Легкий шорох, тихий свист, говорок, словно всплывающий из ниоткуда. Она сидит, в платье, словно выточенная из камня, фигура в простом сером платье до полу, чуть расклешенная юбка волнуется от ветра, неизвестно откуда берущегося здесь, пуговки аккуратного воротничка застегнуты, наглухо скрывая даже шею. Поворот головы, лица - она молчит, строго поджатые губы, глаза, устремленные в одну точку, напряженные, движение мысли скользит в них, не прорываясь наружу ее волей. Длинные волосы забраны в плотную прическу на макушке, простую, без изысков - но именно это делает ее еще интереснее, именно это заставляет взгляд остановиться на ее фигуре среди разнузданных нравов наших дней.  
Она сидит за школьной партой. Маленькой, такой, что обычно бывает у первоклассников, когда они приходят в школу учиться. Она читает книгу. Толстую, старую книгу, со слегка пожелтевшими страницами. Она уже взрослая, молодая девушка, довольно пышнотелая, но почему-то странно легко умещается за этой партой. Она откидывает ее крышку - там пусто, только множество царапин по краске и написанные зеленым фломастером буквы, неловкие, кто-то учился выводить их прямо тут, внутри. Она улыбается уголком губ, мягко, это совершенно меняет холодное и отрешенное выражение лица, позволяя сейчас разглядеть мягкие черты лица, глаз, нос с небольшой горбинкой, которая, как говорят, не портит, совсем ее не портит.  
И вот она уже в маленьком закутке, где обычно играют дети. Она помнит это место прекрасно, она когда-то сама училась здесь и постигала первые свои уроки, буквы, слова, понятия. А тут, на этом цветном ковре, около этих шкафчиков с детскими поделками и фотографиями, она когда-то играла. Еще совсем маленькой девочкой, в юбочке в клетку и бордовом жилете. Теперь она сидит здесь, листая и внимательно проглядывая страницы журнала, вроде школьных, в которых обычно заносятся отметки учеников.  
А еще через мгновение она сидит здесь же, на маленьком детском стульчике, и рисует. Около не кисть и краски, и она рисует прямо по воздуху, создавая прекрасную розу из темно-алой краски, застывающей по воле ее руки. Она улыбается. Рядом с ней стоит мальчик. Лет четырех, может быть, пяти, он восторженно и с любопытством наблюдает за ней. Темноволосый, прямые волосенки достаточно коротко пострижены, пытливые глаза светятся интересом и почти каким-то счастьем от ощущения волшебства. 
- А ты научишь меня? - просит ребенок. 
- Конечно научу, - отвечает она и улыбается, протягивая ему кисточку. Мальчик рисует вместе с ней, она поправляет его тонкую  дрожащую ручку, неумело пытающуюся выводить столь же изящные, строгие линии, что и у нее самой. Он смеется. Ему хорошо.  
Она думает о том, как хорошо, что он все же здесь, этот мальчик, что он не видел того, что заставляет ее порой становиться похожей на статую, задумчиво поджимающую строгую линию губ, заставляет носить ее строгие платья, что она так любит, застегнутыми на все пуговицы. И она гладит мальчика по голове.  
И снова меняется облако видений, что не дает спокойно погрузиться в иллюзорное счастье. Но остается, она остается неповрежденной и нетронутой, рисуя дивные цветы и сказку для маленького мальчика, который восхищенно следит за ее руками. Ave Integra.