Как-то раз собрались дети возле песочницы, во дворе нашего мира. Были там Задавака, Барчук, Задира, Умник, Ябеда и Ребеныш. Прозвище каждого отражало какую-то отличительную черту его характера.
Задавака стремилась всячески подчеркнуть свои достоинства, а потому любила похвастать: красивым платьицем, конфеткой — так, хоть чем-нибудь.
Барчук — тот словно и не нуждался в подтверждении своей значимости. Он и без того был важный, весь из себя. У него одного была машина с педалями, и он с достоинством разъезжал на ней по двору.
Задира вечно не давал покоя ни себе, ни другим. Он был не злой, а скорей ранимый. Вот эту свою ранимость и пытался скрыть за внешней дерзостью.
Умник, конечно, проявил себя самым рассудительным. Он лучше всех умел делать куличи из песка и очень гордился этим. Умник был очень озабочен тем, что другие вечно все делают не так, а потому старался всех наставить на путь истинный.
Ябеда стремилась любыми способами объявить всем окружающим о своем существовании. Вот только не очень удачно это у нее получалось, хотя границу подлости она не переходила.
О Ребеныше сказать почти нечего. Он ничем особым не выделялся, вел себя тихо и обычно либо задумчиво ковырял лопаткой песок, либо молча, с широко раскрытыми глазами слушал, что говорят другие.
Каждый из всей песочной компании пытался по своему обозначить и укрепить свое положение в этом зыбком мире. У всякого актера в этом театре была своя роль, которая более или менее позволяла ему вписываться в пьесу жизни.
Бывало, Задавака не в меру расхвастается, и тогда Задира дернет ее за косичку, Ябеда нажалуется Барчуку, тот полезет восстанавливать справедливость, а Умник берется всех организовывать и вразумлять.
Роль служила своего рода нишей, позволяющей удобно устроиться и объявить миру: «Это я! Я есть! Я не пустое место!»
Каждый был кем-то. И только Ребеныш, казалось бы, не имел никакой роли. Он держался особняком и, как правило, оставался вне игры. А ему так хотелось быть кем-то! Ребеныш не мог понять, кем, собственно, является. Жил он с бабушкой, а родителей своих не помнил.
Но кем именно ему хотелось быть, он тоже толком не знал. Иногда ему хотелось быть похожим на кого-нибудь из компании. Ребенышу казалось, что если он возьмет себе одну из ролей, тогда станет личностью и займет достойное место в дворовом обществе.
Однако сколько он ни пытался примерять чужие маски, ничего хорошего из этого не выходило. Всякий раз, когда Ребеныш пробовал играть чужую роль, его не покидало странное ощущение. Казалось бы, он становился кем-то, но в то же время переставал быть собой! Это чувство было не из приятных, и Ребенышу ничего не оставалось, как прекращать быть другим и снова становиться собой, то есть никем.
Итак, вся компания сидела возле песочницы, скучая. И тут кто-то сказал:
— Вон, Смотритель идет.
— Какой Смотритель, где?
— Да вон, старик с седой бородой. Он в парке работает, заведует там всеми качелями. Странный старик. Вопросы задает дурацкие.
— Какие вопросы?
— Когда у него просишь прокатиться на карусели, он спрашивает: «За что?» В ответ суешь ему билет, и он пропускает.
— Подумаешь, удивил. Кто ж тебя бесплатно катать будет?
- А вот однажды у меня не было денег на билет, и я попробовал пролезть так, но он заметил и опять пристал со своим дурацким вопросом: «За что?» Ну, я говорю, дедушка, нет у меня денег, дай прокатиться. Он тогда и спрашивает: «Почему?» Я не понял и переспросил, а он снова: «Почему я должен тебя катать?» Ну, я сказал, что денег нет, но очень хочется покататься. А Смотритель и говорит: «Вот когда ты сможешь ответить на мой вопрос, тогда тебе больше не придется покупать билеты».
