как раз отсутствие доказательств. Президент Милош Земан говорит, что «если будет доказано», что «речь идет о российском вторжении», а председатель правительства Чехии Богуслав Соботка о доказательствах предпочитает и не говорить. Но оба политика — представители страны, входящей в НАТО, и у них должно быть достаточно доказательств!

Подозрительно стихла пропагандистская война вокруг того, что рейс MH17 с 298 пассажирами сбили сепаратисты, а значит Россия. Если все затихнет совсем, то ясно: людям никогда не узнать о результатах расследования. Почему? Подозрительно и то, что новая кампания разворачивается в тот момент, когда украинская армия терпит поражения от повстанцев и отступает. Кажется, что кто-то действительно желает, чтобы Россия вступила в открытую войну, и собирается создать для этого все условия. Вот только Путину этого делать как-то не хочется.

Наиболее многочисленная миссия в зоне украинского конфликта — у ОБСЕ. Кстати, сюда ОБСЕ призывала как Россия, так и Запад. И вот вам капля дегтя: у ОБСЕ сейчас нет объективных доказательств того, что российские войска находятся на Украине. Об этом заявил Томас Гремингер в эфире радиостанции Deutschlandradio Kultur.

Что ж, чего нет, того нет. Но может быть, именно этого и ждут множество жаждущих войны мерзавцев.

В эти дни всему миру стало ясно: Владимир Путин начал военное вторжение на Украину . Такое солидарное мнение звучало во всех ведущих польских изданиях. Российский президент перешел уже множество «красных линий», но продолжал казаться Западу приемлемым партнером для поиска путей выхода из украинского кризиса, однако пока европейские политики вели с ним очередные телефонные переговоры, он позволял российским военнослужащим и ракетным установкам «теряться на украинской территории», — пишет Rzeczpospolita (29.08), полагая, что эскалация конфликта была предсказуема.

Бои никогда еще не велись так далеко на юге Украины, отмечает с тревогой Polityka (29.08). Россия собирается при помощи армии отрезать украинцев от Азовского и Черного морей, создав сухопутный коридор в Крым, поскольку ситуация становится все более напряженной: там могут начаться перебои с товарами первой необходимости и продовольствием. Москва отрицает свое участие в вооруженных действиях, а Путин разыгрывает очередной акт своего спектакля, как во время минской встречи, где он посмеялся над всеми, кто рассчитывал на скорое разрешение конфликта дипломатическими методами. Ведь дипломатия — это игра, а вести ее с тем, кто играет нечестно, невероятно сложно, констатирует еженедельник.

« Владимир Путин сбросил маску . Об этом свидетельствует открытое нападение российской армии на территорию Восточной Украины», — заявляет главный редактор Gazeta Wyborcza (30.08) Адам Михник (Adam Michnik). Гибнут люди, разрушаются города, а российский президент и министр иностранных дел Лавров «продолжают лгать с наглостью и цинизмом, достойным Сталина и Молотова», между тем Запад в лице НАТО и ЕС не решается отказаться от своей трусливой политики, не желая рисковать обострением конфликта с Москвой из-за Донецка и Луганска, пишет он.

Идущая в Европе война каждый день уносит человеческие жизни: россияне и украинцы гибнут из-за амбиций Владимира Путина, вторит издание противоположного политического фланга — правоконсервативный Nasz Dziennik (30.08). Незавидна судьба как простых россиян, которые поверили в лозунги своего погруженного в мечты о величии лидера и преисполнились ненавистью к своим соседям, так и павших на «западном фронте» российских солдат, не удостоившихся даже торжественных похорон, — отмечает газета.

СМИ всего мира ведут информационную войну, поэтому сегодня сложно говорить о том, что российское вторжение на самом деле имеет место, осторожно говорит издание Najwyższy czas (02.09). Однако геополитическая логика подсказывает, что Владимир Путин не может отказаться от Донбасса и постарается присоединить его к России: главной ставкой в этой игре стал его имидж внутри страны и президентское кресло, пишет автор материал. В числе других факторов, свидетельствующих о вероятности такого сценария, он называет опасения российских властей перед вспышкой в России собственного «майдана», а также стремление Москвы предотвратить военное и экономическое приближение Запада к российским границам, которое стало бы неизбежным при втягивании Киева в западную сферу влияния.

Конфликт не ограничится Украиной и грозит распространиться на другие соседствующие с Россией страны, предсказывает Gość Niedzielny (01.09). Запад надеется на силу устрашения НАТО и живет иллюзиями, что в современно мире ни одна страна не решится на применение ядерного оружия. Однако перспектива мирового военного конфликта отнюдь не относится к сфере фантастики: если Москва нанесет ядерный удар по Польше или одной из стран Балтии, то США придется либо нанести ответный удар, либо согласиться на передачу России ее прежних сфер влияния взамен за относительную безопасность в Европе. Единственный способ избежать воплощения такого сценария в жизнь — осознать его реальность и предотвратить решительными шагами в отношении Кремля, убежден автор статьи.

