Чесменский дворец и церковь Рождества Иоанна Предтечи (Чесменская). Санкт-Петербурге.

---

Читать далее...

Таврический дворец светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина. Санкт-Петербург.

---

Читать далее...

Летний дворец Петра I.Филиал Русского музея

---

Читать далее...

Князь Александр Алексеевич Вяземский-доверенный сановник Екатерины II.

---

Князь Алекса́ндр Алексе́евич Вя́земский (3 [14] августа 1727 — 9 [20] января 1793) — один из доверенных сановников Екатерины II, в качестве генерал-прокурора Сената следивший за расходованием казённых средств и имевший репутацию неподкупного.

Александр Алексеевич Вяземский

Читать далее...

Еще один романс

 

Булат Окуджава

 

В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы.

Ее глаза в иные дни обращены.

Там хорошо, и лишних нет, и страх не властен над годами,

и все давно уже друг другом прощены.

 Еще покуда в честь нее высокий хор поет хвалебно,

и музыканты все в парадных пиджаках.

Но с каждой нотой, Боже мой, иная музыка целебна...

И дирижер ломает палочку в руках.

 Не оскорблю своей судьбы слезой поспешной и напрасной,

но вот о чем я сокрушаюсь иногда:

ведь что мы с вами, господа, в сравненье с дамой той прекрасной,

и наша жизнь, и наши дамы, господа?

 Она и нынче, может быть, ко мне, как прежде, благосклонна,

и к ней за это благосклонны небеса.

Она, конечно, пишет мне, но... постарели почтальоны

и все давно переменились адреса.

1980

 

 

 

Александр Васильевич СУВОРОВ: «Мы русские и потому победим»!


Суворов
«Доброе имя должно быть у каждого честного человека; лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества»
Кавалер всех российских и множества иностранных орденов,
первый меч России,
светлейший князь Италийский,
граф Рымникский,
генералиссимус российских военных сил,
полководец,
не знавший поражений,
родился в Москве 24 ноября 1730 года.

Он был образованнейшим человеком, любил цитировать Гомера, Плутарха, Цицерона, Овидия. Прекрасно знал математику. В совершенстве владел французским, немецким, турецким, польским и итальянским, неплохо говорил на арабском, финском и персидском. Он презирал роскошь, не выносил лести, любил раздавать милостыню, но здоровому нищему дарил... топор, говоря: "Руби дрова, не умрешь с голоду".
Солдаты отзывались об Александре Суворове с восторгом, называя "наш Дивный". А генералиссимус строго следил, чтобы все необходимые продукты попадали в солдатский котел, не застревая в руках интендантов, чтобы солдаты были хорошо одеты и обуты. Его «Наука побеждать» стала для русской армии кодексом поведения на поле боя и вне его. Афористические наставления полководца давно вошли в русский язык пословицами и поговорками:
«Мы русские и потому победим»,
«Негоден тот солдат, что отвечает «Не могу знать»,
«Сам погибай - товарища выручай»,
«Служба и дружба - две параллельные линии: не сходятся»,
«Кто напуган - наполовину побит»,
«Ученье свет, а неученье - тьма. Дело мастера боится»,
«Дисциплина - мать победы»,
«Всякий воин должен понимать свой маневр»...



Александр Васильевич прожил 71 год.
На его надгробии всего три слова:
"Здесь лежит Суворов"...

Гонорары Пушкина (переводим на современные деньги)

Bo4kaMeda

«Наше всё» Александр Сергеевич Пушкин первым в России начал хорошо зарабатывать чисто литературным трудом. До этого большие гонорары, если их и получал кто из писателей и поэтов (например, Михаил Ломоносов, Гавриил Державин), назначались в качестве персональной награды от монарха за какую-нибудь хвалебную оду. Пушкин же нашёл путь к тому, что сейчас называется читательским спросом.

✂…

«Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать». Каким был самый могущественный Русский Царь?

Читать далее...

Пушкин на придворном балу

Пушкин на традиционном придворном балу 14 декабря...

 

 

 

Читать далее...

Памяти Иосифа Кобзона
 

 

Серия сообщений "Музыкальное":
Часть 1 - "Пообещайте мне любовь"...
Часть 2 - Для настроения. "Сиртаки в Альберт Холле"
...
Часть 13 - Modigliani - Liberta
Часть 14 - И снова Теодор Курентзис...
Часть 15 - Памяти Иосифа Кобзона

Как реально выглядел Пушкин: самый правдивый прижизненный портрет поэта

Bo4kaMeda

На парадных портретах облик поэта все-таки слишком облагорожен, но есть один этюд - почти фотография, настоящий Пушкин без украшательств.

Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.

Это Пушкин написал художнику Кипренскому, о своём портрете. Вот этом:


Орест Кипренский. Портрет А. С. Пушкина. 1827

✂…

Пушкинские дни в Михайловском

Пушкинский праздник поэзии

 

"Есть имена, как солнце! 

Имена - 

Как музыка! Как яблоня

в расцвете!

Я говорю о Пушкине: поэте,

Действительном в любые времена."   (Игорь Северянин)

 

Пушкинский праздник поэзии – фестиваль едва ли не с самой продолжительной в России историей.

На Псковщине ему точно нет равных. В конце XX века его масштабы прямо-таки поражали: на поляне в Михайловском собирались десятки тысяч гостей. В новейшей же истории праздника были разные времена: бывало, что количество участников измерялось и сотнями. Уже неоднократно предпринимались попытки осуществить его «перезагрузку», осовременить и вновь сделать в хорошем смысле массовым и популярным. Корреспондент Псковского агентства информации побывал в Заповеднике и убедился, что новая команда организаторов действует в верном направлении.

http://informpskov.ru/media/gallery/print/id/19909

Читать далее...

Как отмечали 100-летие Александра Пушкина в Святых Горах в 1899 году

26 мая 1899 года исполнилось сто лет со дня рождения А. С. Пушкина. Эту знаменательную годовщину торжественно праздновала вся тогдашняя Россия. К этой славной дате особенно готовились жители Пушкиногорья, ибо их земля приняла «охладелый» прах поэта в 1837 году. Здесь была его «деревенька на Парнасе».

Пушкинские торжества 1899 г. впервые обрели черты официального государственного празднования, стали первым крупным праздником поэзии в России. В 1898 г. по распоряжению императора Николая II была создана специальная Юбилейная Пушкинская комиссия во главе с Президентом Императорской Санкт-Петербургской Академии наук Великим князем Константином Константиновичем. Комиссии было поручено разработать программу пушкинских празднеств по всей стране . Торжественно отметить столетие великого поэта, было решено не только в Санкт- Петербурге и Москве, но и других городах Российской Империи. Одним из центров празднований стали Святые Горы и Михайловское.

12 декабря 1898 г. с ходатайством «о приобретении в государственную собственность могилы поэта, а если представится возможным, то и всего села Михайловского» к сыну поэта Г. А. Пушкину обратился великий князь К. К. Романов. Вскоре от Г. А. Пушкина последовало согласие. Как мы помним, сын поэта и сам размышлял о том, чтобы «уступить» имение и могилу в собственность государства. Таким образом, в 1899 г., в связи с подготовкой и в ходе празднования 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина, в России впервые обратились к решению проблемы сохранения усадьбы как историко-культурного феномена, при этом на государственном уровне. Государство кроме того выступило главным инвестором по отношению к проекту создания в Михайловском «благотворительного учреждения, связанного с именем Пушкина

Для проведения юбилейных торжеств во многих городах создавались фонды добровольных пожертвований  в память А. С. Пушкина. На Псковщине подготовка к празднеству не ограничилась сбором пожертвований.  Указом Синода от 19 марта 1899 г. в честь столетия рождения А. С. Пушкина третьеклассный Святогорский монастырь, у стен которого находится могила поэта, был отнесен ко второму классу штатных монастырей. Одновременно с этим была издана книга игумена Иоанна «Описание Святогорского Успенского монастыря», посвященная истории обители, часто посещавшейся А. С. Пушкиным при жизни. Выход в свет этой книги стал своеобразной данью памяти поэту.

Организацией торжества в Святых Горах занимался псковский комитет дворян, во главе с губернским предводителем дворянства Н. И. Новосильцевым. Совместно с представителями петербургской печати и Юбилейной Пушкинской комиссией ими была выработана программа чествования поэта и приглашены на «пушкинские дни» в Святые Горы писатели из столиц и университетских городов (Казани, Харькова, Киева, Дерпта и других).

21 января 1899 г. в Святых Горах состоялось заседание Комиссии по приему гостей на предстоящем торжестве чествования памяти А. С. Пушкина, также возглавляемой губернским Н. И. Новосильцевым. Первоочередными задачами для организаторов стали ремонт и очистка могилы поэта. Ее неудовлетворительное состояние беспокоило многих: «…Могила величайшего русского поэта… находилась в крайне запущенном состоянии. Внизу у подножия надгробного памятника цемент обвалился, кирпичи порастрескались, и могила имела крайне не привлекательный вид…» К майским торжествам благодаря заботам псковского комитета могила была приведена в порядок, очищена, и отреставрирована. Повторное заседание Комиссии по приему гостей состоялось 29 марта 1899 г. в Пскове. На заседании решались в основном хозяйственные вопросы предстоящего торжества. В числе этих вопросов было создание проекта строительства эстрады вокруг могилы А. С. Пушкина. Могильный холм не был технически приспособлен для большого стечения публики, осыпался и грозил обвалом. По этой причине было запланировано строительство укрепленной эстрады, вмещающей до 400 человек.

