Говорят, что все человеческие эмоции и чувства преобразуются в радиоволны и покинув Землю разлетаются по всей вселенной. Самые первые мысли прямоходящих можно услышать за пределами нашей галактики, например около созвездия Плеяд можно наткнуться на последнюю проповедь Христа, около Нептуна на зажигательную речь Кастро перед штурмом казарм Монкадо.
Я был руководителем околоземной космической станции, молодой экипаж, стандартная рутинная работа: исследование, эксперименты, шпионаж...Работа не более романтичная чем работа нефтянника на шельфе, маленький замкнутый коллектив запертый в большой банке. Однообразие изменилось мнгновенно превратив небольшую экспедицию в напряженный улей, после столкновения с неизвестным объектом станция потеряла управление, связь и стала медленно сходить с орбиты на Землю. Предстояла срочная эвакуация, упаковка ценных материалов, снимков, записей. В ходе беготни выяснилось что спасательных ботов всего три по три места в каждом, а нас было десять...
Я тупо сидел в своей каюте и рассматривал фотоальбом, потом надел кислородную маску и повысил содержание кислорода на станции. Через некоторое время я вышел из каюты и собрал весь заснувший экипаж, упаковал каждого в скафандр и разместил по трое в каждой из шлюпок. Дальше автоматика трех ботов должна была сделать все сама, благополучно доставив заснувший экипаж на землю.
Я остался один. Перспектива сгореть внутри падающей станции меня не прельщала, но и шансов выжить уже не оставалось. Я одел скафанр и покинул корабль. Вид Земли был как всегда прекрасен, чистое прозрачное небо, синие безмолвные океаны и коричневые массивы континентов. Сначало я несколько часов парил любуясь в последний раз этой красотой, потом притяжение медленно, но цепко схватило меня и я стал падать вниз, вниз навстречу Земле.
Тело было готово к смерти, мозг в шоке осознал это и стал сопротивляться. Перед падением я накачался наркотиков, чтобы войдя в атмосферу сгореть безболезненно, это было последнее что я смог сделать для себя лично.
Одурманненный предсмертный разум стал ловить обрывки галлюцинаций, смешивая их с воспоминаниями и реальностью. И я увидел

октябрь
холодная поточная аудитория
их двое и обе с мороженным
глаза в глаза, я сразу выбрал
мы сидели рядом, я был горд а она прекрасна

Я очнулся, планета подо мной стала немного больше, я висел над Африкой, родиной человечества, забытой, заброшенной, безжизненной как ледяная глыба в космосе.

май
парк около ГЗ
изумрудная трава, на ней она
черные шорты, желтая футболка, у меня фотоаппарат
счастье на двоих, бесконечное и безоблачное

Блин, почему именно 9 мест, почему я завис в бездонном космосе один, мне даже поговорить не с кем, а земля так далека, интересно когда я врежесь в нее, я смогу сбить ее с орбиты?

лето
женственная и загорелая, многодневный отдых с родителями в банановой республике
я ждал в пыльной Москве, тупил, сучал, отсчитывал дни
ведро роз, раставленное по всей спальне в вазы, бутылки и стаканы
она вернулась и скучал я не один, вся ночь на двоих

Наконец Земля заняла все видимое пространство передо мной. Я стал ускоряться и быстро падать навстречу ей. Я раскинул руки и стал планировать, благо еще малый вес притяжения позволял это делать. Как же красиво!

осень, последняя осень.
свадьба, клятвы, слезы радости удовлетворенных родителей.
шикарное платье, выкуп невесты, попытка ее украсть
устали, вымотались но счастливы.
Первая ночь в совершенно пустой громадной квартире,свадебное путешествие.

Наконец стало припекать, защитный панцирь скафандра медленно сдавал свои позиции, пропуская губительный жар внутрь, тело успело прогореть до костей, разум плевал на это и продолжал сопротивляться бросая толчками опьяненную кровь в телесные остатки. Я уже не мог дышать, кислород обжигал горло, прожигая легкие.

привет..
привет...
опять улетаешь?
наверное навсегда.
когда я увижу тебя?
скоро мы встретимся, правда не обещаю что тут.
ты все еще злишься на меня?
нет, я очень люблю тебя, только тебя я любил всю жизнь.
в твоих словах насмешка судьбы надо мной.
я сам судьба и жертва.
я люблю тебя
я люблю тебя очень.



-Мама, смотри, смотри звезда падает!
-Это хорошая примета сынок , если ты увидел падающую звезду быстро загадай желание и оно сбудется. Загадал?
-Да!

Сижу в офисе, до вылета осталось несколько часов, от нечего делать заливаю фотки друзей в свой альбом.