От увлечения подобными апокалипсическими картинами предостерегает Gazeta Wyborcza (03.09). Политика России агрессивна и безответственна, однако Путин — не подобный Гитлеру фанатик, который стремится захватить власть над миром: он просто старается защищать эгоистические интересы российской державы в рамках своей имперской политической линии, рассуждает газета, называя разжигание алармистских настроений в польском обществе непродуктивным и предлагая сосредоточить внимание на помощи Украине и эффективных санкциях против Москвы.

В действенность санкций не верит, в свою очередь, евродепутат Кароль Карский (Karol Karski), интервью с которым публикует Nasz Dziennik (29.08). Политик обращает внимание, что действия ЕС направлены против отдельных лиц и компаний, тогда как ответные шаги России наносят удар по интересам всей Европы и других стран. Между тем европейское сообщество не решится предпринять в отношении Москвы более жесткие действия, поскольку оно «подкуплено» российскими нефтью и газом, полагает Карский, напоминая о газопроводе «Северный поток» и участии в реализации этого проекта экс-канцлера Германии Герхарда Шредера.

«Войну Путина» финансирует сам Запад, покупая у РФ энергоресурсы, развивает тему Rzeczpospolita (01.09). «Каждые пять тонн нефти, проданные на иностранные рынки, позволяют Кремлю поставить воюющим на востоке Украины мятежникам один танк старого поколения. А экспортной пошлины за 13 тонн нефти достаточно, чтобы купить танк нового поколения и заменить им отправленную соседям машину», — подсчитывает издание. Пора прекратить пополнять российский бюджет, призывает журналист: «Обязанность Польши — надавить на ЕС, чтобы он принял стратегическое решение и начал искать новые источники поставок. Даже если нам придется больше платить на автозаправках».

Перспектива российско-европейского газового конфликта пугает депутата партии «Право и Справедливость» (PiS) Кшиштофа Щерского (Krzysztof Szczerski). Если Москва решит перекрыть транзит газа через Украину, от этого в первую очередь пострадает Польша, которая отстает от других стран Европы в сфере обеспечения собственной энергетической безопасности, говорит он в беседе с Onet.pl (29.08). Депутат предлагает нанести ответный удар: дать «комплексный ответ» на недружественную политику России, введя эмбарго на важнейшие российские товары. Особенно реальным представляется собеседнику портала блокирование импорта российского угля посредством введения специальной сертификации и норм качества.

Санкции — это обоюдоострое оружие, что прекрасно осознает Путин, предупреждает Polityka (02.09). Их пережили Куба, Сербия, Иран и Белоруссия, а российская экономика достаточно сильна, чтобы продолжать нормальное функционирование. Тем более что Запад инвестировал в России большие средства, передавал ей новые технологии и размещал там множество предприятий и заводов, пользуясь огромным рынком сбыта и дешевой рабочей силой. Сейчас иностранные инвесторы не смогут полностью уйти с российского рынка, поскольку это обойдется слишком дорого для западных экономик, рассуждает еженедельник.

Polonia Christiana (28.09) предлагает исторический экскурс к корням российской государственности, связывая ее специфику с татаро-монгольскими влияниями. Пришедшие из глубины веков культ деспотической власти, милитаризм, утилитарная трактовка подчиненной политическим интересам религии, подавление свобод индивидуума характеризовали Россию на протяжении всей ее истории и после краткого периода либерализма эпохи Горбачева и Ельцина с новой силой ожили в наши дни. Это иная цивилизация, враждебная западной, и поэтому европейским католикам и консерваторам не следует искать в ней оплот традиционного порядка и союзника в борьбе с современным моральным разложением, предупреждает журнал.

С каждым днем продолжения конфликта между Украиной и Россией растет количество инициатив относительно урегулирования ситуации на Донбассе. В дипломатическую лексику уже вошли такие слова как «женевский» и «нормандский» формат обсуждения и решения кризиса на Донбассе, вызванного агрессией Российской Федерации. Напомним, что женевский формат предусматривает привлечение шефов дипломатии Украины, России, США и ЕС, а нормандский также четверку министров иностранных дел Украины, России, Франции и Германии.

А теперь к решению украинско-российского конфликта приобщилась группа американских и российских экспертов по вопросам внешней политики, в частности руководство Фонда Карнеги, группы Генри Киссинджера и Института мировой экономики и мировых отношений РАН. Таким образом, впервые в качестве посредника урегулирования ситуации на Донбассе выступила частная группа, которая подготовила план дипломатического решения конфликта.

