Вот собственно и все. Это наверняка должно было случиться и я благодарна Ему за эти замечательные дни, да и вообще за все, чему Он меня научил. Пусть и так жестоким образом.
Я полюбила. Впервые. И это здорово.
Меня отвергли. В который раз. И это больно.
Я переживу. Опять. И это здорово.
Хотя, в этот раз мне понадобится намного больше времени, слез (казалось бы, куда же ещё больше), душевных сил.
Намного много много больше.
Удачи тебе, счастья, любви.
Даст Бог - свидимся)

Хочу орать громко-громко. Чтоб стекла бились, чтоб оборвать голос, связки. Чтоб вчистую сорвать горло и больше никогда и ни с кем не разговаривать.
Малодушная, слабая дрянь.
Не звони мне - Ну, позвони же, просто позвони!
И чтоб вновь тряслись руки и голос. И внутри все переворачивалось от голоса.
Не пиши мне – Ну, хоть словечко! Хоть запятую!
Чтоб вновь думать о том, что же тебе написать.
Не подходи ко мне – Хоть издалека дай на себя посмотреть! О чем-то большем просить бесполезно, поэтому дай мне хоть эту малость.
До сих пор не могу понять, что же ты со мной делаешь, и почему тебе это доставляет такое удовольствие?
Выть хочется.
От тоски.

2.
От автора: у нас в школе каждый год проводится акция ко Дню Защитника Отечества «Письмо неизвестного солдата». Солдаты пишут письма, причем они понятия не имеют к кому именно они попадут. Затем эти письма в абсолютно хаотичном порядке раздаются одиннадцатиклассницам и они на них отвечают.


Её клонило в сон. Физика никогда не была её самым любимым предметом, а уж когда учитель по совместительству ещё и твой классный руководитель... Нет слов. Цензурных. Сплошной мат.
А ведь сегодня пятое... Она упорно пыталась отогнать от себя эти мысли, но в мозгу сидела даже не заноза, а дубина народной войны.
Он, он, он. И потом опять он.
И вновь те мгновения, когда он её обнимал. Ей всегда нравилось думать, что это не она цеплялась за него как клещ, боясь хоть на секунду разорвать то волшебство, что расцветало в ней от исходящего от него тепла. Нет, это он обнимал её, поддерживал, переживал даже.
Знаменательнейшие три часа в её жизни. Хотя, то самое, первое объятие она тоже помнит во всех деталях. Сколько уверенности, сколько тепла в нем было.
И она сдалась.
Да, тогда пятого он к ней пришел, и её сердце теперь официально билось только для него. Но эта пафосная дата ничто по сравнению с тем... С настоящим.
Десять месяцев они, или все-таки он, теряли то замечательное время, что у них было.
Ей очень нравится думать, что эти самые они были. Ей нравилось то, что он... позаботился о ней? Да, наверное, так...
Мол, все равно ему уезжать – смысл что-то затевать вообще?
Смысла не было. А счастье было бы.
Он действительно уехал – в армию. Она могла спокойно жить, зная, что ни за что не встретит его случайно, в их-то маленьком городке. Хотя она мечтала об этой встрече.
Она знала, что, ну никак не сможет услышать его голос или увидеть глаза. Хотя они ей снились каждую ночь, щедро посыпая не затянувшиеся ранки солью.
Она понимала, что не удастся ей вновь уткнуться в его плечо, и не вдохнуть его запаха, который был для неё как глоток живительного кислорода. И этот запах ей никогда ни с кем не перепутать. Он даже никогда ей не померещится, потому что его не было. Он был далеко, причем уже давно. Вроде как, все уже должно было улечься, успокоиться. И только каждое пятое...
И только каждую секунду она вновь и вновь погружалась в те воспоминания, как в наркотический дурман, который сводил с ума. Который выматывал, и, что хуже всего – не отпускал.
А она молила о свободе. Она в ней нуждалась.
- ... Ещё раз напоминаю, что эта акция...
Это что ещё за зверь?
Классная дама успела уже отойти от основного предмета и держала в руках большой пакет с чем-то шуршащим.
Пятое февраля. «Письмо...»! А она и забыла. Три года мечтала наконец поучаствовать, а сейчас вот... забыла.
Каролина Константиновна пошла по рядам, и девочки одна за другой опускали ладонь, практически, в неизвестность.
Бывало такое, что впечатлительные дурочки влюблялись по переписке, считая потом дни до встречи со своим таинственным красавцем. Некоторые находили себе хороших друзей, но, обычно все заканчивалось одним-единственным письмецом.
Но администрация не хотела нарушать давно заведенную традицию, они считали это крайне милым и забавным делом, от которого не будет абсолютно никакого вреда.
Когда очередь дошла до неё, она даже сначала хотела отказаться, сославшись на и так большую занятость. Но взгляд физички был строгим и непреклонным.
Тяжело вздохнув, она потянулась за конвертом. Перебрав несколько вариантов, её рука вдруг наткнулась на один, достаточно плотный сверток. Вынув его на свет божий, она всмотрелась в имя адресата.
И выронила письмо.
Руки затряслись, и сердце забилось как бешеное.
Это было чем-то выходящим за рамки обычного и обыденного. Событие из разряда «Ты не поверишь» и «Очевидное - невероятное».
«Юдин Кирилл, в/ч 43*****»
Он. Его почерк. Он был необычно ровным и красивым для парня, она заметила это ещё тогда, когда они только начинали хорошо общаться.
И именно в её школу, в её класс. Именно к ней. И где на свете справедливость? Где милосердие, спрашиваю я вас?
Соседка по парте заметила её растерянность и чуть окликнула:
- Оль? Ты чего?
Ей оставалось только покачать головой.
Три лучшие подруги, сидевшие прямо за ней тоже заметили неладное и начали наперебой интересоваться, что же такое произошло. Она лишь отмахнулась, и, задержав дыхание, рассматривала конверт.
- А теперь продолжаем... - Каролина Константиновна вновь взялась за мел и принялась за дальнейшие объяснения.
А Оля не знала, как вскрыть конверт. Да и надо ли вообще?
Вновь разговаривать с ним, пусть и в таком, несколько одностороннем, порядке. Видеть знакомые словечки, чувствовать родные интонации, вспоминать сарказм и смех.
Как принять дозу, после почти закончившейся ломки. И хочется, и страшно.
А вдруг опять затянет, да и с ещё большей силой?
Тогда уж точно не отвертеться.
Но пальцы уже потянулись к письму, лихорадочно распечатывая его мысли и чувства, которые по нелепой усмешке судьбы были доверены ей.