Вторым важным вопросом была организация поставки лошадей для прибывающих на пушкинские торжества гостей с ближайших железнодорожных станций в Святые Горы. Ямщикам наказывалось быть прилично одетыми, вежливыми с приезжающими и в трезвом виде. Устройство буфета и кухни в Святых Горах 25, 26 и 27 мая было поручено опытному буфетчику И. И. Байкову. «Во все это время в буфете должны быть горячие и холодные закуски, обеды из 4 и 3 блюд, водки, вино, пиво, сельтерская вода и лимонад на газе для продажи публике по таксе, утвержденной Комиссией» ,  говорилось в обязательстве, данном И. И. Байковым псковскому комитету. Настоятель Святогорского монастыря, по договоренности с организаторами, предоставлял в полное распоряжение буфетчика ледник со льдом, а Комиссии уступал здание школы при монастыре и пять комнат в настоятельском доме, где предварительно осуществлялся небольшой ремонт .

Вероятно, самым сложным организационным вопросом в 1899 г. было размещение гостей в Святых Горах. По воспоминаниям, писателя И. Л. Щеглова, дважды побывавшего на могиле А. С. Пушкина (в 1898 и 1899 гг.), он жил «добрую неделю в покоях отсутствовавшего настоятеля монастыря» и довольствовался «скромным постным монастырским столом». Но как верно замечал литератор: «…далеко не всякий поклонник Пушкина согласится обречь себя посту и молитве ради посещения Пушкинских уголков, да и далеко не всякому бедный Святогорский монастырь может открыть свои двери…»

На юбилейные торжества гостей ожидалось много. Некоторых почетных гостей предполагалось разместить в доме настоятеля Святогорского монастыря. Остальных планировалось расселить в соответствии со списком квартир, представленным земским начальником П. Ф. Карповым299. К майским торжествам в них был сделан ремонт. Также для ночлега были приспособлены все жилые помещения в монастыре и нежилые строения в Святых Горах, но пригодные для временного пребывания. Все они были пронумерованы, для максимального удобства ожидаемых лиц. Заботой организаторов было размещение не только отдельных гостей, но и целых хоров певчих, трупп артистов и групп воспитанников и воспитанниц учебных заведений, ожидаемых на празднество.

Задолго до праздника в деревнях и селах были приостановлены все работы в поле. Люди были мобилизованы на ремонт дорог, мостов, на сооружение около Святогорского монастыря временного помпезного «Храма Славы Пушкина», ремонт присутственных зданий Святогорья и проч. и проч.   В Святые Горы понаехали маркитанты и кабатчики всех рангов и мастей. На дверях трактиров вывешивались объявления о том, что здесь в памятные дни будут подаваться специальные блюда «беф а ля Пушкин» и «салат а ля Евгений Онегин». Фирма купца Шустова выставила свои рекламные щиты, сообщавшие о том, что ею выпущен «Юбилейный ликер Александра Сергеевича» с портретом поэта на этикетке и полным текстом стихотворения «Я люблю веселый пир». Ликер был в стеклянных бутылках в виде фигурки Пушкина и с пробкой, изображающей его черную шляпу.

   Пушкинским праздником широко воспользовалась братия Святогорского монастыря, принимавшая круглосуточно заказы на «неугасимые» свечи и лампады, молебствия и панихиды по «болярину Александру».

При въезде в Святые Горы местным населением, в виду ожидаемого приезда товарища министра внутренних дел барона А. А. Икскуль-фон-Гильденбандта, бывшего псковского губернатора была построена большая, нарядная триумфальная арка. Арка производила большое впечатление на прибывавших гостей: «Вся увитая зелеными гирляндами, убранная массой флагов... С одной ее стороны было написано ―1799 г. – 1899 г. Святые Горы‖ – а с другой ―От слободы Таболенца‖». Вокруг могилы А. С. Пушкина для торжественной панихиды был сооружен большой деревянный помост, обнесенный перилами.

Напротив Святогорского монастыря, на горе было возведено здание для торжественного заседания, посвященного памяти А. С. Пушкина, названное устроителями празднеств «Храмом Славы Пушкина»

Проект Храма Славы был заказан Псковским комитетом архитектору-художнику Константину Васильевичу Изенбергу, в помощь ему был выделен псковский губернский архитектор Ф. П. Нестурх. В основу проекта была положена специально разработанная программа, которая предусматривала:

1. Дворец должен быть воздвигнут в непосредственной близости к Святогорскому монастырю, в котором находится могила поэта.

2. Он должен занять главенствующее положение в топографии местности.

3. Здание должно отвечать понятию «дворец» и иметь праздничный вид, а его декоративная отделка подчинена пушкинской теме (жизнь и творчество Пушкина).

4. Внутреннее помещение в основном должно состоять из большого зала и сцены. Вместимость зала не менее 1000 человек.

5. Учитывая, что на праздник соберется не одна тысяча человек, а значительно больше, перед зданием дворца должно быть устроено гульбище, на котором сможет разместиться несколько тысяч человек.

Как известно, на Святогорский праздник явилось свыше 5000 человек. Согласно смете, сооружение Храма Славы потребовало немалого количества средств и материалов.

Учитывая это, комитет решил «строить здание не навсегда, а как временное». Материалы для него (бревна, доски, толь, стекло, холстина и проч.) взять напрокат у кого-либо из крупных псковских купцов-предпринимателей, с обязательством вернуть их по окончании празднества в течение.1899 года, уплатить за прокат некую сумму денег, «а если возможно, то и бесплатно». Что и было свершено. Вскоре из Пскова в Святые Горы прибыли рабочие и строительные материалы. Сооружение было возведено очень быстро. Площадкой для него был выбран один из холмов, расположенных к востоку от монастыря. Вершина холма была срезана и выровнена. Здание было одноэтажное, деревянное, длиною. 50 метров, шириною 25 метров и высотою 6 метров (исключая кровлю). Кровля состояла из 3 куполов овальной формы: один в центре, два по краям. На центральном куполе трехметровая лира, на боковых куполах по 2 лиры меньшего размера. По кромке кровли — декоративная балюстрада. В центре здания — широкие ворота, декорированные разноцветной материей. Над ними большое живописное панно с изображением лаврового венка, цветов и урны. По всему фасаду огромное панно с изображением сцен из произведений Пушкина: «Русалка», «Капитанская дочка», «Борис Годунов», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Полтава», «Скупой рыцарь», «Евгений Онегин», «Руслан и Людмила». — Рядом с панно — большие окна-витражи, декорированные флагами и зелеными хвойными гирляндами. Вокруг здания разбиты площадки, на которых возведены ларьки для торговли гостинцами и сувенирами.

 

К Храму Славы была проложена специальная дорожка. Она шла от стен монастыря, через овраг и далее по специально возведенной деревянной лестнице в несколько маршей. Следы этой дорожки сохранились до наших дней. Стены внутри Храма были украшены большими картинами, изображающими усадьбу Михайловского, домик няни, вид псковского кремля, «Бал у Лариных», «Полтавский бой» — копии картин художников Кондратьева, Крыжицкого, Самокиш-Судаковской, Овсянникова, Самокиша… Картины производили сильное впечатление на простой народ, постоянно толпившийся около них и «знакомившийся по ним с Пушкиным»

На эстраде был  поставлен постамент с бюстом Пушкина.

Для наблюдения за порядком со всех уездов губернии были сняты и направлены в Святые Горы урядники, жандармы, приставы. В помощь им прибыла воинская часть из псковского гарнизона, разбившая свой лагерь неподалеку от Святогорской обители. Псковский губернатор в своем секретном циркуляре уездным властям повелел, чтобы «при приезде господ гостей и начальствующих лиц велось тщательное наблюдение над местными крестьянами, дабы не подавалось ими никаких прошений и жалоб; всех неряшливо и бедно одетых не пускать в места скопления господ гостей, а также в сады и парки. Всюду обеспечить чистоту и опрятность. Церкви и монастырские здания иллюминировать плошками с воском и салом, в двойном количестве, а возжигать оные лишь в то время, как будет дано знать из полиции. А также следует иметь достаточное количество плошек, долженствующих быть поставленными на арках при въезде в Святые Горы и при входе в „Храм Славы“. А особливо также смотреть за лицами нетрезвого состояния, немедля забирая их в арестантский дом. О всех происшествиях записывать в специальный журнал, копии записей незамедлительно доводить до сведения канцелярии губернатора».

   Вход во двор Святогорского монастыря был совсем закрыт для простого люда. Сюда пускали только по особым пропускам, отпечатанным в типографии псковского губернатора. Пропуска проверялись специальным нарядом полицейских. А в самый день праздника у Святых ворот монастыря стоял при полном параде сам граф П. А. Гейден,

Во дворе Святогорского монастыря для ожидающихся гостей был устроен буфет, «казавшийся даже роскошным в такой глухой деревне». А на большой площадке перед волостным правлением была сооружена открытая сцена для народного театра и эстрада для оркестра.

24 и 25 мая 1899 г. на юбилейные торжества в Святые Горы активно стали прибывать гости. Некоторые из них спешили побывать в Михайловском и Тригорском. «Еще 25-го мая встречал приезжих сам Григорий Александрович Пушкин  и любезно показывал сохранившийся от времен его отца маленький флигелек слева от большого дома и другие подробности в знаменитой усадьбе» , – отмечал А. И. Фаресов, собравший в своей книге «А. С. Пушкин и чествование его памяти» наиболее полный фактический материал о юбилейных событиях. Построенный в 1866 г. господский дом в Михайловском не представлял особенного интереса, что разочаровывало многих посетителей: «Опальный дом, заново перестроенный, свежевыкрашенный, с лоснящимися полами и чисто вымытыми окнами, но без признака какой-нибудь обстановки внутри, своей пустынностью производил весьма удручающее впечатление…»

К вечеру 25 мая погода в Святых Горах испортилась: «Дождь, мелкий с утра, усиливаясь к вечеру, превращал песчаные улицы посада в грязные непроходимые дороги и наводил уныние, обещая на завтра испортить празднество». К 12 часам ночи бенгальский огонь и приветственные крики известили о прибытии в Святые Горы товарища министра внутренних дел барона А. А. Икскуля-фон-Гильденбандта и Псковского губернатора К. И. Пащенко. У триумфальной арки местные крестьяне преподнесли барону А. А. Икскулю хлеб-соль, а пожарные из Опочки бежали по селу с разноцветными факелами, освещая дорогу до отведенной ему квартиры в доме под № 3.

