Иногда мне кажется – да это, наверное, так и есть, –что мы живем в эпоху великого переселения народов -2. Наши – туда, а оттуда – к нам.
Я рассказывала про деревеньку  Асурети  недалеко от Тбилиси, носившую название Элизабетталь, когда там была колония немцев.  Проходя по улице,  где с начала 19 века  до 1941 года компактно проживали немцы, я увидела отремонтированный двухэтажный дом. Мне сказали, что живет там немец  Манфред, что приехал он в Асурети  9 лет назад, купил этот дом, отреставрировал, купил и виноградники и теперь делает вино «Шала». Я не могла пройти мимо!

  

Манфреду  Тихонову  (не удивляйтесь!)  67, но выглядит отлично, а рукопожатие у него – как в клещи попадаешь. Такой живчик – не сидит на одном месте, все бегает по дому или в сад, показывает свое гнездо и мимоходом рассказывает про себя. Говорит на ломаном русском, который выучил еще в школе. И очень скупо – «у меня нет столько запаса слова! Я не умею говорить!» (цитирую)
 Почему Тихонов?  Отец -  русский солдат,  2 мировая закончилась, влюбился в немку, уехал домой и за то, что писал письма своей немецкой девушке, отсидел положенный срок в сибирских лагерях. «Я – плод!»
Приехал в  Грузию, чтобы делать бизнес – производство вина. Дом отреставрировал, но не до конца – мансарда еще не готова. Очень сокрушается по поводу обрушившегося балкона 2-го этажа  – балки прогнили, и никто не берется сделать  точно так, как было в прошлом веке.
Манфред  коллекционирует старые вещи – утюги и примусы, любит свой сад и с гордостью показывает рассаду помидорчиков, розы, ползущие по стене дома и даже пальму в середине зарослей двора.
 

 

Обожает животных – у него в доме живут – и не просто живут, а чувствуют себя хозяевами – 5 собак и 3 кошки. Когда я вошла в калитку, собаки облепили меня, повизгивая от радости – приятно, когда так встречают.
 Угостил вином своего производства и тут же  сказал, что бизнес не идет, в Грузии базара нет – все – все! -  делают свое вино! Но уже  отвез в Европу на экспертизу и ждет ответа. Тут же вскочил с места и побежал показывать погреб с бочками, которые любовно разглядывал, и с аппаратами для  выдавливания виноградного сока. Показал деревянную конструкцию, похожую на секцию из вешалок и сказал, что не может понять, что это такое – осталось от бывших хозяев. Я ему не стала объяснять, что это действительно, вешалка для сушки чурчхелы ( удобная  вещь, между прочим) - там стоял жуткий холод, в этом погребе, и я выскочила на солнышко.
 

 

Я еще встречусь с Манфредом, узнаю, как там в Европе. И узнаю побольше про Манфреда, несмотря на то, что у него нет запаса слов. И на винный завод, построенный немцами в  позапрошлом веке, хочу съездить – в тот раз не успела, уже был поздний вечер.