«Привет! Извини, не знаю, к кому мой шедевр попадет, и как к тебе следует обращаться, поэтому буду называть тебя прекрасной незнакомкой, договорились? Вообще-то меня никто не предупредил, что в подготовку солдата - срочника входит принудительное написание писем кому попало, но делать нечего. С другой стороны, у меня давненько скопилось порядочное число мыслей, которые срочно нужно кому-то рассказать. Увы, не один из моих сослуживцев не подходит на роль внимательного и отзывчивого слушателя, поэтому придется отдуваться тебе, прелестное создание.
Знаю, что в компании одной девушки абсолютнейший моветон говорить о другой, но... Очень мне хочется рассказать тебе свою историю. Или нашу? Хотя это неважно.
Я просто хочу, чтоб мне стало легче. А когда рассказываешь что-то совершенно незнакомому человеку – так ведь намного проще. Тебя не осудят, может, даже поймут. Если сильно повезет, посоветуют что-нибудь, хотя, как раз последнее мне совсем не нужно. Сам, кому хочешь, советы раздавать умею, за что обычно и получаю первый по шапке. Ибо не фиг.
Ты когда-нибудь любила? Нет, не целовалась с кем попало по пьяни, и не ставила бесполезное семейное положение в социальной сети, только ради того, чтобы ближайшее окружение тебе завидовало.
И даже прогулки за ручку и под луной не подходят под определение любви. И если ты считаешь как-то иначе, то тебе, пожалуй, лучше пойти и выбросить это письмо.
Я вот тоже никогда не любил. Я себе не позволил, но соблазн был ого-го какой. Чем вот только она меня зацепила, я, до сих пор, не особо понимаю. Искренностью может какой-то. Не знаю, сложно это.
Но она всегда слушала хорошо, понимала, спорила, поддерживала и отвергала. Представляешь, она меня даже защищала иногда. Это было смешно, но и как-то мило, что ли.
Мы часто гуляли, говорили о многом. Я замечал, что у неё были немного странные суждения, то ли потому что она в них до конца ещё не утвердилась, то ли взрывное сочетание детскости и взрослости давало свои плоды, но мне это даже нравилось. Она была предсказуема, но запросто могла удивить меня или вывести из равновесия.
Я иногда жалею, что так ничего и не сделал. Я мог и мог много раз. Я уверен на сто процентов, что я мог бы прийти к ней, позвонить или просто написать, и она бы пришла ко мне. Она была бы согласна практически на все.
А я этого хотел. Очень часто я понимал, что очень хочу её присутствия рядом. Чтоб она сидела около меня, может читала.
Я видел, чтоб она читала какие-то документы, но никогда – книгу, а она любит читать.
Скажешь, я дурак? Нет. Я все сделал правильно.
И даже если бы я вдруг вернулся в прошлое, я ничего бы не поменял. Хотя она просила.
И в этих наших недоотношениях она делала все правильно. Она вела себя так, что невозможно было от неё уйти далеко. Я ведь пытался. А она вот не отпускала.
Ты бы видела её пьяной... Забавное зрелище, на самом деле. Помню, когда в первый раз увидел её с пивом... Как нечто противоестественное. А уж после водки ей попросту сносит крышу. Хотя держит она себя в принципе неплохо. Язык у неё без костей и в обычные дни.
Я к чему все это пишу... Мне её не хватает. Не знаю, как она там... У неё были замечательные глаза, которые всегда мне рассказывали, что же творится у неё на душе.
Конечно, мне пишут о ней. У нас друг есть общий, он мне рассказывал, что у неё все хорошо. Правда не любит, когда про меня вспоминают.
Ну, оно и к лучшему. Может, забудет все это. Но вот я очень не хочу забывать. А почему – не знаю.
Это, конечно ещё не все... так, основа. Но слов почему-то больше нет. Да и не к чему.
Спасибо что прочитала все это. Или, может, ты все-таки это выкинула?
По большому счету не важно.
Ответ ждать не буду.
Кирилл».

