ЗДЕСЬ  можно посмотреть интервью с Каравайчуком и  послушать  его  фантастическую музыку

В Санкт-Петербурге на 89-м году жизни умер композитор Олег Каравайчук
Искусство Петербурга славится своими эксцентричными фигурами – от Хармса до Курехина. Мало кто, впрочем, может сравниться по своей экстравагантности со скончавшимся в понедельник композитором Олегом Каравайчуком.
Место, которое он занимал в культуре города и в истории советской и постсоветской музыки, - совершенно уникальное, не укладывающееся ни в какие привычные стереотипы официальной культуры и андеграунда, традиции и авангарда, официоза и оппозиции, не говоря уже о традиционном делении музыки на жанры, стили и направления.
Легенды и история
Легенды о Каравайчуке опережали его музыку. Еще в детстве в Киеве он соприкоснулся с великим Владимиром Горовицем.
В далекие довоенные годы, когда будущий композитор - в семилетнем возрасте, по протекции великого Генриха Нейгауза - принял участие в концерте в Кремле, сам Сталин с восторгом внимал игре вундеркинда, милостиво погладил его по головке и даже подарил рояль.
Несколько лет спустя, уже бодрым пионером, Каравайчук играл на рояле в классической советской кинокомедии "Волга-Волга".
Быть может, туда, в первый еще детский киноопыт, уходит корнями его главная специализация как кинокомпозитора. Впрочем, сам он утверждал, что начал работать в кино потому, что это было единственным его творчеством, которое не запрещал КГБ.
Он не был диссидентом, за его плечами была на первый взгляд обычная и вполне прямолинейная карьера советского музыканта – разве что отца его, скрипача, арестовали в 1929 году, когда Олегу было всего два года. Но в то время аресты и посадки были делом обычным.
Это не помешало Каравайчуку закончить Ленинградскую консерваторию, но уже в консерватории о нем спорили преподаватели: одни называли его гением, другие – сумасшедшим.
Эксцентричное воплощение современности
На людях он появлялся крайне редко, но всякое появление – невысокая, даже крохотная фигурка в неизменном берете, темных очках и с выбивающимися из-под берета космами длинных волос – мгновенно обращало не себя внимание. Говорил он необычайно высоким - даже не женским, а скорее детским - голосом. В манере говорить была своевольная капризность.

Все это нередко выглядело нарочито наносным и искусственным, но невольное раздражение мгновенно уходило, как только он садился за рояль. Его искрометные импровизации поражали. Их корни, казалось, были не столько в академической школе, сколько в бурном, вырывающемся за рамки рацио темпераменте: так, наверное, играли великие безумцы Паганини и Лист, так же играли пионеры фри-джаза.
Кино позволило в максимальной степени проявиться его индивидуальности. Илья Авербах и Кира Муратова - лишь некоторые из режиссеров, фильмы которых невозможно представить себе без музыки Каравайчука.
Но самыми необычными были его крайне редкие появления на сцене с фортепианными импровизациями. В последний раз мне довелось слышать его на открытии музея современного искусства "Гараж" в Парке Горького в Москве, в декабре 2012 года. Именно 85-летний Каравайчук, по замыслу организаторов, был тем самым музыкантом, который больше других воплощал в себе современность. Нередко, не желая отвлекаться на реакцию публики, он надевал на голову наволочку.
Не случайно, наверное, к Каравайчуку с таким почтением относился Сергей Курехин. Именно у него Курехин учился своей неудержимой импровизационности и своей шокирующей экстравагантности. По трагической иронии судьбы учитель пережил ученика, но в 2009 году Каравайчук был удостоен премии Курехина.
В 1989 году, когда перестройка сняла многие существовавшие прежде препоны, Каравайчук приехал в Лондон для создания музыки к фильму о Борисе Пастернаке. Тогда Русская служба подготовила несколько передач с участием композитора, которые, как мало что другое, раскрывают музыку и личность этого необычайного человека. (Александр Кан)