Раннее утро. Корабельный стапель в Норвегии. Синие, свинцовые облака, сквозь которые непробивает утреннее солнце, свет ощущается на ультрафиолетовых волнах. Дичайшая тишина режущие уши, ни жадных чаек, ни шума разбиваемых о мол волн. Никого и ничего.
Посреди огромного стапеля размером с футбольное поле стоял корабль, большой океанский лайнер. Леса только начали разбирать и судно было похоже на связанного лилипутами Гулливера. Еще пару дней до окончания косметических работ и он проснется.
Я спустился в моторную шлюпку и двинулся вокруг стапеля. Высокие красивые борта, проклепанные длинными рядами шляпок, миллионы иллюминаторов каскадом уходящими к верхней палубе. Палуба с надстройками уходила высоко в небо и терялась в свинцовом рассветном тумане. "Тоже мне Ноев ковчег"-ругнулся я и двинулся дальше. Я проплыл мимо носовой части опасливо взглянув на многотонные якоря спящие в своих гнездах.
Два корабельных винта наполовину выступали из воды, они были утоплены в круглых гнездах и ждали своего часа. Незыблеммость и мощь. Тихое спокойствие от предчувствия пути.
Наконец стало рассветать, на верфи пробили склянки и как по команде из тысячи табакерок выскочили ремонтники и стали доделывать оставленную на ночь работу. Корабль ожил, он не сопротивлялся усилиям тысяч людей, которые красили, натирали и снимали с него последние стружки. Он проснулся и был готов покинуть в этот день свою утробу.

Неопубликованная мною кровавая пурга сбылась. Достаточно близко и быстро. В эту ночь трое отморозков избили до полусмерти нашего проектировщика, молодого парня 20 лет, сняли все что могли и бросили истекать кровью. Я сегодня был у него в больнице, не смог смотреть ему в глаза, глаз то не было, сплошная квадратная масса на лице из запекшейся крови, порезов и шишек. Человек- слон с головой бесформенным отростком, который выйдет из больницы 40 летним стариком , разочарованым в жизни, сломленным и напуганным. Насилие зло, а месть не сладка? Так сколько же стоит жизнь в темном проулке в 2 часа ночи в Перово? 300 рублей, а если бы и их не было, то бесплатно?
Представте ситуацию, в которой все трое нападавших были бы застрелены при самообороне, личности удостоверены, матерям были направлены черные письма на опознание. Представили? Любимые сыновья пали жестокой и несправедливой смертью и никто бы не брал в расчет что с этой же целью они пристали к убийце. Никто бы не задумывался о том что убили их за дело, защищая свою жизнь. Вот такая скотская натура у человека.

Полутемная капсула залитая искуственным светом желтой лампочки. Их тренировали держаться друг друга и выручать павших духом. Но настал день Х и вот они сидят рядами, готовые к высадке, но каждый сам за себя, каждый как остров, молится, прощается. В голове смешанные мысли и ты не можешь сосредоточиться хотя бы на одной, ни одной спасительной идеи, ты пушечное мясо и тебя везут в консерве, чтобы ее вскрыть и размазать по побережью.
В голове наступает полный хаос, наконец до тебя допирает что ты не один и сидишь в толпе таких же как ты сам, готовых к бойне, кого нибудь завалят точно, но только не тебя. Только не тебя, кого нибудь еще.
Наконец капсула остановилась и сердце остановилось, полная тишина, все сделали вид что их тут нет, что это не они сидят в душной промасленной машине, готовой их выплюнуть на свет.
Все, началось. Свет от дверей ворвался вместе с яростным звуком, убийственно свежий воздух вывернул желудок наружу, ты молишь о том чтобы все побыстрее закончилось, страх сковывает разум и ноги. Наконец ты получаешт пинок под зад и вываливаешься из брюха корабля. Ты бежишь и стараешься скрыться за спины своих товрищей. Белые лица, оскал крика, хруст гравия под ногами, только бы этого не видеть, нет это не со мной. Взгляд под ноги и бежать.
Конечно их ждали. Ждали и готовились к их появлению. Готовые убить их всех и всех кто придет за ними.
Спина товарища передо мной разорвалась и меня обрызгало смесью из его внутренностей и крови. Началось. Он упал, я бегу дальше. Люди падают справа и слева сраженные метким железом. Шансы твои падают, но ты еще бежишь и не можешь видеть врага. Тебе кажеться что все это большая игра, игра как на учениях. Еще десять шагов, потом еще. Раненые начинают дико стонать за твоей спиной и иллюзия лопается как мыльный пузырь. Ты вжимаешься в мокрый гравий и бежишь дальше на карачках, матерясь и воя от страха одновременно.
Ты уже пробежал больше половины дистанции до спасительной мертвой зоны, ты не один, но их осталось мало. Как и шансов. Ты начинаешь петлять огибая рытвины и канавы. Наконец ты получаешь удар в грудь и время для тебя остановилось. Ты мертв, ты убит.
-Но почему так быстро?Я не успел проститься?!
-Мне некогда, собирайся!
-Но...
-Ты пушечное мясо, чего ты хотел геройства?
-Я не успел...
-Все, отправляйся в ад, твои товарищи уже пали и мне надо спешить к ним.
Мир смыкается, наступает оглушающая пустота и тишина. Твое тело легло на грунт вместе с тысячами таких же как и ты, изувеченных, искореженных, бездыханных. Тела составили узор , недоступный осознанию простого человека. К вечеру мозаика была закончена.