Как стало известно, общая группа российских и американских экспертов собралась в августе на острове Бойсто в Финляндии и провела рабочие консультации для согласования положений негосударственной дипломатической инициативы по прекращению российско-украинского конфликта. Работала эта группа согласно правилам известным как «Track II diplomacy», что означает неправительственные, неформальные и неофициальные контакты и деятельность частных граждан или групп индивидуумов.

Основные идеи плана — прямые переговоры США и России относительно украинской ситуации, прекращение боевых действий и демилитаризация юго-востока Украины под контролем ОБСЕ и ООН, сохранение торгово-экономических отношения России и Украины, обсуждение вопросов экономики Крыма.

Проект инициативы, подписанный с американской стороны двумя сопредседателями — управляющим директором консалтинговой компании Киссинджер Assotiates (компания бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера) Томом Гремом и вице-президентом по научным исследованиям Фонда Карнеги Эндрю Вайсом. С российской стороны руководителем группы экспертов выступил директор Института мировой экономики и мировых отношений РАН Александр Динкин. Ниже приводим предложения российско-американской рабочей группы «Бойсто».

Мероприятия обеспечения верифицированного прекращения огня

1. Прекращение огня под надзором со стороны ОБСЕ.
2. Сформировать и разместить в зоне конфликта миротворческую миссию под мандатом ООН в соответствии со статьей 7 Устава ООН.
3. Отвести регулярные военные соединения на согласованное расстояние от зон конфликта.
4. Вывести подразделения национальной гвардии Украины из Луганской и Донецкой областей.
5. Обеспечить надежный контроль российско-украинской границы и не допускать незаконного перемещения через границу военной техники и личного состава.
6. Не допускать концентрации войск вблизи от российско-украинской границы.
7. Обеспечить мероприятия укрепления доверия под эгидой ОБСЕ.
8. Провести разоружение незаконных вооруженных формирований с обеих сторон под контролем ОБСЕ.
9. Сформировать новые правоохранительные органы в зоне конфликта.
Мероприятия в гуманитарной и правовой сферах
10. Способствовать возвращению беженцев и оказывать им гуманитарную помощь.
11. Способствовать возмещению убытков в зоне конфликта и восстановлению частной и коммерческой недвижимости.
12. Обеспечить беспристрастное расследование преступлений, совершенных во время кризиса.
13. Амнистировать всех участников боевых действий, непричастных к военным преступлениям.
Мероприятия в экономической сфере
14. Сохранить российско-украинские экономические связи, включая сотрудничество в оборонно-промышленной сфере, в условиях реализации соглашения об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли и других договоренностей.
15. Обеспечить развитие и функционирование объектов энергетической и транспортной инфраструктуры.
16. Принять международные мероприятия по недопущению незаконного отбора газа из трубопроводной системы.
17. Предоставить взаимные гарантии сохранения текущего статуса трудовых мигрантов.
Мероприятия в сфере общественных и культурных отношений
18. Защитить статус русского языка и традиционные культурные связи между Россией и Украиной.
19. Обеспечить свободу вещания всех средств массовой информации и телевидения на территории Украины, включая русские.
Мероприятия, связанные с Крымом
20. Обсуждение юридических вопросов, связанных со статусом Крыма.
21. Гарантировать бесперебойные поставки воды и электроэнергии.
22. Защитить права этнических меньшинств.
23. Рассмотреть возможность участия украинских компаний в разработке шельфовых запасов нефти и газа.
Международный статус Украины
24. Гарантировать уважение внеблокового статуса Украины, предусмотренного ее законодательством.

«Усилия группы Boisto выиграли бы от включения в дискуссию украинских неправительственных участников»

Стивен Пайфер, бывший посол США, старший научный сотрудник Института Брукингза, Вашингтон:

— Обсуждение американо-российской рабочей группой «Бойсто» представляет собой настойчивые и серьезные (неправительственные) усилия по идентификации точек, которые могли бы лечь в основу плана урегулирования кризиса между Украиной и Россией, или, по крайней мере, предотвратить эскалацию конфликта. Участники, вероятно, надеялись, что их идеи могут не только помочь разрешить конфликт, но и сделать его менее проблемным в российско-американской повестке дня.

