« …слава прабабушек томных,
           домики старой Москвы,
           из переулочков скромных
           все исчезаете вы… » - писала Марина Цветаева.

С тех пор прошло сто лет, пронеслись разрушительные революции, войны и стройки, но все же и сегодня в новой и почти неузнаваемой Москве Кате Голицыной удалось создать в своих фотографиях образ города Серебряного века, точный, изысканный и артистический.

Нужно особое и редкостное умение мастера, чтобы так четко увидеть исчезающие черты художественного мира стиля модерн в современной, бушующей безудержным строительным бумом Москве и передать их с достойным Серебряного века изяществом. Уже не осталось надежды составить картину этого мира из целых зданий, они тонут среди советской скуки и дурновкусья последних лет. Но все еще в кованых оградах особняков начала прошлого века и решетках балконов, фризах, вьющихся гирляндами, где ветви сирени соединяются с легко летящими лентами, и переплетах окон, оказывающихся гигантскими цветами, живет архитектурное искусство русского Ар Нуво.

Услышав слово «модерн», гражданин любой европейской страны решит, что речь идет о чем-то современном, а не о постройках столетней давности. Стиль, которым на рубеже XIX и XX столетий увлекались Федор Шехтель в Москве, Федор Лидваль в Санкт-Петербурге, Гектор Гимар в Париже, Антонио Гауди в Барселоне, Йозеф Ольбрих в Вене, Виктор Орта в Брюсселе, только в России обозначают словом «модерн». В Австрии он известен под именем «Сецессиона», в Германии – «югендстиля», во Франции и Бельгии – «Ар Нуво». Тем не менее, во всей Европе, включая Россию, архитектурные школы этого времени были тесно связаны друг с другом и передавали черты одного художественного настроения и близкого ощущения жизни.

Излюбленные цветы той эпохи - черные и белые розы, говорящие о красоте и смерти; фиолетовые ирисы, нежные, трепещущие, роняющие лепестки, символы душ, исчезающих в неутоленной страсти, - в стихах, мозаиках, стекле. Любимое вино: сладкий, благоухающий сотерн; «золотое, как небо, аи» в строках Александра Блока, сводящий с ума абсент; густые, тягучие, ароматные аметистовые ликеры - «яд мечты сирени …Крем де Виолетт» о котором писал Игорь Северянин.

Главное в этом стиле — стремление к небывалому, необычайное сочетание естественности с артистизмом, преклонение перед природой и одновременно включенность в рождение рациональной современной цивилизации. Недаром мастера Ар Нуво были тесно связаны с художниками постимпрессионизма. Лозунг нового стиля гласил: «Искусству — его свободу, эпохе — ее искусство». В России стиль и мифология модерна появились практически в тот же момент, что в Австрии, Бельгии или Шотландии. Это был редкий период в истории русского зодчества, когда мы жили в одном времени с Западной Европой. И, пожалуй, нигде очертания стиля модерн не выступали так неожиданно смело и остро и не были так тесно связаны с ощущением бытия, как в России и, прежде всего, Москве с ее любовью к экстравагантности и непременной тягой «показать себя» причастным самой последней художественной моде.

Однако в творчестве Федора Шехтеля, Льва Кекушева, Вильяма Валькота, практически всех ведущих мастеров московского модерна, в построенных ими особняках и доходных домах, гостиницах и банках можно не только увидеть отблески европейских творческих течений, но, главное, невиданные нигде особенности поэтики русского зодчества Серебряного века.

Характерная черта архитектуры московского модерна - его связь со всеми видами и жанрами изобразительного искусства, с театральными декорациями, экспериментами живописцев и скульпторов, работами книжных графиков. Архитектура в ту эпоху была полноценной и яркой частью художественной жизни, может быть в большей степени, чем в любой другой период истории российского искусства.

