Чтобы передать впечатление от этого романа, наверно, надо начать издалека. Кстати, применительно к этому сочинению такой подход более чем уместен - Барнс поднимает здесь тему несовершенства или, во всяком случае, прихотливости человеческой памяти. Мол, спустя какое-то время мы видим случившееся с нами - так, а немного погодя - этак. А ещё позднее - и вовсе как-то растак. 

Мой путь к первой прочитанной мною книге Барнса - а "The Sense of an Ending", "Предчувствие конца" первый, который я прочитал у лауреата Букера и многих других премий, - был что-то очень уж долгим, как ни патетически это звучит. Ещё в середине нулевых я перебирал в книжном магазине его сборники - внушившие мне мысль, что у Барнса в России печатают полное собрание его сочинений, всё-всё, что он написал, без каких-либо изъятий. Потому как Барнс входит в правящий триумвират современной британской литературы - эту фразу я вычитал в каком-то ином томике, другого автора, уже ни имени, ни названия не помню, но фраза тем не менее отложилась в моей несовершенной и прихотливой памяти. 

Где-то примерно в это же время увидел Барнса в одной из передач BBC World. Величина! Не так часто там писатели мелькали. Только Гарольда Пинтера ещё помню - почему-то с забинтованной головой. Так ему тогда как раз Нобелевку отвалили. Ну и...

Ну и только два года назад прочитал какой-то рассказ Барнса, в котором герой познакомился с бывшей гедеэровской спортсменкой. Название не запомнил. Прихотливая память. 

И вот теперь - "Предчувствие конца". Много хвалили. И в ожидании я представлял... представлял что-то иное. 

В романе - пусть и коротком, в оригинале всего 100 страниц - оказалось немалое количество рассуждений о жизни, о смерти, о уязвлённой гордости. Вот это резонёрство мне сразу не понравилось. 

Вообще роман показался похожим на сценарий к фильму - персонажи подобраны умело, не отнимешь, акценты их отношений расставлены тоже не новичком, но вот картинка как бы минималистская. 

Действие тоже развивалось не скучно, вовсе не так вяло, как я пытался уверить себя - поначалу. Я был захвачен изложением событий, уже в первый день я заглотил наживку более чем наполовину. Потом один день для чтения у меня был потерян, выпал; я снова подхватился только через день и уж пытался наверстать. И... и всё-таки ловил себя на мысли: однако же мотором сюжета является старое-банальное "так чем же всё это кончится? как же загадки-то разъяснятся?" Для по-настоящему сильного произведения этого маловато, на мой взгляд. По-настоящему сильные вещи - это те, в которые хочется погружаться. Хочется вбирать там подробности... переживать за героев... а вопросы "кто виноват?" и "что делать?" могут и вовсе не стоять на повестке. 

И ещё. Раз уж роман претендует на какую-то философичность, чуть-чуть про эту его сторону. 

Прежде всего дружба четырех героев, показанная в начале, показалась несколько не убедительной. Эдриан, превосходство которого признают остальные трое, ходульный какой-то. Читает и цитирует Камю, ну и что с того? Это в СССР 60-х было одно-единственной издание Камю, да и то художественное, да и то быстро стало раритетом. Это для советского юноши цитирование "Мифа о Сизифе" могло быть неким показателем. В Грейт Бритн того же времени, полагаю, приобщиться к мудростям французского экзистенциалиста было неизмеримо проще - была б охота.

Да и по большому счету всё это звучит очень подростково - если ты читаешь Рассела и Витгенштейна, то уступаешь тому, кто читает Камю и Ницше. В конечном итоге, как сказал тот же Ницше, если не ошибаюсь, из книг мы вычитываем то, что уже знаем. Так что не в именах философов дело - а в головах тех, кто читает и при этом усваивает умные мысли. 

И то, что главный герой - рассказчик и сорок лет спустя с таким пиететом вспоминает об Эдриане, в этом я усмотрел тоже только какой-то неизжитый подростковый комплекс. Хотя по-человечески понятно. Не мною сказано, что людей, которые были старше нас по рождению, мы воспринимаем таковыми и много лет после их смерти - для нас они всё равно остаются старшими, хотя их земной путь и оказался короче нашего. 

Опять-таки коллекцией заблуждений показались мне и другие рассуждения Энтони Уэбстера, героя-рассказчика, которым он предаётся в своём уже почтенном возрасте. Да, по-человечески многое понятно, объяснимо... Но это не делает эти мысли какими-то откровениями, чем-то по-настоящему глубоким. Может быть, отчасти из-за формы - того сухого скучного резонёрства, в виде которого они преподносятся. Сумел бы автор расцветить эти же мыслями другими красками - может, по-другому бы и заиграло. Но автор не сумел...

И про мораль сочинения. Потому что - хотел автор или не хотел - но концовка романа очень легко подвигает читателя сформулировать некую, вполне определённую мораль. Однако мораль эта оказалась тоже какой-то плоской, одноразовой, не пригодной для длительного размышления и вчувствования - потому что сенсационностью отдаёт, больше подходящей для боевика-детектива.