Среди 24 пунктов есть много позитивных элементов. Если Киев и Москва серьезно возьмутся за разработку политического урегулирования, но до сих пор Кремль не проявляет особого интереса к этому, то, безусловно, урегулирование будет включать некоторые из 24 пунктов. Тем не менее, в этом плане есть слабые места. Например, было бы полезно в «повестку дня Бойсто» включить утверждение, что цель соглашения о прекращении огня предусматривает быстрое восстановление украинского суверенитета над Донецкой и Луганской областями. При отсутствии такого утверждения, соглашение о прекращении огня несет с собой риск замораживания конфликта в восточном регионе Украины. В то время как украинское правительство, кажется, воспринимает реальность, что Крым является замороженным конфликтом, который может быть решен только в долгосрочной перспективе, то в данном случае Украина решительно — и это понятно — выступает против идеи появления второго замороженного конфликта на Донбассе.

И последний комментарий относительно этой встречи: усилия группы Boisto выиграли бы от включения в дискуссию украинских неправительственных участников. В конечном итоге, повестка дня этих рекомендаций, в первую очередь, касается Украины.

«Этим рекомендациям не будет уделяться много внимания в нынешних условиях, когда становится более очевидно, что Россия оказывает военную поддержку сепаратистам»

Сюзан Стюарт, Немецкий институт по вопросам международной политики и безопасности (SWP), Берлин:

— Я думаю, что в целом весь набор рекомендаций имеет смысл. Однако, проблема возникнет с порядком, в котором они будут реализоваться. Я не думаю, что пункт 5 по введению эффективного пограничного контроля может подождать пока будут выполнены пункты 1-4. Скорее, это должно было бы произойти до или вместе с прекращением огня. Кроме того, я не уверена, кто мог и должен был бы нести ответственность за выяснение и принятие решений о виновных/невиновных в совершении преступлений, упомянутых в пунктах 12 и 13. Это же касается пункта 22: Кто будет контролировать эти права и гарантировать, что они будут защищенными?

Я боюсь, что этим рекомендациям не будет уделяться много внимания в нынешних условиях, когда становится более очевидным, что Россия оказывает военную поддержку сепаратистам и мы, кажется, находимся на грани явной войны между украинскими и российскими войсками. Даже если Путин готов встретиться с Порошенко, я не понимаю, почему он (Путин) в данный момент будет готов пойти на компромисс.

В конечном итоге, он хотел дестабилизации Украины и это этого добился, так почему ему нужно договариваться прямо сейчас?

«...Абсолютно империалистический и шовинистский подход...»

Юрий Щербак, публицист, дипломат, писатель:

— Россия всеми возможными средствами ищет выход из ситуации, позволившей ей реализовать свои цели относительно Украины. Это — развал Украины как государства, отход части украинской территории под флаги новых формирований, не вывод войск с территории Украины и так далее. Когда речь заходит о миротворческих силах, то мы прекрасно понимаем, что Россия хочет и будет играть главную роль на стороне незаконных формирований и так называемых Донецкой и Луганской республик.
Подобного рода встречи они могут проводить десятками и сотнями. Это специально делается для того, чтобы внедрять в общественное мнение европейских стран и США, что Россия настойчиво ищет пути мирного решения этой проблемы.

Касательно представителей Фонда Киссинджера, то мы прекрасно помним статью Киссинджера, которую мы с вами комментировали в газете «День». В ней автор озвучил все требования России относительно Украины и подтвердил, что Украина ни в коем случае не должна вступать в НАТО.

Такой же политики сегодня, к сожалению, придерживается и Збигнев Бжезинский — бывший пламенный друг Украины и ее независимости. Сегодня он полностью озвучивает планы Путина.

Встречу в Бойсто следует рассматривать как декоративный элемент, в котором нужно отыскать главное. А это то, чего там нет — пункт о немедленном выводе российских подразделений и военной техники с территории Украины и перекрытия границы для его пересечения российскими войсками. Без этого все планы — планы Путина, которые будут прикрываться якобы американскими экспертами или общественными организациями. В Америке можно найти десятки экспертов, которые поддержат и исламский халифат, который в настоящий момент бесчинствует на территории Сирии и Ирака.

Неучастие украинских экспертов — уже показательно, потому что это — абсолютно империалистический и шовинистский подход, когда якобы два сверхгосударства решают судьбу страны, которую даже не пригласили на обсуждение вопросов, которые ее касаются.

Такого рода круглые столы, конференции или встречи экспертов проводятся лишь для того, чтобы озвучить российскую доктрину и лишний раз навязать этот взгляд гражданам США и ЕС.

Нам следует инициировать немедленное проведение в Киеве серьезного круглого стола для обсуждения сложившейся ситуации. В нем должны принять участие американские и европейские независимые эксперты. Пусть также приезжают и российские эксперты.

