«...Но самым опасным пороком, от которого отец хотел уберечь меня, были книги – из-за них единственных люди целыми толпами сходили с ума… Где первая книга, там и вторая. И дальше, дальше, прямиком в вечное царство безумия. Ты просто не можешь бросить. Хуже наркотиков. Читать, да и то с великой осмотрительностью, можно полезные книги: справочники там, инструкции по ремонту. А романы ни-ни – вот где рассадник мыслей! Черт бы их побрал! Такой опасный и зловредный товар надо отпускать в специально отведенных местах, по документам, в ограниченном количестве и только тем, кто достиг зрелого возраста!». © Михаель Ниеми. Популярная музыка из Виттулы.

Флэшмоб от Erna Berlichingen: назовите пятнадцать книг, которым Вы обязаны самым лучшим в себе. Ну или те, которые оказали на Вас наибольшее влияние! Вот мой список:

Народные сказки, мифы и легенды в литературной и этнографической обработке.
Иван Ефремов. Таис Афинская.
Рэй Брэдберри. Марсианские хроники.
Пер Валё. Стальной прыжок.
Софья Вендровска. Сто минут для красоты и здоровья.
Этель Лилиан Войнич. Овод.
Карлос Кастанеда. Искусство сновидения.
Роджер Желязны. Хроники Амбера.
Урсула ле Гуин. Левая рука тьмы.
Флоринда Доннер. Шабоно.
И Цзин.
Игорь Кон. Лунный свет на заре.
Терри Праттчет. Море и рыбки.
Геннадий Фиш. Все о скандинавии: "Отшельник Атлантики", "У шведов", Норвегия рядом" и др.
Елена Хаецкая. Дорога на Монсегюр.

Оглядываясь назад, честно говоря, возникает малодушное желание изменить нек пункты на более ..внушительные, что ли. Но из песни слова не выкинешь: фактически, тем или иным в себе оказываешься обязан не тому, иногда, что считаешь лучшим, а тому, что происходит в нужное время в нужном месте. Кстати, сюда определенно следовало бы добавить учебник по анатомии и физиологии человека, буквально фундаментом легший в свое время в основу моих представления о жизни! А также "Пограничные состояния у детей и подростков" С.С. Еникеевой, мою любимую "настольную" книгу. И "Операторы и вещи" Барбары О'Брайен, перевернувшую мои представления о возможностях человека. Но тогда - весь спектр учебников, благодаря которым я умею то, что умею... В общем, книги - влиятельные вещи. И несть им числа...

Начинать всегда тяжело. Когда в 1911 году «великий мистификатор» Рагнар Эстберг (Ragnar Östberg) (14.07.1866 – 05.02.1945) начинал строительство новой стокгольмской Ратуши (Stadhuset) на острове Кунгсхольмен в центре Стокгольма, перед ним расстилался неподъемный, непочатый край работы, растянувшейся на двенадцать лет полных неурядиц и забастовок даже в мирной Швеции (Первая мировая война, как-никак). И тем не менее, он с блеском воплотил идею скандинавского национального романтизма как «новой мелодии к старым добрым словам» (с). В связи с чем меня давно мучит один банальный как утренняя овсянка вопрос: ОТКУДА БЕРУТСЯ ТВОРЧЕСКИЕ ИДЕИ?!! Как отвечал на него Рагнар Эстберг мне доподлинно неизвестно, но то, что он сделал, представляет собой начало нового витка развития архитектуры и дизайна в Северной Европе. Читать дальше

С тех пор, как я понял, что у меня слишком тяжелый взгляд, я стараюсь не смотреть пристально на то, что мне дорого.

© Макс Фрай

Писатель – это человек, который годами, кропотливо и неустанно пытается найти свое второе «я», тот мир, который формирует его личность, делает его таким, каков он есть. Когда я говорю о творчестве, о процессе создания книги, я имею в виду не роман или поэму. Я прежде всего говорю о человеке, который добровольно заточает себя в комнате, садится за стол и погружается в глубинное одиночество – именно там, среди его теней и призраков, рождается новый мир, сотканный из слов.