Когда в городе стоит вязкая жара, а от смога склеиваются все чувства в серое безразличие пыташься утечь мыслями в холод и снег. Туда, где можешь вылетить с трассы и уйти в с головой в снег по самую доску, неопасаясь за свою жизнь имея в запасе еще несколько. Синий лед, холодная ярость застывших гор-великанов шедших куда то по делам, заснувших на привале и замержих насмерть.
Сон дает то о чем мы мечтаем и боимся сказать шефу за три дня до вылета, когда билеты куплены, путевки оплачены а снаряжение упаковано. Последний раз я заикнулся об отпуске за 6 часов до вылета, иначе просто остался бы в Москве.
Безумные вылеты, грэбы, жесткие приземления на колени, слезы вырванные ветром из под маски и застывшие на щеках. Чтобы не случилось ты все равно останешься жив, В такие ночи управление сном доставляет жуткое удовольствие. Ты летишь по жесткому фирну, хруст снега тонет в ветре, слишком большой уклон и ты теряешь управление доской. Обрыв слишком близко и скорость слишком велика, чтобы вывернуть в сторону. Тебе наплевать, ты вжимаешься в доску и в секунду вылетаешь с козырька. Сердце растворяется в теле, ни удара, мертвая тишина Ты окидываешь взглядом раскинувшуюся под тобой снежную пропасть, зубы-скалы, мертвый лед. Пока ты завис, это длится несколько секунд и эти секунды последние, а может и нет.
Наконец ты падаешь, удар слишком сильный и спружинив ты ударяешься головой о собственные колени. От удара ты сново запускаешь свое сердце, удар, еще удар... Ты падаешь на снег спиной и начинаешь дико хохотать смехом идиота. Обвалившийся козырек снега медленно падает по склону разбиваясь на тысячи кристаликов. Ты жив, ты сново жив..

Я работал в одном московском художественном училище и помогал комиссии на приемном экзамене. Это был рисунок. Около двух десятков детей возрастом 6-7 лет сидели под стеклянным куполом огромного зала с планшетами на коленях и карандашами отрисовывали человека сидящего в центре купола. Свободный стиль и свободное изложение увиденного.
Я пристально наблюдал за одной девочкой, которая старательно, высунув язык, в стиле кубизма выводила фигуру позирующего старика. Мне была очень знакома эта техника, точнее манера рисовать и передавать настроение при помощи простых, прямых линий. Подобные натюрморты я сам часто оставлял на страницах своих студенческих конспектов.
Было очень тихо, шелест грифеля был еле слышен. Краем глаза я увидел как открылась дверь в аудиторию и вошла молодая женщина. Следующий удар сердца чуть не выбил мое сердце через гороло. Она не видела меня и шла к ребенку, которого я выделил среди всех рисовавших. Она взяла ее за руку и они пошли к выходу. Смешанные чувства приковали меня к креслу, тысячи противоречивых мыслей носились в моей голове, я был просто рад ее видеть после долгих лет разлуки, а эта девочка со знакомым почерком рисунка-дочь? ученица?
Наконец шок прошел, я встал и побежал их искать. Школа находилась прямо на реке, здание было похоже на огромный застекленный мост, аудитории распологались прямо над водой. Я побежал в наугад в один конец моста, надеясь найти ее на одном берегу. Выбежав в небольшой вестибюль, где толпились родители детей, я стал взглядом искать ее лицо. Но все лица были чужими, вскоре черты превратились в безликие маски. Я закричал в исступлении ее имя и стал бить кулаками в колонны покрытые синим кафелем. Я понял, что опять потерял ее, и не мог с этим смириться, я сново и сново бил в колонны сбивая кулаками кафель. Боль вернула мне ясность ума, я побежал на другой берег.
Она садилсь за руль джипа, усадив предварительно ребенка в детское сиденье сзади. Я медленно подошел к ней, она открыла дверь. Я присел и положил свою голову ей на колени. Я опять нашел ее. Я был спокоен, любовь и удовлетворение переполняла все мое сердце. Она пересела на соседнее кресло, уступив мне место за рулем....

