***
Возврати меня к надежде,
К вере той и той любви,
Что в печи горели прежде
Согревая на пути.

Приводили всё в движенье:
Пароходы, поезда,
На которых вдохновение
Добиралось до меня.

В чьих игривых колыханиях,
Танцах рыжих завитков,
Я горел в своих желаньях,
Привлекая мотыльков.

Околдовывая ночи
И расцвечивая дни
Был я чище, между прочим,
Так что сжалься и верни.

Все иллюзии и песни,
Веру, голос и перо.
Пусть она во мне воскреснет,
Та, что верила в добро.

21.01.1012.

Мой любезный друг,

я пренебрегла всеми твоими мудрейшими советами.

И, без сомнения, заслуженно бранишь меня.

Ты настоятельно рекомендовал не связываться с политикой. Не быть соучастной, а равно даже только прикосновенной к ней.

«Грязь всегда остаётся грязью и нужно быть достаточно дурно одетым, чтобы без сожалений в неё опуститься»- говорил ты.

  Кто-то с нашим гипертрофированным идеализмом не уместен и смешон в этих антиморальных играх. Возможно, мы и обладаем иммунитетом касательно разлагающих бактерий власти. Но по иронии судьбы лишены всяческих лидерских амбиций. А хватке нашей не хватает наглости.

Мы порождаем утопии, которые осуществимы вопреки убеждённости толпы. Однако наши великолепные простые прожекты разбиваются о реальность. О наше одиночество. Потому что люди слепы и, как правило, ограничены и обременены множеством досадных неискоренимых пороков.

Народ не идёт за такими как мы. Никто не готов отказаться от слабостей, пусть даже для благополучия родного государства. Оттого стадом легко управлять всякому проворному изворотливому подлецу.

Мы же им всё равно, что сказочники.

«Оттого во спасение своей драгоценной души, не выступай из тени. Твоя задача видеть и слышать так и то, чего не осязают прочие. Ты лишь маркер. Человек-маркер. Выделить спорный кусок ярким цветом. И ничего не объяснять. Ты никому не должна разъяснять» - доверительно сообщил ты, обнимая ладонями моё замерзшее лицо. Будто слова вкупе с прикосновениями звучат убедительней.

Знаешь, я долго думала. Действительно долго. Мои мысли порою преступно медлительны.

И, увы, я не готова согласиться с тобой.

Мне верится, что в каждой бочке дёгтя есть хоть капля пользы. И в любом объединении, имеющем целью своего существования достижение власти, должен быть хотя бы один убежденный идеалист. Чтобы периодически напоминать остальным курс движения.

Кто-то должен стать совестью организации.

Да, мы передаём в мир утопические сказания. Над нами хохочут, нас оскорбляют и не принимают всерьёз.

Но разве смысл утопии ни в пробуждении стремления к большему?

Разве утопия это ни маяк в ледяном море человеческого саморазрушения?

Разве ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ ни утопия?

Пусть я одна и всего лишь маркер. Видящий, слышащий, знающий не так как все и сходящий от этого с ума.

Но почему я должны жить в сумраке?

Почему ты умоляешь меня научиться молчанию?

Я умею только кричать.

Но разве мы не должны кричать, если мы в гневе?

Не такая уж я большая ценность для мира, чтобы не быть разменной монетой в борьбе против бесстыжих мерзавцев.

«Тебя не услышат, но раздавят. Человечество должно испить всю горькую чашу своего позора. Тебе не вырвать её из рук» - настаивал ты.

Но разве мне не надлежит сделать хоть что-то?

«Мы не имеем дома, потому что постоянно в поиске. Мы будем жить в любом уголке и наслаждаться его красотами. Будь то мир земной, или любой другой после физической смерти. У путешественников не бывает национальностей. Сокровище Вселенной неделимо. И каждая часть есть ОНА, и ОНА есть каждая часть» - рассказывал ты, обводя рукой верхушки деревьев, - «Всё равно, где жить, лишь бы там было чем жить и на что смотреть».

Именно так ты и проводишь отпущенную тебе бесконечность. Постоянно летишь к новым берегам, ни минуты не задумываясь. Спишь на полу, ибо нет смысла заводить мебель. То и дело учишь новый язык, новые песни.

Ты свободен.

«Бросай всё. Беги со мной, куда зовёт душа. Хочешь, мы сквозь опасности и трудности пересечём любую границу. Обманем всякие МИД’ы. Пообещаем что ненадолго, а сами останемся навсегда.

Всё лучше, чем жить в этой стране. Стране, которая травит тебя день ото дня.»

Когда ты так вещаешь, я живо представляю себе, как оно было бы.

Допустим мы выберем Новый Орлеан. Будем жить там как бродяги. Спать прямо на старинных кладбищах, прямо на могильных плитах. Плавать в ароматах пуэрарий. Угнать машину и мчатся по философствующим трасам Америки. Бродит по Французскому кварталу. Бесноваться на Марди-Гра. Клянчить выпивку в барах. Курить на берегу Миссисипи. Потому что в Новом Орлеане непременно надо курить. Там не возможно не курить. Обязательно раздобудем бутылку шартрёз. Куда без зелёной магии в Сладкой Луизиане.

Развлекались бы, пугая туристов ночами. Стали бы призраками, сошедшими со страниц Поппи Брайт. Жутковатые, но волшебные близняшки. И никакие миграционные службы нам не страшны. Нельзя депортировать приведение.

Или можно было бы махнуть в Грецию. Дикарём обретаться где-нибудь в лесу. В конец потерять цивилизованный облик и обернуться нимфой. Это так замечательно лежать в руинах на землях, где живут твои Боги.

Мы могли бы. Стоит только захотеть. Набраться храбрости.

«Везде лучше, чем здесь!»

Но разве это честно?

Разве это не гнусная слабость?

Боги решили, и мы родились в этой стране. Вскормлены были этой историей. В тени её былой славы и великолепия.

Сбежать?

Какой смысл?

Каждый в ответе за свой кусок планеты.  

Гордость приходит с осознание себя, своего духа и своей Родины. За который нужно пытаться бороться.

Разве ни низко бежать, когда продажные шкуры покупаются и лгут?

Когда люди как зомби аплодируют по сигналу?

Когда всякая гнусь в глаза говорит тебе: «Мы честны», - а сама держит скрещенные пальцы за спиной.

Кем ты будешь после побега?

Чем обернётся твой персональный happy end для потомков?

ТАК ЧЕГО ЖЕ ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ ДРУГ?!

Ты есть мой страх.

Ты есть мои сомнения.

Ты советовал мне не лезть в пекло.

«Дождись Его, Царя земного. Царя готового взвалить на плечи этот тяжкий крест. Человека восставшего из утопических снов.

Бог, если ему ещё есть до нас дело, подарит нам такого правителя. И тогда иди и умри за него. Ибо такие, как мы становятся опорой и славой не государя, а государства воплощенного в его лице.

Господь, приведёт к нему достойных, честных людей. Не купленных. Не запуганных. Не заблудших. И даст ему оружие.  Даст ему шанс.

Тогда и жертвуй во имя мечты, во имя идеи. А не за смутные представления».

Но где он, это правитель, брат мой?

И придёт ли он вовсе?

Держава крошиться. Преступники втаптывают в ничто, её величие.

Что же мне делать, друг мой?

В смятении, но с любовью

Твой материальный близнец Бесс.

Этот климат жуёт меня изнутри. Вместо снега сплошные дожди. Ртутное небо висит будто шар. На тротуарах откровенный кошмар. Вода прячет лёд, как коварная дрянь, того гляди грянешь с каблуков прямо в грязь. Или утонешь будто щенок, а ведь уже декабрь идёт.

И всё утомляет. Ни что даже не злит. На фоне как будто пластинка шипит. Мелодия кончилась, а сдвинуть иглу найти в себе силы никак не могу.

Утро не утро, и день не стоят. Мелькают как призраки, не пугаю, но и не веселят.

Даже кровь не бежит, а медленно тянется. Открыть лишь глаза, подняться не получается.  Взглядом бездумно ощупывать люстру, плавая в сером растворе полудня.

 Хочется быть принцессой, что в гроте запрятана в тесном хрустальном гробу. Где так же как здесь только капает вроде, а больше ничто не трясёт тишину.  И нету заботы иной кроме сказки. Обязанность только старательно спать. Никаких ожиданий кроме надежды, что принц всё же будет такую искать.

А всё что вовне это мир семи гномов. Чужой и далёкий и слишком уж мал.

Плавятся кости и мышцы лишь тряпки.

Это какая-то недозима.

Быть человеком.

    - Будь же ты человеком!

    - Кем?

    - Человеком, самым обычным нормальным человеком!

    - Ты меня сейчас оскорбить пытаешься?

    Никогда не называете лётный состав НЛО братьями по разуму. Во-первых, возможно вы льстите себе. Во-вторых, если даже и нет, то уж коль они, зелёные человечки, и вправду лупоглазы и большеголовы, наверное,  такой разум ведёт всех куда-то ни туда.

      Представьте себе флагман огромного, кораблей в тысячу, космического флота. И пусть эта армада за каким-то интересом бороздила бархатные, заполненные звёздами просторы. Даже и не в целях экспансии. Так просто научная экспедиция. И пуская вас не смущает, что корабли боевые. Мало ли какие сюрпризы преподносит Вселенная своим путешественникам.  И пушку способную уничтожит крупную планету они тоже взяли на всякий случай.

        Так вот, бороздили, они рассекали и вдруг им на встречу выплывает наша Земля. Им она, наверное, покажется седой и утомлённой.

        Остановятся они где-нибудь относительно, в световых исчисления неподалёку, ну так чтобы хорошо видеть нашу планетку. И начнут засылать разведчиков. Возможно на тарелках. Возможно, даже попросят их внедриться в нашу среду, что бы всё поподробней узнать про конкретную обитаемую планету.   