В долгожданный пушкинский день, 26 мая 1899 г., небо над Святыми Горами заволокло низкими темными тучами. Дождь, начавшийся накануне вечером, продолжал идти. На гористых улицах посада образовалась непролазная грязь.

 При приближении кортежа еще издали раздались переливы свистков, затем раздался колокольный звон. Во весь опор проскакал урядник на взмыленной лошади, за ним в тележке — исправник. Наконец, запряженная тройкой, с ямщиком в павлиньих перьях на шапке, показалась коляска с г. товарищем министра и псковским губернатором Пащенко. При ее приближении пожарные зажгли бенгальские огни, ярко осветившие дорогу, экипажи и стоявшую толпу. Коляска остановилась у арки, и земский начальник П. Ф. Карпов в полной парадной форме поднес барону на деревянном блюде с серебряной солонкой хлеб-соль от имени местных жителей. Товарищ министра вышел из коляски, поблагодарил мужиков, похвалил арку и иллюминацию и поехал дальше…»

Торжества в Святых Горах начались богослужением в Успенском соборе монастыря. В церковь допускались лишь приглашенные пушкинским комитетом лица и имевшие билеты, так как небольшой храм не мог вместить всех желающих лиц. За порядком лично наблюдал местный предводитель дворянства граф П. А. Гейден. Собор был переполнен молящимися. Первое место занимали сыновья поэта А. А. и Г. А. Пушкины и его племянник Л. Н. Павлищев. Рядом с ними находились товарищ министра внутренних дел барон А. А. Икскуль-фон-Гильденбандт, Псковский губернатор Н. И. Пащенко, губернский предводитель дворянского собрания Н. И. Новосильцев, члены Псковского юбилейного комитета, представители губернских и уездных властей. На правом клиросе Успенского собора помещались архиерейские певчие под управлением о. Николая Спасова, соборного священника из Пскова, на левом клиросе – хор А. А. Архангельского из Петербурга. «Заупокойная обедня в маленьком, старинном храме была необыкновенно торжественна. – Вспоминала петербургская писательница К. Лукашевич. – Хорошо пели монахи, еще лучше певчие из Пскова; но когда на левом клиросе грянул «Верую» хор Архангельского, то в среде молящихся пробежал будто электрический ток. Это прекрасное, гармоничное, стройное пение казалось ангельским хором, трогало за душу и вызывало слезы умиления».

После обедни на могиле поэта была отслужена торжественная панихида. Фотографы пытались запечатлеть происходившую церемонию, но в объектив камер попадали только раскрытые от дождя зонты. «Что сделалось с мундирами депутатов, туалетами дам – трудно и вообразить, особенно, если вспомнить, что некоторые дамы не захватили с собой из Питера ни галош, ни зонтиков, в надежде на хорошую погоду. Толпа наполнила мостки вокруг могилы Пушкина. Над нею развевались хоругви, решетка была убрана цветами, белая мраморная пирамида могилы поэта возвышалась среди лавровых деревьев. Убранство было красивое». На могилу поэта многими депутациями были возложены венки, и памятник совершенно «утонул в них». Одним из самых впечатляющих своей величиной был венок из сирени от лицеистов. Особенно трогательным, по воспоминаниям очевидцев, было то, что «бедные молодые люди проскакали столько сотен верст, чтобы под дождем возложить этот венок и тотчас же ехать обратно, так как у них в Лицее на другой день был назначен экзамен».

Для не попавшего в храм на панихиду простого народа было решено отслужить еще одну, на которой присутствовало около трехсот учеников народных школ, прибывших на Пушкинский праздник в Святые Горы. Инспектор народных училищ П. Т. Виноградов выступил перед ними с речью, в которой рекомендовал учиться у А. С. Пушкина любить родину и посвятить все свои силы служению ей . Присутствовавшая при этом писательница К. Лукашевич решила узнать, понимают ли ученики, по кому служится панихида и, обратившись с вопросом к одному из них, получила ответ: «Знаю. По Александру Сергеевичу Пушкину… Это был писатель хороший. Знаю… сказку про купца Остолопа и работника Балду… Еще знаю стих: ―Зима. Крестьянин торжествуя‖».

В два часа дня торжества продолжились в «Храме Славы». Огромное здание было переполнено нарядной аристократической публикой, занявшей места согласно билетам. Народ отсутствовал даже в задних рядах театра. «Храм Славы» «…строился для хорошей погоды: для господ ―во фраках с белыми галстуками‖ и для дам – ―в белых платьях‖, как было публиковано в газетах к руководству ―гостей‖. Крышу здания, вместо толя, покрыли на живую руку картоном и дранью, изукрасив ее кумачем, линючими ситцами и грязными мешками. Можно себе представить, какие цветные потоки потекли от дождя на публику сквозь такую крышу!» – писал очевидец событий беллетрист А. И. Фаресов. Несмотря на эту неприятность, заседание проходило в торжественной обстановке.

Первые места в зале, как и во время обедни, занимали сыновья А. С. Пушкина и его племянник. Далее сидел Псковский губернатор К. И. Пащенко и товарищ министра внутренних дел барон А. А. Икскуль-фон-Гильденбандт, а также редактор «Правительственного Вестника», почетный гость празднований – К. К. Случевский. «За ними виднелся целый ряд блестящих мундиров и нарядных женских костюмов. Для почетных дам полагались особые ложи. Представителям прессы предоставлена была ложа около самой сцены. Многие издания прислали корреспондентов».

Заседание в «Храме Славы» открыл приветственной речью председатель Пушкинского комитета Псковский губернский предводитель дворянства Н. И. Новосильцев. Затем хор А. А. Архангельского исполнил кантату Н. А. Александрова на слова Я. Полонского. После выступил К. К. Случевский. В своей речи он сравнил А. С. Пушкина с Петром Великим, назвав их двумя русскими гигантами. Очевидцы отмечали, что эта речь была покрыта овациями. Однако позднее в печати спору подвергались следующие слова К. К. Случевского: «Было время, когда заявляли, что Пушкин – поэт для интеллигенции, что в народ он не проник. Но я заявляю здесь, что это неправда… Пушкин нравится народу. Я это смею утверждать! Да, Пушкин проник в народ!.. В деревнях читается ―Борис Годунов‖, поется ―Черная шаль‖ и т. д.».  Критично отзывался о выступлении К. К. Случевского впоследствии беллетрист- народник А. И. Фаресов: «…Сравнение великих людей из разных сфер представляет собой лишь ораторский прием и, кроме того, очень мало говорит собственно о Пушкине, а факты совершенно не подтверждают того, что Пушкин проник в народ… Народ никогда не читал Пушкина, вопреки мнению г. Случевского; сельские учителя и священники едва ли сами знакомы с “типами”‖ Пушкина и, разумеется, не могли быть проводниками сведений о них». А. И. Фаресов достаточно резок в высказываниях, но в своих записках он приводит множество примеров подтверждающих незнание простым народом имени человека, чествуемого в то время в Святых Горах.

После К. К. Случевского на торжественном заседании выступал секретарь Петербургского Пушкинского комитета К. И. Арабажин. В пространной речи он представил отзыв русских писателей о поэте. По поручению министра народного просвещения, сыну поэта А. А. Пушкину, как старшему представителю рода, был вручен диплом почетного члена Румянцевского музея.

К бюсту поэта, установленному среди зелени на эстраде, депутации возложили венки. При подношении венков некоторыми депутатами произносились речи. Особенной роскошью отличался серебряный венок «от семьи», изображавший свиток бумаги, перо и лиру, окруженные лавровыми листьями. Со стихотворениями, посвященными А. С. Пушкину, выступили прибывшие на торжество поэты В. А. Мазуркевич, Е. Порфирьев, князь В. В. Барятинский, К. И. Льдов, Т. Л. Щепкина- Куперник. Громкие аплодисменты вызвала актриса Л. Б. Яворская, прочтя «На смерть поэта» М. Ю. Лермонтова. Очевидцы отмечали, что «…в виду могилы поэта это чтение произвело потрясающее впечатление».

В завершении заседания хор Архангельского исполнил «Гимн Пушкину» (слова К. К. Случевского, музыка В. И. Главача). Одновременно с торжествами в «Храме Славы» организаторами планировалась программа и для народных гуляний. Была построена открытая сцена, установлены качели и карусель, столбы для лазанья. Однако по причине дождя распорядители вынуждены были отложить на некоторое время представление для народа. Оно состоялось в закрытом театре по окончании торжественного заседания. При огромном стечении зрителей был дан «Скупой рыцарь»: «Восторг этой публики, видевшей представление впервые, описать невозможно» .

На следующий день утром еще не успевшие посетить Михайловское гости отправились в знаменитый «приют спокойствия, трудов и вдохновенья…». И если в предпраздничные дни гостей в усадьбе встречал сын поэта Г. А. Пушкин, то 27-го мая, там никого уже не было. В адрес организаторов празднований в связи с этим было много замечаний и недовольств: «Сведений о Михайловском нам никто не мог дать, а между тем новые гости приезжали сюда, 27-го мая, в огромном количестве. Комитет не позаботился оставить здесь кого-либо из своих членов или просто наемного человека, хорошо подготовленного в путеводители для посетителей». А. И. Фаресов был полностью согласен с негодованием Н. А. Лухмановой, редактора журнала «Возрождение», и цитировал в своей книге: «В Михайловское мы попали только на третий день и там не застали никого, кто мог бы хоть сколько-нибудь посвятить нас в то, где здесь жил, где гулял, где проводил время поэт. Дом, из которого выехали сыновья Пушкина, был уныло, скверно пуст, с полами, вымытыми квасом, и с одним слугою…».