Она дочитывала последние строки с широко открытыми глазами.
И она думала, что все пережитое за последний год – боль? Черта с два!
Вот это – действительно больно. До зубного скрежета и кровавых следов на руках от ногтей. Больно настолько, что, нет сил что-то сделать, чтобы все прекратить.
Когда с левой стороны тяжелеет настолько, что хочется просто упасть и сжаться в клубок. Только бы не трогали. Только бы не жалели, и не утирали заботливо слезы, которые скоро появятся. И исчезнут нескоро.
Но тут даже они не помогут.
Потому что она начнет с удвоенной силой представлять, а чтобы было, если бы?..
А этого уже никуда не деться. Это как болото. Вроде бы затянуло уже глубже некуда, и выбраться сложно. А вот сейчас... Сейчас оказалось, что тонуть ещё можно долго-долго. Что дна у этого болота не оказалось, сколько бы она не надеялась на обратное.
И чем дальше, тем выбраться все сложнее. Да и возможно ли вообще?..
Услышав звонок, она быстро сгребла все вещи в сумку и, схватив исписанный лист, выбежала из класса.
Её ждут долгие месяцы самолечения. Опять.

21.09.2011

Чудовищная это вещь – чувства. Какими бы они не были, они все равно рано или поздно причинят вам лишь одно. Боль.
Все, что угодно, кто угодно, как и когда угодно. Будет боль.
Но вот что странно. Именно это боль и заставляет нас чувствовать себя живыми и настоящими. Не каменными.

