Осень в этом году в Техасе богата не только на урожай овощей и фруктов. Традиционной ежегодной экспозицией “ART-FALL-2002” в выставочном зале городской библиотеки “FRANKFORD-RENNER PUBLIC LIBRARY” далласскую публику порадовала студия профессора театральной живописи FINE ART SCHOOL университета Северная Каролина Миши Димова.

В этот раз МАСТЕР выступил в совершенно новом качестве. Во-первых, он представил на суд публики работы своих учеников в возрасте от 5 до 21 года. Во-вторых, его студия анонсирована как АРТ МАСТЕР-КЛАСС вновь созданной в Далласе школы-студии “Воспитание детей по Сократу” (SOCRATES DEVELOPMENT SYSTEMS - SDS) - комплекс мастер–классов по гармоничному развитию детей и подростков.

Восемь учеников Мастера впервые за четыре года существования MIKHAILANGELO ART FINE STUDIO представили свои графические этюды и живописные полотна не в уютно-камерной домашней обстановке, а в полноценном выставочном зале в самом центре Далласа. Спасибо руководству “FRANKRFORD-RENNER PUBLIC LIBRARY.”

МАСТЕР тепло поздравил своих питомцев с выходом на широкую публику. Теперь их творения, сказал он, начали жить самостоятельно и напрямую вести диалог со зрителем. А их мамы и папы увидели, что их многолетние генетические и финансовые инвестиции дают первые зримые дивиденды.

На вернисаж собрались почти все мэтры русскоязычного далласского живописного цеха. Доктор искусствоведения и художник Софья Хунтеева-Охман, наставница Миши по Ташкентскому театральному институту, со своим сыном арт-дизайнером Игорем, художники Валерия Верон, Григорий Котляр и скульптор Гера Троик. Одарив цветами Иру, известного театроведа и жену профессора (а где вы видели успешного художника без мудрой жены-наставницы?), они внимательно и с интересом всматривались в творения молодой артплеяды.

А смотреть было что. Два автопортрета Маши Димовой, 21-летней дочки мэтра и одновременно бакалавра живописи, привлекают зрителей своей искренностью и свежестью восприятия. Написанные в разной колористической гамме, один в минорных коричневато- зелёных тонах, другой мажорными золотисто-серебристыми красками, они трепетно и без надрыва передают душевные сомнения юной леди, стоящей на переломе своей судьбы.

Этюд маслом “Тихая гавань” Александры Баренбойм в тончайших нюансах передаёт туман, водную зыбь и утреннюю благодать наступающего дня. А картина “Линии” Александра Шликера, написанная в авангардном стиле, нашла своего потенциального покупателя -владелицу крупной Хьюстонской музыкальной студии.

Жизнерадостны, забавны и по-детски наивны первые этюды пятилетних Аурелы Каим и Джулии Плейко. Девчурки совсем не жалеют ярких красок, щедро выплёскивая на листы бумаги свои эмоции и энергетику детского восприятия мира прекрасного.

Настоящим сюрпризом экспозиции явился ёе раздел “ЖИВОПИСНЫЕ СНЫ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ ПО ИМЕНИ САША” - гостя выставки. Живопись четырёхлетней внучки из своей московской коллекции представил инициатор и организатор выставки Евгений Каневский. Его частное собрание современной живописи включает более 80 работ известных российских художников. Среди них Арон Бух, Валентина Лебедева, Катя Григорьева, Евграф Нечаев, Вера Вердыш, Женя Тавьева, Таймураз Таидзе, Алексей Лавров. Часть из них он привёз в Даллас. В том числе и первые работы своей внучки - Саши Ханиной-Каневской.

Её произведенния удивительно мажорны, красочны, акварельны (хотя написаны гуашью) и полны динамики. Так и кажется, что купающийся красный гусь обольёт вас ледяной водой, скрипка вот-вот окончательно надломится и выпадет из своей рамы. А кот, который не любит носить шляпу, замурлычет и попросит дать ему поесть сметану.

Выставка будет открыта целый месяц. Профессор of FINE ART Миша Димов и его юные студийные подмастерья по доброй американской традиции говорят всем:

“WELCOME! ПРИХОДИТЕ! ВЫ НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ”.

О ноябрьских гастролях хьюстонского балета в Москве говорили давно, правда официально объявили о поездке буквально за месяц, да и репертуар никак не могли утвердить. Сначала собирались включить в программу поездки балет «Манон» в постановке Макмиллана, но посчитали, что слишком дорого везти полнометражный спектакль с декорациями через океан, и заменили его на отдельные отрывки и короткие одноактные балеты. Московскую публику, никогда не видевшую хьюстонский балет, продюсерская фирма «Постмодерн-театр» разогревала большой рекламной кампанией, в местных газетах называли труппу «техасским чудом», «уникальной труппой Америки», а её руководителя Бена Стивенсона – «великим хореографом современности», публиковали интервью со звездой Большого театра Ниной Ананиашвили.

«Московских балетоманов «Houston Ballet» заинтриговал вдвойне. Во-первых, труппа, считающаяся одной из самых сильных в Америке, прибывает в Большой в полном составе. Пятьдесят четыре танцовщика исполнят произведения Кеннета Макмиллана, Пола Тейлора, Стэнтона Уэлша – творчество этих балетмейстеров нашим зрителям уже известно. А с произведениями Бена Стивенсона предстоит познакомиться впервые.

Во-вторых, несколько сольных партий гастрольной программы станцует Нина Ананиашвили. Почитатели нашей звезды увидят её в несколько непривычном качестве. По признанию Нины Ананиашвили хореография Стивенсона отличается от того, что она обычно танцует в Большом театре», - писала известный балетный критик Елена Губайдулина в преддверии гастролей.

Сама Нина Ананиашвили сказала в интервью газете «Известия» следующее: «Стивенсон – мастер адажио, его комбинации изобретательны, фантазия свободна. Хореограф ставит в разных стилях и жанрах, ему прекрасно удаются и большие сюжетные балеты, что в наши дни стало уже редкостью».

Как же тут не быть заинтригованным. К тому же стоимость билетов достигала такой величины, что ни один из критиков нe забыл отметить этот факт в своей рецензии. Цены на билеты должны были подчеркнуть значимость события – места в партере стоили до двенадцати тысячи рублей (свыше 0). Согласитесь, что не каждый, даже самый преданный балетному искусству зритель, может себе такое позволить. Зал был заполнен на 60 %, при этом половина зрителей пришла по приглашениям.

«Великий хореограф современности» решил скромно уйти в тень, уступив сцену молодым, что было очень мудро. В первый день гастролей 14 ноября в первом отделении исполняли «Индиго» музыка Вивальди, хореография Уэлша, а во втором – «Три прелюдии» на музыку Сергея Рахманинова, хореограф Бен Стивенсон, дуэт из балета Бена Стивенсона «Клеопатра» (музыка Римского-Корсакова) и па-де-де из балета «Дон Кихот», в третьем отделении исполяли балет «Company B» на музыку сестер Эндрюс, хореограф Пол Тэйлор. На следующий день «Индиго» заменили на «Пять поэм» музыка Вагнера, хореография Бена Стивенсона, а вместо дуэта из «Клеопатры» - дуэт из балета Макмиллана «Манон» на музыку Массне. И если «Три прелюдии», «Клеопатру» и «Пять поэм», поставленных Беном Стивенсоном московская публика не знает, то уж знаменитое па-де-де из «Дон Кихота» ни в коем случае нельзя было представлять искушенным зрителям, да еще преписывать вольную композицию безответному Петипа.

Самым большим разочарованием явился тот факт, что Нина Ананиашвили не смогла выступить с «труппой, которая стала для неё откровением». Официально было сообщено, что балерина травмирована, в Москве её в эти дни не было. Зрителям сообщили об этом перед самым началом второго отделения, опасаясь, что гастроли будут сорваны. Шутка сказать, по всему городу были расклеяны афиши «Нина Ананиашвили и Хьюстонский балет» и вдруг -такой конфуз. К сожалению, все рецензии российских критиков после двухдневных гастролей оказались гораздо короче, чем их же дифирамбы до выступления хьюстонского балета. Правда, российское телевидение сообщило в новостях, что выступление хьюстонского балета в Большом театре прошло с успехом. Но ведь мало кто может осмелиться сказать, что «король голый», после того как на все лады восхищались его платьем.

Вот что писала та же Елена Губайдулина: «Бен Стивенсон, похоже, больше заботится не о собственной репутации, а о реноме труппы. Стивенсон считает, что его артисты должны танцевать многое и разное – держать хорошую форму можно только так». Самая большая часть в её рецензии уделена балету «Индиго»: «Московские гастроли представили балет австралийца Стэнтона Уэлша «Индиго» - энергичную интерпретацию виолончельного концерта Вивальди. Каждой музыкальной фразе вторила сложная цепь движений. Ломались привычные ракурсы, сочеталось несочетаемое – нежные линии и спортивный бег, танцевальные абстракции и откровенный эротизм, спокойные классические каноны и нервная пульсация дискотек. В «Индиго» - несомненном бестселлере – хьюстонская труппа показала все, на что она способна».

Раз из всего гастрольного репертуара выделен балет «Индиго», то давайте обратимся к еще одной рецензии самого острого на язык обозревателя «Ъ» Татьяны Кузнецовой.

«Первое же отделение вечера – одноактный балет «Индиго» в постановке Стэнтона Уэлша несколько обескуражило. Зажатые руки, неповоротливость в поддержках и погрешности школы (плохие стопы, неряшливые позиции, срывы вращений).

К тому же оказалось , что и отражать было особенно нечего. Хореографию Стэнтона Уэлша может окрестить «неоклассикой» лишь неофит, для которого невыворотная вторая позиция или спортивный переворот через голову – уже новое слово в хореографии. Австралиец, рабски следуя за сменой музыкального темпоритма, наворачивает комбинацию за комбинацией: середина, адажио, прыжки, вращения – утилитарно и фронтально, как в балетном классе перед зеркалом. Некоторые связки удачны, другие – банальны. Временами в этот усложненный экзерсис вклиниваются туповатые типично балетные шуточки: мелкое потряхивание головой или смещенный овал рук, что должно продемонстрировать некую дистанцированность от «чистой» классики. Почти двадцать пять лет назад Владимир Васильев, которого нынче мало кто держит за серьёзного хореографа, поставил в Большом балет «Эти чарующие звуки» - так в сравнении с Уэлшем это был просто Баланчин. Видимо, американский балет испытывает серьёзный кадровый кризис, если такое «Индиго» обеспечило австралийцу успешную карьеру в США».

Далее еще хуже. «Однако после второго отделения Уэлш показался почти авангардом. Два дуэта Бена Стивенсона отчего-то названные в программке «па-де-де», перенесли публику в совсем замшелые советские времена… «Клеопатра» выглядела сущей пародией»… «надежды на то, что уж национальная-то классика – балет Тэйлора «Company B» - поправит дело, рухнули на первой же песне знаменитых сестер Эндрюс, которыми Америка бредила во времена второй мировой войны»…

Очень злая статья, но и Давид Махатели, и Аркадий Ороховский – танцоры хьюстонского балета - с ней согласны. В отличие от остальной труппы, которую в Америке уверяли в том, что она одна из лучших в мире, Давид и Аркадий прекрасно понимали, куда они едут и в стенах какого театра будут выступать. Оба артиста считают, что выступление хьюстонского балета провалилось, хотя остальные танцоры этого сразу не поняли. Да, зал был наполовину пуст, некоторые зрители ушли после объявления о том, что знаменитая российская звезда выступать не будет, но ведь зрители все-таки хлопали. Откуда им знать о том, как принимают в Большом других танцовщиков?

Давиду и Аркадию удалось разоткровенничать артистов Большого: ничего лестного из их отзывов услышать не довелось. Полным шоком для всех послужило па-де-де из Дон Кихота.

Аркадий Ороховский считает, что «Company В» украсило репертуар и развеселило публику после неудачи первых отделений. Давиду Махатели нравится балет «Индиго»: «Но, к сожалению, на такие погрешности, о которых пишет Татьяна Кузнецова, у нас просто не обращают внимания». Давид, Аркадий и танцор из Чехословакии Зденек Конвалина не теряли времени даром. Им удалось попасть в класс Михаила Лавровского, чему они были несказанно рады. Смогли поприсутствовать на репетиции Людмилы Семеняки, других известных танцовщиков. «Мы были по другую сторону», - говорит Давид.