         А когда эти самые специалисты по аборигенам вернуться к своему адмиралу, или царю, или кто там будет командовать этим флотом, они расскажут свои впечатления. И от этих впечатлений будет зависит судьба всей Земли.

         Выглядеть это будет примерно так. Я так думаю.  

   Капитанский мостик флагманского корабля.

     Адъютант:  Капитан(адмирал, царь, генерал, владыко и т. д.) сэр, разведывательный отряд вернулся с задания, сэр.

     Капитан: Пусть войдут.

     (Входит отряд разведчиков.)

     Главный разведчик: Мой капитан!

     Капитан:  Почему вы задержались?

     Г. разведчик:  На обратном пути мы случайно вписались в спутник, сэр.

     Капитан: Спутник?

     Г. разведчик: Да сэр, их спутник, мой капитан. (Махнёт в сторону маячущей в иллюминаторе Земли.) По крайне мере мы решили, что эта вещь конструкцией напоминала спутник.

     Капитан: Они уже осваивают космос. (Задумчиво)

     Г. разведчик: Вот именно, что «уже». (Усмехается)

     Капитан: То есть?

     Г. разведчик: С первого взгляда очевидно, что им «ещё» рано.

     Капитан: Да. Интересные выводы. Ладно, докладывайте что там? (Тоже махает в сторону безучастной планеты.)

      Г. разведчик: Люди, сэр. Местные определённо имеют форму людей.

      Капитан: Много?

      Г. разведчик: Чрезвычайно. Целое человечество, я бы даже сказал, человечествеще.

      Капитан: Что?

     Г. разведчик: В смысле их там прорва, сэр. В некоторых местах они уже вынуждены жить буквально друг на друге. Есть же места, где практически нечего есть, но их и там предостаточно.

      Капитан: Чем же они занимаются?

      Г. разведчик: Если говорить в широком вселенском смысле – ничем.

      Капитан: А в узком?

      Г. разведчик: Они едят и размножаются, сэр.

      Капитан: И?

      Г. разведчик: Это всё, сэр. Все действия сводятся к еде и размножению.

      Капитан: Они что не совершают ничего выдающегося?

      Г. разведчик: Совершают. То есть совершали. Всё прекрасное и выдающиеся и в масштабах вселенной и данной планеты уже совершили их предки. У них богата история. У них есть и люди достойные памяти, и достижения достойные зависти.

       Капитан: Ну, вот видишь. Они, должно быть, пользуются этими богатствами.

       Г. разведчик: Увы, сэр, они либо забыли о них, либо относятся как к хламу. 

       Капитан: Неужели они сами не созидают?

       Г. разведчик: И даже слишком усердно. У них есть такая штука, они называют её прогресс. Переводится примерно как «безоглядное бездумное движение в кювет». В рамках этой идее они вечно чего-нибудь изобретают.

        Капитан: И как успехи?

        Г. разведчик:   По большей части всё, что им удалось изобрести, в результате обернулось против них самих. Они даже полезную затею могут разработать так, что потом, приходится думать как от неё избавиться и устранить последствия. Они не умеют фильтровать открытия.

        Капитан: Выходит, они и вправду не делают ничего хорошего.

        Г. разведчик: Нет, сэр, думаю, нет, сэр.

        Капитан:  Они размышляют о чём-нибудь?

        Г. разведчик: Нет, сэр, им лень. У них думают только некоторые и как правило за всех остальных сразу. Остальные просто ждут их решений и сознательно или подсознательно подчиняются им. Причём 99% этих думающих тоже лишь притворяются, что мыслят. Они такие же, как и остальные, просто пользуются избранным положением. А 1% воистину мыслящих, быстро вымирает. Все прочие просто выживают их со свету.

        Капитан: То есть они даже размышлять не желают.

        Г. разведчик: Да сэр, у них вообще материя первична.

        Капитан: Но мы же выяснили, что они не умеют с ней грамотно работать!

        Г. разведчик: Да, сэр.

        Капитан: Кошмар!

        Г. разведчик: Жуть, сэр.

        Капитан: Значит, едят и размножаются?

        Г. разведчик: Да, так точно.

        Капитан: Но ты говоришь их и без того катастрофически много.

        Г. разведчик: Их это не останавливает, сэр. Думаю, он  предпочитают брать количеством, а не качеством. И всё время жалуются на демографические кризисы.

        Капитан: Это инстинкт?

        Г. разведчик: Нет, сэр, это глупость, но им кажется, что это инстинкт, потому что все они, в каком-то смысле животные.

        Капитан: Животные?

        Г. разведчик: Да они вроде как предполагают, что они ведут свою родословную от обезьян. Не все конечно в это верят, но даже те, кто не верят, всё равно относят человека к животным. Это во всех учебника по биологии у них написано.

        Капитаны: ?????

        Г. разведчик: Да, но почему то несмотря на это они приходят в агрессивное состояние, если кого-нибудь из них называют животным?

        Капитан: Странные они.

        Г. разведчик: Крайне, сэр.

        Капитан: Но что же они едят, ведь на всех должно быть уже не хватает ресурсов?

        Г. разведчик: У них дефицит натуральных продуктов. Они всё больше питаются химией.

         Капитан: Они что сумасшедшие?!

         Г. разведчик: Нет, это всё концепция прогресса. Они разрабатывают наноеду.

         Капитан: А просто пшеницу выращивать, коров живых доить или рыбу ловить они не пробовали?

         Г. разведчик: Они делали это тысячу лет, им видно наскучило.

         Капитан: Хммммм……

Настроение сейчас - обнадёживающие

                                                                                 ***

Задорный дайте бубенец

Дабы вплести его в венец

И на пути среди снегов

Звенеть, что шут, но царь среди шутов.

Нет в мире боле королей.

Я веселю простых людей.

А у толпы печален рок,

Мне не объять её порок.

Одна утеха – принцип тот же.

Изобразив им их же рожи,

Остротой вывернуть нутро,

Всем показав – внутри дерьмо!

Что б ужаснулись и тогда

Горели заживо с стыда

И обожженные укором,

Родились вновь, убитые позором.

Однако всё же я – дурак!

Забыл, что ныне всё не так…

О чистоте давно забыли.

Кроме меня никто не видит гнили.

И ничего, одно лишь – хохот.

Их не смущает даже повод.

А я вот с ног до головы

Замаран мерзостью толпы.

Судьбою призван как чудак.

Упрям сильнее, чем ишак.

Я шут и грязи не боюсь.

В грязи стою, над нею и смеюсь.

10.11.11.

Как лунатик просыпающийся, когда нога уже поставлена на подоконник. Как хозяин, вдруг обнаруживший в своей квартире вора. И как этот самый преступник, застигнутый с отмычкою, торчащей из сейфового замка.

Так и я порой ловлю себя на бреде.

«Боги, что я несу!» - приходит в голову.

В просторной студенческой столовой, шумной с липкими, слабо протираемыми столами. Зависнув над опустошённой посудой, в маленькой компании одногруппников мои волосы  постепенно встают дыбом. Не от страха, а от нарастающей скорости, с которой я несусь вниз по вертикали словесного беспредела.

Что любопытно, я понимаю, какой бесстыжей ерундой я занимаюсь. Ощущаю этот кисловатый привкус бредятины на языке. Но не могу остановиться. Всем известно, я та ещё болтушка.

Они, люди, окружающие меня со всех четырёх сторон света, смеются. Взаправду смеются, моим рожицам, движениям и зарисовочкам из жизни. Делают ли они это из вежливости, или их такой спектакль действительно щекочет, в сути своей не имеет значение. Глаза смотрят на меня. Уши мне внимают. А рты растягиваются в улыбках.

В такие моменты я готова признать, что посторонние внимание это действительно наркотик. Оно приятно, оно заводит, к нему легко привыкнуть. И сложно соскочить с мысли «что же они обо мне думают?». И временами от него начинает тошнить.

Хорошо, что я не могу взглянуть на себя со стороны в такие минуты затмения и потери контроля. С их точки зрения. Ненавижу лживые образы и слишком очевидные маски. Не терплю сиё барахло на других. А увидь я воочию ничтожные лохмотья лицемерия на себе…. Здорово, клиника. Так сама по себе я их не ощущаю. Ну, правильно, король же тоже не чувствовал наготы.

А ведь в некотором роде это оскорбление. Сидя с ними и порождая на свет всякую чепуху, я припечатываю им оплеуху. Значит вы такие «шикарные» собеседники, что с вами нельзя пообщаться на сложные темы.

Если бы им только было дано прочувствовать соль.

Но мне нравиться контактировать с людьми. Нравится смешить. И совсем не стыдно нести околесицу и быть забавной, так сказать.

Вспомнить если, так я всегда отводила себе роль шута. В компании - народного, с близкими - придворного. В бубенчиках на дурацкой шапке, куда больше золота, чем в любой короне.

Да тактика была такой. Шутками ли, поднятием ли философских вопросов распороть собеседника и выпотрошить из него всё ту дрянь, что в нём копиться годами. Как же они воняют, когда правильно вывернешь их на мысль. Смысл: окружающие увидят, да и они сами препарированные обнаружат, сколь прогнили их внутренности, то есть души. И устыдившись, постараются стать лучше. Ибо толпа в ужасе отшатнется от них и заклеймит позором.

Но шуты, чаще всего дураки, и я, кажется, частично,  не избежала такой участи.

Забыла, что в наше время эта грязь у них духом зовётся. И никто из окружающих не замечает, не слышит, и не ужасается. А самое главное и не стремятся к чему-то лучшему. И единственным перепачканным с ног до головы в чужой гадости, оказываюсь я.  

Хорошо, что нам шутам, где только не доводиться повалятся, мы привычные. И помним истину, любая внешняя грязь легко смывается обычной проточной водой.