1.
Какой сейчас был месяц на дворе, лично ему было непонятно. Чисто календарно был, конечно, июнь, но в это мало верилось. Дождь, серость, грязь. Вчера вот ещё снег выпал. Какая-то безумная смесь апреля и октября с добавлением цветущей сирени.
Пахло, кстати, вкусно. Этой самой сиренью, мокрой травой и чем-то... Как это точно называлось, он не знал, но от кого-то слышал, что некоторые именуют это любовью.
И это утверждение было ещё более странным, чем погода. Разве чувства могут пахнуть?
Она говорила, что да... Даже четко обозначила, как именно пахла для неё любовь. Черемухой, землей после дождя и им. Звучало пафосно и заезженно, но ему было приятно это услышать. Даже если слышишь это не в первый раз.
Она вообще была хорошая. В меру симпатичная, веселая, разговорчивая, наивная и какая-то... Что-то было в ней странное. Сумасшедшее. В чем-то даже истеричное.
Вот чего он всегда терпеть не мог в девушках, так это постоянных и необоснованных истерик. А она была мастером по этому делу.
Вот даже сейчас он ненавидел её, потому что знал, что хоть она и очень старается выглядеть спокойной и в меру счастливой, внутри у неё та самая истерика. Настоящая буря. Причем, по совершенно пустяковой причине.
Но вот что странно, она разрешала себе это показывать лишь... раз, два, три... Три раза. Масштабно так. Со слезами, обидами, обвинениями и всем тем, что обычно делается в таких случаях.
Но это уже было не важно. Учебный год подходил к концу, все грамоты и благодарности были розданы, экзамены почти сданы. И вроде бы его ничего и не волновало больше.
Вроде бы...
Почему-то он все чаще стал вспоминать тот вечер, когда она ему все рассказала. Ничего нового, кроме нескольких деталей, он тогда не узнал, но вот именно эти мельчайшие подробности доставляли ему некое беспокойство. Она помнила почти все, прикосновения, взгляды, слова. И это много для неё значило. Именно значило, а не превозносилось и не преувеличивалось.
Но... В любом случае, это уже не имело значения. Все закончилось. Закончилось, так и не начавшись. И он сам так решил. И хотя он считал, что принял правильное решение, иногда... Иногда сердцебиение на секунду сбивалось от мысли о том, что могло бы быть.
Холодная капля упала на нос и медленно стекла до подбородка. Погода портилась ещё больше.
Что вообще происходит, а? Какой вообще месяц на дворе?!

Давай разберемся с тобой, хорошо? Или, по крайней мере, с моим чувствами к тебе.
Во-первых, они существуют, как бы я не пыталась это отрицать.
Они глубже обычной привязанности и симпатии, хотя бы потому, что выросли именно из них.
Но до настоящей любви, конечно, не дотягивают. Не то время, место и ситуация.
Я рада оттого, что вижу тебя, когда мне это удается.
Я рада слышать твой голос, шутки, мысли.
Я рада чувствовать твой запах. Да, да, не смейся.
Я счастлива, когда смотрю в твои глаза или вижу улыбку.
Мне нравится, когда ты меня обнимаешь, потому что я чувствую себя на своем месте. В теплом, уютном и защищенном месте, между прочим.
Я помню каждый твой красивый жест в мою сторону. Каждую мелочь, которая показывает мне то, что я тебе не совсем уж безразлична.
Я обожаю наши прогулки, наши (читай, твои) разговоры.
У тебя очень теплые руки. Прекрасно помню, когда ты впервые взял меня за руку... Чтобы помочь пройти... около твоей школы.
И с тех пор я ищу любой повод, чтобы это повторить. И когда я об этом поводе прошу, ты мне его даешь.
Мне нравится то, что ты позволяешь мне поддерживать видимость того, что некая, безусловно, очень малая, часть тебя принадлежит мне.
Я могу заявлять свои права и ревновать, а это дорогого стоит.
А ещё, мне безумно просто нравится, что все думают, что мы встречаемся.
И так жаль всем говорить, что это не так...
Я часто по тебе скучаю. Я бы назвала это тоской. От обычной скуки не бывает такой тяжести на душе. Не бывает ощущения потери, причем потери значительной. Не накатывают слезы, просто потому, что я тебя вспомнила.
Я влюблена. И тебе придется с этим смириться, также как и мне.
Но знаешь, я понимаю, что эта влюбленность для меня носит исключительно характер опыта. Я учусь терпеть и не психовать. Учусь ценить время, проведенное рядом с тобой время.
Лишь иногда мои эмоции перевешают здравый смысл и рассудок. Прости меня, за эти срывы.
Просто я продолжаю надеяться и мечтать.
По сути, больших желаний, связанных с тобою у меня нет, ибо страшно.
Боюсь думать об этом слишком много, чтобы уж точно потом не ворваться и не пожалеть.
Я хочу три вещи... Заснуть рядом с тобой (желательно в твоих объятиях, но это было бы уже слишком), а затем проснуться, но чтобы ты ещё спал. И смотреть на то, как ты спишь. Просто смотреть. Но потом, я снова усну, просто от осознания того, что я счастлива. Безумно счастлива.
И проснусь от твоего голоса, который бы сказал мне: «Доброе утро».
И второе... хочу, чтоб ты меня поцеловал. Просто для того, чтобы узнать, какого это – чувствовать губы того, в кого влюблен...
А потом, я может даже смогу отпустить тебя в твой Краснодар.. Хотя... Ты так итак туда уедешь. Это уже я буду считать, что сильная, стойкая девочка.
Третья вещь. Хочу, чтоб ты побывал у меня дома. Зашел бы выпить чаю или ещё что-нибудь... Но чтобы ты увидел, как я живу.
Просто так.
Нет, вру... Я хочу ещё кое-что. Хочу потанцевать с тобой. Танцевать, смотреть в твои глаза и улыбаться.
А потом, я тебя отпущу, и ты уедешь, изредка вспоминая, что есть такая я. Будешь интересоваться у Степы как у нас у всех дела, как идет работа, может, даже иногда будешь спрашивать как там я. И в один из таких дней, он скажет тебе, что у меня есть молодой человек. И ты будешь рад за меня. А я буду надеяться, что на самом деле ты меня ревнуешь, и просто все вот так скрываешь. Но мы оба будем знать правду.
Я влюблена в тебя. Это факт.
Никогда не забуду, ибо слишком большой след ты оставил в моей душе и моем взрослении.
И я назову в честь тебя сына.
Уж очень твое имя запоминающееся и необычное.
И когда нибудь, быть может, ты встретишь нас, и спросишь, как его зовут. Он ответит тебе, и ты с улыбкой посмотришь на меня. А я улыбнусь в ответ.
Потому что была влюблена. И мы оба это знаем.