Как только первое земноводное выползло на сушу, оно первым делом отвоевало часть пространств построив свой домик-норку. Дальше этот процесс не прекращался ни на минуту в течении миллиона лет.
Вся человеческая цивилизация построена на общивание окружающего пространства-атмосферы, воды, земли. Мы живем в крытых многоэтажных домах, отвоевывая себе пространство вверх и вширь, мы ездим на машинах, заставляя механизмы перемещать кусок пространства с нами, углубляемся в землю запуская пригодную для жизни атмосферу и туда.
Природа иногда отвоевывает отнятые у нее части, взрывая бытовой газ в многоэтажках, запуская утку в самолет двигателя или смыкаясь завалами в шахтах метро. Личность оказавшись в такой ситуации беззащитна, она в миг пониает, что оказавшись в месте, неуготованным ее природой для жизни, погибнет. И погибает. В одиночку, группами, тысячами.
А человечество в общем и целом не напрягается по этому поводу, упорно возводя на месте разрушенного здания комплекс еще выше и грандиознее с небольшой бронзовой табличкой в память погибших. Все сваливается на несчастные случаи, судьбу или на худой конец на сантехника Потапова, который проспал свою смену. Терракты и ВПК не всчет, они имеют своей целью человека, а разрушают все то, что попадется под руку.
Мечтой отдельных людей, описанной у многих фантастов, является перемещение индивидума в пространстве при помощи мысли, незатрагивая и неотвоевывая окружающее пространство, быть одновременно везде и нигде. В тот же день цивилизация прямоходящих рухнет. Вместе с промышленностью, культурой и наукой. Все бояться и ждут, либо предпочитают об этом не думать, ибо как этот перелом произойдет, невозможно будет вернуться назад, забыть или вырезать из мозга. Мы все к этому идем, готовьтесь.
Сегодня такая кровавая пурга снилась, что ее и описать невозможно, поэтому промолчу.

Это было очень давно, время школьных будней, ничегониделанья и юношеской невинности. Мы собрались за пару часов и через пару дней были в глухой Карелии, недоехав до Мурманска совсем ничего. Нашей целью была цепь пресных, прозрачных озер тянувшихся ленивой цепочкой с севера на юг.
По озерам были разбросаны каменные острова, покрытые слоем мха на котором росли сосны. Деревья цеплялись корнями за камни, но весьма безуспешно, вырастая до определнной высоты они падали, освобождая вакантное место новой поросли. Нет земли, нет червей. Это мы поняли когда банка, набранная на большой земле около станции опустела.Сначало выдирали съеденные кусочки червей из пасти рыб, потом ловили на рыбьи потроха, потом на глаза. Видимо от такого шокирующего зрелища рыба перестала ловиться и скорее всего и нереститься.
Я отправился один на поиски хоть каких либо насекомых. Пробираясь по каменным грядам, перелезая через поваленные деревья я останавливался и перерывал мох. Кроме свежей морошки и прошлогодней клюквы я ничего не находил. Но запал от ночной рыбалки не кончился и я продолжал свои поиски.
Наконец я добрался до конца острова, передо мной было гладкое зеркало озерацепь островов и утреннее сумеречное солнце. Солнце которое никогда не заходило за горизонт больше чем на 2 часа-белые ночи. Проклиная судьбу, этот каменный остров и всех червяков на свете я повернул и двинулся обратно.
Передо мной была сухая поваленная сосна с обломанными сучьями, мох уже успел утянуть ее наполовину в камни. Мне было влом ее обходить и я вскарабкался на поваленный ствол, сделал пару шагов по бревну подскользнулся на мокрой коре и рухнул всем телом на ствол. Потом у меня было 10 секунд осознания смерти. Точнее я не ощущал ее, не видел конца и не верил что иду к ней. Так бывает наверное с каждым неготовым человеком, который чувствует, что попал, но до конца не верит что попал конкретно.
Я упал сразу на два сучка, упал боком, первый вошел в грудную клетку, второй в живот, от шока я не чувствовал боли, пытался с них слезть, упираясь в ствол рукми. Ощущение пришпиленной на бархат бабочки, ничего не получалось, я тяжело дышал пока не пошла горлом кровь. От попыток сползти я разпорол живот и кишки начали выползать из рваной раны. Последняя мысль : этого еще не хватало, и я стал судорожно зажимать ладонями дыру в животе. Наконец я успокоился. Я умер, так и не поверив с смерть.
Через секунду я стоял на берегу , проклинал судьбу, этот каменный остров и всех червяков двинулся обратно в лагерь. На моем пути была поваленная сосна, я обошел ее потратив несколько минут, лег в палатку и заснул. Мне снились родственники, незнакомцы, траур на зеркалах и смерть. Пять или шесть? Сколько шансов еще осталось? Пять или шесть.