На самом деле поездка оказалась нужной и полезной для всей труппы. Всем артистам очень понравилось в Москве, где они провели неделю. В честь труппы был устроен теплый прием в американском посольстве. Артисты мечтают, чтобы их пригласили в Большой еще раз.

Мы же, зрители, очень надеемся, что руководство хьюстонского балета задумается после этой поездки. И пока идет сезон бесконечного «Щелкунчика», где полспектакля не танцуют, а просто ходят и жестикулируют под музыку, хочется верить, что Совет директоров более критично подойдет к поиску нового художественного руководителя, который в следующем году придет на смену Бену Стивенсону. Если основной приманкой московских гастролей американского балета считается российская прима-балерина, то, может, было бы не лишним пригласить на пост руководителя и хьюстонским балетом и его школой хореографа из России. Жаль, что хьюстонские зрители, не говорящие по-русски, так и не узнают, как же на самом деле наш балет выступил в Москве.

С 17 ноября этого года по 9 февраля следующего в Музее Изобразительных Искусств Хьюстона открыта выставка экспонатов, найденных во время раскопок, проводившихся в Афганистане, начиная с 1922 года. Представлено 113 экспонатов, датируемых от 3 тысяч лет до нашей эры до 9-го века нашей эры. Почетный глава организаторов выставки - первая леди США Лора Буш.Выставка стала возможной благодаря усилиям Луи Монро, бывшего генерального директора Foundaciуn “la Caixa” (Барселона), Жана-Франсуа Жариж, директора Muzйe National des Arts Asiatiques Guimet (Париж), Пьера Камбона, главного куратора этого музея, Питера Марзио, директора Хьюстонского Музея Изобразительных Искусств, и самоотверженной работе сотрудницы музея Кристины Старкман. Большую помощь организаторам выставки оказал Хьюстонский консулат Франции, прежде всего его Генеральный Консул Дени Симоно и атташе по культуре Мари-Поль Сер.

Выставка была организована в рекордно короткие сроки: чуть более года назад начались переговоры с парижским музеем Muzйe National des Arts Asiatiques Guimet - обладателем уникального собрания экспонатов, найденных во время археологических раскопок в Афганистане.

Кроме экспонатов этого музея, на выставке представлены чудом спасенные произведения из коллекции Национального Музея Кабула, работы из коллекций Джорджа Ортица, Маделин и Флоренс Молро, музея Muzeum fьr Indische Kunst (Германия) и частных коллекций.

Не случайно подавляющее большинство представленных произведений прибыло в Хьюстон из французских музеев и частных коллекций. В 1922 году царь Афганистана заключил договор с Францией о проведении раскопок в своей стране. В договоре предусматривалось, что часть найденных во время раскопок экспонатов будет собственностью Кабула, а часть достанется Франции. Решение о начале раскопок было более чем своевременным, так как случайно найденные бесценные скульптуры домусульманских времен безжалостно уничтожались местным населением, которое считали их порождением нечистой силы.

Тем, кто считает вывоз археологических находок с территории страны ее ограблением, хочется напомнить: посмотрите, что осталось от Каирской коллекции…, что сделали талибы с ценнейшим памятником, скульптурой Бамьянского Будды, не в давние времена, а совсем недавно - феврале прошлого, 2001 года. Произведения искусства, найденные во время раскопок в Афганистане, спасло от уничтожения только то, что они хранились в музеях разных стран и в частных коллекциях.

Искусство жителей античного Афганистана занимает особое место в истории мировой культуры. Географически эта земля, граничащая с Индией и Месопотамией, располагалась на пересечении торговых путей, связывающих Восток и Запад, и находилась под владычеством то Индии, то Греции, то Ирана. С первого века нашей эры население этих мест придерживалось буддизма, а в седьмом веке на эту территорию начинает проникать магометанство.

Все это смешение культур и религий и отражает небольшая, но очень емкая выставка. Она открывается изящными глиняными вазочками и терракотовыми, бронзовыми, медными, мраморными, агатовыми и костяными фигурками, датируемыми 3 тысячелетием до н.э.

В центральной витрине, расположенной прямо у входа, выставлены три интереснейшие работы. Это обрядовые топорик (в виде льва, сражающегося с вепрем) и молоток (уникальны его завитки и головы птиц), а также восстановленная из четырех больших и пяти мелких фрагментов скульптура Учителя с учениками, сидящими под деревом. Возраст этих экспонатов – 5 тысяч лет.

В отдельной витрине выставлены изделия из стекла 4-тысячелетнего возраста: посуда из обработанного стекла, выдутые в форме рыб сосуды, ваза из сине-голубого стекла.

Отдельно стоят очень необычные скульптурки, датируемые 2000 – 1900 г.г. до н.э. Асбестовые европейские головки статуэток прикреплены к платьям индийского «покроя».

Представленные на выставке произведения интересны именно взаимопроникновением различных культур. Уникальны скульптуры, выполненные в греко-буддистском стиле. В них индийское содержание сплавлено с греческой манерой исполнения. Очень интересна совершенно греческая мраморная статуя принца Сиддхартха, основателя буддизма, датируемая вторым веком н.э. Несколько десятков представленных изображений Будды и будущего Будды – Бодхисатвы, выполнены в таком греко-буддистском, или как говорит Луис Монро, в готико-буддистском стиле. Интересно, что большинство представленных на выставке изображений будущего Будды, с приходом которого на Земле установится мир, покой и благоденствие, очень женственны.

Заключают коллекцию произведения афгано-китайской тематики. Это две картины конца 9-го века н.э. с изображением Пилигрима Монка, известного в Китае под именем Хуанзанга, путешествующего в сопровождении тигра (из парижского музея Muzйe National des Arts Asiatiques Guimet) и два полотна 7-го века н.э. с изображением проповедующего Будды (из Берлинского музея Muzeum fьr Indische Kunst).

Одним из уникальных экспонатов музея является снятый в 1928 году немой черно-белый документальный фильм. Он знакомит с будничной жизнью простых городских жителей Афганистана. Съемки выполнены камерой, выставленной прямо на улице и снимавшей все подряд.

Выставка открыта к первой годовщине освобождения Афганистана от талибов и посвящена, как сказала Лора Буш, «афганскому народу и его культурному наследию».

С 8 декабря этого года по 17 февраля следующего в Музее изобразительных искусств г. Хьюстона гостит коллекция произведений из государственных и частных музеев Польши – Варшавы, Кракова, Гданьска. Гвоздь выставки – «Дама с Горностаем» из Краковского музея княжеской семьи Царторыских, – одна из наиболее известных работ Леонардо да Винчи.

Наряду с «Дамой с Горностаем» на выставке представлено 74 произведения, среди которых работы таких известнейших европейских мастеров, как Бернардо Белотто, Жан Огюст Доминик Энгр, Хусепе Рибера, Рембрандт ван Рейн, Фридрих Овербек. Не забыты и работы польских художников, среди которых полотна Яна Матейко, Петра Михаловского, Ольги Бознаньской, Яцека Малцевского.

По словам директора хьюстонского Музея изобразительных искусств Питера Марзио, музей представляет посетителям возможность не только познакомиться с выдающимися произведениями искусства, но и больше узнать о трагической и героической истории Польши, о том, как преданно собирали и хранили там художественные коллекции, несмотря на все исторические коллизии.

Польша - одна из тех стран, по которым всей тяжестью прошла Вторая Мировая Война. И художественные богатства ее пострадали не меньше, чем сама страна. До сих пор музеи Польши работают над восстановлением разграбленных коллекций. Выставка «Леонардо да Винчи и Великолепие Польши» – результат работы энтузиастов в последние годы.

Для Хьюстона, также как и для всегоТехаса, выставка имеет особое значение. Еще ни разу картины Леонардо да Винчи – одного из известнейших мастеров итальянского Возрождения, не выставлялись в музеях юго-восточной части Америки. Организатор выставки - Эдгар Питер Баурон, куратор отдела европейского искусства, сказал: «Мы, сотрудники музея, очень рады, что нам удалось привезти работу Леонардо да Винчи в Техас впервые в истории нашего штата. Эта выставка имеет важнейшее значение в художественной жизни города и штата благодаря тому, что наряду с уникальным полотном Леонардо да Винчи в экспозицию включены и другие великолепные произведения».

И вот перед нами одно из знаменитейших полотен мастера – портрет Цецилии Галлерани, любовницы Людовика Сфорца, правителя Милана. Написанная в 1490 году, более чем на десять лет раньше знаменитой «Моны Лизы», «Дама с горностаем» считается поворотным моментом в истории живописи. Именно это произведение рассматривается критиками, как «первое произведение европейского искусства, в котором воплотилась возможность использования позы и фона для отображения внутреннего состояния человека».

Среди других выставленных полотен следует упомянуть четыре вида Варшавы работы Бернардо Белотто, написанных в то время, когда он был придворным живописцем Станислава Августа Понятовского, последнего короля Польши.

Хусепе Рибера, один из наиболее значительных художников испанского барокко, представлен датируемой 1640 годом работой «John the Baptist in the Wilderness”, a называемая одной из лучших живописцев 18-го века французская художница Элизабет Виже-Лебрен – двумя портретами: портретом князя Адама Казимира Царторыского, написанным в 1793 году, и портретом княгини Пелагеи Сапьеха, датируемой 1794 годом.

Представленные на выставке 22 работы польских художников знакомят с 500- летней историей искусства Польши. Написанное в 1525 году полотно «Мадонна с ребенком со Св. Фелицитой и Св. Перпетуа» считается одним из лучших произведений польских художников в период Поздней Готики. Придававший актуальное звучание темам национальной истории художник Ян Матейко, полотна которого отмечены патриотическим пафосом, драматической выразительностью образов и звучным колоритом, представлен 3 работами, среди которых написанный в 1862 году знаменитый портрет королевского шута Станцука.

Как и многие другие, эта выставка стала возможной благодаря пожертвованиям организаций и частных лиц. Организовал ее Музей искусств Милуоки, где она гостила с 12 сентября по 24 ноября. А за ее приезд в Хьюстон мы должны быть благодарны, прежде всего, Lee и Joe Jamail, а также Caroline Wiess Law, Deloitte Touche, семье Peter R. Coneway и фонду «Albert and Margaret Alkek Foundation».

В музее изобразительных искусств Кимбелл поражает все: и богатая экспозиция, и само здание музея, и уникальные передвижные выставки, прибывающие с других континентов лишь в Кимбелл и ни в один другой музей Америки. В чем же секрет?

Когда преуспевающий техасский бизнесмен Кэй Кимбелл, его жена, сестра и шурин в 1936 году основали художественный фонд имени Кэя Кимбелл, ни в Форт Уэрте, ни в Далласе не было никаких художественных музеев вообще. Если вам хотелось полюбоваться живописными полотнами, надо было отправляться в универмаг, где в одном из отделов картины были выставлены на продажу. Такие походы в магазин и, конечно же, любовь к искусству побудили Кэя Кимбелла создать собственную коллекцию любимых полотен. Часто картины из его коллекции выставлялись в местных библиотеках, церквях, колледжах и других общественных местах.

В 1964 году перед смертью Кэй Кимбелл - к тому времени руководитель более семидесяти корпораций - завещал свой фонд на создание в Форт Уэрте «музея изобразительных искусств первого класса». Вдова Кимбелл передала музею 360 полотен, среди которых несколько картин позднего ренессанса, работы французских мастеров 19 века, особое внимание в коллекции уделялось английским мастерам 18 века, таким как Фредерик Леон и Томас Гейнсборо. Сначала основатели фонда (ими стали вдова Кимбелл, муж сестры Кэя доктор Колеман Картер, его дочь и племянница Кэя Кэй Картер Фортсон, помощник Кэя Кимбелл Бинклей Смис и его адвокат Бен Бёрд) намеревались открыть музей в доме Кэя и Вельмы Кимбелл, но затем было решено построить новое здание неподалеку от Амон Картер музея и музея современного искусства Форт Уэрта, создав таким образом целый музейный район.

В 1966 году совет директоров фонда назначил первого директора строящегося музея. Им стал доктор Ричард Браун. Ему поручили «сформировать коллекцию самого высокого эстетического качества». Было задумано организовать небольшую коллекцию предметов искусства, которая бы отражала высочайшие достижения предыдущих поколений, была выставлена в скромной по стилю галерее, выполненной из дорогостоящих материалов таким образом, чтобы посетители могли получить наслаждение не только от экспозиции, но и от особого «шарма» самого музея, где эти работы представлены. Не чувствуя нехватки в средствах, совет директоров во главе с Ричардом Брауном разработал философию подбора коллекции музея, а также детальную архитектурную программу.

