Мне в жизни повезло. Многие дети растут «без папы». У меня их было целых два. Нередко отчима дети называют папой. В моем случае этот номер не проходил. Рядом имелся живой, самый настоящий родной отец. Как же я называла отчима? Все очень просто. Своего родного и горячо любимого папу я называла – Папочка, а отчима – Лапочка. Откуда взялось столь интимное прозвище? А вот откуда… Как уже не раз сообщалось на этих страницах, отчим был не дурак выпить. После полученного от мамы урока, приходить домой на горбу денщика он перестал, но иногда проколы случались. Прибыть совсем в бессознательном состоянии отчим не рискнул бы, так, слегка навеселе… Бывало. Это его особое состояние легко определялось уже на пороге по внешнему виду. Полковник был педант в одежде. Связав свою жизнь с армией, отчим изо всех сил старался прослыть модником, не снимая формы. Это было трудно, не скрою. На папаху тщательно выбирался тончайший каракуль с правильным завитком и особым блеском. Форма шилась из лучшего сукна, на погоны три золотые звездочки не прикреплялись, а вышивались парчовой ниткой, как у маршалов. Хрустальной мечтой отчима были лампасы на брюках, но горе – их носили только генералы. После того, как на экраны нашей необъятной страны вышел фильм «Семнадцать мгновений весны» среди военных распространилась новая мода на фуражки с высокими загнутыми вверх тульями, как у гестаповцев. Отчим был в числе первых, кто эту моду поддержал. Благо тогда во Львове работали лучшие шляпные мастера. Чудо военной моды поднималось как кокошник над низким лбом полковника. Он в ней напоминал латиноамериканского диктатора. В центре поблескивал начищенный «краб» почти как золотой. Из-под низко надвинутой фуражки злобно посверкивали трезвые глазки и топорщились седые усы. В трезвом виде отчим мой был порядочным занудой. Совсем другое дело, когда он слегка принимал на грудь. В квартире раздавалась длинная трель звонка, мы открывали и… совсем другой вид. В дверях стоял отчим. Модняцкая фуражка, шедевр шляпного искусства, сдвинута на затылок. Рубашка расстегнута до пупа. В обширном декольте видна буйная поросль на груди и частично запихнутый за пазуху зеленый галстук, конец которого свисает селедкой и вот-вот упадет. Рукава засучены, ноги расставлены пошире, чтобы не потерять равновесие, куда-то ускользающее. Улыбка до ушей.

- Лапа, поедем кататься!
Мама осторожно переводила отчима через порог и говорила строго:
- Все, на сегодня ты откатался.
- Почему, Лапа. Там такие звезды, там Луна. Собаки воют. У-у-у, - пытался подражать собакам полковник.
- Арик, не надо. Соседи спят.
- Почему они спят, не надо спать. Но через некоторое время с дивана раздавался его храп.
В один из таких приходов отчим застал нас за странным занятием. Мы стояли у самого большого аквариума и пытались сачком поднять со дна рыб, которые неведомо почему уже несколько часов, как залегли на дно и отказывались всплывать. Но явление пьяного полковника народу прервало наше занятие. Полковник улегся вздремнуть а мы с мамой продолжили реанимацию рыб. Тут полковник вместе с диваном вдруг поехал на нас. Когда диван остановился, полковник приподнялся на руках и сказал:
- Что за е… вашу маму?
Вода из аквариума стала выплескиваться на ковер. Лампа опрокинулась и погасла.
- А-а-а,- завопили мы с мамой, - землетрясение.
- Мил, это не я!
- Да не ты! Одевайся. Выходим на улицу.
- Никуда я не пойду! Приди в мои объятья, любимая, в последний раз. Я остаюсь.
Мама поцеловала отчима в лоб и сказала ласково:
- Черт с тобой, оставайся, - взяла документы, и мы с ней вывалились на улицу.
Через час мы вернулись под родной кров и вся сцена: «приди, любимая, в мои объятья, я чудом выжил» повторилась. Цирк!
Так откуда прозвище взялось? Однажды мама сплетничала с подружками за кофе. Я крутилась рядом. Стали вспоминать чудачества мужей в пьяном виде. Мама молчала, думая о своем.
- Мила, что ты молчишь, - спросила Натали.
- А что говорить. Мой, когда напьется, такой Лапочка!
Прозвище накрепко прилипло к полковнику. Все его так называли, не только я. Но иногда, когда надо было подлизаться я меняла Лапочку, на Господин полковник или Ваше благородие. Я отошла от темы. Рассказ же называется Выстрел.
Так вот, когда мама переехала во Львов, то честно призналась полковнику, что готовить она умеет, но…
- Со временем у меня плохо. В очередях за продуктами я стоять не буду. Приготовлю, но из того что ты добудешь. С этого момента, моя обязанность поддерживать огонь в очаге, а твоя – убить мамонта. Что убьешь, то и будешь есть. Понял?
Отчим поскреб затылок. Поесть он любил.
- Хорошо. Я согласен. Но есть проблемы. Полковник с авоськой – это уже не полковник. Мне нужен портфель, повместительней. Как у тебя.
Мама посмотрела на свой рыжий портфель, набитый бумагами и книгами, и сказала – сделаем.
Через неделю появилась Натали-переводчица, мамина подруга с роскошным дипломатом из крокодиловой кожи. Дипломат блестел новым лаком. На его поверхности выпирали пупырыши крокодиловой шкуры, сделанные усердными немецкими мастерами, скорее всего, из свиньи, не иначе, мясо этого «крокодила» пошло на колбасу. Отчим понюхал дипломат.
- Этот крокодил при жизни говорил Хрю-хрю.
- А тебе не все равно.
Спор в пользу дипломата решила литровая бутылка молока, которая в чреве крокодилового гиганта помещалась стоя. Полковник купил дипломат и стал уважительно называть его «кейс» - пижон.
Со своими обязанностями интенданта полковник справлялся прекрасно. В магазине при штабе округа был продуктовый отдел, и поварихи в офицерской столовой от него млели и подкидывали дефицит. В тот злополучный день полковник зашел к ним потрепаться, и был осчастливлен двумя замороженными утями. Царский подарок. Он щедро расплатился с тетками, положил уток в дипломат и направился к выходу. Но не иначе, как нечистая сила поставила на пути полковника его начальника, генерала Шошина.
- Ты куда собрался, поворачивай, у нас совещание.
Полковник посмотрел на дипломат, потом на Шошина.
- Чего встал, пошли.
Полковник пошел. В те дни совещание у них шли почти непрерывно. На стройке, а строили они стадион во Львове, случилось ЧП. На строительстве стадиона всегда не хватало людей и ничего лучшего не придумали, как пригнать на стройку зеков. Зеки работали плохо, но работали. Особо за ними не смотрели, а зря. Двое задумали побег. План они придумали «клевый». Закопаться в огромной куче песка, которая высилась посреди стройплощадки, и когда наступит ночь – слинять по-быстрому. Эти зеки особым умом не отличались, иначе их бы не нашли в песке на следующее утро совсем мертвыми. Нашли их же товарищи по несчастью, которых подрядили разносить песок. Копнули, а там… Зеки были в шоке и этот шок вот-вот грозил перерасти в бунт. Мрачные личности о чем-то шептались, сбившись кучками и из-под бровей, грозно смотрели на охрану, сплевывая на землю. Начальство испугалось, но зеков в тюрьму не отослали. Решили вооружить офицеров, на всякий случай. В тот день, когда полковника повернули с полдороги на совещание, на боку у него была кобура с пистолетом.
(Продолжение будет)