— Чего же он хочет? Что можно ответить на такой вопрос?
— А кто его знает. Я несколько раз пытался, но старик говорит, что все неправильно.
Ребеныш слушал весь этот разговор, и тут его словно осенило. В голове мгновенно возникла какая-то непостижимая ясность. Он вдруг увидел себя и всех остальных как будто со стороны. Ребеныш знал, что всегда хотел стать кем-то — личностью, похожей хотя бы на одного из членов дворовой компании. Но сейчас Ребеныш ощутил нечто необычное: он был никем, и в то же время он был каждым из них! Он осознал, что если все они перестанут играть свои роли, другими словами, сбросят маски, тогда каждый из них станет таким же, как он, то есть никем.
Точно так же любая капля, сорвавшаяся с гребня, волны, отличается своей величиной и формой. Но сущность у всех капель одна и та же — вода.-И все они рано или поздно возвращаются в океан и сливаются с ним в одно целое.
Для Ребеныша в один момент все стало просто и ясно. Сам от себя такого не ожидая, он вдруг сказал:
— Я знаю ответ на вопрос Смотрителя.
Все замерли и с изумлением уставились на Ребеныша. Никто не думал, что он способен выдать нечто подобное.
— Ну, и каков же ответ? — осторожно спросил Умник.
— Идемте в парк, там узнаете, — сказал Ребеныш и поднялся, явно намереваясь осуществить заду¬манное.
Заинтригованные, ребятишки отправились вслед за ним.
— Но ведь это еще не все, — шепнул Задира Умнику. — Там есть Привратник, и у него тоже имеется свой фирменный вопрос: «Кто разрешил?» Ребеныш какой-то странный сегодня. Посмотрим, что он на это скажет.
Вскоре дети подошли к воротам парка. Сердитый дядька с устрашающей внешностью загородил им путь.
— Эй, вы куда это, такие малыши, направляетесь?
Ребеныш выступил вперед.
— В парк, на качелях кататься.
Привратник от такой простоты пришел в заме¬шательство, не зная, то ли ему рассердиться, то ли рассмеяться.
— А ты чей будешь, мальчик? Ты слушаешься своих родителей? Да и вообще, кто разрешил? Что ты на это ответишь?
— То, что я не обязан отвечать на этот вопрос, — спокойно сказал Ребеныш.
Привратник обомлел. В первый раз ему дали правильный ответ. И откуда он, этот человеческий Ребеныш, может знать? Не говоря ни слова, дядька открыл детям ворота и долго с удивлением смотрел им вслед.
Когда ребятишки с опаской приблизились к ка¬русели, навстречу им вышел Смотритель,
— Чего изволите, отроки?
— Кататься, — ответил за всех Ребеныш.
— За что? — как обычно осведомился старик.
— Ни за что. Просто так, — не задумываясь, сказал Ребеныш.
Смотритель взглянул на него с нескрываемым любопытством.
— Ну, а почему?
— Потому что я — сын Бога.
На мгновенье воцарилась мертвая тишина. Опомнившись, ребятишки вдруг радостно запрыгали и закричали:
— Мы дети Бога! Мы дети Бога!
Больше никто никому не задавал вопросов. Почему-то всем все стало ясно без дальнейших объяснений. Смотритель, расплывшись в улыбке, раздал всем мороженое и предложил рассаживаться по местам.
Как ни странно, каждый просто нашел себе место по душе, и никаких споров, обычных в таких случаях, не возникло. Задавака выбрала лошадку, Барчук — машину, Задира — паровозик, Умник — звездолет, Ябеда — кораблик.
Карусель закружилась. И тут произошло-чудо: прежние роли куда-то подевались, словно с лиц детей упали маски. Дети прекратили быть кем-то, а стали просто собой. Все были счастливы, и никто никому не завидовал и не имел претензий.
На этом я завершаю притчу, в которой содержится вся философия Трансерфинга.
Вадим Зеланд