Я несколько дней мучался от бессоницы, мои глаза опухли и уже практически перестали видеть. Я видел мир через пелену кошмаров, лежа в офисе в своем кресле перед компом силясь разглядеть своих сослуживцев. вместо лиц я видел уродские смеющиеся маски, на своем столе обычно заваленным бумагами, карандашами и визитками я видел странные предметы непонятного назначения. Я боролся за сон, но закрывая глаза я видел лишь красную пленку своих век. Сон ускользал, забирая с собой все силы и мое мироощущения. Я чувствовал запах предметов ощупывая их своими руками.
Наконец я свалился и на секунду потерял сознание. Очнулся я уже в электричке. Я сидел у окна и пытался сфокусировать взгляд на проносящиеся за окном предметы. Я сошел на небольшой станции стоящей посреди степи. Невысокая сухая трава, щебет птиц и насекомых бил по перепонкам, солнце слепила полузакрытые глаза. Я побрел от станции к поселку, стоящему вдалеке. На краю небольшого хутора находился двухэтажный деревянный барак и я целенаправленно двигался к нему.
На втором этаже было несколько комнат, в которых в перемешку лежали люди. Кто на полу, кто на кроватях, кто сидя в креслах. Самое главное, что они все спали! В конце коридора была комната, на всех стенах висели склянки, шприцы, банки и прочая трудноопределимая ерунда.Это был реальный наркопритон, но мне было глубоко наплевать. Я хотел спать, сон для меня означал жизнь, а жизни у меня совсем не оставалось.
Она взяла мою руку и попроситла закатать рукав. Я так и сделал, я был спортсменом и быстро накачал вены, они вздулись как транспортные колеи готовые доставить любую дурь до моего мозга. Она ввела иглу в вену и впрыснула мне наркотик. Она смотрела мне в зрачки, а я силился сконцетрировать взгляд хотя бы на сантиметре ее лица. Я помогу тебе, ты уснешь и мы скоро увидимся-это были последние ее слова.
Я провалился в долгожданный сон и сложился буквально там где стоял. В ту же секунду я проснулся дома в своей постели...

Это была крыша мира. Огромная, светлая, покрытая облаками и совершенно безжизненная. Пристанище богов и проходная для человеческих душ. Это была часть сна в котором я мог летать, медленно планируя над землей, в этом сне я был не один, второй человек был обезличен и беспол, но я знал что это друг, хотя скорее всего соратник по работе. Мы были ловцами душ, ежедневно отсеивая и распределяя их между адом и раем. Они все были молоды, попадая на крышу в расцвет своих сил.
Однажды напарник пропал, пропал надолго и конкретно. Хотя время для меня уже не играла никакой роли, важна была потеря. Я летал над крышей высматривая на земле и в облаках знакомый силуэт. Ничего и никого. А главное пустота и горечь потери. И я спустился в ад.
Он лежал на спине раскинув руки. Тело было исковеркано, руки неестественно сломаны, кожа стало земельно-желтой и местами отошла, обнажив мышцы и копошащиеся в них червей. Его(ее?) глаза вытекли из пустых глазниц, ногти на ногах и руках стали черными, все тело источало безумный смрад.
Я непонимал что произошло и кто мог убить моего друга и тем более бессмертное существо, каковым являлся и я. Меня охватила страшная ярость и обида. Я поднял обе руки к небу и заорал, вызвав огромную воронку из душ мертвецов, которых я стал выгонять своим криком с крыши мира. Они вихрем поднимались вверх и возвращались на землю в свои старые тела. что в это момент творилось на земле можно только представить. миллионы мертвецов, вдруг ожившие на операционных столах, в каменных завалах, внутри искореженных машин или уже похороненные в своих гробах оживали и начинали истерично колотиться в судорогах вызывая ужас среди еще живых...

Я оказался в бегущей толпе восточных монахов, оранжевые одеяния мелькали слева и справа от меня. Их было много, порядка сотни человек, было холодно и пар валил судорожными хлопками из их уст. Вокруг раскинулась горная гряда покрытая свежевыпавшим снегом. Они спасались бегством от отряда всадников, который выследил их и теперь неустанно гнался за ними несмотря на все трудности горного перехода. Монахи стремились попасть в свое последнее пристанище расположенное высоко в горах и прилепленное как орлиное гнездо к огромной скале.
Только один из них знал дорогу и вел их сквозь горные перевалы. Все были без обуви, стирали ноги в кровь о мертвый камень и оставляя черно-красный кровавый след за собой. По этому следу их и преследовали. Облава была подстроена специально, чтобы сбежавшие монахи сами привели их в последнее свое пристанище.
Остался последний бросок по почти вертикальному каменному отвесу, монахи быстро карабкались по нему и я был среди них. Руками и ногами вцепившись в острые камни я буквально полз по вертикали вверх. На каменной тропинке висели окровавленные обрывки кожи и одежды, но люди продолжали упорно карабкаться к спасительному гнезду.
Вдруг внизу появились всадники и стали спешиваться. Они были хорошо оснащены и одеты, улыбаясь они смотрели вслед карабкающимся вверх людям и стали раскладывать и готовить свое горное снаряжение.
Проводник понял что попал в ловушку. Он встал на краю скалы и дождавшись, когда все поднимутся сказал слово. После этого все повернулись к краю и прыгнули вниз. Вслед за проводником, все как один. Они падали на камни, скалы резали их тела на куски, заливая снег красными струями. Все были мертвы, мертвы, но свободны. Всадники потоптались у разбросанных тел и поскакали обратно.
Проводником был я и я был единственным, кто раскинул руки перед самой землей и взлетел вверх к небу...

