Мери Шервашидзе, мисс мира 1921 г., модель Коко Шанель, муза грузинского поэта Галактиона Табидзе.

“…В тот день Галактион был навеселе, громко и заразительно смеялся, довольно поглаживая бороду. Воспользовавшись такой минутой благодушия, я спросила его, а была ли в самом деле такая женщина, Мери?.. Галактион долго молчал, что-то, видимо, удерживало его, а
затем сказал, что судьба Николоза Бараташвили была куда счастливей его собственной, он вращался в кругу своей возлюбленной Екатерины
Чавчавадзе, а на его долю не выпало и этого счастья. Мери Шервашидзе, которая была фрейлиной императрицы Анны Федоровны, одно время проживала в Кутаиси в доме баронессы, своей родственницы, и надо вам сказать, что дом этот был для меня сущей Каджетской крепостью*. Репродукцию портрета Мери Шервашидзе с полотна художника Савелия Сорина** можно было увидеть в самых неожиданных уголках Кутаиси. Николай II, пораженный ее красотой, заметил как-то молодой фрейлине: “Грешно, княжна, быть такой красивой!” За три
дня до того, – продолжал Галактион, – как Мери Шервашидз венчалась с князем Гуцой Эристави и молодые отправились в Париж, я написал и отправил ей стихотворение":

Венчалась Мери в ночь дождей,
И в ночь дождей я проклял Мери.
Не мог я отворить дверей,
Восставших между мной и ей,
И я поцеловал те двери.

Я знал - там упадают ниц,
Колечком палец награждают.
Послушай! Так кольцуют птиц!
Рабынь так рабством утруждают!

Но я забыл твое лицо!
Твой профиль нежный, твой дикарский,
Должно быть, тёмен, как крыльцо
Ненастною порой декабрьской?

И ты, должно быть, на виду
Толпы заботливой и праздной
Проносишь белую фату,
Как будто траур безобразный?

Не хорони меня! Я жив!
Я счастлив! Я любим судьбою!
Как запах приторен, как лжив
Всех роз твоих... Но Бог с тобою.

Не ведал я, что говорю, -
Уже рукою обрученной
И головою обреченной
Она склонилась к алтарю.

И не было на них суда -
На две руки, летящих мимо...
О, как я молод был тогда.
Как стар теперь.
Я шел средь дыма,

Вкруг дома твоего плутал,
Во всякой сомневался вере.
Сто лет прошло. И, как платан,
Стою теперь. Кто знает. Мери,
Зачем мне показалось вдруг,
Что нищий я? И в эту осень
Я обезумел - перстни с рук
Я поснимал и кинул оземь?

Зачем «Могильщика» я пел?
Зачем средь луж огромных плавал?
И холод бедственный терпел,
И «Я и ночь» читал и плакал?

А дождик лил всю ночь и лил
Всё утро, и во мгле опасной
Всё плакал я, как старый Лир,
Как бедный Лир, как Лир прекрасный.