Но, знаете, это судьба Арлекина, бредить ради потехи толпы. И при этом не сметь обнаруживать глубины под чёрно-красной робой. Это образ жизни.

И, Боги, как же это всё скучно. Даже по душам, по-настоящему поговорить не с кем. Вот и бредишь днями на пролёт. То приходя в сознание, то снова отключая его, предоставляя голосовому аппарату работать без сопровождения затейливых умственных па.

Картина Михаила Хохлачёва.

    Пока без будущего.

     Ведь какой разумный человек, не ослепший от гипертрофированного оптимизма, замешанном на эгоизме и затаённых сомнениях и страхах, в наше время надеется на будущее. По крайне мере дальше следующей недели. 

      "Будущее превратилось из надежды в угрозу? Когда это произошло?" - спросил Чак Паланик со страниц своих "Невидимок". Не знаю. Наверное, тогда когда люди устремились в него на сверхскоростях.

        Так вот.

        Я не знала, что такое ад на земле. Я претворялась, что понимаю преисподнюю, но я лгала. Рисовалась.

        Теперь же я знаю, что это за ужас, и как болят сжимаемые до треска зубы. Когда плакать нельзя. И помочь нельзя. А перед глазами агония. И нельзя забрать себе эту боль. Нельзя вырвать этого врага. Нельзя. Нельзя даже сбежать. Потому что как, впрочем и всегда некуда бежать. Если отступиться, потерять призрачный шанс, на спасение.

        Таково оно настоящее. Жёлтенькое с запахом валерьяны.  С постоянным шёпотом: " Всё пройдёт. Всё будет хорошо. Потерпи." И с вечным виноватым молчанием, когда тебя опосредованно спрашивают, заодно со всем небом и землёй: " За что мне это?".

        У Бога довольно извращённая логика, если так посмотреть. Если человек падаль. Гниющая заживо, никчёмная субстанция Бог едва ли не посылает ему манну небесную. Оберегает его и вечно отстаивает его права. А людей, которые не совершали в жизни ничего страшнее банальной ругани с соседями. Или легкомысленных не кому не вредящих ошибок, помните, где они оказываются. Нет не в райских кущах, ещё при жизни Бог наваляет им так, что им потом всякое Эдемом покажется.

        Спрашивается, где ж тут, даже не справедливость, куда там до таких роскошеств. Просто логика. Хотя Бог ведь не обязан быть понятным и последовательным.

         Возможно падаль настолько достойна жалости, что оттого ей и подают с небес. А хорошие люди и без того слишком хороши и правы.

        Стоит ли лезть во всё это?

        Просто очень хочется уже наконец просвета. Честно заслуженного просвета.

        Это настоящее.

        Но поблизости всегда бродит прошлое. Оно никуда не исчезает.  И слава тому же Богу, прошлым в воспоминаниях хотя бы можно дышать. Хотя бы можно забыться.

         Найти обрывок стихотворения. И довести его уже до точки. Тоже маленькая но всё таки радость.

                       * * *

Все наши чувства выросли из Сада Зла,
Где вместо снега чёрная зола
С не прекращавших полыхать небес,
Ткала нам чёрный занавес.

Мы были просто Луи и Лестат
Без права умереть и всё вернуть назад.
Один был принц, сияющий во мгле,
Другой философ в вечной пустоте.

И был там шёлк, скользящий словно звук,
Кровавый бархат слишком дерзких рук,
Изысканный эскиз грядущего вдали,
Да тишина аллей, где розы лишь цвели.

Теперь он опустел, мистический наш Сад,
Его не пощадил минут безбожный град.
Разбил беседки, оборвал цветы....
Осталась только память, да скупые сны.

Прожито всё. Сморгнули пелену.
Последнюю у зеркала задули мы свечу.
Наверно, никогда сюда нам не вернуться,
И надо бы и мне с концами отвернуться.

Но в сладких сумерках тревожу спящий гравий
Брожу среди руин, как будто здесь оставил,
Кусок души, без коего нет сил
Жить дальше в мире, который мне не мил.

      Да и это прошлое. Сладкое как пирожное, верх кондитерского искусства, и столь же прекрасное, что даже есть страшно. Ностальгию всегда страшно есть.

       Над ней можно только вздыхать,  глядя в окно на школьный двор. Встречая учителей, наталкиваясь на фотографии одноклассников. И по детски мечтать о машине времени. Или эффекте дежавю. Выбрать с десяток лучших дней и заблудиться в их бесконечном повторении.

       Ни потерь, ни боли, ни пресловутой революции взглядов. Только Сад Зла, розы, витые беседки, скрипки, сумерки, и забытая на скамейки книга, как символ всего сущего на земле....

       Да, хорошо, что прошлое никогда нас не покидает.

          Платье.

          Возможно, материальные предметы не имеют той ценности, какой их наделяют люди. Но даже у вещей есть аура и предназначение.

          В моей комнате висит платье. Его никто не мерил кроме меня, даже в магазине. Его мне извлекли со склада. Я намеренно не убираю его в шкаф, дабы, просыпаясь встречаться с ним взглядом, так сказать.

           У Ремарка есть замечательный роман «Жизнь взаймы». Главная героиня, умирающая красавица, тратила остаток дней своих на жизнь, которую не знала. Она скупала дорогие шикарные платья и развешивала их по комнате. Они помогали ей не сойти с ума, и были её лучшими друзьями. Эта фабула, кажется сходиться с сюжетной линией моей жизненной повести.   

            Я конечно не умираю. В том смысле, что в моём теле не гнездиться смертельный недуг. Хотя кто ж его знает. В мире нет ничего более не надёжного чем человеческий организм. А все мы в каком-то смысле находимся в процессе умирания. Человечество движется к гибели вместе с цивилизацией. Так что в некотором роде у меня тоже есть лишь короткий срок для осуществления желаний.

            И моё платье. Не такое шикарное и именитое как в книге, но, на мой взгляд, очень даже. Моё платье тоже мой друг. Не даёт мне забыть, по какой дороге я иду. А главное, куда и зачем.

             Сообщающиеся сосуды.

             Ещё в школе, на физике, «уроке для стихов» как я считала. Нам рассказывали про сообщающиеся сосуды. Ну, когда в одном уровень жидкости повышается, в другом он спадает.

              Я не люблю естественные науки, они приносят проклятия. Но иногда, на заре своего развития учёные физики делали не открытия, а просто подмечали очевидные вещи. И возводили их в ранг неизбежных, как сила гравитации, законов. И зачем-то замуровывали это очевидное в формулы. На мой взгляд, нет ничего глупее, усложнять простое. Даже каменный человек знал, что всё на свете падает наземь, и не только яблоки. Но не будем забрасывать помидорами Ньютона, и иных открывателей и пионеров, они искренне верили, что творят во благо.

            Так вот, этот закон, или что там о сообщающихся сосудах, есть лишь простая констатация факта: «Жизнь это вечное переливание из пустого, в порожнее». Где-то убыло, где-то прибыло. Чёрное, сменяется белым.  Нельзя обрести не потеряв. И кучи других философски выведенных законов, которые и без всяких формул были давно известны.  

           И ныне в моём существовании опять меняется распределение жидкости.

           Я похудела, без ложной скромности, на три кило и на, в среднем, четыре – три сантиметра повсюду. И я продолжаю терроризировать свой организм, приводя его в полный шок. Уже третью неделю я прибываю в приподнятом настроении. Не всегда конечно в соответствии с подлинными желаниями. Я сменила причёску. Помолодела и стала выглядеть безобидней.  

             Я купила себе платье. И собираюсь покупать туфли, на высоком красивом каблуке. Собираюсь стать женщиной. Или приблизиться к этой цели. Быть может даже, в этой необъятной Вселенной в последние годы перед катастрофой найдётся мужчина, которого я действительно захочу. И который, потянет меня.

             Нет, это не капитуляция. Я не собираюсь становиться как все. В моём ежедневнике стоит надпись «быть исключительной».

             Больше всего в жизни ненавижу людей скулящих: «Надо принимать людей такими, какие они есть».  Бред! Человек должен объективно себя оценивать и стремиться к лучшему. Совершенства, если не дано достигнуть к нему, можно приблизиться. Надо просто захотеть.

             Многие, кстати, теперь обвиняют меня в измене. Мол, сама говорила: «дух превыше тела». Ничего не изменилось. Состава преступления нет, господа. Но я всю сознательную жизнь тренировала внутренние. Пришла очередь внешнего.

               Тело машина. Колыбель для души. Но это не значит, что оно не достойно внимания. Христиане ошибались. Порок гнездиться не в красоте и богатстве, он произрастает из слабости духа. Так что вслед за античными мыслителями я буду искать совершенства и в теле и в духе. Человек должен быть гармоничен.

               Иными словами я вызреваю в коконе. Готовлюсь стать бабочкой. Пусть не самой яркой, но лёгкой и радостной.  

                Но возвращаясь к сообщающимся сосудам.

                Как только я сделала шаги в этом направлении, меня покинула треть мой удачи. Автобусы мои приходят реже. Люди, которые раньше были мне близки, отдалились от меня. Ибо они не лезут в мои новые стандарты, как оказалось. Я стала злее и категоричнее. К учёбе отношусь легкомысленнее. И, о ужас, чаще плачу, хотя казалось бы, давно разучилась. Но реву чисто по глупостям всяким. Даже больше для разгрузки.

                И мне показалось даже, как только я поставила ультиматум: «Быть счастливой. Завоевать место под солнцем. Жить мечтой», люди погрустнели. У окружающих сразу стало как-то всё не ладиться. Погода часто портиться. Весна не приходит. В мире бардак. А я одна как будто виновата. Когда я была подавлена, все были как-то выше и радостней.

                Наверное, это я преувеличиваю. Или мне мерещиться.

                Надеюсь только Бог на моей стороне.          

                Не держи меня.