Когда-то Пинчук проводил зрелищные, декоративные встречи в Крыму. Это очень приятно, когда президент Клинтон играет на саксофоне в Ливадии. Но в данный момент следует проводить очень серьезные обсуждения критической ситуации. Ведь началась новая фаза российской агрессии — непосредственное военное вторжение. Об этом нужно кричать на весь мир и доносить до общественного мнения Европы и Америки. Такое развитие событий может привести к страшным последствиям.

Поэтому эти встречи, которые состоялись в Финляндии, пусть останутся на совести организаторов. Российская делегация, по-видимому, удовлетворена тем, что выполнила задание российского президента. Но это никоим образом не меняет ситуации на Украине, вследствие прямой агрессии России. Если ее не остановить (а Украина сама не остановит ядерное государство), тогда Европа столкнется с более сложной проблемой, чем та, которую решал Черчилль в 1939 — 1940 гг.

Как-то давно было замечено, что миром правят мнения. Возможно, это преувеличение, однако мнение Запада о российском президенте Владимире Путине целиком и полностью определяется его политикой в продолжающемся украинской кризисе. Личная неприязнь к Путину и отвращение к атавизмам его националистической политики заставляют Запад предпринимать действия, не соответствующие его интересам. К концу прошлой недели из НАТО и из западных разведслужб начали поступать многочисленные сообщения о том, что Россия осуществляет вторжение и открывает второй фронт между украинскими портовыми городами Новоазовск и Мариуполь. По некоторым оценкам, численность российских войск составляет около 1000 человек, чего достаточно, чтобы помочь повстанцам, однако слишком мало для того, чтобы лишить Путина и российское правительство возможности правдоподобно отрицать свою причастность.

Настолько велика была тревога по поводу этих маневров, которые называли то «вторжением», то «нападением», то «эскалацией» (а какая, собственно, разница?), что Джейк Тэппер (Jake Tapper) из CNN в итоге проинформировал зрителей о гибели в ходе конфликта почти 2600 украинцев. Сопоставление видеокадров российского вторжения с этой информацией определенно не было случайностью; зрители должны были обязательно прийти к логическому выводу о том, что в гибели людей виновата именно Россия, а не войска, которыми командует Киев. Но если хотя бы поверхностно взглянуть на любой из многочисленных докладов ОБСЕ из Луганска и Донецка, мнение возникает прямо противоположное.

Та растущая тревога, которую проявляют по поводу открытия второго фронта американские СМИ, генеральный секретарь НАТО, председатель Еврокомиссии, министр иностранных дел Франции и британский премьер-министр, несколько озадачивает. Ведь нам на протяжении нескольких месяцев постоянно говорили о том, что Россия всеми возможными способами засылает через границу личный состав и боевую технику, помогая повстанцам на Украине. И для осведомленного наблюдателя никак не должно стать такой уж большой неожиданностью то обстоятельство, что она продолжает этим заниматься.

Однако западные покровители Киева были откровенно шокированы тем, что состоявшаяся на прошлой неделе встреча с глазу на глаз между Путиным и украинским президентом Петром Порошенко в Минске ничего не дала. В преддверии этой встречи Киев был практически уверен в том, что он вот-вот сломит сопротивление повстанцев и захватит спорные территории. Порошенко, как думали многие, будет вести переговоры с позиции силы. Но не получилось. На встрече в Минске Путин отмахнулся от его попыток примирения и заявил, что кризис это внутреннее украинское дело, а Порошенко надо вести переговоры с повстанцами.

Поскольку Россия обладает подавляющей военной мощью по сравнению с Киевом; поскольку санкции, несмотря на всю их серьезность, не заставят Путина пойти на попятную; поскольку НАТО, несмотря на заявления о солидарности с Киевом, не пойдет на военные действия против России; поскольку внеблоковый статус Украины имеет жизненно важное значение для российского режима; поскольку Украина на грани банкротства и поскольку Европа очень сильно зависит от поставок российских энергоресурсов, переговоры с позиции силы вел Путин.

Такова суровая правда: в нынешнем кризисе он на переговорах всегда будет действовать с позиции силы, и думать иначе значит мечтать о несбыточном.

Момент открытия этого второго фронта не является такой уж большой загадкой. В конце недели в Уэльсе должен состояться саммит НАТО, и можно ожидать, что на нем НАТО неискренне просигнализирует Киеву о своей готовности принять его в члены с распростертыми объятиями. А это может привести к следующему: 1) Киев примет натовские заверения за чистую монету и с удвоенной энергией поведет наступление на востоке и 2) Путин не только проложит сухопутный коридор в Крым, но и попытается отделить Новороссию от южной Украины.

