В литературе по истории голубеводства в Туркестанском крае часто упоминается имя поручика Лалекина. При этом большинство авторов ссылается на тот факт, что сведений об этом человеке имеется крайне мало. Стремясь по возможности восполнить пробел в биографии Лалекина, сообщим ряд дополнительных сведений, которые удалось обнаружить в различных источниках, прежде всего, туркестанского круга.

 

Предваряя повествование, следует отметить, что в 1880-х гг. в русской императорской армии наблюдался большой интерес к использованию голубей в военных целях. Этот интерес в значительной мере был связан с удачным опытом использования военно-голубиной почты в период франко-прусской войны 1870-1871 гг. Другим побудительным мотивом к развитию военно-голубиной почты в русской армии стало появление подобного вида связи в других иностранных армиях. В 1874 г. в Германии уже была создана сеть военно-голубиных станций, основу которой составляли центральная станция в Берлине и ряд «соединительных» станций в Кельне, Торгау и др. городах. Военно-голубиные станции были учреждены в основных немецких крепостях.

 

 

Первые голуби для русской армии были закуплены в 1885 г. в Бельгии и поступили на оснащение военно-голубиных станций Варшавского военного округа. В 1887 г. в русской армии появилась «Инструкция для военно-голубиных станций», изданная Главным инженерным управлением, которая в следующем году была дополнена «Положением о военно-голубиной почте», а затем и приказом по военному ведомству — «О порядке подчиненности военно-голубиных станций» (1901). Эти нормативные документы определили развитие военно-голубиного дела в русской императорской армии. Военно-голубиные станции находились в ведении Военно-инженерного ведомства. Первые станции были учреждены в русских крепостях на западной границе империи – в Новогеоргиевске, Ивангороде, Брест-Литовске и др. Представлялось, что голуби могут служить действенным средством связи в условиях осады крепостей, когда прерывались телеграфная связь и посылка нарочных. При этом принималось во внимание, что голуби обладали феноменальной памятью, сравнительно высокой скоростью (до 100 км/ч) и дальностью полета (до 1000 км). Кроме крепостей, где имелись штатные военно-голубиные станции, существовали еще и нештатные станции, которые содержались при отдельных воинских частях. Впервые почтовые голуби были массово использованы на маневрах под Белостоком (1897) и на больших маневрах под Курском (1903), и показали отличные результаты.

 

В Туркестанском военном округе отсутствовали штатные военно-голубиные станции. Первая (если не единственная) станция была оборудована в 1895 г. в 1-й Туркестанской стрелковой бригаде. Инициатива создания такой станции принадлежала поручику Валентину Васильевичу Лалекину, обер-офицеру 1-го Туркестанского стрелкового батальона, дислоцированного в г. Ташкенте и организационно входившего в состав 1-й Туркестанской стрелковой бригады. Здесь будет уместно сказать несколько слов о ранней биографии Валентина Лалекина. Родился он 31 июля 1869 г., православного вероисповедания. Образование получил в гимназии и в Киевском пехотном юнкерском училище, из которого в 1890 г. вышел подпоручиком на службу в 1-й Туркестанский стрелковый батальон.

 

Предложение Лалекина, большого энтузиаста голубиного спорта, встретило полное сочувствие со стороны начальника 1-й Туркестанской стрелковой бригады генерал-майора Н.А. Авинова. Из средств бригады была построена и обрудована военно-голубиная станция, заведование которой на нештатной основе перешло к поручику Лалекину. В его обязанности входило ведение хозяйства станции и дрессировка голубей. Первоначально станция была заселена 34 бухарскими и кашгарскими голубями. В 1895 г. на станции имелось 25 голубей местных пород, выдрессированных для доставки почты на удаление до 60 верст от Ташкента. По инициативе генерала Авинова из Киевского общества голубиного спорта было выписано в Ташкент 10 пар почтовых голубей.

 

Внешний вид станции и сам поручик Лалекин (передает голубя нижнему чину) изображены на известной почтовой открытке, изготовленной на основе фотоснимка французского издательства Berthaud Frères (BF Paris). Фотограф издательства работал в середине 1890-х гг. в Туркестане и сделал ряд снимков с туркестанских войск – стрелки, артиллеристы, оренбургские казаки и пр. В начале 1900-х гг. права на издание в России этих снимков в виде почтовых открыток приобрело издание магазина Фельтена в Петербурге.

 

 

Первые опыты применения голубей для почтовой связи были осуществлены в Туркестанском крае еще в 1892 г. При этом использовались местные породы голубей, которые в своем большинстве успешно возвращались к своим голубятням с расстояния в 50-70 верст.