Грустными впечатлениями о Михайловском в столетнюю годовщину поэта со своими читателями делилась и К. Лукашевич: «Михайловское в эти торжественные дни было мрачно и пусто. В доме и двери, и окна настежь; ни стола, ни стула. Старые владельцы выехали, − новые еще не приняли имения. Сыновья Пушкина гостили у своего бывшего управляющего. В саду, кроме одной маленькой беседки, ничего не осталось памятного со времен знаменитого владельца… Только липы в старинной роще около дома все те же. Роща эта заросла и совсем запущена... Как ни грустно в пустом, унылом и негостеприимном Михайловском, но душу наполняет невольное умиление; думается: ―Тут жил он… ходил по этим рощам, мечтал, слагал свои дивные произведения‖» .

 Покупка имения поэта в казну завершилась только в августе 1899 г. В мае усадьба уже не принадлежала наследнику поэта Г. А. Пушкину, но еще и не приобрела нового хозяина в лице государства. По этой причине, по-видимому, организаторы не включили посещение Михайловского в официальную программу чествования. Судьба знаменитой усадьбы еще не была решена, и как решит распорядиться ею псковское дворянство еще не было известно. В печати высказывались разные предположения, но первый музей возник здесь только спустя 12 лет после празднования, а дом, посещавшийся гостями в 1899 г., сгорел во время пожара 1908 г. Но природа и образ места, отмечавшиеся посетителями пушкинских торжеств, останутся неизменными на долгие годы: «Виды кругом очаровательные. Дом на горе. Внизу прославленная река Сороть, протекающая через два озера; далее луга, леса, деревни, ширококрылые мельницы. Кругом необъятный простор, чистый ароматный воздух и прелестные сельские пейзажи. Красивые места…».

Желая увидеть не только Михайловское, но и знаменитую усадьбу близких друзей поэта Осиповых-Вульф, многие участники празднеств отправились в Тригорское. К их большому сожалению, по пути они не обнаружили трех знаменитых сосен, воспетых А. С. Пушкиным: «…одна поодаль, две другие друг к дружке близко…» «Две другие» были вырублены по случаю пограничного спора с дворянином Дозоровым, а та, что стояла «поодаль» − разбита бурей в 1895 г. Ее остаток долгое время хранился в одном из сараев в Михайловском. В этом же сарае находилась большая доска знаменитого «пушкинского биллиарда». «Почему она прислонена к стене сарая… а не к стене Пушкинского музея – довольно-таки непонятно, как многое, впрочем, на Руси!» − раздавались в печати возгласы возмущения .

В Тригорском, в противоположность мрачному и пустому Михайловскому, посетители обнаружили «трогательные остатки старины», бережно хранимые его владельцами. «Здесь каждый уголок, каждая вещь дышит воспоминаниями о Пушкине, − восклицает К. Лукашевич. − В доме вся обстановка того времени… Вот и стулья, на которых сиживал он; посуда, из которой он пил и ел; книги с его надписями, его портреты… В саду ель, с вершины которой Пушкин декламировал, стояла над обрывом простая скамейка, где сиживал поэт; в стороне баня, где он не раз ночевал. Около дома поляна, на которой Осиповы и Пушкин частенько пили чай… Хозяева свято хранят и оберегают каждую вещь, имеющую малейшее отношение к великому поэту» .

С предложениями о дальнейшей судьбе пушкинских мест выступал после юбилея писатель И. Л. Щеглов: «…В доме в Тригорском, целый маленький музей вещей, напоминающий о Пушкине… И очень жаль, если он почему-нибудь разрознится, а не попадет в один общий большой Пушкинский музей, которому рано или поздно должно возникнуть…» Автор книги «Новое о Пушкине» активно поддерживал мысль В. С. Кривенко, высказанную на страницах «Нового времени», сделать из пушкинского дома в селе Михайловском нечто вроде домика Гѐте в Веймаре, отреставрировав по старинным рисункам обстановку того времени. И. Л. Щеглов высказывал конкретные предложения о сооружении вблизи пушкинских мест скромной гостиницы для паломников. Впервые на страницах печати писатель поднял вопрос об «экскурсии в пушкинские места»: «В самом деле, трудно представить себе более эстетическую и вместе гигиеническую экскурсию, чем паломничество в Святые Горы. Несомненно, когда для таковых паломников будет устроен благоприличный приют, число их будет… возрастать из года в год. Близость Петербурга, превосходное в полном смысле шоссе, по которому идет путь от станции Остров (Варшавской железной дороги) до самых Святых Гор, живописные окрестности Таболенца, Михайловского и Тригорского, все это ставит паломников в исключительно счастливые условия» .

Праздничная программа в Святых Горах была продолжена 27 мая 1899 г. Для простого народа в течение всего дня на открытой сцене исполнялись фрагменты спектаклей «Борис Годунов», «Каменный гость», «Пиковая дама» и другие. Представление «Русалки» прошло вечером в закрытом театре. Многие именитые гости к этому времени уехали, и в театр были допущены лица из простого народа. Их восхищению не было предела: «…Вечером 27 мая их… впустили в павильон. А так как в каждом лице с эполетами они видели губернатора, то они пресерьезно уверяют, что их впускал в театр сам губернатор».

Крестьяне внимательно следили за представлением «Русалки», на глазах, по словам А. И. Фаресова, у некоторых были слезы. Но никто из них не знал, что эта пьеса − произведение А. С. Пушкина, и что именно ему воздавали честь в эти праздничные дни в Святых Горах. При вопросе: «Кто написал «Русалку?» – крестьяне прежде всего не понимали возможности «написать Русалку», и утверждали, что она принадлежит тем, кто выступает на сцене. Отличить писателя от актера большинство из них просто не могли.

Позже в печати сообщалось о фактах, обнаруживающих полное незнание народом не только сочинений, но и самого имени поэта. Помимо общей безграмотности, местному населению были чужды и устные, более или менее достоверные предания об А. С. Пушкине . Один из извозчиков, доставлявший гостей в Святые Горы на юбилейное торжество называл виновника торжества «г. Попушкиным». Слыша постоянно от господ о панихиде «по Пушкину», он и окрестил про себя виновника торжества «г. Попушкиным». Крестьяне на слова о том, что в Святых Горах погребен писатель отвечали: «У нас много теперь писателей… Мой сын тоже писатель… Имеет свидетельство об окончании народной школы» . Само празднество юбилея А. С. Пушкина в Святых Горах вызвало множество вымыслов и невероятных предположений среди местного населения. Съезд господ в Святых Горах и готовность солдат охранять их многие крестьяне воспринимали как подготовку к войне с Китаем: «На войну готовят их», – уверенно твердили они.

В 1885 г. во время путешествия по Псковской губернии великий князь Владимир Александрович посетил могилу А. С. Пушкина и отслужил панихиду на ней. Население после этого заговорило, что в Святогорском монастыре похоронен «свитский генерал Пушкин», бывший крестным отцом великого князя. Через несколько лет «крестьяне слободы Таболенца открыли богадельню и читальню имени Пушкина», но и это событие мало повлияло на их представление о поэте. «Что же это, святой, что ли, новый? – спрашивали А. И. Фаресова постоянно крестьяне. – Почему назначен к нему на могилу господский съезд? Находясь на юбилейных празднованиях 1899 г. в кругу крестьян, А. И. Фаресов не раз был поражен их разговором о поэте: «Чистоту производят такую везде, что Боже мой!.. Для святого все!.. Пучкин прозывался… Как же не святой, если винные лавки закрыли, чтобы было потише?».

Ходили также упорные слухи о «нетленной голове» погребенного в монастыре святого: «Пушкин заспорил с одним графом, что через сто лет разроют его могилу и найдут его голову целой. Сегодня эту нетленную голову и будут разрывать. Сам священник из Кронштадта приедет… Вот народ из деревень едет и идет встречать батюшку. Хочется поглядеть, как он будет вскрывать нетленные мощи Пушкина».

Имели место и такие разговоры: «…Пушкин святой человек… Вот господа съедутся, может, посоветуются между собой и землицы нам прибавят…» Слух о «прибавке» земли среди местного населения возник в связи с известием о покупке имения Михайловского в казну и отсутствием решения властей, как им распорядиться.

Таковы были представления народа о пушкинских торжествах у самого подножья могилы поэта. «Неужели народ так чествует Пушкина? – думали многие свидетели, описанных нами выше событий. – Неужели ни Псковский комитет, ни С.-Петербургская комиссия по организации чествования величайшего гения в русской литературе ничего не предприняли для ознакомления народа с великим именем…» – сокрушались они.

В адрес организаторов празднования нередки были критические замечания, вызванные ограниченным участием простого народа в торжествах. Раздавались в печати сожаления, что народ еще не читает и не знает А. С. Пушкина, что это был в основном праздник образованных людей, а крестьянство находилось в стороне: «Необходимо принять меры, чтобы весь народ знал бы русского величайшего поэта». Псковскому комитету, как организатору столетия в Святых Горах, выдвигались претензии, что задолго до празднества не была распространена краткая биография А. С. Пушкина, местные жители из народа не были ознакомлены с содержанием хотя бы тех произведений поэта, которые готовились к постановке на сцене. Критики писали, что народу тяжело было понять выхваченные из целых произведений отдельные акты «Скупого рыцаря», «Каменного гостя», «Бориса Годунова» и даже «Русалки». С этим сложно не согласиться. Достаточно вспомнить как многие неграмотные зрители, восторгаясь «Русалкой», не знали, чье это произведение, и полагали, что «Русалка» есть измышление действующих на сцене лиц. Но и попытка предварительного знакомства, с произведениями и биографией поэта, на наш взгляд, мало повлияла бы на общую картину и понимание местных жителей. Во время торжеств организаторами бесплатно раздавались сочинения А. С. Пушкина, и народ толпами бежал получать эти книги, видя в них лишь подходящий материал для табачных самокруток: «Иди, брат, книжку брать на цигарки… Сказывают, раздают какие-то книжки». Поэтому вопрос ознакомления простого народа с произведениями его величайшего поэта был вопросом широкого распространения грамотности в России, проблемой доступности школьного образования: «В настоящее время, когда на сто жителей приходится только трое учащихся, мы не можем удивляться незнакомству народа с величайшими представителями его литературы. Должно возможно быстрее довести число учащихся до 22 на 100 жителей, как мы это встречаем в культурнейших странах. Тогда и у нас праздник образованных людей страны будет праздником, в котором примет участие все население и чествование литературных гениев сделается чествованием всенародным».