В выборе архитектора остановились на одном из самых выдающихся мастеров второй половины 20-го века, профессоре Йельского университета Луисе Кане. Рожденный в Эстонии, получивший образование в США, Кан много путешествовал и работал в различных странах, впитывая самые передовые идеи современной архитектуры. Работы Кана отличались простотой форм и композиций, его современный архитектурный стиль всегда гармонично сочетался с окружающим ландшафтом. Среди его многочисленных работ Центр Британского искусства в Йельском университете, здание Парламента в Бангладеш, Институт управления в Ахмадабаде в Индии. Кимбелл музей стал последней работой, выполненной под непосредственным руководством самого Кана, и завоевал множество наград.

«Для архитектора очень важно обладать чувством света, свет должен быть его религией. Каждому зданию, каждой комнате необходимо натуральное освещение, так как оно несет дневное настроение», - считал архитектор. Здания музея изобразительного искусств Кимбелл признано одним из самых выдающихся современных картинных галерей в мире. Новаторское применение естественного освещения и тонкое обыгрывание форм и материалов усиливает впечатление от произведений искусства, выставленных здесь. Кан изначально видел музей в «люминесцентном серебряном цвете». В его проекте «узкие прорези в небо» (как он описывал световые фонари) пропускают наружный свет, который отражается металлическими рефлекторами, пробивающими стены и установленными под фонарями, и распределяет его далее вверх на цилиндрические своды и вниз на стены. Внутренние дворики, круглые окна и узкие световые прорези варьируют качество и интенсивность освещения в здании.

В своем проекте Кан подчеркнул низкую горизонтальную форму здания раздельными циллиндрическими сводами, выполненными из монолитного железобетона, сформировав таким образом два отдельных выставочных пространства, центральное фойе посредине и три открытых участка. Архитектурный эффект музея возрастает от ритмичного повторения форм и тонкой отделки: серебристо-серый бетон, панели из травертина (вид белого туфа, привезенного из Италии), металлические рефлекторы вверху каждого из 16 сводов и отбеленный дубовый паркет. Прекрасный парк, в котором стоит здание музея, доставляет дополнительное наслаждение и состояние покоя его посетителям.

Лишь в прошлом году здесь экспонировалась уникальные выставки «От Ренуара до Пикассо», где были представлены шедевры музея Musee de l’Orangerie, произведения искусства «Коллекция семьи Строгановых», только что завершилась выставка работ известного голландского мастера Пита Мондриана. В феврале в музее откроется выставка «Модильяни и художники Монпарнасса».

Музей изобразительного искусства Кимбелл открыт каждый день, кроме понедельника. Его адрес: Kimbell Art Museum, 3333 Camp Bowie Boulevard, Fort Worth, Texas, 76107-2792

Этот сезон в музее изобразительных искусств Хьюстона радует жителей города небывалым количеством передвижных выставок мирового класса. Среди них выставка, привезенная из московского музея изобразительных искусств имени Пушкина, является уникальной и по значимости вошедших в нее полотен, и по редкости показа этих работ в США. «Возможность увидеть выставку такого калибра выпадает необыкновенно редко», - сказал на её открытии директор хьюстонского музея Питер С. Марзио – инициатор долгосрочного сотрудничества двух музеев – имени Пушкина и хьюстонского.

Сотрудничество это началось несколько лет назад с обмена отдельными полотнами. Затем в декабре 2001 года из Хьюстона в Москву была отправлена выставка африканского золота. И, наконец, в Хьюстон по программе сотрудничества двух музеев прибыла выставка «Старые мастера, импрессионисты и модерн», которая по количеству и ценности представленных работ стала самой значительной экспозицией за всю историю культурного обмена двух стран. Это первая выставка, демонстрируемая в Соединенных Штатах Америки, составленная целиком из полотен, принадлежащих Пушкинскому музею. Американской стороной было отобрано 76 полотен лучших французских мастеров 17 – 20 столетий, из которых 53 никогда ранее не демонстрировались в США.

Об уровне выставки говорила и презентация, устроенная для журналистов в день открытия: ни одна из выставок, открывавшихся одна за другой до неё, не собирала такого количества народу. Особенный интерес вызвало выступление директора Пушкинского музея Ирины Антоновой – человека-легенды, которая работает в музее с 1941 года, из них 41 год - на посту директора. Филиппу де Монтебелло – директору Метрополитен-музея с 25-летним директорским стажем далеко до Антоновой. В свои 79 лет она поражает энергией, ясностью мысли, чувством юмора. «Я никогда не предполагала, что это будет на всю жизнь», - говорит Ирина Антонова: «Я всегда думала о себе, как о человеке, любящем перемены, поэтому не представляла, что способна к такому постоянству. Но так случилось, что у меня всегда был только один муж и один музей».

Это при ней музей, задуманный как университетский музей слепков с древних призведений искусства, превратился в музей мирового класса. Основанный профессором Московского университета Иваном Цветаевым в 1912 году, музей не имел средств на приобретение подлинников. Главную подлинную экспозицию составила удивительная коллекция древнего искусства, подаренная Голенищевым, которую он привез с археологических раскопок в Египте. Затем было приобретено несколько картин итальянских мастеров XII – XVI веков, принадлежащих российскому консулу в Италии М.С. Щёкину. Оригинальные полотна стали пополнять коллекцию музея в 1920 – 1930 годах из Румянцевского музея, из частных коллекций Третьякова, Юсуповых, Шуваловых, Брокарда и других. В 1948 году был расформирован музей современного западного искусства в Москве, где хранились, в основном, работы французских художников конца 19-го, начала 20-го веков из коллекций Ивана Морозова и Сергея Щукина.

Владелец текстильных фабрик, Сергей Щукин начал коллекционировать живопись, бывая по делам в Париже. Поворотный момент произошел в 1897 году, когда Щукин попал на выставку французских импрессионистов в галерее Дюран-Руэль в Париже. Он немедленно приобрел «Лилии» Моне – это картина стала первой работой Моне в России. К 1914 году его коллекция состояла из 221 картины, среди них 13 - кисти Моне, 37 - Матисса, 16 – Гогена и 50 - Пикассо. Иван Морозов, рожденный в семье богатых промышленников, начал коллекционировать французский авангард в 1903 году, собрав таким образом 150 лучших работ французских авангардистов начала 20-го века. После революции обе коллекции попали в музей современного западного искусства, а когда музей расформировали – его экспозицию разделили между Эрмитажем и музеем Пушкина. «Я не знаю, почему коллекцию разделили, но слава Б-гу, что её не продали и не уничтожили», - говорит Ирина Антонова: «Так как в те годы, эти картины были признаны буржуазными, плохими и вредными». И лишь во времена Брежнева с 1970-х годов работы импрессионистов были представлены публике.

Выставке в Хьюстоне предшествовала большая подготовительная работа. Директор Хьюстонского музея рассказал о том, как трудно приходилось при составлении контракта, как таможенные правила российской стороны менялись на протяжении работы над соглашением. Неоценимый вклад в подписание контракта внесла адвокатская фирма «Винсон и Елкинс» и руководитель её филиала в Москве Наталия Морозова. «Такой контракт должен был удовлетворить не только администрацию Пушкинского музея, но и правительство России», - говорит Морозова: «Ведь живопись такого ранга является национальным достоянием». В проект было также вовлечено правительство Соединенных Штатов. Оно должно было официально признать культурную значимость такой выставки, чтобы оградить её от малейшего риска. Как заявил на одной из предыдыщих презентаций директор хьюстонского музея, после трагедии 11 сентября страховые полисы на произведения искусства возросли почти в три раза. Такая выставка стала возможной благодаря финансовой поддержке американской компании «Филип Моррис», а также при поддержке фонда Хамилтона в Хьюстоне.

«Соглашаясь на предоставление картин другому музею, мы должны прежде всего убедиться в том, что дело в музее поставлено профессионально. Мы проверяем, каков музей, каков его статус, как он охраняется в дневное и ночное время, нас интересует проблема пожарной безопасности», - объясняет Ирина Антонова: «То есть существует огромный комплекс параметров, который мы изучаем перед тем, как согласиться на выставку наших картин. Для этого я сама дважды выезжала в Хьюстон. Мне здесь очень понравилось. Музей необыкновенно хорошо содержится, все тщательно продумано: от освещения и окраски стен до прекрасной, со вкусом выполненной инстоляции – во всем видна большая тщательность, видимо, очень хорошо работает персонал музея».

Вместе с Ириной Антоновой в Хьюстон на открытие выставки Пушкинского музея приехала из Москвы телевизионная группа, готовившая передачу об этой выставке. Между презентациями, официальными приемами и обедами Ирина Антонова снималась для телевидения, при этом ходила по огромному новому зданию музея и его переходам так стремительно, что не каждый за ней поспевал. Рассказывая будущим телезрителям о музее изобразительных искусств Хьюстона и проходящих там передвижных выставках, она остановилась у двух полотен: «Завтрак лодочников» Ренуара из коллекции Дункана Филлипса и, конечно же, у «Дамы с горностаем» Леонардо Да Винчи из коллекции польских музеев. Поделившись своими впечатлениями о выдающихся картинах, Ирина Семеновна была удивлена тем, что рядом с картиной Леонардо Да Винчи никого не было. «Я не могу в это поверить. Ведь в Москве на второй день открытия выставки в музей тянулась бы длинная очередь из желающих взглянуть только на это полотно».

День был будний, 11 часов утра, в новом здании музея, где расположились все три выставки импрессионистов, было довольно оживленно. «Даме с горностаем» не повезло тем, что она выставлена в старом здании музея, куда утренняя публика, наверное, еще не дошла. «Нельзя привозить столько шедевров одновременно», - говорит со знанием дела Антонова: «Теряется ощущение уникальности».

Нам же, тем не менее, необыкновенно повезло. Ведь сегодня в музее изобразительных искусств Хьюстона можно увидеть подлинные шедевры мировой живописи. А с картинами, привезенными из музея Пушкина, встречаешься, как со старыми добрыми друзьями, с которыми давно не виделся. Выставка «Старые мастера, импрессионисты и модерн: французская живопись из государственного музея имени Пушкина» продлится до 9 марта 2003 года. Билет на одну передвижную выставку, демонстрируемую в музее, стоит (включая аудио тур). Билет на две выставки - , а на три и больше - . Для детей, студентов и пенсионеров вход на одну выставку - , на две - .50, на три и больше - . По четвергам, когда вход в музей бесплатный, вход на выставку - .50, для студентов и пенсионеров - .25.

17 и 24 января в 1:30 дня Давид Е. Брауер – расскажет о двух русских коллекционерах Иване Морозове и Сергее Щукине, о том, как они стали собирать картины французских художников еще до того, как их начали покупать во Франции и о влиянии французского авангарда на ранний русский авангард, в частности на Малевича, Татлина, Ларионова.

Дополнительная информация по телефону 713-629-7300, для групповых посещений звоните по номеру 713-639-7574.

Директор Хьюстонского общества Da Camera Сара Розенберг известна не только как выдающаяся пианистка, лауреат многочисленных конкурсов, любитель современных и старинных, редко исполняемых произведений, но и как создатель и постановщик удивительных программ, в которых музыка и поэзия тесно переплетаются. Музыкальные программы на темы произведений Пруста, Кафки, Манна, Ахматовой были впервые показаны в Хьюстоне, а затем объехали всю страну и многие города мира. Премьера программы «Наследие Санкт-Петербурга» состоялась в Хьюстоне в ноябре 1996 года, после чего прошла с триумфом в Нью-Йорке, Лондоне и Амстердаме. «Звуки рояля сливаются с эхом едва слышного голоса, голос сливается с эхом исчезающей музыки, все это не уступало волшебству», - описывал концерт Стэйджбилл.

На празднике великой русской поэзии и русской музыки звучат стихи, пение и камерные произведения, созданные поэтами и композиторами, жившими и творившими в разное время в одном городе – Санкт-Петербурге, где сам воздух располагает к поэзии и музыке. Программа переносит нас из богемных кафе и салонов начала 20-го века сквозь годы революции и блокадного Ленинграда в 1970-е. Со стихами Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама, Анны Ахматовой, Владимира Маяковского и Марины Цветаевой прозвучат «Поэмы» Артура Лурье, соч. 10, «Песни Анны Ахматовой» Сергея Прокофьева, сюита из «Клопа» Дмитрия Шостаковича и его же «Шесть поэм Марины Цветаевой» соч. 143, фортепианная соната N2 Галины Уствольской. Будут звучать голоса самих поэтов, сопровождающие документальные кадры.

