"Испытание Гилберта Пинфолда" Ивлина Во перечитал в рамках своей новейшей британской "мини-ретроспективы".

Впервые я прочёл этот роман в 1992 году. Это было время, когда на полках книжных магазинов в основном лежали опусы про похождения Меченого и Бешеного, а также каких-то магов и чародеев. Весьма компактная и мягкая книжица, выпущенная издательством имени Сабашниковых, показалась мне тогда неким символом надежды на то, что с нашим книгоизданием не всё ещё потеряно (об этом издательстве вообще хочется сказать доброе слово; пусть и в мягких обложках, но оно выпустило в 90-е несколько произведений других классиков ХХ века - Хаксли, Дос Пассоса, Виана и др). И фактически "Испытание" стало вторым произведением Во, которое мне понравилось. Первым была новелла "Работа прервана", входившая в худлитовский сборник "Английская новелла ХХ века". Позднее мне попал в руки какой-то его военный роман, в очень дубовом переводе, выпущенный издательством министерства обороны (собственно, дело и происходило на военных сборах), и этот опус меня совсем не впечатлил. И также, всё ещё под влиянием самой первой новеллы, я пытался-таки осилить те сочинения, что были собраны в томе из серии "Мастера современной прозы", но - безуспешно. А "Испытание" мне, скорее, понравилось, чем наоборот.

Но когда я снова вернулся к нему более чем десять лет спустя, роман показался мне крайне занудным. Как впрочем, и некоторые другие сочинения иных авторов, которыми я вроде бы восхищался в прежней жизни... Ну, видимо, такой у меня в ту пору был этап...

Как бы то ни было, нынче я взялся перечитать книгу во второй раз. Только мне очень подфартило, буквально в самый последний день, едва закончив чтение повести Пристли, я нашел оригинал "Испытания". Прозу Во я уже читал на английском, в частности, "Упадок и разрушение" ("Decline and Fall"), всё ту же "Работу" ("Work suspended") и рассказики покороче. Английский язык Во я нашёл превосходным. Хотя это совсем другой стиль, нежели у Набокова или Апдайка, блещущих всякими зримыми метафорами. Нет, красота прозы Во спрятана, скорее, на уровне интонации и ритма. И вот - "The Ordeal..." В каком-то смысле и для меня испытание.

Как писал в первом русском издании романа, если не ошибаюсь, его переводчик Владимир Харитонов, это произведение странное, для автора, скорее, не типичное, и т.д. Это на самом деле очень автобиографическая вещь, в которой Во под именем успешного писателя Гилберта Пинфолда вывел самого себя.

Достигнув пятидесятилетия, Пинфолд стал жертвой мучительных недугов, а также творческого упадка, и чтобы разом решить все свои проблемы, он отправляется в морское путешествие, на остров Цейлон. Но под влиянием различных и, видимо, несовместимых друг с другом лекарств, а также алкоголя, заболевание писателя только усугубляется и переходит в психическую форму. Пинфолд страдает от слуховых галлюцинаций (или бреда, - не берусь судить, какой термин точнее; по мне, так всё равно). И вот в этом противостоянии голосам, якобы приходящим откуда-то извне, транслируемым особой аппаратурой и т.д., и заключается испытание Гилберта Пинфолда.

Грэм Грин назвал роман очень смелой книгой. Почему? Да потому, вероятно, что автор, говоря о некоем Пинфолде, на самом деле раскрыл собственные внутренние страхи, опасения, предубеждения, комплексы и проч. Грину, который был знаком с Во лично, такие откровения были крайне интересны. Я с писателем, увы, лично не знаком; мне его саморазоблачение показалось в общем-то банальным. Язык в этот раз не произвел на меня особого впечатления. В целом я нашел роман весьма старомодным, а именно, каким-то одномерным, плоским. Комические ситуации, которые возникают в ходе повествования, совершенно однотипны. Безлик даже главный герой, не говоря уж о персонажах второго плана. Основная причина, наверное, в том, что никакой нравственной борьбы, никакого противостояния тем напастям, что одолевают главного героя, я не увидел. Да, есть такие произведения, как правило, небольшого объема, в которых герой как бы пассивен, раскрывается через обстоятельства, которые ведут его. Но на самом деле если такой герой не лишен возможности хотя бы выражать своё отношение к происходящему, то он уже не пассивен. А о каком отношении к происходящему можно говорить применительно к человеку, впавшему в душевное расстройство, пусть даже и временное? Ведь не только реакция этого человека может быть порождением всё той же болезни (скажем, он протестует против того, что с ним твориться, вовсе не оттого, что он такая цельная личность, а из-за того, что у него перевозбуждены те или иные участки коры головного мозга?), но и сама картина происходящая просто может быть искажённой в его деформированном сознании. Кому-то и это может представляться интересным? Но лично мне - нет. При том, что, как я уже сказал, ситуации, в какие Пинфолд попадает вследствие своей болезни, из-за своей болезни, они выглядят рядовыми. Не только современники Во, но даже и его предшественники, умудрялись создать кое-что позатейливее, используя схожий приём - душевного заболевания, пограничного сознания и т.п. Не говорю уж о тех, кто пришел в литературу позднее. - Потому и называю сейчас этот роман старомодным.