Конечно, у НАТО есть и другие варианты, и для начала было бы неплохо поговорить со своими киевскими сателлитами откровенно. Им надо сказать, что вопрос о членстве Украины в НАТО не рассматривается, и вежливо посоветовать почитать Декларацию о независимости Австрии. Это предложение завзятые критики встретят воплями протестов, но право на национальное самоопределение не всегда обладает какой-то изначальной и неотъемлемой ценностью, и в любом случае, оно действует не всегда и не везде, особенно если государство нестабильно, или если возникает угроза региональной безопасности. Гарантия внеблокового статуса для Украины обеспечит мир и позволит ей уйти от полного краха.

Такова реальность нынешней ситуации, и если западные политические руководители действительно хотят положить конец продолжающемуся кризису, они обязаны заставить Порошенко и премьер-министра Яценюка начать переговоры с повстанцами. Но совершенно очевидно, что этого не произойдет, по крайней мере, пока правительство возглавляет Яценюк. В пятницу он объявил о своем намерении представить в Верховную Раду законопроект, ставящий Украину на путь вступления в НАТО. Западные лидеры должны немедленно отказаться даже от мысли об этом.

Саммит в Уэльсе дает Западу (и в частности, США, у которых, как мы видим, сегодня налицо гораздо более серьезные внутренние и международные проблемы) шанс откровенно поговорить с перевозбужденными киевскими западниками. Вопреки заявлениям Керри, география, сферы влияния и политика великих держав не являются реликтом 19-го века. И делать вид, будто это не так, значит оказывать Украине медвежью услугу.

Джеймс Карден — пишущий редактор The American Conservative, в 2011-2012 годах работавший советником в Американо-российской двусторонней президентской комиссии при Госдепартаменте.

-----------

Комментарии читателей:

John Sobieski
«Но если хотя бы поверхностно взглянуть на любой из многочисленных докладов ОБСЕ из Луганска и Донецка, мнение возникает прямо противоположное».
Я взглянул, и такого мнения у меня не возникло. Мне кажется, что если бы не российская помощь, там не было бы никаких воюющих террористов.

Aaron Paolozzi
Мне нравится, когда другие люди выступают в споре с реалистических позиций.
Я не могу понять, почему мы должны «противостоять» России. Это ничего нам не дает, но мы теряем потенциального партнера во многих областях, таких как борьба с террористическими организациями, дипломатические действия в отношении Ирана и его ядерной программы, а также множество других вещей, с которыми Россия непосредственно связана. Россия не второсортная держава на мировой арене, и хотя эта страна не ровня США, она уже не та, что появилась в 90-е годы. Нам следует понять это и действовать соответственно.
Россия — это партнер, с которым надо сотрудничать, а не зависимое государство, которое надо запугивать.

James Canning
Я согласен, что Украину нельзя принимать в НАТО. Но Путин наверняка понимает, что своими действиями на Украине он легко может подорвать программу интеграции Российской Федерации с Белоруссией и Казахстаном.

Может ли украинский кризис перерасти в гораздо более значительный конфликт сейчас, через 100 лет с начала Первой мировой войны? Вполне возможно, что нет, так как в мире больше не осталось ни одной империи. Однако нынешнее поведение различных государств настолько напоминает то, как в 1914 году вели себя некоторые страны, что английский историк Кристофер Кларк (Christopher Clark) недавно назвал их «лунатиками», идущими навстречу катастрофе. И на то у него было три взаимосвязанных причины.

Первая причина кроется в том, что Европа не умеет заключать мирные соглашения. А если и умеет, то всегда делает это так, что победителям достается все, а проигравшим – лишь бесцеремонное унижение. Именно так мы поступили в 1918 году: Германия тогда увязла в долгах (она должна была выплачивать военные репарации). Мы сами подготовили всю необходимую почву для последующего прихода Гитлера. История повторилась в 1945 году, но, к счастью (?), холодная война дала нам другого Гитлера, а мы взамен получили Берлинскую стену и евроракеты. Человеку свойственно ошибаться, упорствовать в ошибке свойственно дьяволу: в 1989 году мы в очередной раз повторили свою ошибку, когда внезапно рухнула та самая стена и Советский Союз.

Мы пообещали Горбачеву не расширять НАТО в сторону востока и максимально поспособствовать созданию единого европейского общества, в которое в первый раз за всю историю вошла бы и Россия. Но у нас как всегда: мужик тонул – топор обещал, вытащили (в нашем случае – выпроводили Горбачева) – топорища жаль. А НАТО тем временем уже добралась до Украины. Европе следовало бы дать ей отпор и напомнить о том, что раз Советского Союза больше не существует, то уже нет необходимости и в существовании самой НАТО, поэтому вместо нее можно было бы создать более крупный военный альянс. Однако ничего подобного Евросоюз не сделал (и это уже не первая не объявленная вовремя тревога за недолгий период его существования) и позволил Бушу-старшему самому вершить дела, напрочь позабыв об элементарном здравом смысле. Если сегодня Путин все еще сердится на нас, он имеет на это полное право.