Я не писала здесь целый год. Счастливый, замечательный, мучительно-болезненный год.
Вместо этого я доверяла ворду все свои переживания, свой ужас и свое счастье.
Хотите посмотреть?
Потому что я уже на это смотреть не могу...

Я не люблю.

Господи, как же больно то... Я устала, хочу реветь, истерить, крушить вещи, и кричать... Громко-громко... Что бы услышал... услышал хоть кто-нибудь, и пришел ко мне на помощь... Спасите, меня хоть... пожалуйста... Я так утсала... устала от пустоты, от вакуума, я устала... Устала улыбаться, когда совсем невесло... Устала жить? нет... Я хочу жить! Но я устала жить ТАК!!! Ничто ни радует, не помогает, не светит... Не зажигает... Ничто не мотивирует.... Жить ради жизни - это существование. А я хочу.... господи, да не знаю я, чего хочу!!! наверное, когда пойму, тогда и получу... ВОт только в виде чего? В виде наивысшего дара или плевка в душу?
Господи, я знаю, что я прошу многого. Я знаю что надоела своими жалобами, нытьем, и бесплодными криками... Но... Помоги...
Я больше не могу... Как же другие справляюстя с многим больше, чем придумала себе я??? Как же мне справится с этим всем???
Как?..

Встречай меня, Одесса!
Скучайте по мне, любимые друзья))) Я тоже буду скучать))))

Отгремели фанфары выпускного)))) Отмечали 3 дня - хоть приятные воспоминания останутся)))) Дни-то были... счастливыми))))) Даже очень)))

Но.. Завтра День Рождения!!!)))) Я уже большая девочка, мне целых 16 годиков)))))
Надеюсь, завтра все пройдет в сто раз лучше, чем на выпускном))))

