Опять, как в годы золотые…
Александр Блок
Опять, как при советской власти,
Ночами улицы пусты,
Бушуют кухонные страсти,
Пророчат новые Христы.
Опять несутся причитанья,
Опять мы пьем и чушь несем,
И роковое сочетанье
Весны и гибели во всем.
Опять захлопнуты границы,
И глубоко просела нефть,
И в церковь ходят единицы,
А ресторанов просто нет.
Опять предчувствие разрухи,
Веселой скуки торжество,
И снова всех питают слухи —
Никто не знает ничего.
На всех разношенные путы,
И все бесправны и равны.
Боятся голода и смуты,
Безвластья, власти и войны.
Держава ржавая воюет
На отдаленном рубеже
И нищим спутникам дарует
Товар, просроченный уже.
А над убогой и обильной,
Взамен двуглавого орла,
Старик безумный и бессильный
Простер совиные крыла.
Господь как будто потерял нас,
Лепечут злые языки,
И сквозь щелястую реальность
Уж повевают сквозняки.
Весь мир, что был доступен глазу,
Тот мир, что в памяти несем, —
Был мир надежд на все и сразу
И сожалений обо всем.
Тот век надтреснутый, чугунный
Я б ни на что не променял.
Кто, юный, жил в стране канунной,
Тот славно Блока понимал.
Тот помнит облик безобразный
Весны, в которой вырос я,
Необязательный и праздный
Дух пробужденья и гнилья,
И ту беспомощную дерзость,
И понимания клеймо,
Что ничего не можешь сделать —
Все будет делаться само.
Тот узнает и в этой ранней
Весне, фальшивой и пустой,
Дух бесполезных обещаний,
Любви безвыходной настой.
Была весна — и та, и эта,
Но соотносятся они,
Как дни девичьего расцвета —
И дряхлой скаредности дни;
Как сладкий бред выздоровленья —
И умиранья скучный бред,
Как печка, где трещат поленья, —
С камином, где и пепла нет;
Как объектив с отверстым оком,
Как Ариэль и Азраил,
Как Блок поэт — с бетонным блоком,
Который нас и придавил;
Как Бог — с юродивым Корейшей,
Багрец заката — с кирпичом…
Зато надежды — ни малейшей,
И сожаленья — ни о чем.