                Я знаю я свинья. Бессердечная. Грубая. Злая.

                Но разве я тебя не предупреждала?

                Конечно, ты не считаешь это оправданием.

                Но мы юристы, знаешь ли. Мы заключили сделку, договор и его предмет дружба. Всё в порядке и юридически грамотно. Права и обязанности расписаны. Ответственность тоже. И я должным образом известили тебя о своих недостатках. Как и ты меня впрочем. Так что в суд ты на меня подать уже не сможешь. С точки зрения права ко мне не подкопаться.

                И мы внесли изменения. Подписали протокол разногласий. На втором этаже у кафе. Но ты об этом уже забыла.

                 Я просила не держать меня. Не пытаться меня ограничивать.

                 Ты мне очень дорога. Но ты была моим побегом в отчаянье. Когда мне не на кого было облокотиться. Когда мир вдруг стал меньше, а я больше. Прошлое осталось за плечами. Новое ещё не нагрянуло. Потом ты стала моей трусостью. Моим смирением. Тяжёлым вздохом о грязи современности, о разбитых надеждах.

                 Знаю, почему  между нами циркулируют сплошные хлипкие отговорки. Ты была моей отговоркой. Моим медвежьим углом. Моим отшибом, где я пряталась от всех. Зализывая раны. Качая на руках обиды.  Ты была моим персональным бомбоубежищем.

                 Но я поправилась. Я взломала двери. Я выкопалась из могилы. И больше не хочу возвращаться туда, где темно и грустно.

                 Мне нужен цвет. Все оттенки, какие только может поглотить моя сетчатка. Душа ищет ощущения. Я хочу снова творить. Я бегу навстречу, чему-то огромному. А ты…. За мной не успеваешь.

                 Поэтому мне приходиться периодически притормаживать. Оборачиваться. Смотреть, где ты там. Возвращаться на пару шагов. Трясти тебя. Пинать. Тыкать. Делать больно. Тянуть на буксире.  Ибо я не хочу терять тебя. Но и жить так больше я тоже не желаю.

           У меня есть мечта. Она возродилась и требует немедленно раствориться в ней.

           Я хочу движения.

           А с тобой у меня это не получается. А когда я отхожу в сторону в поисках этого, ты начинаешь кипятиться. Ты собственница. И что с того. Я не имущество. Никому не принадлежу. Сама по себе.

           Мы друзья, да. И как друг я хочу тебе лучшего. И я не как все. Обычная подружка.

           Помнишь, я предупреждала.

           Я не умею сочувствовать, подбадривать. Я открыто выражаю свои мысли. Я тщеславна. Видишь как много «я» в моей писанине. У меня есть линейка, которой я меряю людей. И эта линейка больно лупит, всех и каждого. 

           Да мы друзья. У нас нет причин расставаться.

           Но не держи меня. Не пытайся удержать в каком-то ограниченном пространстве.

           Чем крепче ты в меня вцепишься, тем агрессивнее я стану. А я не хочу делать тебе больно.

Белый снег обступает меня. Не тронутый, слепящий. Шершавый и хрустящий, как свежий альбомный лист. А я маленькая чёрная точка посреди куска бумаги. Та самая, начало всякого рисунка, каждого рукописного слова, графического чертежа. Целая Вселенная, что бы кто там не говорил и не думал.

Такие крошечные частички графита, засевшие между микроскопических атомов целлюлозы. Это моя душа в этом мире. Угольно чёрная. Средней твёрдости. Загадочная и не разборчивая. И в то же время такая не обременительная. Ну, кто заметить точечку в океане белизны? Ведь лупа есть только у Бога. А остальные зрители слепы. Да и всесильный ластик, с логотипом в виде черепушки, легко справляется с подобными загрязнениями рабочего пространства.

Но как же упоительно быть точкой! Ничтожество, без которого ничего не будет, ничего не начнётся. Величина, вокруг которой крутятся сущее. Сопоставление противоположностей. Божественное откровение. Слеза художника, поэта.

Бог творит точками.

Но кто же будет их соединять?

Кто пересечёт жирной линией это холодное мерцающие поле, наконец, надёжно увязав меня и вон то симпатичное пятнышко поодаль?  

Неужели некому? Карандаш творца изрисовался до последнего? А поточить?

Богу наскучили чёрно-белые эскизы. Богу наскучило всё.

Оранжевое, липкое и вязкое пролилось на листок. Снег набух впитывая эту апельсиновую жидкость.  Бог задел локтем стакан с соком?

Или всего лишь солнце уходит за горизонт.

Слишком снега нынче, слишком много. И я слишком маленькая точка.

Пора домой.  

    Намедни я изучала дословные переводы любимых песен с английского. Всегда поражалась, какой же бред, и нашей точки зрения, иногда поют люди на другом языке. Конечно, думать так глупо, смысл размывается по вполне очевидным причинам лингвистических различий, но не теряется. Однако сиё привело меня к такому выводу.

     Происходящее в наших душах не имеет словесного выражения. Это мы придаём им такую буквенную, звуковою форму, чтобы поделится ими. На деле же наши переживания - это своеобразные язык, уникальный у каждого человека. Ну, у большинства людей. А значит когда мы говорим мы сознательно немного искажаем суть произносимого, стараясь сделать её понятно и последовательной. Такой литературный перевод наших размышлений, идей, эмоций.

      Но самый точный, порой, именно дословный перевод. И если бы мы выдавали бы в мир, точное, слово в слов расшифрованное сообщение, то получалось бы разорванное, но чистое, в плане откровенности информации содержащийся в ней послание.

      Так всё это кажется невероятной ерундой. Но идея у меня есть. Так что вот дословный перевод эмоционального фона, одного из моих заурядных дней.

У яблока привкус пепла.

Я снова слушаю однотонную музыку.

Жизнь разваливается как отсыревшая бумага,

Но я просыпаюсь, смеюсь и плачу.

Один мудрый кто-то сказал:

«Продолжай сажать пальму».

Но зачем такому, как я, пальма?

Я ненавижу Роберта Смита!

Я обожаю Роберта Смита!

В нём так очаровательно мало напряга.

Он - это тяга моя к сигаретам.

Почему все жаждут разбить мой мозг об стену?

Кто-то из пустыни сказал:

«Продолжай сажать пальму».

Но знать бы ещё как это делается.

Бог подарил мне 3D очки -

Веру, надежду, любовь.

Но оказалось вера подвержена сомнению.

Любить я патологически не умею.

А надежда, пусть последней, но иссякает.

Почему Бог не заметил мне, что реальность плоская?

Мир вот-вот расщепиться на атомы.

А я как дурак, сажаю пальму!   

      Я то думала уже никогда ничего в кособоких стихих сюда не выложу. А вот нет же. Спасибо моей Музе за этот толчок.  Маленькая самодовольная радость среди довольно грустной ситуации.

                  ***

Расшнуруй золотистые нити

И отдай мне свои крыла,

Отнесу их в святую обитель,

Где оплачу их вместо тебя.

Я верну их обратно Богине,

Выходящей из пенистых волн,

Той, что вечно присутствует в мире,

Чей забыт и унижен был трон.

Её пальцы, несущие лёгкость

Их распустят в немое перо,

Что наполнит бездонную полость

Беспробудной перины нутро.

Нет, Она никого не накажет.

Как все Боги, устала дарить.

«Буду спать,» - почти шёпотом скажет, -

«Раз наскучило людям любить».

Так оставь мне злосчастные крылья.

Я умру если их оторвать.

Даже если в дрёме Богиня

Кто-то должен уметь летать.

Чёрт бы побрал этот разнесчастный вчерашний день!

            Я прибывала в таком очаровательном состоянии. Три книги, слившиеся для моего легковозбудимого мозга в нечто знаковое, магическое: Поппи Брайт с её омерзительно глубоким « Изысканный труп» и гипнотически потусторонним «Потерянные души», плюс очевидный, как кирпичом по затылку, Чак Поланик  с бескомпромиссным «Бойцовским клубом». Они сложились в особую плотную сферу вокруг.  Идея саморазрушения, проводимого не спешно, со вкусом захватила меня полностью. Всё реальное казалось пустым и далёким, а как следствие безопасным. Настоящей и осязаемой была лишь моя личная Потерянная миля, и лишь Тайлер знал правду о мире, а значит, её знала и я.

          Я начала вкушать «Рисунки на крови» той же Брайт. Они щекотали нервные окончания  изголодавшейся души эти сочные образы, эти трогательные мотивы.

          Сон пришёл  в жизнь вместе с едва уловимым привкусом табака во рту. Язык заворожено обшаривал нёбо,  наслаждаясь скользким дымом. Прохладная, но сухая серая погода, вместе с идущими рядом, готовыми слушать людьми расслабляла. Экспрессо будоражил уплывающие прочь сознание.

         Как всё это было здорово!

         Как всё это было чисто.

         До вчерашнего дня.

         Мир, этот мир, решил напомнить, мне лично, сколь он пуст и никчёмен. Он ведь как подарочная коробка с праздничным бантом с голову младенца, но за картонными стенками один разочарования понапиханы.

         И опять таки для меня одной.

         Ну да, рискнула, зная, что ничего хорошего не будет. У меня  ведь никогда не бывает. Допустила эмоции, устроила истерику, опозорилась перед друзьями. Пришлось угрожать им всеми мыслимыми муками ада, лиши бы заставить их молчать обо мне, покрасневшей и улыбкой психа на устах.

          Прибежала к нему. Слушала его, то есть развесила уши. Дважды дура! Оно, это неискоренимое женское, меня ослепило. Минуты моей драгоценной жизни уходили в вечность. А он совершал одну ошибку за другой, проваливал одно испытание за другим. Я воочию ощущала, как душа покрывается шипами.  Богиня Афина сжалилась надо мной и в какой-то миг вернула мне разум. Непрошибаемая броня стянула мне грудь.