Праздники - дело хорошее, согласитесь. Вот мы и решили просто хороший праздник сделать Великолепным!
И у нас это получилось))))
Вручение аттестатов, с оценками "отлично" и "хорошо", слова директрисы и классного руководителя... Все это не так грустно, 9 класс все-таки. Но все равно осадок был. Ведь все наши учителя вкладывали в нас частичку себя, своего "Я". А это неоценимо.
Затем были конкурсы и танцы. Последний раз я так веселилась в аналогичной ситуации, но лишь пять лет назад, когда мы "выпускались" из начальной школы.
Прогулка, веселая компания на квартиры, и вновь музыка, танцы, песни под гитару. И то, что может запомниться на всю жизнь: встреча рассвета с самыми дорогими людьми.
Безумная красота солнца, и воды. Тишина города. Пять утра - время, когда даже птицы не поют...
И ощущение счастья. Большого такого, невероятного, захватывающего.
От которого петь хочется.
Знаете в чем прелесть маленького города? Нет круглосуточной жизни. Это действительно здорово.
Когда ты идешь по городу, переходишь большой перекресток и... нет никого вокруг, кроме твоих друзей.
Чувствуешь себя... Властелином, хотя бы города... Правда-правда)

Это были чудесные часы. Несмотря ни на что)))
И, заметьте, ни грамма алкоголя)))

Она была недовольна. Не получалось! Не могла она и все тут! Сколько бы ни билась, ни старалась, ни тренировалась... Не получалось!
- Ещё раз?
- Конечно! Может, ты мне покажешь?
- Отличная идея! Всегда подозревала, что ты гений!
- ладно-ладно, не заводись.
- На бревно! Немедленно!
Девушка поморщилась – она никогда не любила этот тон, но не пойдешь же против тренера.
И, конечно, она все отлично понимала. Это ведь её мечта – пробиться и выиграть Олимпиаду. Её тренер всего этого уже достиг.
- Ну? Или тебе дать время на медитацию?
Бросив на говорившего тяжелый взгляд, она начала упражнения.
Хорошо.
Хорошо.
Она знала это.
Хорошо.
Ух, ты, почти отлично!
Хорошо.
Отвратительно...
- Как же ты... С другой ноги, в который раз тебе говорю! И голова должна поворачиваться на две секунды раньше, поэтому ты и не можешь удержать равновесие.
Женщина тяжело вздохнула, окинула вороватым взглядом помещение и скинув с себя куртку, в два изящный движения оказалась на бревне.
- Сделаешь хоть один шаг – и всю оставшуюся жизнь ты будешь находиться где угодно, но только не в этом зале. Вообще ни в каком зале.
Женщина про себя чертыхнулась, гадая, как же она могла его не заметить.
- Я просто...
- И на соревнования ты тоже не поедешь.
Девушка еле сдержала улыбку. Видеть, как они выясняют отношения дома- одно, а вот как на площадке – совсем другое.
Не зря же все забыли о тренировке, и теперь внимательно следили за тем, как один тренер пытается стащить другого со снаряда.
Зрелище, мягко говоря, необычное. Но очень милое. И трогательное.
- Таня не может сделать...
- Поможет Элли.
- Да ни за что! – возмутилась Таня. Вот ещё... Просить о помощи самого ненавистного тебе человека в этом зале? Никогда!
- Значит Макс! – рявкнул отец, ой, то есть тренер. – И в конце концов, ты уже девочка большая, и не нуждаешься в том, чтобы тебе меняли подгузники.
Девушка вспыхнула от возмущения, но её возражение прервала мама. То есть тренер.
- Замолчите оба! Ты, - кивок в сторону дочери. – Попроси брата помочь тебе. Не справится Макс, зови Элли...
- Но...
- Но! Чтоб через час программа была идеальной!
- А ты... – Пейсон повернулась к мужу. – Помоги мне спуститься.
Саша кивнул, но перед этим повернулся к остальным:
- Разве я давал разрешение на отдых? Продолжаем!
Осторожно сняв жену с бревна, он на секунду удержал её в объятиях и прошептал:
- Я, кажется, просил тебя так не делать.
- Извини. Я больше не буду.