Вторая причина касается непосредственно новоявленного царя, бывшего коммуниста, который в настоящий момент заседает в Кремле. Самая простая и глубокая причина всеобщего одобрения действий Путина заключается в том, что именно он вернул России те ключевые позиции, которые она потеряла после того, как Ельцин распродал ее олигархам. К сожалению, для русских, которые лишь 20 лет назад узнали, что такое демократия (причем форма их демократии –как бы помягче выразиться – несколько необычна), национальная гордость важнее (гораздо важнее!) каких бы то ни было рассуждений на тему прав человека и свободы прессы.

Однако не в одной России национализм превалирует над демократией. После периода удрученного замешательства конец эры коммунизма положил начало более или менее эффективным демократическим режимам на востоке Европы (я подчеркиваю слово «Европа»). Напротив, в каждой из бывших советских республик, расположенных за пределами Европы, от Казахстана до Украины и Белоруссии, о демократии едва ли слышали.

По мнению французского политического обозревателя Бернара Леви (Bernard Henry Levy), нынешний лидер Украины Порошенко является символом европейской цивилизованности, противостоящей русскому медведю. Но на самом деле это не так. Все международные агентства, отслеживающие динамику демократии в мире, не считают Украину свободной страной, поскольку слишком многие факторы тормозят ее политическую жизнь: это и слабая автономия судов и прессы, и недостаточная активность партий внутри страны, и постоянная неуверенность отдельно взятых граждан.

Если сравнить Киев с Берлином (Варшавой или даже Софией) и Москвой, то на последнюю он будет похож гораздо больше, чем на первые. И Путин прекрасно об этом знает. Воинственных манифестов на площади и приятного лидера еще недостаточно для того, чтобы установить демократический строй, и тем более для того, чтобы заставить систему работать. Если в Киеве и Москве демократия все же не функционирует, им не остается ничего другого, кроме как вернуться к старому доброму национализму.

И вот они, те самые лунатики, которые инстинктивно, не подумав как следует, выбрали определенный путь, а потом не могут свернуть с него, в каждым шагом все ближе подходя к катастрофе. Отказаться от военного способа решения конфликтов значит для Порошенко и Путина потерять собственное лицо, а значит, нанести непоправимый ущщерб своей политической карьере. Они не могут повернуть назад. Поэтому кому-то еще – в очередной раз, Европа, если ты здесь, хлопни в ладоши – нужно постараться найти за них достойный выход из этого тупика. Ему также необходимо понять (а вот и третья деталь, заставляющая нас вспомнить 1914 год), что Черное море чрезвычайно важно для России – это старая страсть старой державы. Сюда же относится разделение Украины – страны, в которой, давайте будем объективны, смешано много различных исторических, лингвистических и этнических аспектов.

У Европы явно не хватает смелости во все это вмешиваться. Поэтому в качестве оружия она избрала экономические санкции. К слову сказать, это не очень-то эффективное оружие, когда санкции направлены не против Южной Африки (экспортирующей только бриллианты, без которых вполне можно обойтись), а против великой державы, поставляющей Европе газ (без которого нельзя обойтись). А у нее, в свою очередь, есть свое оружие – экономический и территориальный союз с Китаем и, следовательно, с остальными странами Азии. Это немного напоминает эпоху коммунизма, когда Мао Цзэдун и Сталин активно сотрудничали.

Ко всему прочему, Путин прекрасно понимает, что никто в Европе не хочет войны. В отличие (по крайней мере, так считает он сам) от россиян. Значит ли это, что русский медведь победил? Нет, и хотя никто не говорит, почему именно, многие знают истинную причину. На международном рынке рубль ничего не стоит. Все сделки осуществляются в различной валюте, а Китай, купивший половину американского государственного долга, просто не знает, что делать с рублем.

По-настоящему действенными шагами против России были бы финансовые санкции. Однако банки и банкиры делают (и сделают) все возможное, чтобы их не допустить: они не хотят и даже побаиваются не угодить этим новым русским богачам, которые с недавнего времени наполнили американские и европейские сейфы. Но пока мы медлим, армия Путина продолжает продвигаться вглубь украинской территории. И правда лунатики.

FigaroVox: Что вы думаете о нынешней игре Владимира Путина и Петра Порошенко?