 

В 1895 г. во время осенних маневров войск ташкентского гарнизона были вновь произведены опыты по использованию голубей для организации связи между частями войск. Для этой цели использовалось 10 штук голубей местной породы вывода 1895 г. Голуби к точкам выпуска перевозились на верховой лошади в особо устроенных корзинах, расположенных по бокам седла. Голуби по мере надобности отправлялись с голубограммами (миниатюрными письменными сообщениями) попарно и в одиночку. Всего было отправлено шесть сообщений, которые были получены по назначению. Наибольшее расстояние запуска голубей составило 65 верст. Таким образом осуществлялась связь между подразделениями стрелковой бригады в период маневрирования и занятий охотничьих (разведывательных) команд.

 

Во время лагерного сбора в Троицом лагере близ Ташкента в 1897 г. почтовые голуби за два месяца перенесли 229 депеш. Из отправленных депеш не была доставлена только одна, и то по технической причине – недостаточному креплению депеши, которая потерялась во время полета. Расстояние от Троицкого лагеря до Ташкента (32 версты) голуби покрывали за 30-60 минут. Причем, сам полет длился от 10 до 15 минут, остальное время уходило на поимку голубя, отвязывание депеши, ее регистарцию в специальном журнале. Во время лагерного сбора работало до 60 голубей, который были разделены на три группы с целью дать голубям возможность отдыхать. В 1898 г. почтово-голубиные станции были оборудованы при 1- и 2-м стрелковых батальонах бригады. Всего к этому времени в бригаде имелось около 100 чистокровных европейских почтовых голубей. Кроме того, 26 почтовых голубей было выделено для создававшейся в Чимкенте при Туркестанской линейной бригаде военно-голубиной станции.

 

В этот же период предпринимались попытки использовать голубиную почту для связи постов Памирского отряда, но из-за сурового климата Памира и обилия хищных птиц от этой идеи пришлось отказаться.

 

Опыт применения голубей оказался столь успешным, что Лалекин предлагал организовать военно-голубиные станции по всему Туркестанскому краю. При этом организованная им в Ташкенте станция могла бы стать основным питомником почтовых голубей и снабжать ими части войск Туркестанского военного округа. Как отмечал Лалекин, для развития военно-голубиных станций в частях туркестанских войск имелись все благоприятные условия, а именно – «любовь русского человека к голубям вообще, затем дешевизна в Туркестане корма и материала для постройки голубятен».

 

В специальной статье в «Туркестанских ведомостях» о значении голубей в почтовом деле и их использовании в Туркестане Лалекин отмечал: «Голубиная почта может оказать серьезные услуги, ибо успешно действует там, где другие средства сношений неприменимы. Несмотря на страшную конкуренцию электрических телеграфов, железных дорог и др. новейших технических усовершенствований, почтовые голуби сумели себе завоевать почетное место в ряду средств для передачи известий. Помимо военных целей (в случае мобилизации), голубиная почта может служить средством сношений со многими населенными пунктами Туркестана, куда еще не проведен телеграф».

 

Голубиная станция В. В. Лалекина. Репродукция из журнала “Разведчик”

 

Идеи Лалекина, впрочем, не получили должного развития, слишко быстро входили в повседневную жизнь войск технические средства связи – полевой телеграф, телефон, беспроводная связь. В марте 1898 г. Лалекин остался без влиятельного покровителя – получил назначение в Финляндию начальник бригады генерал Авинов. Новый начальник бригады смотрел на голубей как на чудачество и ненужную обузу, которая только отвлекала строевого офицера от исполнения прямых служебных обязанностей. Лалекину стало ясно, что его «голубиный проект» обречен. Оставаться в этих условиях в рядах войск он не желал и подал рапорт на перевод на службу по линии военно-народного управления Туркестанского края.

 

В начале марта 1898 г. состоялся Высочайший приказ о назначении поручика 1-го Туркестанского стрелкового батальона Лалекина исполняющим должность пристава г. Казалинска. 15 июня 1899 г. Лалекин Высочайшим приказом произведен в штабс-капитаны. Дальнейшая его служба проходила на должностях по военно-народному управлению. Известно, что в 1904 г. он состоял в чине капитана и занимал должность участкового пристава в г. Туркестане. В апреле 1908 г. назначен исполняющим должность Чимкентского уездного начальника и в следующем году был произведен в чин подполковника. Служба его в этот период протекала достаточно спокойно, он был известен руководству только с лучшей стороны. В 1909 г. новый туркестанский генерал-губернатор А.В. Самсонов в приказе по Туркестанскому краю объявил Лалекину «искреннюю благодарность» за «распорядительность и деятельное участие в деле взыскания недоимок государственных сборов». За безупречную службу был награжден орденами Св. Станислава 3-й (1902) и 2-й ст. (1906), Св. Анны 3-й ст. (1905).