Насколько человек способен со своей колокольни познать то, к чему ни разу не прикасался ни разумом ни руками? И познав в полной мере вернуться в свой мир, и принять его таким, каким его покинул?
Человечество не было слабым, оно было разрозненным, каждый сражался за свою страну против единого и неведомого врага. Ежедневные налеты этих существ стирали одну страну за другой, человечество не могло поверить в свою грядущую гибель. И сопротивлялось больше из пафоса, нежели из самосохранения.
Для борьбы с ними нехватало ни материальных, ни человеческих ресурсов, традиционных способ воспроизводства был по всей видимости слишком долгим и дорогим. Поэтому во всех странах, армии которых еще сражались с захватчиками, глубоко под землей строились заводы по генному воспроизводству людей. Огромные космические мусорщики занимались тем, что подбирали с околоземных орбит замерзшие остатки сбитых пилотов, доставляли их на Землю и полностью восстанавливали готового бойца, ему затирали память до момента смерти, оставляли лишь инстинкты и навыки и опять запускали в космос на верную гибель.
Я был одним из таких пилотов, сбитых, заживо замороженных в космосе и оживленных на Земле. Сколько раз это происходило я не помнил. Я находился в одном из таких центров и проходил курс адаптации. Я сидел в своей узкой камере-каюте один и ждал когда подготовят мой корабль для вылета. Время тянулось невыносимо долго, я думал что просижк вечно в этом пространстве никому не нужный и не востребованный.
Наконец за мной пришли и в сопровождении охраны я отправился по коридорам в корабельный ангар. Вдоль стен стояли группами люди:пилоты-смертники, инструктора, техники. Они все смотрели на меня с нескрываемой ненавистью и злобой. Я не понимал почему и продолжал идти в сопровождении дальше. В какой то момент я прошел мимо огромного зеркала и остановился напртив. Из него на меня смотрело огромное черное существо, все тело которого было покрыто остроконечными отростками-волосами. Я был в шоке, ибо это было тело захватчика. Я рванулся из круга, но был схвачен и повален на пол...

Люди борятся со смертью как с мировым злом, на этом страхе построена целая индустрия ежедневно питающая, лечущая и профилактирующая все или почти все население Земли. Кроме маленького процента суицидников люди карабкаются до последней черты с завидной отчаянностью. Люди обычно жертвуют своим свободным временем, карьерой, любовью, деньгами или дорогими сердцу вещами. Реальное понятие жертвы давно кануло в прошлое, страх индустриального человека заставил все забыть...
Я сидел на высокой стене каменного лабиринта, вырубленного в огромной скале-пирамиде. Стены были построены из огромных глыб аккуратно вытесанных и подогнанных друг к другу. Внизу по лабиринту петляла процессия людей, они шли кольцом внутри которого находилась девушка в ослерительно белой одежде. Я проводил их ленивым взглядом, отметив напряжение на их лицах. Страх? Надежда? Я свалился со стены, раскинул руки и полетел минуя путанный лабиринт к месту к которому они направлялись. Почему то я знал куда и с какой целью они шли, ведя с собой жертву. Точнее сопровождая и скорее охраняя, она знала зачем, куда и ради чего она приносила себя на алтарь.
Жертвенный алтарь представлял собой круглую каменную площадку, приподнятую над уровнем земли(интересно кроме камня они из других материалов сторят?) на которую вели несколько выходов из лабиринта. Вскоре из одного из них показалась процессия, котороя заняла всю площадку алтаря. Люди встали плотным кольцом, спинами к девушке, котоая заняла место в центре круга. Она была посланником к высшим предкам, которые управляли всеми земными судьбами, предкам с которыми связан каждый живущий человек и к которым он отправляется после смерти. Мы молимся в душе, просим у них содействия или благословения, совета или особого знака. Когда весь твой род стоит на краю гибели и все усилия по спасению его пошли прахом остается последний способ: направить гонца-добровольца к ним. Позже люди стали называть посланника жертвой, а добровольный выбор смерти жертвоприношением.
Она стояла и не боялась меня. Наоборот ждала, обыскивая взглядом высокие края стен лабиринтов. И я понял кого она ждала. Я сново спрыгнул со стены и полетел к ней, на секунду завис перед ее огромными синими глазами. Сколько чувств пронеслось в них в эту секунду! Когда они наполнились надеждой, я перерезал ей горло. В следующую секунду кровь залила ее белое платье, а мы так и стояли напротив друг друга, глаза в глаза. Потом они потухли и она рухнула на холодный камень. Но не вся. Ее дух остался стоять передо мной, я взял ее за руку и мы спрыгнули с площадки. В следующую секунду я взлетел вверх и быстро покинул лабиринт, набирая высоту. Кем я был: ее ангелом хранителем или перевозчиком душ, палачем или спасителем? Я не знаю. Кого я выслеживаю или оберегаю постоянно летая в своих снах? Кто дал мне несколько жизней и для чего?