В колонках играет - Вальс
- Значит, за женственностью мне нужно обращаться к Келли?
Пейсон обернулась на знакомый голос. Саша стоял, прислонившись плечом к стене здания, сложив руки на груди.
- Определенно.
- Знаешь... Ты права, - кивнул он, и развернулся, чтоб уйти.
- То есть?! Подождите! – она догнала его и развернула к себе. – Объяснитесь!
- Видишь, ты даже сейчас применяешь силу.
- Вы хотите сказать, что...
- Показ тебя ничему не научил.
Глаза Пейсон сузились от гнева.
- И что же мне делать?
- Тренироваться.
- Как?
- Ну...
- Как?
- У меня есть одно предложение. Но, я думаю, тебе оно не понравится.
Он издевается... Если до этого она ещё сомневалась, то теперь была просто уверена в этом! Садист несчастный!
- Так может, вы все-таки просветите меня?
- Думаешь?
- Уверена.
Он посмотрел на неё долгим, пронзительным взглядом, как бы проникая в самую душу. Ей от этого взгляда хотелось выть и лезть на стену. Она не понимала! Черт возьми, она не могла соображать, когда он так неё смотрел!
- Поехали, - скомандовал он и направился к своей машине.
Привыкшая подчиняться его указаниям Пейсон, покорно села рядом. И только пристегнув ремень безопасности, осознала весь масштаб... Катастрофы?
Определенно.
- Куда мы едем?
- Увидишь, - усмехнулся он. Увидев её подозрительный взгляд, он тут же уточнил:
- Твоя девичья честь не будет оскорблена или поругана, все в рамках закона.
Девушка немедленно залилась краской.
Вот ещё! Она даже и... Нисколько...
А вот интересно, какой он на ощупь? И волосы, наверное, у него мягкие...
Господи, Пейсон! Очнись! Это же Саша!
И что такого... Он же мужчина. А ты, вроде как, женщина. Он сам сказал.
Пейсон Киллер, немедленно прекрати! Что ты вообще себе позволяешь?!
Девушка закусила губу и отвернулась к окну. Темный лес и прохладный ветер, который дул с его стороны помог ей отвлечься. Она поежилась.
- Замерзла?
Пейсон нерешительно кивнула. Он покрутил тумблеры печки и чуть прикрыл окно.
- Мы почти приехали.
- Может, вы все-таки скажите, куда мы направляемся?
- Нет.
- Вы... вы...
- Саша Белов, приятно познакомиться.
Пейсон задохнулась от возмущения. Какого...? И что он...? Да как...?
- Послушайте, - решительно начала она, но он опять её прервал.
- Приехали.
Она увидела здание с неоновой вывеской. Оттуда доносилась музыка.
Он крепко сжал её руку и потянул в сторону входа.
- Что? Туда? Нет, нет и нет!
- Ты боишься?
Он ею что, манипулирует?! У него неплохо получается...
- Это занятное местечко я нашел дня три назад. Тебе понравится.
Оставив её около барной стойки, он пошел к джаз-бенду, который был на сцене.
Пейсон, тем временем, наконец, смогла осмотреться.
Сигаретный дым окутывал помещение, люди сидевшие за столиками что-то пили, обсуждали, но... Большинство танцевали.
Причем так красиво и профессионально, что у неё дух захватывало.
- Надеюсь, ты умеешь танцевать? – почувствовала она его шепот.
Он был близко.
Опасно близко.
Дыхание участилось.
Раздались первые звуки рояля...
- Наш выход.
Он вытолкнул её на площадку, и притянул к себе. Сильные руки надежно обхватили её за талию.
- Не двигайся. Пока сама не захочешь.
Голова закружилась.
Медленный голос.
Шаг.
Шаг.
Вел, конечно, он.
Одно движение плавно перетекало в другое. Дышать было трудно.
Но не оттого, что она уставала. Нет.
Просто его близость – убивала.
Её.
Сейчас.
Поворот. Зачем?
Шаг. Для чего?
Что она вообще тут делает?
Да и кто – она?
Что вообще может быть важным, когда он – так близко.
Когда она чувствует его каждой клеточкой. Когда её тело так податливо под его руками.
Когда она готова на все.
Музыка пьянила, как хорошее вино.
Он нашел её глаза.
Опять, опять он так смотрит на ней.
Только вот в этот раз она в состоянии ответить.
Немного дерзко и своенравно. Но ответить.
На его губах, таких красивых, чуть приоткрытых, усмешка.
Ей вдруг безумно захотелось стереть её.
Например, поцелуем.
Да.
Но волшебство кончается, звуки стихают.
Последнее движение.
Он вновь приближается к ней, и говорит:
- Если ты будешь хоть в половину такой, как сейчас, то ни у кого не останется сомнений, кто победит на соревнованиях.
Она кивает, как под гипнозом.
Очнулась она только в машине, когда они уже подъехали к её дому.
Она уже почти постучала в дверь, когда вновь услышала его голос.
- Тренировка в пять, не опаздывай.