© Орхан Памук. Из нобелевской речи

Для Svart_Lo: из моих "темных" находок

Ричард почувствовал, как пальцы Анастезии нашли и сжали его ладонь. Он осторожно взял ее крохотную ручку в свою. Девушка благодарно улыбнулась. А потом они ступили на мост, и Ричард начал постигать: темнота – это нечто плотное и реальное, тьма – это много больше, чем просто отсутствие света. Он чувствовал, как она касается его кожи, шарит по ней, ползает, исследует, забирается ему в мысли. Она проскользнула ему в легкие, погладила за глазными яблоками глазницы, залилась в рот…
С каждым шагом огонек свечи все тускнел… Он сообразил, что то же происходит и с фонарем незнакомки. Как будто не свет тускнел, а уплотнялась тьма.
Тьма – кромешная и бесконечная.
Звуки. Шелест, шорох. Ричард моргнул, ослепленный ночью.
Звуки становились все неприятнее, в них чудилось что-то голодное. Ричарду показалось, он слышит голоса… Орда великанских безобразных троллей сидит под мостом…
Что-то проползло мимо них в темноте.
– Что это? – пискнула Анастезия. Ее пальцы в его руке дрожали.
– Тихо, – прошептала незнакомка. – Не то оно тебя заметит.
– Что происходит? – так же шепотом спросил Ричард.
– Тьма, – чуть слышно ответила незнакомка. – Ночь. А с ней страшные сны, которые выходили в мир на закате с тех самых пещерных времен, когда, дрожа от страха, мы жались друг к другу ради безопасности и тепла. Сейчас время страха перед темнотой.
Ричард знал: что-то вот-вот проползет по его лицу, – и закрыл глаза. Какая разница, увидит он это или почувствует, – тьма была непроглядной.
И тут начались видения.

© Гейман, Н. Задверье. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2005. – С. 124 – 125.

Специально для MaRiNaT:

ЧУЖИЕ СНЫ

Петербург строился не для нас. Не для меня. Мы все там чужие: и мужчины, и женщины, и надменное начальство в карете ли, в «Мерседесе» ли, наивно думающее, что ему хоть что-нибудь здесь принадлежит, и простой пешеход, всегда облитый водою из-под начальственных колес, закиданный комьями желтого снега из-под копыт административного рысака. В Петербурге ты всегда облит и закидан - погода такая. Недаром раз в год, чтобы ты не забывался, сама река легко и гневно выходит из берегов и показывает тебе кузькину мать.
дальше

Письма с Иводзимы
Режиссёр: Клинт Иствуд
США, 2006
Сценарист Ирис Ямашита; оператор Том Стерн;
В ролях: Кен Ватанабе, Казурари Ниномия, Шидо накамура, Рё Кассе, юкки Мацудзаки, Цуёси Ихара, Хироси Ватанабе, Такуми Бандо, Нобумаса Сакагами, Такаши Ямагути, Нае Юки

Сюжет фильма прорастает из находки, сделанной в наше время – письма солдат и офицеров гарнизона предназначенного умереть в обороне Иводзимы, одного из южных островов Японии. Письма, которые так и не были никогда отправлены… Это не столько документальное отражение событий, сколько война глазами солдат умирающих непонятно уже за что и почему, но готовых к смерти. Фильм в основе своей американский, поэтому конкретные американские парадигмы прослеживаются. Проблемы с командным духом, противостояние хороших и плохих, командные разборки, флэшбеки, отслеживание судьбы героев в развитии истории. Но все же это фильм о Японии и японцах, сыгранный на японском языке японскими актерами. Но дело даже не в этом – в особой лаконичности, лиричности и яростному стремлению к простоте, свойственных японскому искусству. В звуках чудесной, режущей сердце нежной музыки. И в необыкновенной реалистичности, не имеющей ничего общего с кровавой показухой.
Основные впечатления: каждый в этой войне играет в свою собственную игру, и на одной стороне, и на другой. Каждый видит в этой войне какую-то свою, глубоко личную цель. А кто-то не видит уже ничего. Эхом откликнулся в памяти крик одного из персонажей киноэпопеи «Освобождение»: «Я не хочу! НЕ ХОЧУ! Должна же быть в мире какая-то справедливость!!..» А вот нихрена. В игре – сколько угодно. А в жизни – только что делаем мы, и реальность. И если нет в том, что мы делаем другим людям справедливости – не будет ее и для нас.
Сцена пришествия военного флота США в свете показанных событий отдает явной апокалиптичностью. Или вот еще: смотрели «Звездные войны: Эпизод первый»? Очень похоже. Настолько, что кажется нереальным, и от этого еще более страшным – как нежданный, негаданный приход Конца Света.
Под конец вспомнилась давнишняя поговорка: «Почему люди умирают? Потому что жизнь – невыносимая штука!». Необыкновенно тяжелый, пронзительный фильм. Но он дает боль, которая очищает душу