Она любила повести Стивена Кинга, а я любил ее. Насколько сильно я узнал только когда ее потерял. Первые три года я мог довольствоваться свиданиями только во сне. Иногда по ее поведению мне казалось что мы видим сны одновременно.
Я был наемным снайпером и обязан был снять с крышы одного человека. Кем он был я не знал, видел только его лицо на карточке и должен был опознать его через прицел. Он появился на очень короткое время и сразу же скрылся в толпе прохожих. Я стал стрелять в толпу, расчищая путь до жертвы. Люди падали на асфальт один за другим, прохожие дико озирались и падали сраженные моими пулями. И в конце концов в прицеле появилось лицо приговоренного к смерти, я не раздумывая нажал на курок и его голова разлетелась как спелый арбуз. Цель была поражена. Я перекатился на спину и автоматически разобрал винтовку, потом собрал гильзы и спустился по лестнице низ. Я шел переступая через трупы людей, женщин, мужчин, стариков и детей, пока не нашел того, ради которого я расстрелял всю толпу. По обезабраженному лицу я смог еще раз опознать жертву и скрылся в метро. Я ничего не чувствовал, ни жалости ни скорби. Я знал что был прав в своей жестокости и что буду оправдан ради выполнения цели. Я был безнаказан, я был исполнителем судьбы, которую вынуждены принимать люди не зависимо от их желания.
Я проснулся рядом со своей женой. Мне показалось это странным, ибо мы давно расстались и только чудо могло свести нас в одной постели. Она открыла глаза, улыбнулась мне и произнесла: "Я скучала по твоим слабостям, представляешь? Как мне их не хватало." Я тупо смотрел на нее и тут меня стал переполнять гнев, обида, непонимание которые я гасил в себе во время нашей разлуки. Три года боли и страданий и вот мы в одной постели. Я ударил ее по этой улыбке, сильно ударил, кровь брызнула на мои руки. Я начал избивать ее, жестоко и грязно, получая какое то садиское удовольствие. Она продолжала улыбаться мне несмотря на боль и кровь. Я остановился и потерял сознание...
Я проснулся один в своей комнате на полу. Проснулся там, где лег. Рядом никого не было, кулаки были чистыми и без ссадин. Ощущение безнаказанности постепенно уходило вместе с остатками сна, я встал и пошел на кухню варить кофе....

Старение человека не происходит внезапно, год за годом он теряет свою молодость, и обычно его мозги до последнего считают себя молодым и сильным, пока не свалиться в могилу в буквальном смысле этого слова. Население делиться на детей, взрослых и отчаянных стариков. И никто никогда не думает добровольно о самостоятельном переходе в более старшую категорию.
Я был молод и весел, имел семью, довольных родителей, престижную работу и никогда не заморачивался по поводу своего будующего. Жить одним днем но ярко-обычная мораль современной молодежи. Но в какой то момент моей жизни ко мне в городе подошла цыганка, долго смотрела на меня и выдала такую фразу: " Ты не тот за кого себя выдаешь, тебе уже более 100 лет от роду и внешность твоя обманчива. Но я нашла тебя и сейчас все встанет на свои места".
После этой зловещей фразы мир поплыл передо мной, я начал стареть буквально на глазах. Волосы мои побелели, кожа покрылась глубокими морщинами, сердце перестало биться. Пропущенная мною старость быстро настигала меня. Я стал ездить по друзьям и знакомым прощаясь с ними, никто не мог понять причины, а я не мог объяснить. В конце концов я поехал к родителям и застал их такими какими они мне запомнились мне при последней нашей встрече, молодыми и цветущими. Они тоже простились со мной.
Я поехал обратно в Москву на электричке, сидел у окна и никак не мог вспомнить 100 лет своей жизни. То ли от того что это не укладывалось в моей голове, то ли от того что мой мозг и тело начали отказывать мне. Я долго бился над этой загадкой и не соглашался со своей судьбой, отказывался отпустить молодость и умереть.
В какой то момент я вспомнил своих родителей, как они меня воспитывали, помогали и направляли по жизни. И тут в голову пришла дикая мысль-моя мать еще жива, если я ее сын, а в этом я не сомневался, я не мог быть старше ее ни по каким законам. Да, это спасение! В этот миг мир сново поплыл перед моими глазами и появилась улыбающаяся цыганка. Она сказала: " Ты не сдался, не принял чужой судьбы и не поверил в ложь. Быть тебе сново молодым". Тут же моя стариковская оболочка спала с моего тела, я внимательно смотрел на свои руки и ощупывал гладкое лицо...