А предваряет эту программу вечер памяти выдающегося русского поэта Иосифа Бродского, который пройдет в хьюстонском музее изобразительных искусств в понедельник 3 февраля в 7 часов вечера. В вечере примут участие Сара Розенберг и поэты Эдвард Хёрш и Адам Загаевский. Вход на вечер бесплатный по пригласительным билетам.

В понедельник он должен был начать свой ежевесенний курс лекций по сравнительному литературоведению в знаменитом гуманитарном колледже Маунт Холлиок, в штате Массачусетс, в Новой Англии. Он умер накануне. В своем доме в Нью-Йорке. Умер во сне - так, говорят, умирают праведники. Но, думаю - нет, не думаю - знаю: при слове “праведник” Бродский бы скривился - для него был мучителен дурной тон, и замахал бы руками - какой к черту праведник! Он был гений - в стихах, в лекциях, в беседах. Прагматичная Америка признала это, когда в 1981 году суперпрестижный Фонд Маккартура дал ему “премию гения” - а как, собственно, еще можно при жизни достойно признать гениальность поэта?

Говорить с ним было счастье, хотя и счастьем трудным - он оперировал тысячелетиями и культурой веков и стран, но даже чувство собственной очевидности неполноценности этого счастья не уменьшало. Он умел слушать: спорил, если не соглашался, но не возил носом по столу, даже если вы несли ересь. Он был нормальным - никогда не вставал на котурны, замечательным, веселым человеком. Хорошо, с любовью, пил водку. К женщинам относился как к чуду природы, и своего восхищения божьим искусством не скрывал, что для пуританской Новой Англии, в которой борьбы за равенство полов загнала сексуальность в подполье, было афронтом. Но ему прощали - гений.

Страшно много курил - только когда его больное сердце совсем уже его припирало, бросал - курил втихаря. Курил даже в аудитории, хотя в общественных местах Америки это строжайше запрещено. Но он нарушал это правило не оттого, что не признавал законов, напротив, считал законы величайшим достижением человеческого сознания, необходимостью, только и способной сдерживать несовершенную натуру человека, не унижая при том в человеке человека; нарушал потому, что ему было трудно говорить без сигареты. А говорить - это думать. А думать в рамках он не мог.

Пожалуй, главное в Бродском - так я это поняла и увидела - это совершенно естественное и абсолютное чувство собственной свободы. “Свобода,- как-то сказал он,- это когда ты можешь идти в любом направлении”. Он и Америку любил за простор и страсть к перемещению. “В Европе,- говорил,- ехать 12 часов не останавливаясь нельзя - там все напружено прошлым”. В Европе ему было тесно - она для него была слишком скученная, как клетка. Но Италию обожал - за это самое прошлое. А, может быть, потому, что там нашел себе жену - красивую, истонченно-бледную русскую княжну. Она родила ему девочку, Анну Марию, которой сейчас два с половиной года. Мне кажется, что если Бродский кому-то и принадлежит, так вот этой своей девочке.

Вообще, он был человеком Вселенной, и просто так случилось, что жил и умер на Земле. Советская власть пыталась посадить его в клетку - отсюда все его диссидентство. Он сопротивлялся не потому, что был борцом или политиком - просто жить в клетке для него было противоестественным, невозможным - он таким родился. В конце февраля ему должны были делать еще одну операцию на открытом сердце - две он уже пережил. Собирались еще осенью, но он все откладывал. Может быть потому, что боялся умереть не дома. Может быть потому, что знал, что шансов и с операцией, и без нее немного. А он знал. Может быть, потому, что не хотел умереть, обвитый проводами и привязанный ими к разным умным машинам, помогающим дышать и качать кровь. Он умер во сне. Во сне люди летают.

Мы говорили с ни несколько раз. Однажды, еще в доме, который он снимал в богемном нью-йоркском квартале Гринвич Виллидж, просидели несколько часов перед магнитофоном. Но потом пленка, пройдя через границы и таможни, странным образом стала шуметь, и у меня ушли многие месяцы, чтобы хотя бы часть ее расшифровать. Слава Богу, мне хватило тогда ума не полагаться на магнитофон, но параллельно записывать все в блокнот. Из этих бесед и сложилось это интервью - не интервью, а некая мозаика размышлений Иосифа Бродского о себе, о России, об Отечестве.

О себе

Я ничего не придумываю, так было, наш последний разговор начался с этой его строчки, написанной давно, еще в России: “Ни страны, ни погоста.”?

Он сказал: “И сейчас так… мы привыкли отождествлять себя с местом, где живем - это неправильно. Где вы живете, определяется частотой возвращения в одну точку - не более того, все остальное - фиктивные понятия. Для меня такое место уже много лет - эта улица в Гринвич Виллидж. В этом смысле я американец. Но есть и в других странах - например, в Италии, места, куда я люблю и хочу возвращаться. Потому - “ни страны, ни погоста”.

О возвращении

“Время от времени меня подмывает сесть на самолет и приехать в Россию. Но мне хватает здравого смысла остановиться. Куда мне возвращаться? Ведь это теперь уже другое государство, чем то, в котором я родился. Я по-прежнему думаю об этой стране в категориях Союза, не России, с этой страной меня связывает только прошлое. Прошлое, которое дало мне абсолютно все, дало понимание жизни. Россия - это совершенно поразительная экзистенциальная лаборатория, в которой человек сведен до минимума, и потому ты видишь, чего он стоит. Но возвратиться в прошлое нельзя и не нужно. У человека только одна жизнь, и когда справедливость торжествует на тридцать или сорок лет позже, чем хотелось бы, - человек уже не может этим воспользоваться. Поздно. К сожалению, поздно. Я не хочу видеть, во что превратился тот город Ленинград, где я родился, не хочу видеть вывески на английском, не хочу возвращаться в страну, в которой я жил и которой больше нет. Знаете, когда тебя выкидывают из страны - это одно, с этим приходится смириться, но когда твое Отечество перестает существовать - это сводит с ума”.

О постсоветской России

“Не надо строить иллюзий: у человека и общества не так много вариантов для выживания. Один вариант мы испытали на своей шкуре - “рай для всех”, который обернулся убийством многих. Другой - тоже не малина. Но наблюдая за тем, что происходит в России, видишь колоссальную пошлость человеческого сердца. Мне казалось, что самым замечательным продуктом советской системы было то, что все мы - или многие - ощущали себя жертвами страшной катастрофы, и отсюда было если не братство, то чувство сострадания, жалости друг к другу. И я надеялся, что при всех этих переменах это чувство сострадания сохранится, выживет. Что наш чудовищный опыт, наше страшное прошлое объединит людей - ну хотя бы интеллигенцию. Но этого не произошло. От этого мне хочется реветь. Нет, конечно, слава Богу, что тот бред кончился, но на новый поворот уйдут десятилетия и десятки жизней, которых никто и не помянет. Я всегда вспоминаю старика, которого встретил на одной из пересылок. Я тогда совершенно отчетливо понял, что он так и сгинет где-нибудь в лагере или в “столыпине”. И никто его не вспомнит. Вот этого я простить не могу. К человеку нельзя относится как к массе, человек не терпит обобщения - этого у нас пока все еще не поймут”.

О власти

“К сожалению, к власти всегда приходят не самые лучшие люди. Чехам невероятно повезло с Гавелом. Нам тоже бы не помешало иметь у власти человека с пониманием таких вещей, как честь и достоинство, с ощущением своей вины и своего стыда. Гавелу стыдно, а Валенсе или Ельцину нет. В принципе, к власти должны приходить люди, которые не боятся быть проклятыми, то есть люди, которых любят других больше, чем себя и себя во власти. Которые способны жалеть других. Но такие люди чаще всего государственными деятелями не становятся. А Ельцин - что Ельцин? Он плоть от плоти той системы”.

О литературе

“Людей переделывать бесполезно. Но можно и нужно бороться с дурновкусием, внушать им сомнения по поводу самих себя - в этом и есть задача искусства и литературы”.

О жизни

“Жить просто: надо только понимать, что есть люди, которые лучше тебя. Это очень облегчает жизнь”.

В седьмой раз пройдет в Далласе фестиваль «Русская зима», организовываемый Русско-Американским Центром Далласа и русским клубом, президентом которого является Татьяна Зимакова. И пусть такой фестиваль проходит лишь раз в году, клуб активно работает на протяжении всего времени. В прошлом году представители клуба (среди них студенты, преподаватели, просто записавшиеся в поездку жители Далласа) побывали в Москве и Петербурге. Этой поездке посвящена выставка профессионального фотографа Марлы МкДоналд, побывавшей в России впервые. В фойе будут представлены её работы, а также фотографии, сделанные Татьяной Зимаковой в поездке по северу России. Татьяна фотографировала коренные народы Тувы, Якутии, жителей Сибири. Она назвала свою экспозицию «Прекрасный и хрупкий мир коренных народов». «Это самобытная Россия, которую никто не знает», - рассказывает она.

К открытию фестиваля в Даллас прибывает делегация Саратовской области, в составе которой губернатор Дмитрий Аяцков, вице-губернатор Анатолий Соколов, представитель Саратовской области в Думе Сергей Шувалов, представители администрации, лидеры предприятий и общественных организаций, профессора университетов – всего 31 делегат. Саратовское отделение российского фонда мира и далласскиe религиозныe и культурныe институты связывает 10-летняя дружба. На этот раз делегация приезжает по приглашению Highland Park United Methodist Church. На фестивале президент Русско-Американского центра Далласа вручит 3 главные награды: первая – губернатору Саратовской области Дмитрию Аяцкову, как послу культурного обмена, вторая – саратовскому фонду мира и третья - Highland Park United Methodist Church. Представители саратовской делегации и участники Русско-Американского центра Далласа рассчитывают на то, что культурный и молодежный обмен между городами перерастет в разветвленные дружественные и деловые отношения и позволит Далласу и Саратову стать городами-побратимами.

В большом гала-концерте фестиваля примут участие ансамбль украинского народного танца «Зоря», чей зажигательный гопак никого не оставляет равнодушным. Выступят ученики балетной студии знаменитой русской балерины Натальи Крассовской, которая сохраняет традиции великих хореографов Баланчина и Фокина. Порадует своей музыкой цыганский ансамбль скрипачей, виртуозно исполняющих классический вариант цыганских мелодий.

Вместе с официальной делегацией в Даллас приезжает ансамбль молодых музыкантов «Кристалл Балалайка». Они исполняют, в основном, музыку своего родного Поволжья. Красочные костюмы, зажигательные танцы, редкие народные инструменты, такие как гусли, сопилка, жалейка и рожок, необыкновенный задор и самобытность – все это превращает выступление молодых артистов в незабываемое зрелище. Наряду с музыкой поволжского региона в репертуаре ансамбля и американские мелодии. Музыканты исполняют народные мелодии в современной обработке, обыгрывают каждый номер, превращая его в маленький спектакль. Ансамбль с успехом выступал в Германии, Болгарии, Румынии, в Соединенных Штатах Америки и, конечно же, у себя в России. Группа будет находиться в Далласе с 11 по 21 февраля, где проведет ряд выступлений, включая главное выступление на 7-ом ежегодном русском фестивале в McFarlin Auditorium 24 февраля

14 декабря 2002 года солистка балета Арлингтона Люсия Лакарра на церемонии Monaco Dance Forum была удостоена премии Нижинского как лучшая балерина года. Церемония проходила в Грималди Форум в Монте-Карло. Лакарра, признанная во всем мире за свою неповторимую элегантность, экспрессию и одухотворенную технику, уже два года является ведущей солисткой балета Арлингтона, повергая зрителей в полный восторг своими выступлениями. Люсия Лаккара дважды выдвигалась в претендетки премии Нижинского и в этом году была впервые ей удостоена.

Премия Вацлава Нижинского и сопутствующая ей церемония были основаны в 2000 году как часть Monaco Dance Forum и очень быстро стали самыми престижными событиями в международном мире балета. Учредителем и президентом премии Нижинского стала принцесса Монако Каролин, основавшая её, чтобы отмечать самых выдающихся танцовщиков и хореографические постановки прошедшего года. Во время церемонии, которая собрала вместе известных деятелей культуры со всего мира, было вручено 6 премий Нижинского. Премии вручались на основе голосования экспертов балетного мира, более 100 журналистов, пишущих о балете, и ограниченного числа зрителей, голосующих по интернету.

