Я закрыл Илиаду и сел у окна,

 На губах трепетало последнее слово,

 Что-то ярко светило — фонарь иль луна,

 И медлительно двигалась тень часового.

 

 Я так часто бросал испытующий взор

 И так много встречал отвечающих взоров,

 Одиссеев во мгле пароходных контор,

 Агамемнонов между трактирных маркеров.

 

 Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,

 Застывают в серебряных льдах мастодонты,

 Их глухая тоска там колышет снега,

 Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.

 

 Я печален от книги, томлюсь от луны,

 Может быть, мне совсем и не надо героя,

 Вот идут по аллее, так странно нежны,

 Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.

"Современность " Н.Гумилев 

 

 

Есть игра: осторожно войти,

 Чтоб вниманье людей усыпить;

 И глазами добычу найти;

 И за ней незаметно следить.

 

 Как бы ни был нечуток и груб

 Человек, за которым следят, —

 Он почувствует пристальный взгляд

 Хоть в углах еле дрогнувших губ.

 

 А другой — точно сразу поймет:

 Вздрогнут плечи, рука у него;

 Обернется — и нет ничего;

 Между тем — беспокойство растет.

 

 Тем и страшен невидимый взгляд,

 Что его невозможно поймать;

 Чуешь ты, но не можешь понять,

 Чьи глаза за тобою следят.

 

 Не корысть, не влюбленность, не месть;

 Так — игра, как игра у детей:

 И в собрании каждом людей

 Эти тайные сыщики есть.

 

 Ты и сам иногда не поймешь,

 Отчего так бывает порой,

 Что собою ты к людям придешь,

 А уйдешь от людей — не собой.

 

 Есть дурной и хороший есть глаз,

 Только лучше б ничей не следил:

 Слишком много есть в каждом из нас

 Неизвестных, играющих сил...

 

 О, тоска! Через тысячу лет

 Мы не сможем измерить души:

 Мы услышим полет всех планет,

 Громовые раскаты в тиши...

 

 А пока — в неизвестном живем

 И не ведаем сил мы своих,

 И, как дети, играя с огнем,

 Обжигаем себя и других...

А.Блок 

 

 

Наплывала тень... Догорал камин,

 Руки на груди, он стоял один,

 

 Неподвижный взор устремляя вдаль,

 Горько говоря про свою печаль:

 

 "Я пробрался в глубь неизвестных стран,

 Восемьдесят дней шел мой караван;

 

 Цепи грозных гор, лес, а иногда

 Странные вдали чьи-то города,

 

 И не раз из них в тишине ночной

 В лагерь долетал непонятный вой.

 

 Мы рубили лес, мы копали рвы,

 Вечерами к нам подходили львы.

 

 Но трусливых душ не было меж нас,

 Мы стреляли в них, целясь между глаз.

 

 Древний я отрыл храм из-под песка,

 Именем моим названа река.

 

 И в стране озер пять больших племен

 Слушались меня, чтили мой закон.

 

 Но теперь я слаб, как во власти сна,

 И больна душа, тягостно больна;

 

 Я узнал, узнал, что такое страх,

 Погребенный здесь, в четырех стенах;

 

 Даже блеск ружья, даже плеск волны

 Эту цепь порвать ныне не вольны..."

 

 И, тая в глазах злое торжество,

 Женщина в углу слушала его.

"У камина " Н.Гумилев