Люди редко летают во сне, а если это происходит то обычно один два раза в жизни и воспринимается как знамение или признак роста (ума?). Я четко помню все сны связанные с полетами, они наиболее прорисованные до мелочей, нет ни одной размытой детали или человека-манекена пассивно сопровождающего тебя во сне.
Первый раз я стоял в огромном поле, скорее всего в степи, покрытой ярко зеленой, свежей весенней травой. Я был один. И я не был птицей с крыльями. Я всегда был обычным человеком с одной лишь особенностью-я мог просто раскинуть руки и полететь. Обычно я забираюсь на высокую крышу или дерево, карниз или мост и прыгаю вниз, лечу камнем, а затем перед самой землей раскидываю руки в стороны и как планер взмываю верх. Затем я долго лечу над землей, смотря на крыши домов, улицы с людьми, машинами, лишь изредка делая взмах руками чтобы поддерживать высоту.
В первый раз не было никакой возвышенности с которой я бы смог прыгнуть. Но я четко знал что могу и хочу летать. Я стал собирать пустые деревянные ящики и строить из них башню. Один на другой и так несколько часов, время во сне может длиться днями и годами. Когда я забрался на эту конструкцию я долго стоял ибо мне было страшно, я не верил, хотя знал что могу. Я оттолкнулся и полетел вниз. Башня тут же начала разрушаться, ящики разлетелись, разрушая всю конструкцию. Но я падал еще быстрее. Сердце сжалось от свистящего вокруг воздуха и приближающейся земли, секунда за секундой, я падал. За метр от травы я раскинул руки и резко взмыл вверх. В сжавшееся сердце хлынул смешанный поток чувст, я жив, я лечу, я не такой как все. Мой полет продолжался несколько часов и я ни разу не прикоснулся к земле...
С тех пор не проходило и недели, чтобы я не смотрел на землю с бреющего полета.

Фраза врезавшаяся в память из сна часто сопровождает меня по жизни. Она не определяет мой выбор и не выручает в экстремально-депрессивных ситуациях. Смысл давно потерян.
Свои сны я поделил на несколько групп, самые важные это вещие сны которые я звбывают в момент когда открываю глаза. Остается только чувство тревоги или радости, никаких деталей или подробностей. И чем сильнее пытаешь напряч извилины тем глубже ускальзывает сон. Предсказание теряет свою силу в момент предсказания. Только когда происходящее начинает наваливаться на сознание я знаю что произойдет дальше, сон всплывает во всех мелочах и у меня есть несколько секунд, чтобы изменить настоящее. Но ужас сковывает все тело и язык, я остаюсь лишь ничкемным наблюдателем...
Другая группа это моя вторая жизнь, жизнь которая могла быть у меня, если бы я смог изменить первое предсказание. Это сны о моей жене. Сильные и яркие, реалистичные настолько, что просыпаясь я продолжаю игру сна. Наши судьбы были сильно связаны, что мне казалось, что если один из нас умрет, второй недолго пробудет в этом мире. Они регулярны, в них я переживаю то, что смог потерять и чего так сильно мне сейчас не хватает. Наши общие дети, которых я никогда не увижу, наши путешествия, наши семейные праздники, наша безумная любовь и влечение. Я даже продолжаю общаться во сне со всем кругом знакомых, родителей и друзей. Мир, который мог быть, мир которым я живу каждую ночь...

Людям равнин и городов привычно понятие камня-булыжника одинокого лежащего на земле. Можно подойти и ударить. Или запустить плоскую гальку в воду считая "лягушек". Или пройти по железнодорожному полотну расшвыривая тяжелыми ботинками гравий. Они малы и беззащитны, они круглые и безвредные и обычно не занимают никакой позиции по отношению к человеку. Их привезли и просто рассыпали. Вот и перекатываются по жизни, путешествуя при помощи человеческих рук и ног.
Но есть другой камень. Мертвый или спящий. Я не знаю. Многокилометровые холодные скалы гор. Они неподвижны, они сами символ неподвижности. Скалу нельзя ударить не причинив себе боли, падая или разбиваясь о скалы ты ощущаешь как на тебя наваливается многотонная мертвая масса. Неживой мир втягивает твой теплый разум и растворяет его. Ты умираешь.
За секунды до смерти ты поражен этой неподвижностью и холодом. Привычная плоская галька над водой превращается в острую изрезанную поверхность, о которую сначало ломается твоя доска, потом кости ног прорезают мышцы и одежду выходят наружу оставляя на камнях белый след, потом ударяешься грудью выбивая последние глотки теплого воздуха из легких и наконец ты прикладываешься головой...
Все слишком быстро. Ты выпотрошен и раздавлен. Скала убила тебя, забрала твой мир себе, впитала твое тепло и отдала спасателям через неделю. Тебя откалывают ломами от камней оставляя примороженные куски одежды и кожи на их поверхностях.
Проснувшись ты думаешь что уже на небесах...

Никогда не задавался вопросом привязать сон к реальности, для меня этой грани не существует, иногда реалистичность захватывает настолько, что реальность кажется лишь смутнной тенью произошедшего. Я ленивый писатель, забитый своей работой, но обещаю что буду иногда описывать свои ощущения...