В особой степени художественное единство модерна передавала ведущая роль деталей при создании архитектурных образов. В отличие от предшествовавших стилей – классицизма и историзма – именно деталь в зодчестве модерна играла ведущую роль. Не повторяя прежние образцы, она всегда была творением мастера, выражавшим его художественную волю. И это отчетливо ощутила и убедительно показала в своих фотографиях Катя Голицына.

На ее чуть бледных, будто бы сохранившихся от давнего времени отпечатках возникают яркие и ностальгически терпкие, проникнутые мягкой, женственной романтичностью художественные образы архитектурных деталей московского модерна. Облака заволакивают небо над многослойным, поразительным в своей насыщенности и необычности завершением «Метрополя». Волнистая линия кровли контрастирует с остроконечными башенками, принесенными воспоминаниями о готике. В полукруглых фронтонах являются великолепные мозаики, а под ними прорезается темными окнами белая лепнина с растительными орнаментами. С редкой, удачно выбранной точки, сверху, изображает Катя Голицына на своей фотографии знаменитый дом Сергея Рябушинского. Он виден с поворотом ограды, светлой на фоне графичности темных ветвей сада. Отчетливо выделяются объемы балконов и лоджий, и тонко рисуется мозаичный фриз, сотканный из растений сказочного царства. Искренней подлинности впечатления, вдохновенно глубокого проникновения в прошлое достигла Катя Голицына в этой своей работе, кажется, что снимки заказал сам хозяин новоотстроенного особняка.

На ее фотографиях, как и в искусстве модерна, игра природы сливается с замыслом художника. Прозрачная и прихотливая тень трепещущей листвы соединяется с очертаниями самих ветвей и со спиралями и переплетениями решетки балконов. Металлические линии ограды представляются в снимках Кати Голицыной изысканным изображением фантастических лиан, когда их касаются ниспадающая паутина тонких веток, а на заднем плане проявляются линии карниза, балкона и окон, нарисованные рукой Федора Шехтеля или Льва Кекушева.

Фотографии Кати Голицыной обладают свойством, которое хочется назвать светоносностью. У нее, несомненно, особый дар передавать не простое соотношение света и тени, но их необыкновенные и становящиеся художественными сочетания. Свет у нее это сияние неслепящего, ласкающего и всепроникающего солнца, тень – таинственное и трепещущее пространство, пребывающее в прозрачной дымке.

Иногда она меняет характер своего взгляда, и перед зрителем предстают крупные и сочные детали. То тонкие и энергичные фрагменты решетки, как каллиграфически изощренный росчерк пера, то похожие на ювелирные украшения консоли, собранные из пучка металлических полос в ломаную спираль сказочного растения, то плотно сбитые в ковер, заполняющие надоконные украшения пучки белых роз, то выступающие на намеренно грубой шершавой штукатурке стволы растений, сделанные реалистически, с изгибами и наростами, над которыми поднимаются роскошные невиданные цветы.

Мир образов русского Ар Нуво, созданный Катей Голицыной, отличается безошибочностью вкуса в отборе изображаемых на ее фотографиях зданий и архитектурных фрагментов. Ни одного вырывающегося из общего впечатления снимка – в этом цикле присутствует удивительная в своей ненавязчивой и неустранимой изысканности цельность художественного впечатления. В произведениях фотографа «говорит», по-моему, истинная любовь к модерну, генетическая причастность к той эпохе, точное ощущение утраченного нами времени. Весь этот цикл работ Кати Голицыной, посвященный московскому модерну пронизывает абсолютная чистота, прозрачная ясность чувства, столь свойственная ее героям – архитектурным созданиям Серебряного века. Мы все их видели много и часто, но здесь знакомые черты смотрятся по-особому, свежо, ново и покоряющее.

На снимках Кати Голицыной лепные и кованые цветы архитектурных очертаний московского модерна легки, многозначны и динамичны как «дымные ирисы в пламени» в строках Александра Блока, и кажется, что они «словно сейчас улетят» в прекрасное и незабвенное прошлое Серебряного века.