Впервые на туфли необычного вида, найденные при раскопках подмосковных курганов, обратил внимание известный отечественный археолог Артемий Владимирович Арциховский. Исследователя прежде всего удивил нетрадиционный крой обнаруженной обуви. Все найденные в погребениях туфли принадлежали к типу так называемой мягкой конструкции: сшитые из очень тонкой кожи, они не имели никакого приспособления для крепления к ноге. От обычных моделей туфли отличались и характером шва, прошитого тонкой нитью, переметочным, то есть обметочным, швом, а проходил он вдоль или поперек подошвы. И второе. На ней не было ни малейших следов износа.

Позднее такая же обувь неоднократно попадалась археологам не только в Москве, но и в Новгороде, Пскове, Твери и других городах. Конечно же ученые не могли не обратить внимания на то, что подобная обувь встречается лишь при исследовании некрополей. В жилых кварталах ее не находили. Вывод однозначен: это погребальная обувь. Обнаруженная в разных городах, она абсолютно одинакова. Такую обувь историки назвали ритуальной, поскольку она представляла собой один из атрибутов погребального обряда. И раскопки подтверждают, что в старину для покойников шили особую обувь, потому-то ее крой и отличался от кроя бытовых моделей.

Почему для погребения использовали специальную обувь? Может быть, она несла в себе некий символ? Когда зародилась традиция хоронить покойников в таких туфлях и как они назывались? На эти и другие вопросы пытаются ответить московские археологи.

Начнем с очевидного.

Предназначенная для похорон обувь абсолютно непригодна для каких-то бытовых нужд. Отсюда и особый ее крой: к нему подходили не с рациональной точки зрения, а с определенными представлениями людей о смерти и потустороннем мире.

Князь Владимир крестил Русь в 988-989 годы. Однако принятое русичами православие еще довольно долго выражалось больше во внешних формах, в то время как мировоззрение человека продолжало строиться на многочисленных языческих верованиях и традициях. Особенно ярко это проявилось в погребальном обряде, отличавшемся консервативностью.

Изначально сакральный смысл погребального обряда, обеспечивающего связь с потусторонним миром, имеющим зеркальное (по отношению к земному миру) отображение, подразумевал определенную последовательность магических действий. Но со временем сакральное поведение выродилось, превратившись лишь в ритуальное действо - обряд сохраняется, но подлинный его смысл теряется. В частности, ритуальный обряд, когда покойному закрывают глаза, издревле совершался в соответствии с представлениями о слепоте умерших. В наши дни, конечно, мало кто об этом знает.

Свершив омовение усопшего, его затем переодевали в специальную "одежду мертвых", которая должна быть новой, не соприкасавшейся с живым телом. Шили ее без узлов, на живую нитку. При шитье иголку держали левой рукой, в направлении "от себя", то есть к покойнику. Все это подчеркивало непригодность погребальной одежды для повседневного бытия, обозначало "инакость" (зеркальность) загробного мира. По этой же причине обувь сшивали переметочным швом, проходящим по оси подошвы, поскольку для загробного мира не годился крепкий тачной шов, спрятанный в толще кожевенного листа.

Ритуальная обувь имела, по-видимому, еще одно значение. В религиях древних индоевропейцев стопа воспринималась как особый орган тела, в котором обитала душа. В представлениях славян она помещалась в особой "навьей" косточке. Отсюда же в славянской мифологии и значение слова "навь" - душа покойного. Отголоски этих верований сохранились в известной поговорке: "душа ушла в пятки".

Но почему, однако, в погребениях наряду с ритуальной обувью встречается и бытовая? Однозначно ответить на этот вопрос достаточно сложно, поскольку археологи, обнаруживающие и фиксирующие следы тех или иных действий, не всегда могут объяснить их причины. Исследуя погребальный обряд, особенно трудно установить истину, поскольку рациональная основа в данном случае полностью исключается - в силу вступает иррациональное мифологическое сознание. Приведу лишь такой пример.

Археологи находили в некоторых античных погребениях рыбьи кости и считали их остатками ритуальной пищи. Так продолжалось до тех пор, пока не обнаружили не известные до того строки эпитафии, сочиненной греческим поэтом Гегесиппом (вторая половина III века до н.э.):

С рыбою вместе в сетях
извлекли из воды рыболовы
Полуизъеденный труп
жертвы скитаний морских.
И оскверненной добычи
не взяв, они с трупом зарыли
также и рыб под одной
грудой песка.
Все твое тело
земле, утонувший,
чего не хватало,
То возместили тела рыб,
пожравших тебя.

И все стало ясно: вместе с утопленником, выловленным сетями, хоронили и попавшихся в сети рыб.

Или другой пример: встречающиеся на христианских кладбищах погребения, ориентированные лицом на запад. Объясняя сей факт, можно предлагать самые разные версии, если не знать Священного Писания, где, в частности, говорится, что в день Страшного суда священники должны встать лицом к своей пастве.

Анализируя сведения, содержащиеся в этнографических источниках Воронежской и Курской губерний, понимаешь, что многие различия в наборе погребальных предметов - украшений, головных уборов, одежды и обуви - определяли также возраст усопшего, его социальное и семейное положение. Например, молодых замужних женщин в соответствии с их семейным положением хоронили в головных уборах - платках или кичках - и надевали шубку, подпоясав ее шнурками. И эта одежда должна быть новой. Незамужних девушек нередко хоронили в наряде невесты, чтобы "на том свете" они могли обрести супруга. И тогда на похоронах "играли свадьбу".

Найденные в погребениях ритуальные туфли можно соотнести с упоминавшимися в письменных источниках калигами (от латинского сaliga), то есть мягкими кожаными туфлями. Изначально такой обувью пользовались странствующие монахи. Кроме того, в калиги обувались принимающие монашеский сан перед чином пострига, что указывает на ритуальное значение такой обуви. К XVI веку относятся и первые упоминания калиг в качестве погребальной обуви монахов.

Известный исследователь И. С. Вахрос, ссылаясь на Кормчую книгу, предполагает, что уже с XV века в калигах могли хоронить не только представителей духовенства, но и высокопоставленных светских лиц. А с первой половины XVII века калиги используют при погребении усопших мирян: "А денег его издержано от могилы да от гробу рубль, калиги купил, дал 4 алтын". Очевидно, в это время калиги изготавливались не только из кожи, но и из других материалов, которые не сохраняются в земле. С первой половины XVIII века обувание покойников в калиги становится обычным явлением.

Почему же крой калиг так отличался от бытовых моделей того же времени? Ответ на вопрос историки нашли в исследованиях погребального обряда финноязычного населения Северо-Запада России. В частности, в среде финноугорских народов отмечено стремление к архаичности погребальной одежды и обуви. Если покойника обували в сапоги или башмаки, то из них выдергивали железные гвозди, а северные корелы отрывали каблуки. По мнению исследователей, в результате этих действий погребальная обувь приводилась в соответствие с обувью ранее умерших родственников, с которыми человек должен соединиться в потустороннем мире.

В силу явной консервативности погребального обряда примитивный крой погребальной обуви можно считать своеобразным подражанием обуви предков.