В остальном же, по мнению большинства гостей, организация празднеств в Святых Горах была на достаточно высоком уровне. Все лица, обратившиеся своевременно в комитет с заявлением о желании поехать в Святые Горы, получили приглашение и всю необходимую информацию: программу торжеств, расписание поездов до станций Псков и Остров, описание маршрута до Святых Гор, билеты для найма лошадей, информацию по оплате шоссейного сбора и входу на эстраду во время панихиды .

И как бы ни отзывались современники о юбилейных пушкинских торжествах 1899 г., нельзя не признать, что именно с этого праздника А. С. Пушкин был провозглашен на государственном уровне не только классиком русской литературы, но и символом национальной культуры. С этого времени А. С. Пушкин неизбежно становился символическим героем массового сознания. Его образ, как свидетельствуют, например, опубликованные в газете «Сельский вестник» письма крестьян  со всей страны, откликнувшихся на пушкинский юбилей 1899 г., складывался не только в результате знакомства с его творчеством, но и под воздействием его портретов и произведений искусства, посвященных А. С. Пушкину.

Столетняя годовщина со дня рождения А. С. Пушкина не только подводила итоги первого «пушкинского века» и была определенным результатом в постижении его творчества и личности, но и стала отправной точкой деятельности по изучению и пропаганде творческого наследия писателя на многие годы вперед. Важнейшим итогом празднования можно считать вышедшие в юбилейные дни издания пушкинских сочинений, решение о создании центра по сохранению и изучению пушкинского наследия – Пушкинского Дома в Петербурге, а также приобретение в государственную собственность усадьбы поэта в Михайловском.

Выкуп государством Михайловского в 1899 г. с целью создания в нем «учреждения имени поэта Пушкина» можно назвать началом его музеефикации. Неотъемлемым признаком музеефикации стало желание на государственном уровне сохранить историко-культурную и художественную ценность усадьбы поэта . Наметившаяся в России в конце XIX в. тенденция увековечения музейными средствами памяти выдающихся деятелей, повсеместно создававшиеся мемориальные музеи, «музейный ренессанс» рубежа XIX–XX вв., позволяли предположить, что следующим этапом музеефикации Михайловского, должно было стать создание в нем музея, впервые на территории усадебного комплекса. Пушкинские торжества 1899 г. заложили основу дальнейших важных дел и событий, продолжавшихся в течение первой четверти двадцатого века.

Источники :

"ПУШКИНСКИЕ МЕСТА ПСКОВСКОЙ ЗЕМЛИ В 1837–1945 ГГ.

" Гаврилова Евг.Ал. (диссертация)

"У ЛУКОМОРЬЯ" Гейчеко С.С.

"ПУШКИНОГОРЬЕ" Гейченко С.С.

Памятник А.С. Пушкину в Царском Селе

"И в той же неизменно-тихой позе,

мечтает вдохновенный Лицеист"  (Палей Вл.)

 

Читать далее...

Усадьба Вязёмы. Часть 1.

   Государственный историко-литературный музей-заповедник А.С. Пушкина.

Пушкинский заповедник объединяет две усадьбы: Захарово и Вязёмы. Усадьбы находятся друг от друга на расстоянии трех километров. И если Захарово - это небольшое, уютное, провинциальное именьице, то Вязёмы - это парадный вход, роскошь и блеск знаменитого русского дворянского рода Голицыных.

Читать далее...

Сегодня 210 лет со дня смерти...

...графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского

Не могла я пройти мимо этой круглой даты. 24 декабря 1807 года, 210 лет назад, тихо скончался в своем московском доме екатерининский орел, кавалер орденов  Св. Апостола Андрея Первозванного, Святого Александра Невского и Святого великомученика Георгия (1 класса), граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский.

Не будь графа, не был бы уничтожен весь турецкий флот в 1770 году, а Императрица Екатерина Великая не отчеканила знаменитую медаль с изображением того флота и единственным словом под ним: «Был».

Не будь графа, не был бы освобожден греческий архипелаг от турок в 1770-е годы.

Не будь графа, не была бы схвачена и вовремя обезврежена самозванка-авантюристка Тараканова, которая могла посеять на Руси смуту, похуже пугачевской.

Не будь графа, не появился бы в России орловский рысак, необычайно выносливый и при этом очень красивый.

Конечно, история не любит условного наклонения. Победили бы, освободили, схватили, обезвредили и вывели бы и без графа,  но позднее, с бОльшими затратами и человеческими потерями.

«Какое-то очарование окружало богатыря Великой Екатерины, отдыхавшего на лаврах в простоте частной жизни и привлекало к нему любовь народную. Неограниченно было уважение к нему всех сословий Москвы, и это общее уважение было данью не сану богатого вельможи, но личным его качествам». Современник графа – С.П.Жихарев в книге М.И.Пыляева «Старая Москва».  1891 г.

Все фото для коллажа из интернета

****

Серия сообщений "***ОРЛОВЫ БРАТЬЯ. ПОТОМКИ":
Часть 1 - Граф Иван Григорьевич Орлов
Часть 2 - Светлейший князь Григорий Орлов и его две Екатерины
...
Часть 21 - "Орлов, прославивший в Чесме Россию"
Часть 22 - Аполлон Майков. Малоизвестные факты биографии
Часть 23 - Сегодня 210 лет со дня смерти...

Портрет, исколотый штыками...

Портрет императора кисти Серова

По признанию современников Серова, именно его кисти принадлежит лучший портрет последнего русского царя. Картина «Портрет императора Николая II». 

 

Писать портрет властителя державы Серов, конечно же, не хотел, но и отказать самому императору, разумеется, не мог. Портрет долго не получался. 

 

Выполняя заказ - портрет Николая  II в форме шотландского полка,

который отбудет в Англию, -

Серов был крайне недоволен собой, он не мог не закончить неудавшуюся картину, это слишком сильно уязвило бы его самолюбие лучшего портретиста России. Но, конце концов, художнику пришлось признаться государю, что он не может продолжать, так как портрет не удается.

Читать далее...

Государственный музей-заповедник С.А.Есенина-"Константиново"

           Я покинул родимый дом,голубую оставил Русь. В три звезды березняк над прудом,теплит матери старой грусть.                              

            

Государственный музей-заповедник С. А. Есенина — федеральный государственный заповедный комплекс, открытый в 1965 году на родине поэта, в селе Константиново Рязанской области. Музей уникален тем, что здесь, в старинном селе над Окой представлено соседство двух усадеб — крестьянской и барской. Такое соседство двух культур, их традиций и быта позволяет на конкретном историческом материале проследить историю России рубежа XIX—XX веков.

далее

Умер Алексей Баталов

Bo4kaMeda

Утром 15 июня в 6.00 остановилось сердце народного артиста СССР



Алексей Баталов умер на 89-м году жизни в одной из московских больниц. В январе он сломал шейку бедра, а в феврале актеру сделали операцию. С тех пор Алексей Владимирович не покидал больничные стены в течение почти пяти месяцев.

Накануне, 14 июня, к нему в палату приходил священник, который причастил Баталова.

Как нам рассказал близкий друг актера Владимир Иванов, Алексей Владимирович умер тихо во сне.

Вечером лег спать, а утром не проснулся.

✂…

ДОЧЕРИ ГЕНИЯ: КАК СЛОЖИЛИСЬ СУДЬБЫ МАРИИ И НАТАЛЬИ ПУШКИНЫХ

Маша, Машка, Машенька

Мария, Наталья, Александр и Григорий. Дети Пушкина. Рисунок из альбома Н. Н. Пушкиной.

Так в письмах к жене поэт называл свою любимицу. Друзьям он говорил, что Наталья Николаевна разрешилась от бремени маленькой литографией с его особы. Машенька, действительно, родилась копией своего отца, что с возрастом проявлялось все отчетливее. Девочка росла очень болезненной, но несмотря на это, была подвижной и задиристой. Ее младшие братья частенько страдали от ее бойкого нрава. 

Кукол она не признавала, - больше любила мальчишеские игры. Мать была для нее центром Вселенной: Маша обожала ее и старалась во всем подражать Наталье Николаевне. Мария с детства любила лошадей и увлекалась верховой ездой, поэтому на всю жизнь сохранила гордую осанку. Девушка получила великолепное образование, кроме того, виртуозно играла на фортепиано, преуспела в шахматах, рисовании, изучении зарубежных языков и рукоделии. 
 

Машенька, копия из альбома Н.Н. Ланской./ Фото: vm1.culture.ru

Несмотря на тот факт, что ей достались от папы крупноватые очертания лица, Маша отличалась тонкой грацией, изяществом манер и искрометным остроумием. В двадцатилетнем возрасте старшая дочка Александра Сергеевича начала часто выходить в свет и вскоре была пожалована во фрейлины императорского двора. Мария, блистая в салонах и на балах своей эрудицией, неординарным мышлением и экзотической красотой, была предметом вожделения многих "достойных мужей", однако замуж вышла поздно. Возможно, это объясняется ее разборчивостью и не слишком большим приданым.