 

Вскоре, однако, начались неприятности, стоившие Лалекину карьеры. Как ни удивительно, но неожиданное завершение служебной карьеры Лалекина оказалось непосредственным образом связано с его большой страстью к птичьему миру. Весной 1909 г. в российских газетах был перепечатан фельетон под броским заголовком – «Уездный начальник и индюки». В центре скандала оказался подполковник Лалекин, Чимкентский уездный начальник. Как следовало из фельетона, Лалекину приглянулись шесть великолепных породистых индюков, принадлежавших местному купцу Мурашеву. Индюки мирно разгуливали по улице под окнами уездного начальника и своей красотой привлекли внимание Лалекина. По его приказу индюки были отловлены и помещены в арестное отделение при полиции. На утро их впрочем «освободили», но один остался «под арестом». К вечеру к Мурашеву явился ночной караульщик и предложил продать индюков Лалекину. Мурашев категорически отказался это исполнить и потребовал вернуть обратно шестого индюка. В ответ на строптивость купчишки уездный начальник направил к нему городового с целью произвести осмотр купеческого подворья на предмет соблюдения чистоты. Городовой в результате осмотра обнаружил «беспорядок» и принялся за составление протокола. Однако вскоре был выпровожен возмущенным купцом на улицу.

 

На следующий день Мурашев был вызван к уездному начальнику. Выслушав в присутствии купца доклад городового, Лалекин заявил, что вышлет Мурашева из города в 24 часа как «неблагонадежного». Представление о высылке Мурашева действительно было подано Лалекиным по команде. Однако упрямый купец и на этот раз не сдрейфил и решил предупредить события, написав жалобы туркестанскому генерал-губернатору и сенатору графу К.К. Палену, который как раз в это время руководил сенаторской ревизией Туркестанского края.

 

Получив жалобу Мурашева, граф Пален распорядился отправить в Чимкент членов ревизионной комиссии для разбора вопроса по существу. Члены комиссии не обнаружили в действиях Мурашева антигосударственных деяний, за которые он подлежал бы высылке из уезда. Одновременно всплыл факт попытки присвоения уездным начальником чужой собственности. Лалекин допустил при этом большую ошибку, проявив настойчивость и подав вторичное представление на высылку Мурашева «за неблагонадежность» и «подрыв престижа власти». Эта настойчивость в заведомо неправом деле и стоила ему должности.

 

Граф Пален при отправлении в Туркестан был наделен большими полномочиями и при проведении ревизии мог, в частности, возбуждать уголовное преследование, отстранять от должности и предавать суду всех лиц ревизуемых ведомств личной властью сенатора без сношения с начальством. Представляется, что графом Паленом против Лалекина было открыто служебное расследование, по итогам которого было принято решение о его отстранении от должности.

 

В период расследования стали известны новые факты самоуправства Чимкентского уездного начальника. В октябре того же года последовало разбирательство в связи с незаконным удержанием под стражей крестьянина Алексея Бутаева. В результате была установлена вина бывшего полицмейстера Чимкента капитана Кубашева и выявлена нераспорядительность со стороны уездного начальника Лалекина. В результате Кубашев был подвергнут аресту на гауптвахте на трое суток. Лалекину удалось каким-то образом избежать наказания, но участь его уже была решена. В начале сентября 1910 г. на место Лалекина был назначен полковник В.П. Колосовский, занимавший до этого должность полицмейстера туземной части г. Ташкента.

 

Лалекин занимал должность Чимкентского уездного начальника чуть меньше двух лет, срок для подобного рода должностей весьма небольшой. Он не успел получить чин полковника, который был положен ему по должности начальника уезда. Так закончилась служебная карьера В.В. Лалекина, первого из известных голубеводов Туркестанского края.

 

Начальник Чимкентского уезда Колосовский 26 июня 1911 г, писал "совершенно секретно" военному губернатору Сыр-Дарьинской области Галкину о безобразиях переселенческого ведомства, которое, "приступая к колонизации Чимкентского уезда, начало свои работы с южной части, где в течение последних лет ни они сами, ни администрация, ни вольное переселение не могли найти свободных земель для водворения и где давно уже существуют... споры из-за землепользования различных туземных обществ". Далее сообщалось, что переселенческие чиновники забирают "не только культурные площади, принадлежащие туземцам, но и их зимовки. А так как последние, как более готовые, являются и наиболее пригодными для проектируемых поселений, то переселенческие чиновники, отбирая их от киргизов, взамен отводят с легким сердцем свободные земли без всякого орошения и доселе необитаемые за невозможностью проживания на них. Затем все участки самолично чиновники тотчас же отводят в натуре посредством постановки особых знаков на местности. При означенных условиях нисколько неудивительно, что, по заявлению производителя работ Тресвятского, им "найдено" в отведенном ему районе 44% "свободных" земель, могущих быть отведенными для колонизационных целей. Если означенный сам по себе невероятный факт верен, то, казалось бы, не только затраченные на это дело огромные казенные капиталы надо признать выброшенными на ветер, так как земли Туркестанского края без определения степени их орошения не имеют решительно никакой ценности, но и совершенно не надо быть пророком, чтобы предсказать с точностью, что при первой попытке осуществления настоящего проекта чинов изыскательной партии, переселение киргизских аулов на другое место и водворение там русских крестьян обратится в своего рода Сарагоссу, сопровождаемую обильным кровопролитием"