Люсия Лакарра родилась в Испании в Сан-Себастьян. Она начала свою профессиональную карьеру балерины в 1990 году с Ballet Victor Ullate, а в 1994 стала танцевать с национальным балетом Франции в Марселе. В 1997 году Лакарра подписала контракт с балетом Сан-Франциско, где исполняет ведущие роли в балетах Джорджа Баланчина и Хелги Томмасон. В 1995 году Люсия Лакарра была названа балериной года в двух городах Италии.

Со своим партнером Сирил Пьер она выступает в гала-спектаклях по всему миру: на сцене Ла Скала в Милане, на международном фестивале балета в Японии, в театре Де Арена в Вероне и на международном фестивале в Вейле, на гала-концерте звезд века в Торонто, Париже, Канах, в Нью-Йорке. Будучи солисткой балета Арлингтона, Люсия Лакарра танцует в театре Bayerishees Staatsoper Ballet Мюнхена в Германии.

В этом сезоне Люсия Лакарра выступит с балетом Арлингтона в двух спектаклях: 6 мая - «Ромео и Джульетта» в постановке Пола Мехия и 20 июня – «Адажио для струнных» Гералда Робот. Оба спектакля пройдут на сцене Bass Performance Hall. Дополнительную информацию можно получить на сайте www.balletarlignton.org.

Всего за пять лет своего существования балет Арлингтона стал одним из главных творческих коллективов страны и вышел на уровень балета мирового класса. Под руководством Пола Мехия и Александра Ветрова труппа, состоящая из высокопрофессиональных танцоров, разработала оригинальный репертуар и порадует в этом сезоне интересными спектаклями.

Этим летом любителей балета Москвы ждал приятный сюрприз: народный артист России Александр Ветров, один из последних эмигрантов, покинувший Большой театр в период руководства Владимира Васильева, после долгого перерыва вернулся в Москву, чтобы показать в паре с балериной Ольгой Павловой два спектакля - «Кармен-сюиту» Альберто Алонсо и балет «Бонжур, Брель» в постановке хореографа Эдди Тюссо.

На спектакли собралась, в основном, околобалетная публика, которая помнила Ветрова по его блестящим партиям в Большом, где за 17 лет он перетанцевал практически весь репертуар. Особенно запомнились его Тибальд в «Ромео и Джульетте» и последняя роль на сцене Большого театра – Петруччио в балете Дж. Кранко «Укрощение строптивой». И вот Ветров перед взыскательной московской публикой после 7 лет разлуки.

«Учитывая, что уехал танцовщик в возрасте, когда многие заканчивают карьеру, было чему удивляться. 40-летний Ветров сохранил не только превосходнуую форму, но и священный трепет дебютанта, которому реакция публики далеко не безразлична», - писали московские критики. «В том, как старательно Ветров «переживал» и толковал каждое движение своего героя Хозе, было что-то старомодное. Так, как говаривал Михаил Лавровский, - «силой духа», а не одним только мышечным напряжением, в Большом сегодня, кажется, уже никто не танцует. В этом смысле Ветров не только последний эмигрант, но и последний из могикан».

Всем показалось, что незатейливый и изящный балет «Бонжур, Брель», озвученный пятью шансонами Жака Бреля, был написан специально для Александра Ветрова. Артист танцует так, как поет шансонье, как вообще звучит французский шансон, напоминая персонажей Пьера Ришара: влюбленных, грустных и смешных. «Бонжур, Брель» Ветров и Павлова станцевали с большим трепетом. «Ветров удивлял редким для русских танцовщиков вниманием к статике, паузам, простым шагам, легким пробежкам. Это было хорошо и лирично», - писала Майя Крылова. Сам автор, увидев Ветрова в своем спектакле, сказал, что балет, действительно, кажется написанным специально для Александра. В конце февраля Ольга Павлова, танцующая в Театре классического балета в Москве, приезжает в Арлингтон, где вот уже 3-й сезон танцует, ставит спектакли и преподает Александр Ветров, чтобы станцевать с ним балет «Бонжур, Брель».

В эти два вечера 28 февраля и 1 марта будут также показаны отрывки из балета «Шопениана», хореография Михаила Фокина, а во втором отделении - балет Пола Мехия «Лунная серенада», на музыку, исполнявшуюся оркестром Гленна Миллера, и ему же посвященный. Оригинальная хореография Пола Мехия возвращает нас в 1940-е годы и посвящена героям и ветеранам Второй мировой войны.

Небольшая, но без сомнения высокопрофессиональная и талантливая труппа балета Арлингтона постепенно становится балетным центром Техаса. Несмотря на свою молодость и ограниченный бюджет, труппа постоянно обновляет репертуар, приглашает солистов мирового класса, большое внимание уделяет балетной школе.

В конце 2002 года много сил было отдано постановке балета «Щелкунчик», где вместе с профессионалами выступали студенты балетной школы. Александру Ветрову, постановщику спектакля, приходилось адаптировать балет по ходу репетиций под возможности учениц, самому заниматься декорациями, заказывать в Москве костюмы (они и дешевле и гораздо лучшего качества). Зато, в отличие от профессиональных трупп Хьюстона и Далласа, балет получился танцевальным. С первым появлением на сцене все участники балета танцуют, как это и принято в балете, а не заполняют пространство статистами в дорогих костюмах на фоне пышных декораций. Второй же акт балета с изящными танцами кукол в оригинальной постановке Юрия Григоровича превзошел все ожидания – Александр Ветров, Миндаугас Баужис, Мария Кудякова, Вилия Путрюте-Баужене, Марина Гошко, Андрей Приходько, Дмитрий Марасанов, Александр Кривонос, Доминик Делафиелд, Робин Солтер и Кэти Пудер – исполняли по нескольку ролей каждый и справились с ними блестяще.

- У нас серьезная академическая школа, - говорит Александр Ветров, - девочки занимаются не для «фана», а много и тяжело работают, поэтому я верю в будущее балета Арлингтона. Верю, что мы сможем поставить полнометражные классические балеты, такие, как «Жизель», например».

А мы, зрители, надеемся, что балет Арлингтона сможет выступать со своими спектаклями не только в своем городе, но выезжать на гастроли. Пока же всем истинным ценителям балета Техаса, которые хотят насладиться настоящим искусством, придется ехать в Арлингтон.

Вероника Долина как автор песен стала известна в середине 70-х годов – “магнитиздат” способствовал чрезвычайно широкому их распространению.

В 1986 г., спустя десять лет после первых публичных появлений на сцене, после множества журнальных публикаций стихов Вероники Долиной выходит 1-й диск, вскоре 2-ой тиражом более миллиона.

В 1987 г. выходит и первый сборник стихов, в Париже.

В 1989 г. фирма “Мелодия” издала, еще в разделе “Классическая музыка”, первый CD Вероники Долиной “Элитарные штучки”.

На сегодняшний день у Вероники Долиной выпущено более 10 сборников стихов, 9 виниловых дисков, 7 CD. Последний, “Барабанчик”, записанный Вероникой Долиной на французском языке (переводы автора), был представлен зимой 1999 г. на концертах в странах Западной Европы.

К выходу готовы 3 новых диска.

Вероника Долина - артист камерный, создатель простой “комнатной” манеры, обладатель собственного “матового” тембра; в Польше говорят просто: “она поет поэзию”.

Самая известная и любимая среди женщин с гитарой, Долина больше не участвует в бардовских проектах и до сих пор собирает в одиночку полные залы. Пожалуй, она стала первой, кто открыто посвящал слушателей в свою будничную жизнь. Характерная внешность, непривычное число детей, некоторая манерность, острый язык и никаких сантиментов.

- Вероника, когда вы сегодня бросаете взгляд в прошлое, можете ли вспомнить, о чем мечтали и грезили в молодости?

- Никаких особых “мечт” не было… (Длинная пауза. Вспоминает.) Тогда я только что рассталась с музыкальной школой, наступила маленькая свобода, и я ринулась к книжкам. Красивая жизнь мерещилась, но она была сказочной, как и французская литература, которую нам успели преподать. Мы, неравнодушные к языку, проращивали свои грезы из книжек. Ничего-то мне не нужно было,

кроме… Кроме дома как замка, вассалов как друзей, детей как паству и… музыки и книг - и всего этого побольше. Все мне казалось просто и реально, как в средневековье. Потом, конечно, жизнь все раскачала и подкорректировала.

- Но вы так давно пишете и поете, что создается впечатление, будто вы прямо со школьной парты шагнули на сцену. А может быть, так действительно и случилось?

- После школы я наслаждалась свободой, брякала на пианино, сочиняла как бы собственные версии Жанны д’Арк, Тристана и Изольды… И тут случилось чудесное знакомство - на самом деле не одно, а целый букет. Была такая волшебная женщина - Александра Вениаминовна Азарх - чудная классическая московская старуха с красотой колдуньи. Жила она на теперешней Мясницкой, а для меня это был очаг моего детства, я обожала эти места. Привела меня к этой дивной старухе моя тетя, и там я пела свои первые песни. Там бывали люди разнообразные - художнические и театральные, там было некое окно в другую жизнь, из этого окна мне тепло закивали, протянули руки. И еще очень быстро, через какие-то недели, я познакомилась с другом моего брата - нынче членом израильского кнессета Юрием Штерном, и он сделался на многие годы моим теплым другом.

Юра познакомил меня с Володей Бережковым, Аликом Мирозояном, Виктором Луферовым - тоже своеобразный творческий букет нашей компании. Это действительно произошло очень быстро - в первую осень после окончания школы.

Володя Бережков взял меня за руку и привел в литературное объединение, которым руководил легендарный тогда в Москве поэт Эдмунд Иодковский — автор бессмертного гимна целинников: “Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я!” Это был чрезвычайно добрый культурный человек, расположенный к тому, чтобы вести такое литобъединение очень разнообразных людей, но ужасно даровитых. Там я от 17 до 20 лет увидела клумбу чудесных московских, очень одаренных, совершенно никакой властью и государственной мощью не обласканных людей. И я к ним притулилась.

- Однако вы оказались замужем. Не стало ли это помехой творчеству, не отвлекло ли вас?

- Нет, что вы! Были какие-то месяцы небольших потрясений младоженской души, но вообще все было забавно и романтично, с какими-то холодными душами, горячими конвульсиями. Нет, стихи не оставляли меня. Я прошла через первые потрясения, потом вошла во вторые и третьи, и при этом опиралась на стихи.

Я замужем очень давно, об этом даже говорить странно. Вышла замуж в 19 лет и до сих пор перманентно нахожусь в этом состоянии, не приходя в сознание… Но в 20 лет, в 1976-м, наверное, это был год какого-то цветения, я попала на первый конкурс авторской песни. В жюри были Булат Окуджава. Я была ужасно неуклюжа, угловата и к тому же у меня была двусторонняя пневмония. Но там я, покачиваясь от слабости, все-таки спела свою Жанну д’Арк. Это то, что у меня было в запасе и что выглядело иначе, чем туристская песня или апология мужской дружбы, которая всегда воспевалась. Вот так я выступила и даже заняла, не помню точно, кажется, третье место. Это способствовало и сопутствовало тому, что потом года полтора - и уже не только в компании - я понемногу выступала на маленьких сценах. А потом посыпались предложения, и я стала много выступать, начиная с 1977 - 1978 года. Редкий день был у меня свободен.

А что касается семейной жизни… Я помню, как в школе объясняли про плюсы и минусы, а в биологии - про женское и мужское. Да и дедушка мой был известным физиологом, и родня моя вся медицинская. Мне представлялось естественным и натуральным жить в обществе мужчины, и до сих пор так представляется. Мне кажется, что сосуществовать попарно как-то веселее.

- Несмотря на то, что вы рано усвоили семейные традиции, вы приобрели и личный опыт и, вероятно, отвергли что-то, привнесенное из опыта младости. Например, научились ли что-то не прощать мужчинам?

- Я - абсолютное прощение. А что можно не прощать? Понимаете, мы родились в очень немилосердном государстве, возможно, не в худшем из его городов. Более того, одно из открытий пребывания в этой стране, городе и в этом времени становится все ужаснее. Как пропел так просто и верно мой друг Володя Бережков: “Тогда и надо было жить, кто знал, что дальше будет хуже”.

