Когда хорошие люди - вооруженные и мирные - умирали на войне с украинцами, - это было ужасно, но сознание подсказывало, как это дело можно оправдать в общефилософском каком-то смысле. Война, враг, светлое будущее, которое станет возможным благодаря тому, что etc., - в общем, все то, что всегда думают и говорят в таких случаях.
Но когда хороших людей уже без всякой войны просто жрет система, жрет, потому что они мешают ей самим фактом своего неправильного существования, - в этом есть какая-то шаламовская или, если угодно, базаровская бессмыслица. "Мы тебя прямо тут закопаем, и из тебя лопух расти будет".
Бессмыслица и дух одиночества.
Ведь почему люди верят во всю эту блевотную кремлевскую пропаганду, в наши хитрые планы и великие ракеты, летящие на борьбу с сараями в сирийской пустыне, - они верят не потому, что их так ловко в этом убедили, нет. Им просто хочется в это верить.
Хочется верить, что у них есть дядя-государство, которое знает, как надо, которое о них заботится, - и еще весь мир на одном месте вертит заодно.
Тогда им спокойнее жить.
Ведь если допустить на минуту, что ничего этого нет, а есть просто банда трусливых подонков, умеющих только в телевизоре выглядеть александрами македонскими, а на практике всегда отступающих, шипя и плюясь, банда подонков, с молчаливого разрешения которой убивают одного за другим всех тех действительно сильных людей, кто не побоялся дать в зубы Киеву, когда сами подонки опять испугались, опять отступили, - так вот, если все это допустить, то нет тогда ни дяди-государства, ни его великих побед над сирийским сараем, а есть бессмыслица и одиночество.
Ну и шакалящая толпа, довольно покрикивающая: "а мы же сразу говорили, что им всем надо сдаться!"
Но есть еще что-то другое. То, чего они никогда не поймут.
Что-то большее, чем государство. Что-то большее, чем политика. Что-то большее, чем выяснение отношений с телевизором.
Маленькие русские города.
Незаметные русские люди.
Самый обычный русский язык.
Трогательные русские праздники.
Нелепая, нежная, бедная русская повседневность.
Еле живые, на грани закрытия, русские заводы.
Холодная наша - ничего-то в ней толком не вырастишь, кроме могил, - русская земля.
Ради этого все и было.
И будет.
И сейчас есть.
Царствие Небесное, Дремов Павел Леонидович.

Дмитрий Ольшанский



Луганские казаки осиротели - нет больше Бати. Убит Павел Дремов