        НЕ ТОТ! ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ!

        НЕ ТОТ!

        БЕЖИМ ОТСЮДА!

        Он, кажется, спрашивал «почему». Все они спрашивают. Ни один не понимает. Не способен понять, а какой смысл тратить слова.

        Назвал меня глупой. За одно за это, например. Это перечеркнуло все комплементы, что ты рассыпал по полу кафе, кинотеатра и мостовой. Жалел о потерянных со мной часах. И вёл себя непристойно. За одно за это.

         Вот и всё. День безнадёжно испорчен. Еле унесла лапы. Триста раз проверила, не пострадала ли я. Но, слава Богу, ушли невредимы.

         Он сказал: « Я пожалею!».

         Да, блин,  жалею, что не поехала домой с друзьями. В свой тёплый мирок, наполненный призраками Нового Орлеана и моими собственными фантазиями. Я жалею, что купилась, хотя даже колокола на церкви, на которую ты крестился, проходя мимо, предупреждали меня. Сами Боги уводили подальше от места, где мы пересеклись.

         Вот теперь всё разрушено. Сегодня сутки на пролёт идёт дождь. А из меня будто вынули кости. Н желаю, что-либо делать. Образы не приходят ко мне. Персонажи не говорят со мной. В глаза матери укор. 

        На лбу здоровенная шишка от этих граблей. Все мои добрые ангелы друзья говорят, что это к лучшему и всё уже кончилось. А мне по-прежнему хреново.

         Я оплакиваю гибель моих иллюзий. Они лежат как конфетти вокруг, и склеить их не представляется возможным.  

          НЕНАВИЖУ, КОГДА МОЙ ДОЛГОВРЕМЕННЫЙ НАСТРОЙ СБИВАЮТ!!!!!!

          Даже мой Глюк в обиде. Он, по понятным причинам, оскорблён.

          Остаётся лишь уповать, что время вернёт мне мой прежний сладкий гармоничный образ мыслей.

           И ЧТО Б Я ЕЩЁ РАЗ ЗНАКОМИЛАСЬ НА УЛИЦЕ!!!!!

Настроение сейчас - Прелестное

 

Возьмите стул. Ставьте напротив моего. Усаживаетесь по удобней.

        Я буду говорить.

        Ибо Он сказал мне говорить с вами. Со всеми вами.

        Раньше я не знала чего же ему угодно от меня. Ради чего, двадцать с лишним лет назад, он привёл меня в этот мир снова. И это было чертовски трудно переварить. Не было смысла. Вам знакома жизнь, теряющая смысл?

         Единственно блестяще у меня всегда получалось болтать. Обо всём, с любым, в любой обстановке. Обо мне говорят: «Хорошо язык подвешен».  И больше ничего, смотреть особо не на что, человек как человек женского пола. Танцевать не умею. Вышиваю только крестиком, и то столько ниток перепутала в юности, что уже тошнит от ручной работы. Но зато меня все слушают, какой бы бред я не городила.

          А ещё я знаю. Знаю чего, Он от меня хочет.

          Я должна говорить вам всё приходящее в мою голову. Нет, я не ясновидец и не пророк. У меня не бывает видений. Никогда не общалась с потусторонним.  Просто иные, откровения что ли, проступают на скрижалях моего рассудка. Это как просыпаться по утрам, и знать какое нынче число. Как идти по улице и знать, что над головой небо. Просто знать. Мои идеи мне приносят музы и незаметно подкладывают под сердце.

         И смысл моего пребывания среди людей в словах. Бог создал меня ради информации, которой я окатываю всякого попавшего под руку.

         Таких как я много. Мы живём как все. Одни среди тысяч. Наша жизнь скучна с точки зрения иного стороннего наблюдателя. В ней много духовных переживаний, но мало, что называется экшена. Наше воображение превосходит всякую действительность. Мы получаем образование, работаем, редко заводим семьи, умираем не замеченными толпой. Но наши слова, разбрасываемые повсюду порой прорастают. Индивидуально или массово. Иным из нас уготована великая судьба.

          Мы рождены болтать. Писать. Сочинять. Разговаривать. Высмеивать.

          Вот и мне Он сказал: « Не молчи Лиза, не молчи. Тишина – это смерть надежды». А кто я такая, чтобы отнимать у мира последнее.

           Вам придётся меня слушать. Кому-нибудь придётся. Кто-нибудь всегда будет задавать мне вопросы. И не важно как вы будете реагировать: смеяться, плакать, злиться, недоумённо пожимать плечами. Суть  не в ваших вопроса и ответах, суть в моих словах. Если в ком-то проснётся нечто, значит, я выиграла. Если вы остались прежними, ну что ж главное участие.        

            Вот и весь секрет. Вот и старый новый смысл.

            Как всегда вовремя.          = ) 

Я не умею разговаривать с обезьянами! И хотя теория Дарвина в последнее время трещит по швам, когда я смотрю на иных людей, я ему верю.

            Семинар по семейному праву. Дебаты на тему «Однополый брак: ЗА или ПРОТИВ?».

Мне повезло, я попала в группу «ЗА». Я бы смогла отстоять и противоположенную точку зрения. Я юрист – уметь защищать интересы клиента, какие бы те не были, моя профессия. Но всегда приятнее быть на стороне своих. В моём случае на стороне правды.

            Я люблю такие игровые занятия. Над аудиторией я почти всегда преобладаю, не в плане доказательств, а в плане способности высказывать разумные интересные суждения. Есть у меня и постоянный оппонент, староста группы, умница, с ней приятно спорить, как с любым умным человеком. И хотя мы с ней никогда не сойдёмся во мнениях, он реалист, я идеалист, она практик, я теоретик, он знает жизнь, а я знаю, какой она должна быть.  Но её приятно слушать, её приятно опровергать.

           Однако в этот раз меня опять поставили на уши. Пришлось идти на семейное право с другой группой. На пару заявились все недоумки и наши и соседние. И вместо двух групп получилось три: «ЗА», «ПРОТИВ», «ПРИДУРКИ». Причём эта помеха справа не желала в попытке сойти за умных, сидеть молча. Их дурацки выходки и шуточки в сторону преподавателя резали как ногтями по доске.

          А когда дошли до обсуждения, эти мартышки стали отстаивать «Нормальных мужиков», несмотря на то, что преимущество иных гомосексуалистов на их фоне было столь очевидно, что хотелось их даже пожалеть. У них нет даже легендарной мужской логики. А полное отсутствие рациональной составляющей и элементарной начитанности делает их суждения ничтожными.

           Другие, адекватные молодые люди, если и были против либо молчали, либо высказывались в свою очередь.

            В итоге не смотря на мою просьбу рассматривать это вопрос с чисто юридической точки зрения, как будущие люди профессии мы опять превратились в бушующий зверинец. Под конец в ход пошли уже совсем абсурдные аргументы. Если религию я ещё кое-как могла пережить, нельзя же ведь лишать людей иллюзий, то вот уже рассказы про «генетические отклонения» довели меня до ораторского исступления. Я была готова скатиться до их уровня и начать откусывать головы, но пара кончилась.

           Увы, мы действительно живём в стране, где люди замечают лишь близлежащие предметы. Если им хорошо и сытно, значит и всем хорошо. Наши люди живут в добровольном невежестве, так как учение не производит на них должного нравственного впечатления и довольны этим. Мы живём в России. Всё хорошее, что можно занять у Европы, мы отвергаем, а всю грязь старательно культивируем. Только в такой стране как у нас могла зародиться традиция «Троечники устраиваются лучше отличников». Порок естественного отбора в том и состоит, он отбирает сильнейших, наглейших, но не умнейших и талантливейших. Он обрекает гениев на смерть, несмотря на то, что именно они определяют уровень успешности человечества. И ужас в том, что когда ты объясняешь это людям, они заявляют: «Это проблема гениев».

       Да в нашей стране однополые браки появятся ещё не скоро. Если вообще когда-нибудь наступит такое время, ведь Апокалипсис нагрянет, рано или поздно. Мы слишком узко мыслим для такого прорыва.

        И вот я брела домой с чувством выполненного долга, прослывшая лесбиянкой, нажившая ещё пару тройку недоброжелателей, но выразившая своё мнение. Выжатая. И пока я шла, узнала, что, оказывается, никто меня не воспринимает всерьёз. Никто, даже собственная близкая подруга. Всем интересно меня слушать, подшучивать надо мной, но уважения я не вызываю. И потому люди позволяют себе меня перебивать, и посылать меня в ЮАР. Меня упрекают в нежелание менять мир!!! Можете представить?! Меня упрекают в нежелании высказывать своё мнение.

       Я так устала это слышать.

       - Ты видишь что-то там, где ничего нет.

   - Нет, я вижу то, что вы отказываетесь видеть. И говорю вам об этом.

   - А что толку, если ты не хочешь никого переубедить вокруг себя.

   - Раньше я любила людей. Я хотела рассказать им мои видения. Но они, выслушав меня, остались прежними. И я понял, даже Богу не под силу исправить людей, если они не хотят быть лучше. Человечество всё устраивает, а горбатого, как говорится…..

       И снова упрёки, упрёки…..

       Хотелось заплакать, так обидно мне стало. Нет не за себя. Я отучилась жалеть себя. За других. За то, как много все мы потеряли в наших заблуждениях.

        И как в той песне «А каждый из нас, мог нормальным бы быть человеком…..». И я иногда испытываю человеческие потребности. Даже иногда нормальные женские желания. Хотя не желаю быть человеком. И они, люди, иногда задумчиво смотрят на меня, пока я говорю, и, кажется, где-то глубоко в них шевелится сомнения. Всё могло бы быть иначе.

        Но возможно тогда было бы скучно. И вполне вероятно, меня сегодняшней никогда бы не было. В ежели так, то как всё в той же песне:

     «Хорошо, что не вышло так. И мы, такие как есть.».