Юность строит какие-то замки, но не догадывается, что дальше попросту будет хуже. Во всех отношениях. И если все кругом так ужасно, и через такие жернова проходит человек, то ему ничего не остается, как быть милосердным по отношению к своим близким.

- Вы много говорите о детях, но ни разу не упомянули о роли отца в их жизни.

- Во мне давно сидит цитата: “Лучшее, что может сделать отец в деле воспитания детей, - это любить их мать”. Это очень сильная сторона вопроса, и она очень важна. Мои дети видели это. Сейчас у меня второй муж, но совсем неважно, какой он по счету. Мужчина, живущий со мной, - это моя вторая половина. Мне бы хотелось, чтобы человеку было хорошо со мной, вот и все.

- Были у вас сложности с детьми, когда вы вторично выходили замуж?

- Сложностей не было. Но необходимо было сделать так, чтобы уменьшить тяжесть травмы. Вот об этом я очень пеклась, этим была очень озабочена. И это мне удалось.

- Вероника, вы используете в своих воспитательных моментах опыт ваших родителей или так и говорите им, что жить в наше время страшно?

- Я не говорю, что страшно. На самом деле я выбираю другие слова. Но мы сурово живем, что и говорить. Мои мама и папа тоже не были особенно заласканы всей нашей средой. Но меня не учили сильно щетиниться — меня просто просили учиться хорошо, по возможности, учили музыке, языку. Папа и мама, как могли, со мной приятельствовали, но из-за занятости проводили со мной очень немного времени. Никаких наставлений не было — воспитывали исключительно на собственном примере: книжки, театр, бесконечно бережное друг к другу отношение. Вот это то, что было у родителей, и существует сейчас со мною.

- Ну и когда вы успеваете при четырех детях “тачать”? Из чего вырастают ваши стихи и песни?

- Из любого времени дня и ночи… Какие-то ушки на макушке желательно поддерживать. Я сейчас меньше стала говорить вслух и про себя об электризованности, которая когда-то чрезвычайно способствовала. Теперь она меня пугает - просто в кому впадаешь, когда приходит это состояние. Я не говорю о влюбленности, а о психофизических испытаниях, когда они выпадают. Теперь надо беречься, ну хотя бы ради детей. Тех ушей на макушке, которые я раньше поддерживала, их уже нет. Но есть какие-то другие. Я колдую по утрам и вечерам, когда есть силы, я очень колдую над тем моментом, когда рука поспешает к бумаге. Тут я задерживаю дыхание, настолько это острые ощущения.

- А кто ваш слушатель сегодня? Он ведь, очевидно, совсем другой, чем у Земфиры, например?

- Конечно, совсем другой, но какая-то граница проходит. Я приветствую Земфиру, и ее очень любят слушать мои дети. Но, конечно, я немножко другое. Мы были намного менее музыкальны, намного скупее в выразительных средствах. Намного более ангажированы с точки зрения текста, и политически, и социально. Кому Б-г давал поэтический дар, естественно, песни были поэтичнее. Но социальная нагруженность этих песен и этого стиля пения под гитару была, конечно, на первом месте.

Но, конечно, такого царства серости, которое наступило в 90-е годы, мы не чувствовали и не предполагали, как многого другого не могли предположить. Но к эстраде я глубоко равнодушна. Живу книгами. Подкармливаю свое нутро стихами.

- Муж поклонник ваших песен?

- Я бы сказала - без фанатства, когда приходится, то слушает. Понимаете, это уже взрослый брак -он взрослый человек. Я могу повести его на Сретенку, где родилась, к своим друзьям. А куда-то и он твердой рукой меня поведет. А я никого на свои концерты не вожу - кто может, тот сам придет, кто-то из близких придет, а кто-то останется дома помыть посуду. А не помоет - я сама это сделаю. Тут я очень либеральна.

- Но дети ваши, естественно, первые слушатели и ценители?

- Не первые и не последние. С какой стати их это должно интересовать? У меня масса ошибок в воспитании, и вот эта тоже - у нас не очень силен почтительный фон по отношению ко мне. Это в доме не очень приветствовалось и развивалось. Иногда мне это вредит, но зато они имеют собственные любови, собственные привязанности - и пускай себе. Они точно не фанаты моего творчества, но вот что уж точно меня совсем не тяготит. Пусть они будут фанатами кого захотят: Кафки, Эко, Цветаевой… Почему они должны любить меня? Пускай так с прищуром присматриваются… Ничего мне больше не нужно.

Понимаете, дети уже взрослые. Старший - Антон - уже диссертацию по детским книжкам написал, пишет эссе, рецензирует и делает другие разнообразные вещи. Средний - Олег - в театральном училище. Ася пишет что-то свое и записывает. Года три-четыре назад они как-то объединились и какую-то музыку играли, в том числе и публично. Сейчас они это делают редко, но иногда можно наткнуться на какую-то их антрепризу. А в еще более дальнее время мы вместе в кукольный театр играли. Дети резвятся по-разному и, что очень важно, не под моим руководством.

Я очень антитоталитарна, я против любого рода железных рук, любого рода памятников, очень против кумиротворения. И все же важные, главные вещи я очень берегу в себе и в детях стараюсь проращивать.

- Вы начинали писать и петь свои песни, когда были уже такие звёзды, как Ким, Визбор, Высоцкий, Окуджава… Вы стояли рядом или особняком?

- С Окуджавой у меня были своеобразные многолетние отношения - кое в чем они были дежурны и загадочны, кое в чем очень формальны и сложны. В силу жизненных обстоятельств они еще несколько запутались. Но с моей стороны это всегда была - без низкопоклонства - очень яркая и щемящая любовь. А с его стороны было такое поглядывание сверху - в иные годы оно было очень неравнодушным, впоследствии более равнодушным. Ну что поделаешь?

Высоцкого я не знала, хотя 1980 год был пограничным. У нас была дружба с драматургом Олегом Осетинским, сценарий которого был запущен на детской киностудии. Годы прошли, но я помню, что в этом сценарии была такая небольшая набоковщина - бывалый мужчина ведет с собой девочку на башню к шпилю - вы думаете, чего? - высотного сталинского дома. Вот такая история в замкнутом пространстве с некими взаимоотношениями. К главной роли будто бы был приговорен Высоцкий, а я уже написала песню, предназначенную девочке. В августе 1980 года мы предполагали познакомиться, но не довелось…

С Визбором я хорошо была знакома, и ужасную его милоту и дружественность прижизненную ощутила на себе, и горечь утраты…

С Кимом я дружу и приятельствую по сей день. И я счастлива, что он жив-здоров. Все-таки мы все уже чуть-чуть уходящие натуры.

Когда-то я очень хотела внутрицеховых корпоративных отношений, но не знала их никогда. Жила и живу в работе сама по себе.

Либи Лебел переехала в Хьюстон со своим мужем Вадимом Бaргом всего 2,5 года назад из Нью-Йорка. В 26 лет она создала оркестр “Doctor’s Orchestra of Houston”, о котором уже много пишут и говорят у нас в городе. Как же появилась идея создания такого оркестра и почему именно докторского?

Семья Либи эмигрировала из Ташкента в Израиль, когда ей было всего 2 месяца. Девочка росла в музыкальной семье, мама - пианистка и учитель музыки (в Хайфе у нее была своя музыкальная школа). Мама рассказывала, что Либи научилась брать первые аккорды на пианино до того, как начала ходить или говорить. Когда родители матери переехали в Нью-Йорк, было решено, что вся семья должна жить в одной стране, так в 15 лет Либи переехала в Бруклин. С раннего детства занимаясь музыкой, она поступила в самую престижную музыкальную школу страны Julliard School of Music. Либи считает, что она говорит по-русски благодаря тому, что у неё всегда были русские учителями музыки. Её педагогом в университете была выдающаяся пианистка Белла Давидович, о которой Либи вспоминает с большой теплотой и любовью. Тяжелый труд, многочасовые занятия принесли свои плоды. Либи стала лауреатом нескольких конкурсов, выступала в Америке и в Израиле, но надо было жить в Нью-Йорке, оплачивать счета. “Если у твоих родителей нет хороших связей, или же ты не абсолютный гений, чье исполнение заставляет таять сердца слушателей, тебе очень трудно пробиться в мире концертирующих пианистов’’. Жизнь в Нью-Йорке, плата за квартиру в Манхетене вынудила искать другие пути. Либи стала продавать страховые полисы и параллельно давать уроки музыки. ”Я поняла, что мне нравится работать с людьми. Ведь жизнь музыканта - это ежедневные десятичасовые репетиции наедине с инструментом. Это очень уединенный и изолированный от всего остального мира образ жизни. Недостаток всех музыкальных школ в том, что они не учат строить отношения с другими людьми. Я была очень тихим и застенчивым человеком, пока не занялась страхованием. Мне понравилось иметь дело с людьми, но в то же время мне хотелось заниматься музыкой”, - рассказывает Либи. На одном из концертов Либи увидела дирижера-женщину. Так возникла сама идея. Когда в Филадельфию на гастроли приехал бостонский докторский оркестр, Либи поняла, что именно такой оркестр, собирающий деньги на медицинские нужды, она и хочет создать.

Со своим мужем Вадимом Баргом Либи познакомилась на свадьбе в Нью-Йорке. “Знаете, как бывает, мы были на свадьбе, нас познакомили две бабушки, и мы оба были этому несказанно рады”, - с улыбкой вспоминает Либи. Вадим учился в Албани в резидентуре, они никуда не собирались уезжать, но так получилось, что по семейным обстоятельствам Вадиму надо было переехать в Хьюстон к своим родителям, а Либи оставить всех своих родных, богемный Нью-Йорк и ехать вместе с мужем в далекий и неведомый Техас. Но она уже знала, чем бы хотела заниматься в Хьюстоне. Вадим привел Либи к заведуюшему кафедрой анестезии доктору Джефри Кацу и к декану медицинского факультета UT доктору Максу Буя. Оба этих человека оказались большими любителями музыки, и Либи сумела заразить их своим энтузиазмом. Ей выделили помещение для репетиции и стулья, отправили электронные письма с объявлением о том, что создается оркестр, и что среди студентов и медицинских работников объявляется прослушивание. Либи ожидала, что придет 5-6 желающих. Каково же было её удивление, когда пришло 70 человек, и на прослушивание выстроилась очередь. Среди пришедших были люди самой разной подготовки, были и такие, кто не играл по 15 лет, но они умоляли принять их в оркестр. Либи была строга в своих критериях, она хотела создать настоящий оркестр, главное было разглядеть потенциал в отбираемых музыкантах.

Итак начались репетиции. Первый год был ужасно трудным - приходилсь заниматься всем сразу: и музыкальной частью, и администраторской, и хозяйственной. Хорошо, что материально муж полностью её поддерживал, ведь ни о какой зарплате не могло быть и речи. Для первого концерта Либи выбрала самую дешевую музыку, то есть купила ноты, которые были ей по карману. На второй концерт один из докторов щедро выделил 5000 долларов: “Доктора не должны выступать в церкви”, - сказал он, выписывая чек. Второй концерт проходил в хорошем концертном зале, Либи подключила к оркестру хор из 55 исполнительниц - все прошло прекрасно. За два года научились многому. Сейчас в оркестре более 80 человек самого разного возраста. Много студентов медицинских школы Бейлор и UT, врачи, резиденты, работники медицинского центра. Люди приходят на репетицию прямо в рабочей одежде из госпиталей, лабораторий, кое-кто из операционной, но приходят с удовольствием, репетиции не пропускают. Иногда прямо на репетиции сигналит бипер, кому-то приходится убегать на вызов, но такое случается редко. Иногда студенты вынуждены пропускать репетицию из-за экзаменов, о чем всегда предупреждают. Трудно представить, откуда у студентов медицинской школы, да еще такой как Бейлор, вообще находится свободное время. Средний возраст музыкантов примерно 30 лет, но есть люди самого разного возраста. “У нас есть прекрасный тромбонист, наверное лучший тромбонист, которого мне доводилось слышать, доктор Грэйди Холман, он работает хирургом-кардиологом вместе с известным доктором Кули”, - рассказывает Либи: “К сожалению, от нас ушел русский скрипач (переехал в другой город), и больше русскоговорящих музыкантов у нас нет. Нам очень нужен контрабасист и другие исполнители струнных инструментов, которых всегда трудно найти. У нас есть около 50, но этого не достаточно. В оркестре полный комплект духовиков, а вот ударников не хватает. Нужны ударники, да еще и со своими инструментами. Я понимаю, что вряд ли кто-то держит в доме два огромных барабана, но вдруг…”

Либи приходится быть не только руководителем оркестра, но и педагогом, ведь музыканты все-таки любители, а не профессионалы. Каждому дается домашнее задание, и, как правило, все приходят на следующую репетицию подготовленными. Она поддерживает творческую атмосферу на каждой репетиции, ведь люди пришли после тяжелого рабочего дня, пришли, чтобы получить радость от общения с музыкой. “Я ужасно их всех люблю”, - продолжает Либи: “И они об этом знают. Я так им всем благодарна, просто за то, что они поверили в наш оркестр”.