Приобщилась к традиции смотреть кино на праздники


Бункер
Der Untergang
Австрия-Германия-Италия, 2004
Режиссер: Оливер Хиршбигель
В ролях: Бруно Ганц, Александра Мария Лара, Ульрих Маттес, Хайно Ферх, Коринна Харфаух

Награда Берлинской академии киноискусств, номинация на премию "Оскар".
Фильм снят по книге Йоахима Феста "В бункере Гитлера" и мемуарам Траудль Юнге, последней стенографистки и машинистки фюрера. Гитлер нанял ее в 1942 году, когда ей было 22 года. Она прошла конкурс – вождь выбрал ее. Он не прогадал – она осталась с ним до конца

Этот фильм показывает последние десять дней из жизни Адольфа Гитлера, человека и фюрера, проведенные в бомбоубежище под зданием Немецкого канцелярского суда начиная с его 56-го дня рождения 20 апреля и заканчивая самоубийством 30 апреля 1945 года.
Фильм о том, что снимали уже столько раз. Более человечный, чем многие, но и более ужасный. В фокусе внимания – всем известные реальные события, реальные люди. Реальные чувства, боль и смятение, отчаяние и страх не функционеров одиозного режима, а людей, просто людей, попавших в жернова человекоубийственной машины, которую они создавали своим трудом. Ставших жертвами той «злой и извращенной сказки», на которую возлагали надежды, которая должна была уберечь и возвысить их, и по законам которой они должны были теперь умереть. Мечта, которая убивает. В завораживающе неотвратимом приближении к краху звучат последними вздохами потерявшие весть блеск и очарование харизмы призывы Гитлера, которым непонятно уже, кто верит, включая его самого; четкие, отточенные до логической безупречности построения Геббельса; обреченная, на грани безумия преданность боевых офицеров; знаки продолжающейся, не смотря ни на что, борьбы за власть в госаппарате… И отчаянное, безнадежное желание жить.
Запомнился один фрагмент. В одной из комнат бункера Гитлер объясняет Еве Браун принцип действия яда, убеждая что смерть в любом случае будет быстрой и безболезненной. В какой-то момент девушки, находившиеся там же, не выдерживая эмоционального напряжения просят позволения взять по ампуле и себе. Хваля предусмотрительность Гимлера, оставившего большие запасы яда, он протягивает одной из них коробочку. В этот момент, когда их взгляды встречаются, они становятся похожи – двое страдающих, растерянных людей, объединенных неизбежной скорой и нежеланной смертью. И он тихо говорит с измученной улыбкой:
– Жаль, что это единственное, что я могу подарить вам.
И в этих словах звучит человеческое сожаление о том, что было и о том, чего не будет никогда…
Трагедия рейха, и трагедия национал-социализма не в том, что они допустили какие-то отдельные ошибки. Это трагедия целой нации, стремящейся любой ценой преодолеть ужасные последствия первой мировой войны. И готовой эту любую цену заплатить. Это трагедия людей, устремившихся к вершине, к достижению своих идеалов самым коротким путем. По дороге, вымощенной благими намерениями. Что они сделали с собой? С собой и со всей Европой? ЗАЧЕМ?! И неужели когда-то в трудную минуту рядом с ним не нашлось ни одного друга, чтобы показать, объяснить, куда они все идут? Только соратники, сообщники в борьбе за власть. Такое ужасное одиночество. Одиночество души, запертой в тюрьме собственной ненависти. К чему оно может привести? Только в никуда. Только к смерти.

«Ты идешь в ногу со всеми, твой голос вливается в мощный победительный хор, поющий гимны светлому будущему, тебя никогда не бросят на произвол судьбы, тебе не дают утонуть в болоте твоей памяти, твоей собственной убогой истории, не дадут погибнуть в жалком окопе собственных бед. Какое счастье – раствориться в общности!».
© Вальгрен К.-Й. Личное дело игрока Рубашова. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. – С. 254.