Владимир Федоровский: Прежде всего, следует с осторожностью подходить к пропитавшей эти вопросы вездесущей пропаганде. В целом окружение Владимира Путина не пытается изменить позицию президента. Тон заявлений главным образом направлен на федерализацию сил. Как бы то ни было, ситуация все равно остается чрезвычайно сложной и опасной. Произошедшие за последние недели перемены складываются явно не в пользу украинцев. В частности это касается экономического положения страны: оно становится поистине драматическим. Для спасения Украины сегодня нужно 35 миллиардов долларов, а таких денег ни у кого нет! Более того, над Европой нависла опасность перебоев с поставками газа через Украину. Наконец, президент Порошенко зашел в политический тупик: он не может отступить, чтобы не потерять лицо перед избирателями.

В таких условиях в звучащих заявлениях все же просматривается один позитивный момент: Россия и Запад согласны с тем, что военного решения у кризиса быть не может. Эта идея резко контрастирует с прошлой напряженностью и подчеркивает необходимость дипломатических усилий.

— Кажется ли вам правдоподобной идея о формировании независимого государства?

— Разумеется, нет. Владимир Путин — шахматист, он пробует разные решения. Сегодня же ему в первую очередь нужно снять напряженность, найти компромисс. Дело в том, что экономические последствия конфликта окажутся очень тяжелыми для России: она может потерять 4% экономического роста. Не менее опасна ситуация и в политическом плане: Путину с трудом удается справиться с охватившей страну националистической истерией. 91% сограждан поддержали его политику в Крыму, однако некоторые хотят пойти еще дальше, продолжить конфликт, что может стать серьезной помехой для дипломатии.

В целом, конфликт действительно может дойти до «точки невозврата», как выразился Жозе Мануэл Баррозу, однако война была бы контрпродуктивной не только для Европы, но и для России.

— Могут ли НАТО и Америка выступить арбитром в этом споре?

— По мнению России, Америка полностью себя дискредитировала. Она считает, что раз США не зависят от российского газа, им нужно сломить конкуренцию и подорвать экономические и политические силы России и Европы. Американцам очень выгоден такой европейский конфликт, потому что он может упрочить их вес на международной арене. НАТО тоже является источником угрозы в глазах России: она категорически не может принять создание баз альянса на Украине в случае принятия Киева в организацию.

В такой ситуации арбитрами скорее могли бы стать Германия и Франция. Франсуа Олланд и Лоран Фабиус уже предприняли подобные шаги на церемонии по случаю высадки в Нормандии: они пытаются успокоить накал страстей в конфликте.

— Не дает ли все это Франции и Германии нежданную возможность вернуть себе причитающиеся им места на международной арене?

— Именно так. Это единственный разумный вариант. Мысль о невозможности военного решения, которую неоднократно высказывали Франция и Германия, начинает казаться все более обоснованной и Бараку Обаме. Если Франция и Германия не приложат необходимых усилий, мы можем подойти к историческому разрыву между Россией и Европой и полной изоляции Владимира Путина. Именно к такой ужасной ситуации сейчас в первую очередь стремятся США.

Главная проблема касается иррациональных сторон конфликта, вроде пропаганды, которые паразитируют на усилиях по достижению мира. Вместо того, чтобы придумывать себе нового врага в Европе в лице России, европейским державам следовало бы сосредоточиться на борьбе с настоящим противником, радикальным исламизмом, который сегодня подобрался к самым границам Европы. Россия может и должна играть важную роль в противостоянии с этим врагом.

— Какие решения могут в таком случае предложить Франция и Германия?

— Необходимо найти тонкий подход к сложной проблеме. Если украинское правительство хочет выжить на политической арене, ему нужно удовлетворить требования националистов. В то же время последние события все больше свидетельствуют о вероятном присутствии на Украине российских солдат. Поэтому ситуацию нужно решать дипломатическим путем.

Европа может предложить Украине свой план Маршалла, чтобы помочь ей обрести стабильность в экономике. Сегодня эта страна страдает от двух главных бед, которые к тому же порождают серьезнейшую напряженность. Это поразившее все общество коррупция и ускоренная трансформация советской экономики в рыночную. Без европейской помощи Украина не сможет стабилизировать экономическую и политическую жизнь.

— Путина ненавидят на Западе, но превозносят до небес в России. Сможет ли он удержать свои позиции?

— Повторюсь: разрыв отношений между Западом и Россией стал бы катастрофой. Путин начинает все больше ориентироваться на Азию и, в частности, на Китай, строить идущие на восток газопроводы. Такая переориентация ослабила бы Европу и США. Еще есть время все изменить, и все ведущие американские дипломаты в один голос говорят, что нужно успокоить страсти, вернуться к переговорам, нормальным политическим, дипломатическим и торговым отношениям.

Тем не менее, все эти усилия сегодня подрываются пропагандой и дезинформацией, в том числе и со стороны западных СМИ.