В доме Ланских всегда бывало много народу - писателей. поэтов, актеров и военных. Впервые встреча Марии Пушкиной и известного конезаводчика Леонида Гартунга произошла в доме отчима девушки. На Гартунга, мужчину с глубокими, красивыми, но грустными глазами, Маша сразу обратила внимание, - он был чем-то сродни ей. Наталья Николаевна не мешала их союзу, и скоро молодые обвенчались и уехали под Тулу, в имение Леонида Николаевича.

Мария Александровна Пушкина, худ. И. К. Макаров, 1860 г./ Фото: letidor.ru

Мария была безумно счастлива в союзе - это был достойный и уважаемый брак. Ее семейное гнездышко стало гостеприимным и щедрым домом, в котором часто устраивались чаепития и музыкальные вечера. Здесь и познакомилась Мария Александровна со Львом Николаевичем Толстым. После продолжительных бесед о литературе и искусстве они остались добрыми друзьями, а позже Толстой передал черты Марии в облике Анны Карениной. Безоблачной супружеской жизни суждено было продлиться недолго. 

В семье Гартунгов произошла трагедия: в 1877 году муж Марии был несправедливо обвинен в мошенничестве и передан суду. Очевидно было, что его имя оплели интригами, и Леонид Николаевич, человек честолюбивый, покончил жизнь самоубийством. После кончины мужа Мария Александровна фактически осталась без гроша. Первое время она жила у сводных сестер Ланских, а затем, когда ее старший брат Александр овдовел, переехала к нему и заменила мать его 11 детям.

Читать далее...

"Орлов, прославивший в Чесме Россию"

"Орлов, прославивший в Чесме Россию"

Автор Н.А.Симоненко

 

«В турецком городе Чешма (Чесма) установлен громадный

    памятник Назир-паше, который командовал турецким флотом

при Хиосе и Чесме в 1770 году и проиграл сражение. Но турки

все равно считают его своим национальным героем.

Россия же, имея ТАКУЮ военно-морскую историю и ТАКИЕ победы,

забывает и своих героев, и героические события прошлого».

***

       Мне очень нравится этот человек, граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский! Что бы ни говорили мои оппоненты о нем, какими черными красками ни рисовали его образ, я точно знаю, что Алексей Григорьевич любил свое Отечество, любил императрицу Екатерину и был предан обоим до конца своих дней.  Он вошел в историю не только нашего Отечества, но и в историю Греции, прославив и себя, и наши государства многими славными боевыми победами.

О некоторых из них хочется вспомнить!

В 1768 году началась Русско-турецкая война, Алексей Орлов путешествовал тогда по Италии и предложил императрице немедленно направить российский флот в Средиземное море. Замысел акции был выдержан в  орловском духе: поднять на восстание народы Балкан и греческого архипелага и с их помощью разбить турок.

       Екатерине II план графа пришелся по душе, и вскоре Орлов возглавил поход в Средиземноморье двух русских эскадр. 

Неизвестный художник 18 века. Портрет графа Алексея Григорьевича Орлова

И хотя российские корабли были недостаточно подготовлены и оснащены, выручили мужество моряков и их вера в победу.  Мастерство генерала Г.Спиридова  и упорство Алексея Орлова тоже сыграли свою роль.

      Чесменская битва (1770 г.) - одно из крупнейших сражений эпохи парусного флота (при двойном численном перевесе турецких военно-морских сил) - стала ярчайшей победой русских. 

Портрет адмирала Григория Андреевича Спиридова.

      Cражение проходило в два этапа: в Хиосском проливе и Чесменской бухте (у западного побережья Турции), с перерывом в несколько дней. В обеих битвах была добыта безоговорочная победа русских. В бою сгорело 15 вражеских линкоров, 6 фрегатов, большое количество мелких судов. Один линкор и пять гребных судов были взяты русскими моряками в плен. Турки потеряли весь флот и 10 тысяч человек, русские - 11 воинов. 

Читать далее...

ФЕЛЬДМАРШАЛ МАННЕРГЕЙМ ИМПЕРАТОРСКАЯ СЕМЬЯ И АННА АЛЕКСАНДРОВНА ТАНЕЕВА (МОНАХИНЯ МАРИЯ)

ХУХТИНИЕМИ ЛЮДМИЛА
 

Карл Густав Эмиль Маннергейм (4 июня 1867 – 27 января 1951)

«Фельдмаршал Маннергейм обладал высоким ростом, стройным и мускулистым телом, благородной осанкой, уверенной манерой держаться и четкими чертами лица. Он принадлежал к тому типу как будто специально созданных для выполнения своей миссии великих исторических личностей, которыми так богаты были XVIII и XIX века, но в настоящее время вымершему практически полностью. Он был наделён личными чертами, свойственными всем жившим до него великим историческим персонажам. К тому же он был прекрасным наездником и стрелком, галантным кавалером, интересным собеседником и выдающимся знатоком кулинарного искусства и производил собой в салонах, равно как и на скачках, в клубах и на парадах в одинаковой степени великолепное впечатление».(1)

Прадед Густава Маннергейма, Карл Эрик Маннергейм, был руководителем делегации, принятой Императором Александром I, и способствовал успеху переговоров, закончившихся в результате утверждением конституции и автономного статуса Великого княжества Финляндского. С тех пор все Маннергеймы стали отличаться четкой прорусской ориентацией. 
 

К.Г. Маннергейм среди братьев и сестер: в центре София, слева Карл, 
Аугуст и Йохан, справа Анника и Густав, сидит Ева

«Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере. Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь. Я имею в виду отчисление из кадетского корпуса в Финляндии и поступление в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге».(2)

Николаевское кавалерийское училище он закончил с отличием. 

Родившись в семье барона Карла Роберта Маннергейма и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин, получив образование в одном из элитных подразделений Императорской гвардии, благодаря своим личностным качествам, он скоро приблизился ко Двору, стал близок к кругу Императорской семьи. 

В 1891 году он поступает на службу в Кавалергардский полк Ее Императорского Величества, шефом которого была Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Будучи родом из Северных стран, она особенно тепло относилась к Г.Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве по-датски. Дружеские отношения сложились у него и с Великой Княгиней Ольгой Александровной. 
 

Вдовствующая Императрица Мария Федоровна с кавалергардами

Благодаря своей изящной наружности и хорошим манерам Г.Маннергейму в 1896 году на коронации Императора Николая II и Императрицы Александры было отведена ответственная и почетная роль. После коронации он возглавил торжественную процессию. О самом дне коронации он вспоминает:

«Это была самая утомительная церемония из тех, в которых мне пришлось участвовать. Я был одним из четырех кавалергардских офицеров, которые вместе с самыми высокопоставленными лицами государства образовали шпалеры вдоль широкой лестницы, что вела от алтаря к трону на коронационном возвышении. Воздух от ладана был удушающим. С тяжелым палашом в одной руке и «голубем» в другой мы неподвижно стояли с девяти утра до половины второго дня».(3)
 

Коронация Императора Николая II. Впереди два кавалергарда; слева от Императора Карл Густав Маннергейм

На другой день приказ по кавалергардскому полку гласил: «Его Императорское Величество изволил дважды выразить свою благодарность за блестящий выход полка и его безукоризненное обмундирование…».

16 мая Император Николай II, облаченный в красный мундир кавалергардов, устроил в Кремлевском Дворце прием для офицеров полка, на котором К.Г.Маннергейм имел продолжительную беседу с ним. После этой встречи образ Николая II предстал барону Г.Маннергейму как «Мой Император» - корректный, внимательный и вежливый, духовно близкий ему.

Во время Первой мировой войны, когда офицеры спрашивали его, почему он неуязвим для пуль и снарядов, барон отвечал, что у него есть серебряный талисман и дотрагивался до левого нагрудного кармана: там лежала серебряная медаль 1896 года, медаль участника коронации Его Императорского Величества Николая II.

В сентябре 1908 г . К.Г. Маннергейм вернулся из азиатской экспедиции и Император Николай II с интересом выслушал его доклад о поездке. 

Во время службы К.Г Маннергейм зарекомендовал себя как успешный командир-наставник. Им восхищались, о нем говорили. Разговоры дошли до Императора Николая Александровича, который в 1910 году назначил Г.Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка с присвоением звания генерал-майора свиты Его Императорского Величества.

В 1911 году, 17 февраля барон Г. Маннергейм принял полк. Казармы полка располагались в Варшаве.

Осенью, как и обычно, уланы охраняли район царских охотничьих угодий около Спала — одной из летних резиденций Императорской Фамилии. В это время К.Г. Маннергейм особенно был близок к Царской семье и ежедневно приглашался к столу.
 

Справа генерал-майор свиты Его Императорского Величества Г. Маннергейм

18 мая 1915 года барон получил следующую телеграмму: «Генералу свиты ЕИВ барону Густаву Маннергейму. Хочу видеть моих ахтырцев. Буду 18 мая в 16.00 поездом. Ольга». Почётный караул во главе с Маннергеймом находился на станции Снятын в ожидании военно-санитарного поезда № 164/14 с Великой Княгиней Ольгой Александровной несколько часов, но поезд так и не подошел. Было решено начинать торжества - в одном из амбаров были накрыты праздничные столы. 

Через некоторое время спустя в амбар тихо вошла женщина в платье сестры милосердия и присела за стол рядом с Маннергеймом, благо, один из офицеров вовремя ее узнал и предложил стул. Княгиня наклонилась к Густаву: «Барон, Вы же знаете, что я не люблю церемоний. Продолжайте обед и не забудьте налить мне вина, я ведь знаю, что Вы галантный кавалер, не в пример нашим общим знакомым… И прошу простить за опоздание - мой поезд не пропустили из-за боязни немецких налетов. Я села на лошадь - Вы меня как наездницу знаете - и вот у Вас с моим ненужным мне конвоем… И прикажите пригласить к столу моих опекунов». 

Торжественный обед продолжился и весьма хорошо. Первой парой в первом полонезе выступали Густав и Ольга. На следующий день состоялся торжественный парад ахтырцев. 