“Мы хотим, чтобы наш оркестр отличался от других. У нас очень много планов. Ближайший - это концерт 16 ноября. Будет исполняться уникальная музыка. Китайская музыка - это целый пласт прекрасных симфонических произведений, которые мало известны нашим слушателям”, - рассказывает Либи: “Я отыскала замечательного музыканта, играющего на народном инструменте пипа, похожем на мандолину. Это будет необычайно интересно”. Даже в короткой беседе Либи заражает вас энтузиазмом и верой в то, что концерт пройдет с большим успехом.

Многие говорят, что жизнь в Америке делает всех нас сухими материалистами и прагматиками. Если принять такое утверждение за правило, то как радостно встречаться с исключениями.

Эта уникальная выставка открылась в начале октября. На ней представлено 33 картины из 4-х различных коллекций, собранных в США. В экспозиции ясно прослеживаются два основных направления в советском изобразительном искусстве тех лет: санкционированный правитель-ством социалистический реализм, прославляющий коммунистическую партию и рабочий класс, и противоположное “запрещенное” направление, выражающее видение художников и получившее название неконформистское искусство.

Большая часть работ, представленных на выставке, попала сюда из музея изобразительных искусств Jane Voorhees Zimmerli. Музей получил международную известность благодаря коллекции Нортон и Нэнси Додж, где собраны работы неконформистских художников из бывшего Советского Союза. Это самая большая в мире высокохудожественная коллекция такого типа, насчитывающая более 17000 работ, написанных почти 1000 художниками, которые, пользуясь разнообразными методами, выразили свое видение мира и, косвенно, чувства своих многочисленных сограждан.

Настали другие времена, и не все помнят о том, что художники, не укладывавшиеся в доктрины социалистического реализма, осмеливавшиеся следовать иным критериям и выражать собственное видение в искусстве, зачастую оказывались за решеткой, высылались из страны, а иногда с ними просто расправлялись физически. Коллекция, собранная в музее Jane Voorhees Zimmerli, является документом советского диссидентского искусства времен холодной войны.

Кроме упомянутой выше коллекции, здесь представлены работы из музея изобразительных искусств города Спрингвил, который за последние 10 лет значительно увеличил собрание работ российских художников. В дополнении к основным работам мастеров штата Юта, музей специализируется на советских импрессионистах.

Тематическая выставка в Грэйс музее призвана пробудить дискуссии о праве художника на самовыражение и о заблуждениях России и Америки во времена холодной войны.

“Цель нашей выставки привлечь разнообразную публику к диалогу о политической и социальной силе изобразительного искусства, проиллюстрировать, как оно (искусство) освещало очаровательный и скрытый период 20-го века”, - говорит Джуди Годфрей, президент Грэйс музея: “Музей стремился к созданию этой выставки еще и потому, что в городе расположена военно-воздушная база, игравшая для США важную стратегическую роль в годы холодной войны. Многие военные и демобилизованные, находящиеся на службе в те годы, продолжают жить в нашем городе и его окрестностях”.

В унисон основной выставке Грэйс музей предлагает вниманию своих посетителей 30 работ известного советского мастера фотографии Самария Михайловича Гурария (1916-1998), в их числе исторические фото Трумэна, Сталина, Хрущева, Кастро, первых советских космонавтов. Это первая ретроспективная выставка работ Гурария в музее Соединенных Штатов Америки. До этого она демонстрировалась в галлерее Ани Тиш в Хьюстоне.

Более 21 месяца в Грэйс музее можно будет сравнивать направления советского социалистического реализма, неконформистского искусства и американскую живопись, представленных во всем разнообразии.

Сам музей занесен в реестр исторических памятников, охраняемых государством. Здание было посторено в 1909 году как Грэйс отель, предназначавшийся для путешественников по проходящей рядом железной дороге. В 1992 году здание было отреставрировано и открылось вновь в качестве культурного центра. Теперь здесь располагаются детский музей, исторический музей и музей изобразительных искусств. Занимающий 55000 квадратных футов, Грэйс музей входит в 10 самых больших музеев страны.

Музей открыт со вторника по субботу с 10 утра до 5 часов вечера. По четвергам бесплатный вход с 5 до 8:30 вечера. В остальное время вход в музей , для пенсионеров и студентов - , для детей от 4 до 12 лет - . Предлагается скидка на групповые посещения.

Почему-то говоря о музыке современных композиторов, имеют ввиду произведения, написанные 100 -120 лет назад. Ансамбль “Musica Nova” пропагандирует новую музыку, которая создается в наши дни, и, более того, современную еврейскую музыку, творцами которой являются композиторы, представляющие широкую и яркую палитру жанров и стилей, как говорится: из всех цветов радуги.

На фестивале в Хьюстоне, посвященном музыке современных еврейских композиторов, произойдет историческое событие. На него съедутся, помимо талантливых исполнителей, четыре выдающихся композитора: профессор Julliard School of Music, профессор Eastman School Самуэль Адлер, профессор композиции Рубин Академии в Тель-Авиве Офер Бен-Амоц, профессор композиции Rice University’s Shepherd School of Music Ричард Лавенда и профессор композиции университета Bar-Ilan Бетти Оливеро.

В рамках фестиваля, организованного JCC, в университетах и музыкальных школах города пройдут мастер-классы по композиции, выступления музыкантов и приглашенных дирижеров. А завершит фестиваль концерт, на котором ансамбль “Musica Nova” исполнит “Свадебную сцену” Самуэля Адлера, “Голем” Бетти Оливерo, “Бресвудскую серенаду” (Braeswood Serenade) Ричарда Лавенда, специально посвященную музыкальному фестивалю в JCC. Отрывки “Из гранатового сада” Офера Бен-Амоца будут исполняться сопрано из Израиля Реут Бен-Зеев в сопровождении ансамбля. Кроме того, в концерте примет участие кларнетист симфонического оркестра Хьюстона Ричард Нанмэйкер и канторы хьюстонских синагог Роберт Гербер, Давид Пропис и Вадим Туницкий.

Ансамбль “Musica Nova” состоит из концертмейстеров ведущих израильских оркестров - своеобразный Ансамбль Солистов. В нем собраны музыканты из филармонии Израиля, симфо-нического оркестра Иерусалима и камерного оркестра Израиля. Художественный руководитель и дирижер ансамбля Леонтий Вольф. В 1990 году он отказался от предложения стать художественным руководителем и главным дирижером оперного театра Новосибирска и уехал в Израиль. “Мне долго снился театр, но я не думаю, что это ностальгия, это - любовь к профессии”, - говорит Вольф. Путь до несостоявшегося поста главного дирижера Новосибирского оперного театра он прошел с нуля и знает профессию изнутри. Леонтий Вольф вспоминает, насколько серьезным было отношение к дирижированию в России. “Это специальность, которой нужно основательно учиться. На дирижерское отделение Новоси-бирской консерватории без высшего образования не принимали - и я пришел туда после того, как стал дирижером-хормейстером. На Западе я часто встречаюсь с шапкозакидательским отношением к профессии дирижера. Вот, например: НН - выдающийся солист, а как дирижер - никакой. И как музыкант он сильно упал в моих глазах”. Леонтий Вольф очень интересно вспоминает о нелегких годах иммиграции, о трудностях с работой, когда в страну нахлынуло такое количество высококлассных музы-кантов из бывшего Советского Союза.

JCC организует встречу с Леонтием Вольфом на русском языке. Приглашаются все, кто хочет принять участие в беседе о положении эмигрантов из бывшего СССР в Израиле и об их влиянии на развитие искусства и культуры страны. Вход бесплатный, за справками обращаться к Диане Ховард 713-729-3200, доб. 3298 или в газету.

Коллекция Филлипса занимает уникальное положение в истории Соединенных Штатов и ее столицы, как старейший музей современного искусства в стране и один из самых любимых музеев в городе. Дункан Филлипс (1886-1966), наследник состояния Jones and Laughlin, имел возможность всю свою жизнь посвятить любимому делу – коллекционированию живописи. При этом он не ставил цели собирания энциклопедической коллекции живописи, основным его приципом в выборе полотен – было получение наслаждения от запечатленного на холсте. Когда внезапно умер его брат, с которым они были необычайно дружны, вместе посещали Йельский университет, вместе увлекались живописью, Дункан решил посвятить свою коллекцию его памяти. В 1921 г. Дункан Филлипс открыл две комнаты своего фамильного дома для посетителей как мемориал о своем брате. Под музеем он понимал «место, дающее радость, помогающее людям видеть прекрасное так, как его видят художники». Желая, чтобы посетители получали истинное удовольствие от искусства, Филлипс решил, что неформальная, уютная интимность домашней обстановки более способствует приятному созерцанию, чем большие пространства традиционного здания музея, и позже он отдал весь дом для показа своей выдающейся коллекции.

Основатель Дункан Филлипс открыл коллекцию как музей современной живописи, веруя во влияние художников на последующие поколения. Он собрал полотна таких мастеров, как Эль Греко, потому что он был «первым бесстрастным импрессионистом», Шардена, потому что он был «первым современным художником в том смысле, как это понимают другие художники», Мане. Коллекция известна своими картинами импрессионистов и пост-импрессионистов. Здесь представлена икона импрессионизма кисти Ренуара “Luncheon of the boating party” наряду с известными полотнами Ван Гога, Моне, Дега, Гогена и Сезанна.

Прекрасно подходят духу музея переливчатые полотна французского художника начала века Пьера Борнара и глубина Эдварда Вилларда. Родоначальник кубизма Жорж Брак представлен 13 работами, включая впечатляющее полотно “The Round Table”. Комната Пола Кли с такими причудливыми полотнами, как “Arab Song” и “Picture Album” дарят радость посетителям всех возрастов.

В музее достаточно широко представлены картины модернистов О’Киффи, Марина, Дова, Хартли и художников середины века, таких как Яков Лоренс, Марк Ротко и Ричард Дибернкорн. “Domino Players” художника Хораса Пиппина – вечный фаворит часто выставляемый с картинами Grandma Moses и других художников стиля «наив».

Дункан Филлипс был единственным спонсором музея, а в 1980 г. музей расширился благодаря Лаглину Филлипс – сыну основателя музея, бывшему издателю и основателю журнала “Washingtonian”. В это время наиболее знаменитые картины музея начали выставляться по всему миру, чтобы как можно больше людей узнало о музее и чтобы собрать деньги для обновления и расширения зданий музея – фамильного дома и пристройки, сооруженной в 1960 г. и расширенной почти 30 лет спустя. В июне 1998 директором музея становится Джей Гейтс, работавший ранее директором далласского музея искусств (1987-1993).

22 сентября в музее изобразительных искусств Хьюстона открылась выставка «Шедевры от Эль Греко до Пикассо в коллекции Дункана Филлипса», которая продлится до 5 января 2003 года.

«Это потрясающая коллекция картин», - говорит директор Хьюстонского музея Peter C. Marzio: «Только одна работа Ренуара - несомненно лучшее его произведение – стоит того, чтобы посетить выставку». Взгляд на нее в контексте других произведений на выставке даст посетителям музея лучшее понимание связей между современным искусством и мастерами прошлого. Целью Дункана Филлипса было собрать работы, которые бы гармонировали друг с другом, открывая визуальные параллели, соединяющие исторические шедевры с искусством сегодняшнего дня. Здесь представлены работы художников 19-го и начала 20-го веков вместе с полотнами ранних мастеров, таких как Эжен Делакруа, Джин Огюст Доминик Ингрс, Эль Греко, Рембранд, которые, как считал Филлипс, предопределили современные направления в живописи.