     Я «ЗА» вы «Против», если  Богу так угодно, значит так и надо.  

Что чувствует женщина в забитом утреннем автобусе, вместо поручня, обнимающая любимого? И под щекой у неё крепкая мужская грудь, внутри которой бьётся благородное сердце. А на широких плечах гордо сидит красивая, словно вышедшая из-под руки ваятеля, голова с лицом молодого греческого бога. Причём, этим ухоженным, красивым телом и одухотворенным лицом управляет незаурядный ум с глубоким пониманием, широким кругозором, склонный к рыцарству.

         Что испытывает эта счастливица, сумевшая найти, поймать, обаять такое сокровище? Идеальное сочетание трёх элементов: красоты, ума и добродетели. Тех мифических слагаемых, определяющих человека. От их наличия и комбинации зависит плохой или хороший, нужный или никчёмный, приятный или омерзительный. А здесь всё есть и всего достаточно. Тот самый пресловутый принц, рыцарь…

        Так что же она переживает, эта дерзновенная особа, с детской застенчивостью прячущая лицо у него на плече, щекоча кончиком носа его ухо? С почти злорадным наслаждением она исподтишка осматривает салон, подмечая завистливые взгляды соперниц. Ведь все женщины соперницы, друг против друга - кто быстрее, хитрее. Мало кому достанет рассудка, уйти от нелепой драки, такой любопытной для мужчин и унизительной для женщин. Но она, наша героиня, знает, всем оставшимся с  носом здесь ловить нечего. Ибо такие, как он, любят в первую очередь сердцем, а лишь затем плотью. А значит раз и навсегда. Конкретно одну и основательно вечно.

       Что же она чувствует?

       Я не знаю. Оттого и спрашиваю.

      Хотя сомневаюсь в полном, обоснованном объективном ответе. Никто не может дать его. Удовлетворить моё любопытство невозможно.

       Причин много.

      Во – первых, ТАКИХ МУЖЧИН НЕ БЫВАЕТ! Нынче не бывает. И не надо убеждать меня в обратном.

      Тут всё как с драконами, остались лишь в энциклопедиях, в виде динозавров или в легендах. Возможно, парочка подобных ещё существует в устаревшем дизайне, и им лет под сто. 

      Наше время, наши нравы, понятия не способны воспитать личность во всех отношениях положительную. Да ещё это равенство мужчин и женщин.

      Дамочки, вы так боролись за независимость, за право приложения своих способностей. С таким остервенением размахивали бюстгальтерами и кромсали свои юбки, что не заметили, как угробили противоположенный пол. Вы победили, эмансипировались, влезли в политику, театр, бизнес, науку. «Мы не глупей мужчин, мы даже способнее, талантливее» - доказывали вы.

    Молодцы! Раньше мужчина был флагманом. У него было к чему стремится. К подвигу, победе, успеху. Они умели добиваться. Охотник, добытчик – разве не это суть мужчины. Он знал, женщина, жена, любовница всегда рядом, за плечом. Никто никогда не считал женщин глупыми или убыточными. Просто у них была своя ниша. Из которой при необходимых задатках она могла выйти, как Жанна Д’арк, Елизавета Английская, Екатерина Великая и десяток других великих женщин.

      Однако вас не устраивало «притеснение». И вы освободились, то есть разделись. Пресловутая женская загадка обернулась банальной порнографией. Женщина перестала  требовать подвигов, она и сама, хоть коня на скаку, хоть в избу в огне. Встав на одну доску с Адамом, Ева наглядно продемонстрировала ему, как прекрасно она может обойтись и без него. И даже добиться большего богатства, большего признания, нежели некоторые из ненавистных угнетателей.     

       И это называется женской мудростью. Дуры! Какие же мы с вами дуры!

        Мужчину нужно держать в напряжение, задавать ему цели, а не отбирать их. В течение трёхсот лет они сникали и под конец расхлябались совсем. Стальные мышцы одряхлели из-за вечного лежания без дела. Охотятся теперь львицы. Ум притупился. Думать тоже может женщина. А для того, чтобы затащить её в постель тоже особенно изощряться не стоит. Принцип свободных отношений без предрассудков, главное предохранятся. Понравилась, удобна в обращении, можно женится, развестись то всегда можно. С появление секса, всё стало как-то проще и доступнее. У обоих полов ощущение, что их обули, но никто не обращает на это внимание. Тактично молчат и продолжают высвобождаться от комплексов.

           Дети? Ну да, собственно, только для этого пока и нужны мужчины. Но ничего наука у нас развивается со световыми скоростями.

          И в сухом остатке мы имеем карикатуры на мужчин. Либо очень умный, но по большей части неудачник, тихоня и уродец. Либо очень красивый и предприимчивый, но подонок и эгоист. Коктейлей из недостатков и достоинств множество, но все одинаково горчат и вяжут.

         А женщины пьют это, давятся, и плачутся: «Где ж найти мужика хорошего?».

         Там где вы их закопали, независимые мои.

        Впрочем, сейчас на меня накинутся с упрёками и злопыхательными криками. Мол, сама ни разу в жизни не любила. Конечно, с такой-то рожей, как у меня все мужчины кажутся плохими, а другие более счастливые женщины дурами!

           Какая-нибудь из знакомых заявит, что знает о чувствах вышеописанной героини. Вот именно её молодой человек соответствует необходимым параметрам. Сейчас она обрисует мне свои эмоции.

           И попробуй объяснить ей её тотальное заблуждение. Или же просто втолковать смысл слова «объективно» и его отличие от «субъективно».

            Любовь слепа, или, по - крайней мере, значительно ослабляет зрение. 

           Любовь, те её цветы, что пока ещё не отмерли в людях совсем. Те эмоции, что пока справляются с чудовищем Сексом, омерзительным сорняком среди наших современных понятий. 

            Любовь, пусть ныне она и в лохмотьях, поразительный пластический хирург. Одним движением она может обратить любого в чудо из чудес. В « котёнка», « заю», «любимого», «милого» и т.д. и т.п. И уже не видно ни его тяжёлых бёдер в мешковатых штанах, ни его оттопыренных ушей. Но это ерунда. Любовь должны творить такие чудеса. Каждый выбирает себе не пару, а отражение. Все хотят иметь партнёра отражающего его внешний и внутренний мир. Вот бы ещё быть при этом справедливым к себе и действительно выбирать отражение, а не огромный такой кусок лести.   

         Суть в том, что большинство женщин заблуждается по - поводу своих мужчин. Самое ужасное здесь в преднамеренности этих заблуждения. Каждая из нас принцесса, и сколько бы не отнекивалась, вечно думает о лучшем. Мол, все мы достойны чего-то своего, но непременно грандиозного. А когда приходит похмелье после этой, чисто девичьей, эйфории всякая идёт на обмен. Её честолюбивые, вскормленные сказками мечты оборачиваются чем-то более прозаичным. И наша женская натура… Хотя почему только женская, мужчины тоже этим иногда страдают. Наша человеческая натура проводит трудоёмкую работу, по завершению которой этот человек, будь он хоть отъявленный мерзавец уже самый лучшей во Вселенной.

       Почему так происходит? Побочный вопрос. Наверное, это приспособленчество. Кто-то думает, что лучше найти не возможно и таким образом сдаётся. Кто-то просто боится одиночества.  Но, думаю, что нет в мире ничего омерзительней выражение «Стерпится, слюбится». Разве можно полюбить кого-то, если с самого начала к нему ничего не чувствуешь. Заставлять себя высекать в себе искру, это кощунство. То самое самовнушение.

          А может и вправду любовь.

         Откуда мне знать. Я никогда не любила.

         И, о да, это, в-третьих, лично мне не побывать на месте той счастливицы никогда.

         Видимо когда Бог создавал мою душу, он забыл вложить в меня эту самую функцию самовнушения. Не умею я преобразовывать людей в своём мозгу. Всегда вижу, то, что есть. Могу обмануть кого угодно, а себя не умею.

         Оттого на мелочи размениваться отказываюсь. А такие мужчины, мужчины мечты, мало того вымерли, но… Но даже если предположить их существование, на другом континенте, на экваторе, за полярным кругом, на другой планете, в другом мире, всё равно я в пролёте. Они просто не замечают мне подобных.

         Парадокс, или ирония судьбы. Они хотят любить такое же идеально сочетание душевных и телесных качеств. И оттого так же одиноки в этом жестоком мире.

        Нас разъединяет гордость. Нам вечно чего-то не хватает.

        А если мы встречаемся, то Боги разводят нас. Раньше Амур занимался соединением сердец, теперь ангелы стараются разводить стрелки.

        И вот она я иду через зебру на противоположенную сторону, а он в этот самый момент, стоя на светофоре, зачем-то наклонился в бардачок. Или я вхожу в магазин с одного входа, а он с другого. Или мы едем в одном автобусе, но обилие тел скрывает нас друг от друга. Да мало ли уловок у судьбы, если она задалась целью оставить двух людей несчастными.

      Хотя мне хуже, чем ему. Он в любом случае найдёт себе подходящий вариант, самовнушиться, мужчинам с этим проще, и не вспомнит даже о своём предназначении.  

      А я так и буду у одиночестве. Слишком умная. Слишком гордая. Слишком честная.

      Мне будут говорить: «Будь проще!», «Притворись дурочкой!», «Следи за собой. Лучше одевайся. Ярче малюйся. Похудей.». Но это блажь.

       Если я последую хотя бы одному совету, то я предам себя. Буду притворяться перед ним. Понравлюсь ему. А потом окажется, что настоящая я, ему вовсе не нужна. Всю жизнь разыгрывать из себя дурочку кокетку. Увольте. Надо влюбляться в подлинное. Если нравлюсь такой, значит, понравлюсь всякой.