Великая Княгиня Ольга Александровна была из числа тех женщин, которых никто не забывал. Сохранилась подаренная Густаву фотография с памятной надписью княгини: «… Посылаю Вам снятую в период войны карточку, когда мы больше встречались и когда, как любимый начальник 12-й кавалерийской дивизии, Вы были вместе с нами. Это напоминает мне о былом…». 
 

Великая Княгиня Ольга Александровна

Не было более командиров дивизий Первой мировой войны, которые были оценены членами Императорской семьи, как барон Густав Маннергейм. 

Во время войны, план по свержению монархии в России принял наибольшую силу - Царский трон расшатывался.

«В середине февраля узнав, что Император находится в Царском Селе, поехал туда. Поскольку я входил в Свиту Его величества, а ранее командовал гвардейскими уланами, то мог рассчитывать, что Государь примет меня. В тот день прием был назначен только для двух человек, и я очень быстро получил аудиенцию. В обычае Императора было внимательно выслушивать все то, что ему докладывали, и я полагал, что он заинтересуется сообщением о положении на румынском фронте. Но, как мне показалось, в тот момент его мысли занимали совершенно другие проблемы. Общее настроение в Петрограде было подавленным. Люди открыто осуждали не только правительство, но и самого Царя. Усиливающаяся усталость от войны, экономическая разруха и хаос на транспорте накладывали свой отпечаток на повседневную жизнь. <…> Суровые старцы Государственного совета, высшего совещательного органа Российской Империи, заняли сторону оппозиции, которая требовала введения парламентского правления».(4)
 

К.Г. Маннергейм

Г.Маннергейм не принял присяги новому Правительству. Сразу же после Февральской революции он предложил ряду генералов покончить с Временным Правительством и восстановить монархию.

«Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало. Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен расстаться с российской армией. Ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и это лишь укрепляло мое решение покинуть русскую армию. Но ведь нужно было придумать какую-то причину! Помог случай. 
<…> Ленин и Троцкий, встав во главе большевистского правительства, захватили власть. Эта новость была совершенно спокойно воспринята в Одессе. С друзьями-офицерами мы спорили о том, что следовало бы организовать сопротивление этой диктатуре меньшинства, но мне пришлось осознать, что ни они, ни общество в целом не считали необходимым приступить к каким-либо действиям. 
<…> Было совершенно очевидно, что все они в ужасно подавленном состоянии. Людьми владел страх, и они не проявляли никакого стремления к борьбе против нового режима. <…> Я сказал, что сопротивление необходимо и хорошо бы, если бы во главе движения стал кто-либо из великих князей. Лучше погибнуть с мечом в руке, чем получить пулю в спину или быть расстрелянным. Мои соседи придерживались другого мнения и считали борьбу против большевиков безнадежным делом. Я был глубоко разочарован тем, что в столице и Одессе общественное мнение оказалось единым».(5)

Будучи искренне предан Государю, Г. Маннергейм перед отъездом в Финляндию рискуя жизнью, решается ехать в Царское Село, чтобы проститься с Главнокомандующим армии. Сказалось уважительное отношение к нему охраны, и он проникает во Дворец. Государя еще не вернулся. 

«Барон, вы знаете меня хорошо и знаете давно, - сказала Государыня Маннергейму. Вы знаете, что я могу владеть собой. Но когда сюда вошел генерал Корнилов с орденом, пожалованным ему Ники, и с красным бантом на рукаве, и сказал: «Гражданка Романова встаньте выслушать указ Временного Правительства», у меня потемнело в глазах. И на глазах Императрицы, - пишет Маннергейм - выступили слёзы».(6) 
 

Мой Император

Весть об отречении «Его Императора» застала Г. Маннергейма в Москве.

В сентябре 1917 года он был переведен в резерв как военачальник, а в январе 1918 он отправил прошение в отставку.

«6 декабря Финляндия объявила независимость, и я более не испытывал намерений оставаться в российской армии. Кстати говоря, в этой армии я, будучи гражданином Финляндии, прослужил почти тридцать лет». «В тот декабрьский день 1917 года, когда я прибыл в Хельсинки, погода была мрачной и дождливой... 
 

К.Г. Маннергейм в форме генерала Белой армии

<…> Меня интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти Российское государство. Поэтому, пробыв неделю в Хельсинки, я вернулся в Петроград. Там не было и намека на сопротивление. Наоборот, я заметил, что советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого финского государства. Я быстро осознал: вопрос не в том, окажется Финляндия в революционном круговороте или нет, вопрос лишь в том, когда это произойдет».(7) 

С большой скорбью принял Г. Маннергейм известие о расстреле Царской семьи в Екатеринбурге. По его просьбе была отслужена заупокойная Божественная литургия в Успенском соборе Хельсинки. 

Когда бежавший в 1918 году из России Керенский оказался в Финляндии, Г. Маннергейм не принял его. Как и всегда, поступая по велению совести, верноподданный Российскому Императору, приложивший все усилия для освобождения Царской семьи и России от «красной чумы», он с презрением отнесся к человеку, выполнявшему указания масонов по сокрушению монархической власти в России. К человеку, который арестовал Императора и его семью и сослал их в Тобольск по указанию масонской ложи.
 

Маршал Г. Маннергейм на параде победы в гражданской войне. Май 1918 г.

В Финляндии Г.Маннергейм смог порой жесткими мерами защитить страну от «красной заразы». В этой борьбе он объединил и коммунистов и монархистов - все слои общества, за короткий срок сумел сформировать вполне боеспособную 70-тысячную армию, которую возглавил в чине генерала от кавалерии.

23 июня 1919 г. адмирал А.В. Колчак направил официальное обращение Г.Маннергейму: «В эти решительные дни нашей борьбы с разрушительным и анархическим началом большевизма я не исполнил бы своего долга перед Россией, если бы не обратился к Вашему Превосходительству с совершенно откровенным, исполненным глубокого доверия призывом, к которому меня побуждает забота о спасении неисчислимых человеческих жизней, томящихся под режимом большевиков. 
Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наиболее скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам для освобождения северной столицы России, начав активные военные операции в направлении Петрограда. 
Я прошу Вас, генерал, принять это мое обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в ее рядах и искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа. Адмирал Колчак. 23 июня 1919 г.». 

Ответ Г.Маннергейма гласил: «Прошу Ваше Превосходительство принять мою благодарность за телеграмму от 23 июня, полученную мною 4-го сего месяца. <…> Хотя я уверен в том, что впредь в состоянии уничтожить всякую попытку поднять в Финляндии красное знамя революции, но тем не менее [мы] знаем, что существующая в них советская власть представляет для нас постоянную угрозу и далеко не безучастны к страданиям, переживаемым русским народом под игом большевиков. <…> Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко не чужда мысль об участии регулярных войск финляндских и об освобождении Петрограда. Не стану от Вас скрывать, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам хотя и пользу, но требующего тяжёлых жертв, если не получим гарантию, что новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласилась на некоторые условия, исполнение которых мы не только считаем необходимым для нашего участия, но также необходимой гарантией для нашего национального и государственного бытия. 

Г. Маннергейм. Стокгольм, 10 июля 1919 г.»[31].

Что это были за условия, записал в своем дневнике В.Н. Пепеляев: «Финны из участия во взятии Петрограда требуют признания безусловной независимости, самоопределения населения Карелии и Олонецкой губернии». И комментировал свою реакцию: «Предложение отклонить и ответить в духе нашей ноты».(8)

Проект был единодушно отвергнут Юденичем, А.В. Колчаком, С.Д. Сазоновым и главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России генералом А.И. Деникиным как противоречащий национальным интересам России, при отсутствии гарантии помощи Финляндии «ввиду внутренних политических затруднений» накануне выборов.
 

К.Г. Маннергейм в последние годы жизни

Г. Маннергейм хотел выиграть выборы, и начать войну с Советами уже как президент. 25 июля 1919 года состоялись выборы, которые в качестве исключения решено было провести не всенародным, а парламентским голосованием. И тут у Г.Маннергейма шансов не было. Победил либерально настроенный профессор Гельсингфорского университета Стольберг. Г.Маннергейм надолго покидает страну. 

Л.В. Власов пишет: «В 1938-м году Сталин принимает решение выйти лично на Г.Маннергейма, так как договориться ни с президентом, ни с премьером он не смог. В Москве в это время живет генерал Игнатьев, из бывших, некогда кавалергард, он знал Г.Маннергейма. Попросили его написать письмо старому другу. Г.Маннергейм прочитал и ответил: "С предателями дела не имею"». 

Щербатов, Алексей Павлович (1910—2003), Князь, президент Союза Российских Дворян Северной и Южной Америки пишет в своих воспоминаниях: 

«Я много раз возвращался к теме Царя, и в один из визитов Керенский мне сказал, что, когда Николай II был под арестом, еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу через Финляндию в Швецию предлагал организовать генерал Карл Густавович Маннергейм, будущий главнокомандующий финской армией. Находясь на русской службе, он был беззаветно предан Государю и не упускал случая подчеркнуть: "Я подданный великого князя Финляндского". <…> В 1936 году я встречался с Маннергеймом, элегантным, красивым, успешным бывшим офицером Кавалергардского полка, к моменту встречи прославившимся как герой Первой мировой войны. Он уже носил титул финляндского маршала, но по-прежнему очень позитивно относился к России, хорошо говорил по-русски. Встреча наша проходила, можно сказать, в домашней обстановке: Карл Густавович был очень дружен с моей богатой тетей, графиней Елизаветой Владимировной Шуваловой, урожденной Барятинской. Маннергейм сказал мне тогда, что вывезти Царскую семью на тайном эшелоне не составляло труда, и он готов был в 1917 году вместе с армией поддержать генерала Юденича, но Керенский на это не пошел: бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства. Да и Англия не проявила активной поддержки этого проекта».(9) 

Г.Маннергейм сохранил преданность Императору Николаю II, Имперской России. До конца жизни на его рабочем столе всегда, даже при царившей в Финляндии русофобии, стоял портрет с фотографией и личной подписью Его Императорскoго Величества Николая II. Рядом стояла фотография Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, которой он был многим обязан своей поддержкой. Он наносил ей визиты вежливости в Дании в 1920-е годы. Почти через четверть века после ее смерти в Дании он в своих мемуарах очень тепло о ней отзывался. 