Сказывалась ли её любовь к гимнастике на этом чувстве?
Определенно.
Сказывалась ли любовь не к гимнастике на её полнейшую невозможность сосредоточиться сейчас?
Сто процентов.
Не самый удобный момент, не находите?
Сорок дней до чемпионата страны.
А она тут... влюбилась.
Она отлично помнит ту его победу на Олимпиаде в Атланте, ведь она видела её воочию.
Она наблюдала за каждым его движением. Она замирала перед его приземлениями и прыжками, и отбивала ладони, громко-громко аплодируя ему.
И когда он стоял на пьедестале, и с усталой улыбкой пел гимн своей страны, казалось, что никогда она не может быть счастливее.
Но весь этот восторг, все это счастье, она приписала к обыкновенной радости за одаренного, талантливого и упорного спортсмена. К тому, что именно такие люди становятся чемпионами, а, следовательно – может и она.
Ведь гимнастика – это её стихия. Это то, чем она жила, дышала вот уже четыре года, и то, с чем будет связана абсолютно вся её жизнь.
В общем, любовь ко всему чему только можно, но... не к нему.
Да и... какая любовь может быть в её то годы?
Потом она даже забыла о нем на какое то время, ведь у неё были свои заботы и проблемы. Масса своих забот и проблем. Тренировки, тренировки, тренировки... Ах, да! И, конечно же, ещё тренировки.
Но он, несомненно, оставался в памяти как образец, как эталон, на которого надо равняться. Пример того, к чему нужно стремиться.
Но не как...
- Пейсон!
- А? Что?
- Если ты будешь витать в облаках, а не заниматься, то ты вряд ли сможешь завоевать первое место, - пронзительный взгляд зеленых глаз, и девушка густо покраснев, опустила голову.
Ну вот... Теперь он подумает, что она несерьезно относится к работе, что не уделяет должного внимания тренировкам, и что...
- Пейсон!!!
Саша подбежал к девушке, которая, морщась, потирала ушибленное колено.
- Как ты? – его руки опустились на её ногу, отчего по телу девушки пробежала дрожь, сосредотачиваясь где-то внизу живота.
Глаза тренера на секунду расширились от удивления, и поднялись к лицу Пейсон, как бы ища подтверждение своему неожиданному открытию.
И нашли. О, она даже не сомневалась в том, что её глаза сейчас предали, рассказав ему все. Все, и даже, наверное, чуть больше.
Господи, какой же он...
В зеленых глазах мелькнули непонятные ей искорки, а уголки губ тронула чуть заметная улыбка.
- Эмили, принеси лед в мой кабинет. Остальные продолжают работу! Живо!
- Что вы...?
Она не успела договорить, как он уже бережно поднял её на руки и направился к лестнице.
Опустив девушку на диван, он сунул ей стакан воды, и принялся искать в своей аптечке болеутоляющее.
Почувствовав, как боль потихоньку отступает, она благодарно улыбнулась Саше. Тот вновь прикоснулся к ушибленному месту.
- В следующий раз, не забудь смотреть перед собой. Это простое действие может помочь тебе предотвратить сотрясение мозга.
Показалось. Конечно, показалось! Дура пустоголовая! Пейсон готова была разреветься от досады, и... боли, которая появилась в её сердце.
- Извините... Мне уже лучше, и... надо идти. Учится смотреть перед собой.
Девушка вылетела из кабинета, стараясь не обращать внимания на коленку, которая вновь заныла, и чуть не столкнулась с Эмили.
А Саша смотрел на Пейсон через стекло и уже открыто улыбался.
- Тебе сотрясение, а мне сердечный приступ...

Да, млять, я собственница! Да, я не переношу когда ты говоришь! Потому что...
Я такая...

И твой день рождения я ждала больше чем свой...

Там будет тихо и холодно...
Там все будет немного по-другому
Там будет больно и горестно
Там все будет иное
Восприятие чувства
Если чувства конечно останутся
Там будет другое небо, дождь
Другой туман...
Там все будет чуть серым и чуть черным...
Там, откуда не возвращаются.
Там, куда я хочу...

От 12 апреля: "Нет" конечно меньше... Но они, сцука, перевешивают...