      Однажды мне скала, одна бесполезная, наивная кокетка: «Надо уметь себя подать, преподнести себя мужчине».  Помнится, противно было до самого дома просто дышать с ней одним воздухом. Если иным женщинам нравиться подавать себя мужчинам,  подобно запеченной утки, украшенной зеленью и овощами, да ради Бога. Но не при честных же дамах. Подавать себя надо в общество. И с какой стати, первому встречному кто-то должен себя преподносить. Не затерялось ли во Вселенской конституции правило вроде: «Прежде мужчина должен завоевать. Доказать, что на что-то годен и как человек и как мужчина». Или можно миновать эту фазу отношений, сразу подавать себя. Ну, тогда я понимаю, откуда у мужиков такие зажравшиеся вкусы. Заподносились. Они живут, будто в Макдональдсе.

       Эй, приятель, смотри свободная касса!

        Гадость!

       В общем, всё очень безрадостно. И бесперспективно.

       Я из тех, кто верит в любовь. В прошлом. Но отказывает ей в существование в настоящем. Не говоря уже о будущем. Очень хотелось бы ошибиться. Однако разум мой чист как окуляр микроскопа. Встречая истинные чувства, беснуюсь и воплю: «Это чудо!».  А, слыша о каких-то иных, скептически жую губы и провожу эксперименты. А потом злобно хохочу, оказавшись правой, насчёт их ущербности. Но это вовсе не значит, что я хочу быть правой.

       Просто, я безумно хочу узнать, что чувствует та женщина, обрисованная мной в начале этого заупокойного рассуждения.                    

 Менять мир?! Да пусть катится в Тартар, раз плоскость уже наклонилась. Удерживать его, только сдирать кожу на ладонях. Он не достоин моих ран и страдания, и страданий, подобных мне.

          Да и кто я такая, то есть, что я могу, Боги, или Бог, само небо не заинтересованно в спасении. Видите ангелов? Видите миссию? Видите народ, нацию, государство, где как в колыбели укачивали бы надежду? Нет. Сплошная грязь и антисанитария.

          Прекрасное осталось лишь в памяти. Творцы и гении ушли. А всё прочие чудеса, у коих хватает запала случаться, похожи на осколки цветного стекла, на пыльном затоптанном тротуаре. Лежать себе, равнодушные и самобытные, и тоскливо пялятся в небо. Мерцают и поблёскивают, когда тому доведётся подмигнуть им солнцем. Плачут, вместе с ливнем, если оно от них отворачивается. И тухнут, стоит только отразиться в них лицам прохожих. Эти людишки,  находят их странными, но по-настоящему никогда ими не восхищаются. Ведь современное искусство – это не осколки прошлого или исключительного настоящего на Земле – это витрины.  

          Конец Света это не конец. Это спасение. Людям он не нравится лишь потому, что они вроде как умрут. Они верят только в бессмертие вампиров. Эдварда Калина, например. В своё же нет. Хотя и верят в Бога, в сотню разных Богов, одинаково неистово заблуждаясь. И подспудно люди знают, что они виноваты. Каждый. Правда никогда в этом не признается. Это называется Новейшая эпоха. Всеобщее равенство. Свобода, мать её. Прогресс. Рационализм. А вовсе не гнилая венерологическая болезнь человечества – называемая ВЕК ВЫСОКИХ ТЕХНОЛОГИЙ. Высоких технологий и маленьких нравов.

        Менять этот мир?

        Раньше это было даже заманчиво. Я этакий, герой, надававший человечеству по шее и указавший выход из болота. Как много ради этого я говорила. Раскрывала душу, по пятьсот, с лишним, раз повторяла одно и тоже. Срывала глотку. Да вот только голос вопиющего в пустыни слышат только колючки и его собственные миражи.

        Если ты один – это не значит, то ты не прав. Но это значит, что ничего не можешь сделать. Даже Александру Македонскому понадобилась армия для победы над Ойкуменой, и Гефестион для победы над собственными демонами.  Я же  одна. А таких, как я, мало. Мы разбросаны по миру. Мы в отчаянье. Это нас разрушает.   

         И все эти люди, которых я не люблю, потому что они меня не понимают. А они терпеть не выносят меня, потому что я не желаю с ними смириться, сравняться и высмеиваю их всех: от незнакомых, до самых близких. Все они видят во мне только чокнутую, закомплексованную, заумную затворницу, вечно жужжащую им про какого-то там Бога, какую-то там настоящую любовь. Одним словом, болтающую малопонятную, трудноусвояемую духовную белебердень. Надоедает быстро, но порой забавляет.

         Но я устала. Это нормально. Тут я как все. Предел терпения, пожалуй, есть даже у камня.

         И я отвалила. Шаг в строну. Рот на замок.

         Сходила за попкорном, нашла свой ряд, развалилась в кресле и вуаля! Самый продвинутый 5D  кинотеатр. Даже очков не надо. Эффект полного присутствия. Даже зуб, скотина, болит по-настоящему.

          Менять мир?! Спасать его? Увольте. Не я его добиваю безжалостно ногами. Видите, мои руки в шрамах, а джинсы по колено в почве. Я упиралась пятками, бессмысленно ища опоры, пока эта громадина с грохотом соскальзывала в Бездну. Я плакала. Просила прощение за всех людей, за всё подряд.

         А теперь перегорело. Понимаю Господа Бога, и его разочарование. Такие надежды, такие ресурсы, миллионы лет, обернулись этим.

         Обидно, досадно, но ладно.

         Вот как я спасаюсь.

         Я стараюсь сохранить себя. Честной, знающей, понимающей, духовной. Не желаю быть как все, кому и этого мира достаточно. Хочу видеть выше, ощущать шире. Я собираю в пыли культуры и современных её извращений самые драгоценные осколки. Пестую глубокие чувства и положительные качества в друзьях и знакомых. Злословлю – плююсь кислотой, не задумываясь о целях. Дышу. Читаю. Болею. Ругаюсь. Совершаю мелкие глупости. Вру. Снова вру. Опять вру. Выворачиваюсь на изнанку ради любимых человечков. Жду любовь, самой противно, всё ещё жду, хотя знаю, что она тоже ушла. Ну, та, возвышенная, самая-самая.

         Теперь я наблюдаю, потягивая газировку из огромного стакана, и гадаю, чем всё кончится. Н интерес, чисто спортивный. Лишь ради себя. Ради своей радости.

         Здоровый эгоизм – верное лекарство, друг мой. Живи для себя. Наслаждайся проблесками человеческого. Стань зрителем, на этом захватывающем сеансе.

         Нам не под силу написать сценарии самим. Но мы можем восхититься мудростью величайшего драматурга из всех вообразимых.

          И потом, в наше время человек должен лишь себе и своим любимым.

                                       Чайки.

Речные чайки проще морских. Но кричат куда как надрывней и жалостливей. Каждое утро слышу их просыпаясь. Я привыкла к этим звукам, встречающим каждый порыв ветра. Зимами, за закрытыми наглухо окнами, я тоскую по ним. И весна начинается лишь тогда, когда их белоснежные силуэты начнут сновать над освобождённой речкой. То есть над двумя реками, несущимися мимо моего кусочка берега. Волга и Ока, прижавшиеся друг к другу так тесно, что и не различить уже, где, чьи молекулы.

Жить неподалёку от реки мне не претит только из-за чаек и их голосов. Мне кажется, этих птиц я понимаю. Они дети воздуха, вечно парящие над водой.

Они живут в городах, питаются на помойках, ибо река уже давно в неё превратилась. Они расхаживают по усеянным останками человеческой жизни берегам, с таким надменным и даже гордым видом. Поражаюсь, как им удаётся сохранять достоинство на этаком фоне.

Неужели им никогда не хотелось к морю. Ни к Горьковскому, сотворённому силой строительной техники. А к настоящему далёкому, бирюзовому, Средиземному или иному, полному легенд и очарования. Грезятся ли им бухты, заполненные яхтами и рыбацкими лодками, где поутру разноситься магический аромат кофе? Видят ли они во снах белоснежный песок, пересыпать в руках и просто ходит по которому, значит осязать Вселенную и время?  Хотят ли они взглянуть с лесистого утёса, как волны разбиваются о причудливые глыбы? А на синеющую даль, где вот-вот проступят очертания корабля с чёрными парусами и призрачный Эгея, раз в тысячный грянет в пучину горя и Аида? Тянет ли их коснуться крылом поверхности воды, изрезанной когда-то Одиссеем и Аргонавтами, или иной какой воды, иного, какого моря?

Неужели эта пыльная замкнутая жизнь не тяготит их?

Нет, я думаю, нисколько.

У них есть крылья, и воля взмахнуть ими и улететь к этому самому морю. Они никогда не теряли возможность.

- Мам, девчонки тут предлагали, летом в Хорватию. На восемь дней, отель четыре звезды, полупансион….

Такие разговоры я привыкла начинать без энтузиазма, так чтобы засорять эфир родительского сознания.

Раньше эти монологи получались живее. Они как водопад, совсем как тот из туристического буклета, срывались вниз ликующим потоком, только с тем, дабы осознать всю обреченность замкнутой окружности озера.

Я не успела дойти до стоимости. Усталый мамин вид сменился раздражением. Бабулины глаза начинали наливаться кровью, она вздыхала поглубже для гневной отповеди.

Заткнувшись, уткнулась в тарелку. Мини семейный скандальчик на кухне, естественная приправа к ужину. Я не могу без этого. Ведь я «ровняюсь на богатых», «слишком много хочу», «неблагодарная», «ничего не понимаю» и так далее и тому подобное.

- Иди, зарабатывай и вали куда хочешь!

 Закрыла мама тему, хлопнув дверью.

Обжигаясь об чашку какао я спряталась в своей келье – комнате.

Плакать от обиды глупо. Взрослые люди понимают, в стране кризис, семья пролетарская из трёх женщин.

