Была весна, то время когда снег в городе уже растаял, но в лесах кое-где оставались снежные островки.
На диком пляже нудистов с зимы еще никто не появлялся. Что бы туда попасть нужно было или идти часа два по тонкой, едва заметной тропе, проходящей по крутому склону горы, или полчаса плыть на лодках через озеро. Оставив машину в надежном месте, обменявшись несколькими фразами по поводу стройки нового развлекательного комплекса на берегу, четыре человека на двух надувных лодках бороздили спокойную гладь воды.
За эти полчаса, которые понадобились для переправки на противоположный берег, эти четверо успели испробовать вина, порыбачить, поиграть на губной гармошке, на гитаре, попеть песни и обсудить кто, где, как и в каком году утонул, переправляясь точно таким же методом, как и они сами.
Добравшись до места, первым делом они увидели отпечатки машинных шин на клочке не растаявшего снега. Видимо это были следы рыбаков, которые наведывались сюда в последний раз еще зимой, когда можно было проехать через озеро и не бояться, что под колесами тронется лед.
Выбирая место для ночевки, а заодно и убирая валявшийся повсюду мусор, они все больше и больше не верили своим глазам. Везде валялись бутылки, окурки, одноразовые стаканчики, смятая газетная и туалетная бумага…
Когда дошли до места, все стало ясно. Кто-то тут был не из наших, обнаружил тайники со спальниками, матрасами и одеждой, выкорчевал единственную молодую сосну, все разбросал и поджег.
Жутко смотрелась сломанная в двух местах сосна, торчащая корнями вверх, недогоревший черно-красный полосатый мокрый матрас и разбросанная посуда вперемешку со смятыми пачками от сигарет и прочего целлофано-бумажного мусора.
Вокруг жуткая тишина и спокойствие… широкая ровная гладь воды, огромное небо, высокие скалы и ничего больше. Контраст величия природы и гнусного человеческого невежества.
Молчаливо долгое время с отчаянием смотрели они на это когда-то красивое место, смотрели на сосну, как на погибшего друга, смотрели с горечью, смотрели с болью, и боялись смотреть друг другу в глаза.
Убегая от цивилизации, они наткнулись на нее и тут.
Весь день они были в подавленном состоянии, прибирались, осматривали другие стоянки…
А вечером, разведя костер, они долго сидели и слушали тоскливые, щемящие душу завывания губной гармошки. Не хотелось ни веселиться, ни петь, ни говорить…
Поздно ночью разошлись по палаткам и легли спать.
Встали рано утром, когда солнце еще не показалось из-за гор. Только теплые золотистые лучи падали на верхушки деревьев, стоящих на противоположном берегу, крадясь постепенно все дальше и дальше, пока, наконец, не заиграли солнечными зайчиками на поверхности прозрачной воды. В воде были видны несколько больших окуньков и много маленьких, которые неторопливо куда-то проплывали.
Настроение немного поднималось, тем более, вдали показалась знакомая лодка.
Позавтракав и проведя экскурсию по берегу, побывав в большом туалете, сделанном из стеклянных бутылок из-под пива, а так же в обжитой пещере с тумбочкой, столом, нарами и печкой внутри, все вышли на берег, встречать прибывающих.
Из лодки по берегу приветственно улыбаясь, шагал высокий брюнет в длинном плаще с фотоаппаратом на шее. При чем, кроме расстегнутого и расходящегося плаща и фотоаппарата на нем ничего больше не было. Вскоре на берег прибыла молодая семья с большой собакой. И берег стал оживать.
Собака бегала и из-за гуляющего по всему берегу эха не знала, куда ей бежать, когда ее зовут, и лаяла на собственный лай, семья разводила костер, брюнет оценивал потери из-за вандализма чужаков.
Вдруг раздался громкий крик:
-АААААААААААААААА!
Наступила гробовая тишина. Спустившись на берег все увидели мокрого человека, натягивающего трусы.
-Я купался, - сказал он.
-Мы слышали, - донесся ответ.