Лютеранин, Г.Маннергейм по дуxу был христианином, глубоко чтил православную веру, носил на груди православный крест и с ним похоронен. Он молился на Валааме и просил русских монахов молиться за него.
 

ФОТОГАЛЕРЕЯ Г.МАННЕРГЕЙМ

Барон Г.Маннергейм был представлен Анне Александровне в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, располагавшимся рядом с царским Дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и всегда радушно принимала их.
 

А. А. Танеева в раннем периоде служения у Императрицы

В январе 1909 года гостями в доме Анны была Царская Чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до его отправления в Польшу. 

Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце. 

21 марта 1917 года (ст. стиля) Керенский арестовал больную корью Анну, а 22 марта ее заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости, где она до перевода в Арестный дом, пробыла 3 месяца в не человеческих условиях. 

Через месяц, еще не отойдя от ужасов тюремного заключения, она вновь по приказу Керенского, как лицо неблагонадежное высылается за пределы Петербурга, в тогдашнее Великое Княжество Финляндское, и как арестантка Временного правительства содержится вначале на яхте Их Величеств «Полярная Звезда», а затем в Свеаборгской крепости.

Молитвами безвинно страдающей Анны, ее родителей, их хлопотами, которые стоили немалых денег, милостью Божией Анне Александровне удавалось всякий раз спастись из тюремного заключения и избежать расстрела. «…В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: “Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?”. ... Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. … Обуви у меня уже давно не было, и я в последнем месяце (декабре), ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче… Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи… Так я жила одним днем… На Гороховой сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым». 

В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской семье Господь хранил ее. 
 

Ее Величество Александра Федоровна, Анна Александровна в доме Анны

Находясь в розыске, в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно утомленная и изменившаяся, она после долгих уговоров все же согласилась покинуть Россию и дала обет, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет там монашество и посвятит Богу оставшуюся жизнь.
 

Монахиня Мария (А.А. Танеева). Русский Валаамский монастырь, 1923 г.

Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России, и по рассказам приближенных знал о трагической судьбе Царской семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и содержалась под стражей в крепости Свеаборг.

10 января 1921 года (нового стиля) двое финнов на больших санях по льду переправили Анну Александровну с матерью Надеждой Илларионовной на финский берег. Анна Александровна, сдержав обет Богу, приняла тайный монашеский постриг с именем Мария в русском Валаамском монастыре.

До начала войны Зимней войны, она с матерью жила в Выборге.

«Из Выборга Анна Александровна посылает Густаву Маннергейму красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».

Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью, и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:

«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живете в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю».(10)

В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, но сразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки. 

Последние годы жизни Анны Александровны в Выборге, помимо всего прочего, омрачались продолжительной болезнью, а затем и смертью матери, которая понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь ее жизни. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки. 

О том, что значили для нее родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях: «Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, все-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и все красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчеркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял ее от своих предков».
 

Супруги Танеевы с сыном Сергеем

Г. Маннергейм, будучи уже фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны Александровны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с ее матерью в Петербурге. 

После смерти матери Анна с Верой Запеваловой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга. 

В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу, и для Анны Александровны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги и на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы. 5 февраля 1940 года братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула его. Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке. 

Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров. Зимой из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на грузовых автомобилях финской армии, которые выделил главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть, знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.

Весной 1940 года Анна Александровна и Вера вернулись из Швеции в Финляндию. Вставал вопрос о месте жительства.
 

На даче. Финляндия

После войны отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.

Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма»: «В день их встречи фельдмаршал Г. Маннергейм послал за Анной Александровной машину. Тяжеловатая, сильно хромавшая, с большим трудом и с помощью адъютанта Маннергейма, одетая в темное платье Анна Александровна вошла в дом в Кайвопуйсто.(11) Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил Анну. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее: 

“Более тридцати лет зная госпожу Танееву, ее уважаемых родителей и многих членов ее семьи, прошу всех, кому придется иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием. 

Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года».

Поддержка Г. Маннергейма дала чувство безопасности беззащитной Анне Александровне. Этим письмом она не раз пользовалась в сложных жизненных обстоятельствах. Спустя время, благодаря письму К.Г. Маннергейма Анна Александровна с Верой получают квартиру в Хельсинки, в доме на улице Топелиуса, в которой Анна Александровна живет до конца жизни.
 

Тайная монахиня Мария (АА.Танеева). Хельсинки

Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний, и получила любезный ответ на него. 

Послевоенный период был тяжелым для всех жителей Финляндии. В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. Порой они не имели денег даже купить хлеба, за неуплату им грозило выселение. 

Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь». Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Красного Креста Финляндии Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.

В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком. 

В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь». Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им. 

«Дорогая мадам, я извиняюсь, что заставил Вас так долго ждать ответа, но я не хотел Вам писать, не наведя справок: могу ли я найти средства, чтобы помочь Вам. На это ушло больше времени, чем я думал, из-за некоторых срочных дел, которые по возвращении ждали меня. К сожалению, мои попытки не увенчались успехом, и я не могу помочь Вам. Я говорил Вам об этом несколько лет тому назад. С тех пор Вы могли сами, живя в стране, учитывая беспорядки, уменьшить свои требования до минимума. Примите, дорогая мадам, мои искренние сожаления, мои лучшие пожелания и заверения в моих чувствах и симпатиях к Вам. Маннергейм».

Вскоре с компенсацией стала поступать пенсия из Швеции. В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга. 
 

С Верой Запеваловой. Хельсинки, 1958 г.

В 1958 году, за шесть лет до смерти Анны Александровны, ее посетил финский журналист Туомас Венто. Разговор шел о Их Величествах, о ней самой, Г. Распутине. Отмечая убогость обстановки квартиры, пишет: «В уголке под святыми Образами горела лампада. На стене - большой портрет Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Федоровны. Под ними фотография фельдмаршала Финляндии Маннергейма с дарственной надписью». 

«Он был великим и благородным» - так отозвалaсь об Г. Маннергейме Анна Александровна, тайная монахиня Мария.
 

Могила монахини Марии (А.А. Танеевой). Фото А. Хухтиниеми


Могила К.Г. Маннергейма, 27 января, в день его упокоения. Свеча и роза от монахини Марии (А.А. Танеевой) и Царской семьи в добрую память прошлых лет. Фото А. Хухтиниеми

Источники: «Анна Вырубова – фрейлина Государыни». СПБ, 2012 г.

Википедия.

(1) Виперт фон Блюхер, посланник Германии в Финляндии с 1934 по 1944 годы

(2) Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.htm Маннергейм К.Г. Мемуары.

(3) http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

(4) Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

(5) Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

(6) Священник Стефан Красовицкий [РПЦЗ], Открытое письмо в редакцию газеты «Карелия»

(7) Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

(8) А.В. Колчак и «финляндский вопрос». Наумов В.П. Переписка А.В. Колчака с К.Г. Маннергеймом и государственными деятелями белогвардейских правительств по вопросу о возможности финского наступления на Петроград (май–сентябрь 1919 г.)

(9) Воспоминания Князя Алексея Щербатова http://web.archive.org/web/20080927043725/http:/la...si.ru/microsoft/scherbatov.htm

(10) Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб. Фонд «Отечество», 2005.

(11) Район Хельсинки, в котором проживал Г. Маннергейм.

http://impersem.kuvat.fi/kuvat/MANNERGEIM/ 

© Copyright tsaarinikolai.com http://www.tsaarinikolai.com/demotxt/Anna_Mannerheimilta_28-01-2015_2d.html#huomio

Серия сообщений "История":

Искуство , История России ,Белая Россия ,исторические личности

Часть 1 - Тайна княжны Таракановой
Часть 2 - Тайна княжны Таракановой
...
Часть 37 - Воспоминания о Екатерининском институте
Часть 38 - «ЖИТЬ БУДЕТ, НО ОСТАНЕТСЯ КАЛЕКОЙ»
Часть 39 - ФЕЛЬДМАРШАЛ МАННЕРГЕЙМ ИМПЕРАТОРСКАЯ СЕМЬЯ И АННА АЛЕКСАНДРОВНА ТАНЕЕВА (МОНАХИНЯ МАРИЯ)

Светлейший князь Григорий Григорьевич Орлов. Несколько фактов из жизни фаворита

Светлейший князь Григорий Григорьевич Орлов. Несколько фактов из жизни фаворита

Граф Григорий Григорьевич Орлов

****

О последних годах жизни Григория Орлов сохранилось не слишком много достоверных свидетельств, что, впрочем, и не удивительно — ведь он уже не был фаворитом, так что не до него было современникам.
Есть сведения о том, что он в начале 1775 года после болезни выехал заграницу. Считается, что во время этого путешествия Григорий Орлов посетил Германию, Францию, Англию и, возможно, Италию. Князь мог путешествовать по заграницам в течение двух лет, но в конце того же 1775 года он вернулся в Петербург.

***

Примерно в эти же года Григорий Григорьевич влюбился в свою двоюродную сестру Екатерину Николаевну Зиновьеву (1758-1782), которая была фрейлиной Императрицы и дочерью петербургского коменданта Николая Ивановича Зиновьева (1706-1773), бывшего родным братом матери братьев Орловых, Лукерьи Ивановны. Молодая Катенька была умна, добра, мила и очень красива.

Светлейшая княгиня Екатерина Николаевна Орлова, супруга Григория Орлова

Читать далее...