Одна пенсионерка, но всё ещё батрачит в школе уборщицей. Подтирая дерьмо ха толпой дегенерирующих спиногрызов за гроши. Мать, всю жизнь не видевшая ни любви, как, впрочем, и бабушка, ни покоя. Почти с юности ломает себя на заводе, тоже не за ахти какие деньги. Он кругом больная и плачет ночами от боли, усталости и уходящей мимо жизни. И дочь бесполезный философ, чья учёба съедает бабушкину пенсию, но учится она, сама не зная зачем. Юриспруденция её не греет и сидит уже в печёнках. Девушка абсолютно не приспособленная к жизни. Неблагодарная, ленивая, и только и знающая, что вытрясать из родителей деньги на книги.

Ну и кот, от которого тоже мало проку.

Квартира, услуги коммунальные, телефон, еда, и т. д. Семейный бюджет вещь хрупкая и переживательная. Но всё есть и очень даже пристойно. Желать большего, сточке зрения среднестатистического гражданина кощунственно. Но каким трудом всё это даётся.

Так есть ли смысл требовать? Есть ли право плакать?

Пойду работать, поеду.

Если найду работу. Если буду получать достаточно там, куда приложу свои знания. Если не будет апокалипсиса. Если я вообще доживу.

 Как им объяснить, что я хочу сейчас увидеть Помпеи и Парфенон, пока от них хоть что-то осталось. Вздохнуть гнилистый запах каналов в Венеции, пока не канула в лету этих самых каналов. Преклонить колени в Риме и Стамбуле перед Айя-Софией и оплакать Византию. Побродить суровым призраком по трансильванским горам.

Именно сейчас, именно вот с этими друзьями. Потом у меня будет уже другое виденье.

Как высказать сердце философа, романтика и поэта рвущиеся туда, вон с этих берегов, прочь их этих коробок покрытых жёлтой пеленой смога.

У меня нет права просить семью об этих путешествиях.

Для них отпустить меня в Петербург значит брешь в бюджете. До дрожи в коленях разговоры о моих «надо». А это разнесчастная Хорватия это же целый семестр моей учебы.

Имею ли я право, увидеть воплощение своих снов?

Или это право самой судьбой вычеркнуто из перечня мне отпущенного?

Нет, я не жалуюсь.

У меня есть гордость.

И я понимаю чаек так надрывно кричащих за окном перед самым закатом. Они живут среди останков человеческой жизни на грязных берегах, грязной реки в пыльном многомиллионном, но полупустом городе. И при этом способны надменно расхаживать среди всего этого.

Но им не снятся сны о море. Они дети воздуха, вечно парящие над водой. У них есть воля и крылья способные донести их до очаровательно романтичного Хорватского берега.

И за это ненавижу чаек!

                Понедельник 19 апреля 2010 года. 18:55.

                                          Туфли.

Поразительно как легко притягивают к себе мысли отдельные предметы, выхваченные сознанием из окружающего быта. Вот я, например, уже давно постоянно думаю о туфлях. Миленьких женских туфельках, сверкающих на солнце лаковым покрытием или нашитыми стразами. О дерзящих своим дробным стуком каблучка лодочках. Мысли мои обращаются и вокруг собственной пары, всё ещё лежащей где-то в коробке, и о чужих, попадающих в поле зрения. Спеша в университет, в первую очередь обращаю внимание на идущую рядом или, ещё лучше, чуть впереди обувку. Невольно отмечая себе: «Эти ничего…те вульгарные…, а вон та, вон в тех, не умеет ходить».

Не то чтобы у меня вдруг появился фетиш. Боже упаси! Просто сии объекты материального мира  обратились в какую-то квинтэссенцию всех терзающих меня вопросов.

Ведь, что сами по себе значат туфли и каблуки в частности. Поправьте меня, если ошибаюсь, но они значат собственно женственность, подчёркивают социальный статус, принадлежность к слабому полу. Не будем затрагивать факт, о том, что ныне каблуки успешно носят и мужчины. Я сейчас не об этом.

Так вот, одеть туфли значит подать себя именно как женщину. Нести себя над миром чуть выше, чем предположила природа. Быть чувственной или дерзкой, в зависимости от фасона и расцветки. В мире, где демократичные кроссовки и кеды, способны преодолеть любые различия в гендерных признаках, это особенно очевидно. На мой взгляд, те, кто каблуков решительно избегает, делают это сознательно из принципиальных побуждений. А отнюдь не из практических взглядов, мол «устаёшь быстро….ростом стану в два метра» и так далее.

Причины кроются гораздо глубже.

На собственном примере.

Мои туфли обречены на вечное ожидание и коробка с ними открывается едва ли чаще трёх раз в месяц. Бывает, её не беспокоят и вовсе, забросив в недра шкафа.

Для меня встать на каблуки, значит принять ряд обязанностей взаимно проистекающих одни из других. Одев туфли, надо прилично и даже красиво одеться. Принарядившись нужно привести в порядок лицо и волосы и выглядеть хорошо, или даже замечательно. Хорошо выглядеть значит постоянно следить за собой в течении дня. А совершать всё это вместе взятое, значит быть женщиной.

Но сложность не в этом. При моём огромном желании другого, но я родилась я всё-таки «ею». О чём матушка Природа не брезгует мне методично напоминать.

Дело в том, что с каблуками я теряю часть себя. По-моему же выражение «часть мозга». Стоит мне зацокать по асфальту новенькими набойками, как тут же тянет кокетничать, капризничать, нести слабоумный бред, смеяться над глупыми и плоскими шутками. От берущего верх инстинкта слепой самки, или от перенапряжения и отсутствия концентрации на главном.

Всегда легче было в кедах. Они не затрудняют движения, и я могу бродить часами, размышляя только о важных вещах мироздания. Они не к чему не обязывают. С утра можно нацепить на себя любую мятую или попавшуюся под руку футболку. В них можно говорить всё приходящие в голову, вести себя как вздумается. Всегда разрабатывала этот образ философа в кедах, который всё и везде успевает. 

Однако времена меняются. Как выяснилось, дети вырастают не только из пинеток и сандалий, но и из кроссовок.

Моя не последовательная натура, атакованная окружающими на предмет моего внешнего вида, вместо глухой обороны, выкинула абсолютно дурацкий манёвр.

Присоединившись к тем, кто критиковал и порицал моё безответственное отношение к себе любимой, я принялась злословить и придираться к внешнему виду окружающих. И вот люди одевающиеся абы как, уже прозваны мною неудачниками. Потрясая в воздухе разворотом глянцевого журнала, я кричу раздолбаю одногруппнику: «Вот так должен выглядеть мужчина!». Обсуждаю с стильными и не очень подругами тряпки, духи, косметику и те же туфли. Ухахатываюсь над нарядами некоторых.

А сама спрашиваю себя…

Я что спятила?!!!!

Кто, каким образом умудрился впрыснуть в меня эту материальную составляющую? Или с возрастом идеализм разбавляется необходимой для дальнейшего выживания долей цинизма и меркантильности?

Но вот, вот на фразу:

« Может, стоит принимать людей такими, какие они есть?»

Я с надменным взором заявляю:

« Такая формулировка присуща лишь слабым. Если мы все, будем принимать мир таким, какой он есть, так и останемся в дерьме по уши. Нет пределов у самосовершенствования и это единственное разумное направление.

Если ты красив, но не умён и не нравственен, стремись стать таковым. Если умён, и нравственен, стремись подкрепить это своим отражением в зеркале. Учись быть опрятным, аккуратным и выглядеть пристойно».

Про меня уже говорят как о жестоком и начавшем портиться человеке. Но никому, правда, из всей аудитории, по большей части состоящей из «неудачников», не пришло в голову задать встречный вопрос. Способный, кстати, выбить меня из седла.

«Почему же сама ты этого не делаешь, требуя от других?»

Сразу ответа я не найду. А найду, так пущусь в паническое бегство в недра философии и эгоцентрических вспышек. Хорошо, хоть те в кого я плююсь такими словами, не столь находчивы.

И вправду, почему я не стремлюсь стать красивой женщиной(последнее выделено маркером)? Спрашиваю я, у всех туфель во Вселенной.

  Обычно в ответ я шучу в эгоистичной манере:

«Если я буду выглядеть привлекательно, заниматься собой, своим телом, носить элегантные стильные вещи, без фанатизма, с очаровательной мерой. То я стану почти идеальным человеком. Ибо умом с кругозором и, своеобразной, но крепкой моралью я уже обладаю».

Но шутка так и останется шуткой. Слишком хорошо мне знакомо правило взаимоисключаемости иных вещей. Одно выдавливает другое. А золотой середины достичь мне не позволит привычка кидаться из крайности в крайность.

Последовав совету, одной из «подруг»: «Перестань читать книжки и займись спортом, что ли» я рискую потерять тот разум и силу мысли, которые ещё позволяет мне задирать подбородок. Не возможно и рыбку съесть и в капкан не сесть. Ради цели приходиться жертвовать.

Нас современных людей не научили развивать себя симметрично, в обе стороны: физической и духовной. Отсюда и множество наших проблем: извращенные представления о красоте, остановка некоторых в самовоспитании и развитии.

НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ ПРИНЦИПА: «ПРИНИМАЙТЕ ЛЮДЕЙ ТАКИМИ, КАКИЕ ОН ЕСТЬ»!

Он плох для иных ситуаций или же тотально не полон.

Принимайте их такими, как они есть. Но скажите, тыкнете им в то, чего они могут достичь. Укажите на то, к чему они могут и должны стремиться. И сами из последних сил стремитесь к идеалу. Иначе ваше существование теряет львиную долю смысла.

Но всё это моя сумасшедшая философия. Она не действует в этом периоде времени исторического развития. Существует лишь как утопия – мечта не лишённая потенциала осуществиться.