Наиболее значительными полотнами, привезенными в Хьюстон, являются: уже упомянутая картина Ренуара “Luncheon of the Boating Party” (1880-1881) (Филлипс назвал её единственным произведением Ренуара, которое ему хотелось иметь); “Uprising” (1848 или позже) Домера, дополнившее коллекцию в 1925; “Entrance to the Public Gardens in Arles” (1888) кисти Ван Гога, которую Филлипс купил в 1930, чтобы отметить событие перехода всего дома под музей; “Ginger Pot with Pomegranate and Pears” (1890-91) Сезана, которую, как считают, художник подарил Клоду Моне; “The Blue Room” (1901) Пикассо, демонстрирующая способ художника отображать фигуру и одноцветную палитру из его голубого периода; “Picture Album” (1937) Пола Кли – одну из 13 работ художника в коллекции музея, собираемых Филлипсом в период между 1938 и 1948 гг.,. ранняя работа Эль Греко “The Repentant St.Peter” (1600-05 или позже), “A Bowl of Plums” (ок.1728) Шардена, “Paganini” (1831) Делакруа и “The Small Barber” (1826) Ингреса.

«Эта выставка важна по нескольким причинам», - сказал Edgar Peters Bowron куратор европейского искусства музея, один из организаторов выставки в Хьюстоне. «Здесь представлены восхитительные работы, которые охватывают широкий период истории искусства; они были собраны коллекционером–провидцем, верящим в преемственность искусства, в связь времен в искусстве. Намерением Филлипса всегда было приносить радость и понимание живописи большой аудитории. Выставка и служит этой миссии к большой радости ценителей искусства в Хьюстоне».

Для кого-то 11 сентября навсегда останется траурным днем. А для кого-то это счастливый и радостный день. Без политического подтекста. 11 сентября на сцене московского концертного зала «Россия» Иосиф Кобзон отпраздновал свое 65-летие.

- Начнем с вопроса по существу: песня остается с человеком?

- Если вы обо мне, то мы, разумеется, не расстанемся. В песне вся моя жизнь.

- Вообще-то я спрашивал в более широком смысле.

- Можно и в более широком. Вы начали с цитаты, и я отвечу в том же ключе. Слышали выражение “Песня - душа народа”? Точные слова. Достаточно обратиться к недавней истории, чтобы убедиться: наши люди всегда жили с песней.

- Убеждайте.

- О чем были первые советские песни? Конечно, о революции и гражданской войне. Братья Покрасс написали настоящий, как сказали бы сейчас, хит: “Мы - красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ”. Потом народ запел: “По военной дороге шел в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год”. Время подсказывало темы. К примеру, свой репертуар принес нэп. Вы знаете, что “Мурка” родилась не в кругу блатной публики, а среди чекистов, работников Московского уголовного розыска?

- Шутите! “Мурка” - гимн МУРа?

- Гимн или нет, но пели ее милиционеры, считали своей!

- А вы ее знаете?

- “Мурку”? Со сцены не пел, но в хорошей компании приходилось.

- А об отце народов? Входили ли в ваш репертуар шлягеры о нем?

- О Сталине? А как же! И о нем, и о Мао Цзэдуне. Песню “Москва - Пекин” помните? “Русский с китайцем - братья навек, крепнет единство народов, Сталин и Мао слушают нас!” Все пели! И это, и о красном маршале Климе Ворошилове. И о Лазо, Чапаеве, Кирове, Буденном…

- Таким тоном говорите, словно гордитесь.

- А чего стыдиться? Наверное, вы не поймете и уж во всяком случае не поверите, но эти песни писались и исполнялись совершенно искренне. Тогда слово “патриотизм” никому не казалось пошлым и вульгарным. Дмитрий Шостакович “Песню о встречном” сочинил в годы первых пятилеток: “Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река. Кудрявая, что ж ты не рада” Агитка, идеологический заказ? Может, и так, но песню знала и любила вся страна. По городам и весям летали черные “воронки”, репрессии выкашивали лучших, а люди продолжали слушать, как “утомленное солнце нежно с морем прощалось”. Что это? Безрассудство, самообман? Нет, вера в будущее. Были песни, которые, казалось, совершенно не годились для исполнения. Вот как, ответьте, петь про ЛЭП-500?

- Наверное, как и про ЛЭП-600. Только под очень высоким напряжением.

- Зря смеетесь. Песня получилась популярнейшая! Когда мы с Пахмутовой, Гребенниковым и Добронравовым впервые принесли “ЛЭП-500” на Всесоюзное радио, над нами ужасно потешались. Примерно, как вы сейчас. Открытым текстом говорили: “Вы, ребята, совсем обалдели! Кто же станет петь о линиях электропередачи?” Думаете, мы капитулировали? Ничуть не бывало! Знали, что людям песня понравится. Там есть замечательные слова: “Седина в проводах от инея. ЛЭП-500 - непростая линия. И ведем мы ее с ребятами по таежным дебрям глухим. По ночам у села Покосного хороводят березки с соснами, и с мужскою усмешкой горькою на них мы глядим…” Народ песню принял, она стала шлягером. А мы решили не останавливаться на достигнутом, и я исполнил по радио другую песню на ту же тему: “ЛЭП - это просека в дикой тайге, где люди шагают навстречу пурге, где делим мы поровну песню и хлеб - вот что такое ЛЭП!” И эта песня пошла в массы. Мы ходили по музыкальной редакции с видом победителей и спрашивали: “Кто говорил, что ее петь не станут?”

Понимаете, о чем говорю? Могу сейчас перечислить вам все крупнейшие советские стройки. Братская и Красноярская ГЭС, целина, БАМ - все нашло отражение в песнях, которые люди приняли не по приказу, а по собственному желанию. “Главное, ребята, сердцем не стареть…”, “Надежда - мой компас земной, а удача - награда за смелость” Разве такое заставляют петь? А главное - зачем? Само пелось, само…

Или, допустим, песни, написанные к Олимпиаде-80. Казалось бы, что в них может затронуть струны в душе? Однако страна плакала, когда из “Лужников” неслось: “До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес”

А потом - точка. Конец фильма. Все завершилось в августе 91-го года. Возможно, первое событие за последние десятилетия, никак не прозвучавшее в песнях. А чему было звучать? Нас отравили не демократией - ее эйфорией. Отменили любые запреты, все сделалось позволительно - ругань со сцены, душевный и физический стриптиз. Народ растерялся от вседозволенности. Помните, у Мусоргского в “Борисе Годунове” два мужика разговаривают: “Митюх, а, Митюх, чего орем?” - “Вона! Почем я знаю!” Люди потеряли ориентацию в пространстве, пытаясь понять, кто прав, кто виноват. В августе 91-го президент России публично просил прощения у народа за трех невинно убиенных во время путча ребят, а потом полетели тысячи голов в Чечне, но за это уже никто не счел нужным покаяться. Вот в чем трагедия! Тут, верно говорят, не до песен.

- Какая, по-вашему, песня последней могла претендовать на звание народной?

- Михаил Горбачев захлопнул книгу истории советской песни, присвоив звание народной артистки СССР Алле Пугачевой.

- Полагаете, на Алле Борисовне все умерло?

- Не говорите таких слов! Закончилась одна история и началась новая! Другое дело, что сегодня у песен нет былой популярности. Все эти хит-парады и коммерческие топ-листы я в расчет не беру. За последнее десятилетие истинно народными, на мой взгляд, стали лишь две песни Олега Газманова - “Москва” и “Господа офицеры”.

- Пять лет назад вы публично обещали, что уходите из эстрады. Решили вернуться?

- Нет, я не нарушаю собственное слово. Это ведь не обычный концерт, а ретроспектива советской песни. То, что я вам сегодня напевал “Лучше друга нигде не найду я, мы геологи оба с тобой. Мы и в жизни сумеем руду дорогую отличить от породы пустой” “То ль ее везти мне в город, то ль в тайге остаться мне? Там, где речка, речка Бирюса” Потрясающая лирика! А “Баллада о красках” Роберта Рождественского? “Был он рыжим, как из рыжиков рагу” По этой истории полноценный художественный фильм снять можно! Где сейчас взять такие песни? Меня заставляет вернуться на сцену тревога. Вижу: российская песня тяжело болеет.

- И только вы ее в состоянии вылечить?

- Не только. Но и я. Сейчас ведь процветает шоу-бизнес, а это совершенно другой жанр. Иногда выступаем на одних площадках в сборных концертах, и тогда вижу, какими глазами смотрят на меня молодые коллеги.

- Как на памятник истории?

- Еще скажите: как на ожившего мамонта! Реакция на меня любопытная. Однажды после концерта подошел Витас. Казалось бы, что между нами общего? А паренек с волнением начал рассказывать, что он мой горячий поклонник и всегда преклонялся передо мной.

- Поверили?

- Да, мне было приятно. Не скрою, люблю выходить на сцену вместе с молодыми исполнителями и участвовать в борьбе за симпатии зала. Кто-то открывает рот под фонограмму, а я принципиально пою под фортепиано. Пусть все видят: Кобзон состязается честно…

- Какая тут может быть борьба? Вы же в разных весовых категориях!

- Для меня ведь, не забывайте, и Леонтьев с Пугачевой молодежь.

- На комплимент напрашиваетесь? Вам же 65 лет, а не 90.

- Знаете, порой кажется, что я старше физического возраста. С годами приходят мудрость, зрелость. Когда-то обижался на звание кремлевского соловья, а теперь понимаю: нет в этом ничего обидного или позорного. Чести выступать в правительственных концертах удостаивались лучшие. Балет представляла Майя Плисецкая, драматическое искусство - Михаил Ульянов и Василий Лановой, юмористов - Аркадий Райкин, а я с некоторыми другими исполнителями - эстраду. Разве не почетно выступать рядом с такими мастерами? Да, я пел перед Брежневым, но не о Брежневе ведь! И перед Хрущевым выступал. Если хотите знать, даже перед Сталиным успел! В 48-м году вышел победителем конкурса художественной самодеятельности на Украине и участвовал в концерте, на котором присутствовал Иосиф Виссарионович…

Чтобы сохранить песню, я готов пойти на многое. Согласился даже на то, чтобы сделали ремиксы старых мелодий Таривердиева. Сегодня “Не думай о секундах свысока” крутят на дискотеках, под “Мгновения” танцует молодежь. Ну и замечательно! Или, к примеру, “Старые песни о главном”. Можно спорить, стоило ли браться за дело Леониду Агутину или Володе Преснякову, но для меня дороже, что песни вернулись, снова зазвучали…

- А что вы поете в своей компании, дома?

- Честно? Ни-че-го! Когда покупал первую кооперативную квартиру, соседи боялись, что у них из-за меня житья не будет. А я дома не пел. Никогда! С некоторых пор вообще предпочитаю слушать других.

…Вот вы начали разговор с вопроса, останется ли песня с человеком. У меня на сей счет нет даже тени сомнений. Мы обязательно прорвемся.

- С песней - по жизни?

- Именно…

ШКОЛЬНИЦА ИЗ ХЬЮСТОНА В ЛИДЕРАХ MTV

С 2001 года российские музыканты представляют страну на престижной церемонии MTV Europe Music Awards. В 2002 году вручение наград состоится в испанской Барселоне. Самого достойного представителя России выбирают на сайте www.mtv.ru путем народного голосования, которое проходит в два этапа. Первый этап уже закончился. В течение двух месяцев посетители сайта MTV ежедневно могли отдать свой голос за любимого российского исполнителя. В результате определилась пятерка претендентов, в которую вошла Ариана, 17-летняя школьница из Хьюстона, которая учится в 12-ом классе американской школы в Москве, где уже несколько лет работают её родители. За нее отдали свои голоса 4154 человека. С 19 августа по 13 октября проходит второй этап голосования. Именно он определит победителя, который отправится в Барселону на MTV EMA 2002. Будет ли у России достойный представитель, чистый и чувственный одновре-менно, который поет и свободно говорит по-русски и по-аглийски? Примите участие в голосовании.

Для этого надо пойти на сайт: www.arianaonline.ru, войти в раздел “MTV EMA 2002” и проголосовать. На ваш адрес придет e-mail, ответив на который, вы должны подтвердить свой выбор.

На этом же сайте можно найти более подробную информацию о юной певице Ариане. Кстати в ок-тябре фирма Sony выпускет её первый музыкальный альбом.

Что бы ни говорили, а все мы (выходцы из бывшего Советского Союза) избалованы хорошим балетом. И те из нас, кто не жил в столичных городах и не был завсегдатаем в Большом и Кировском, наверное, избалованы еще больше, так как по телевизору нам постоянно показывали только самое лучшее. Правда такого рода «избалованность» породила в нас абсолютную уверенность в том, что именно наш балет самый лучший в мире, хотя никакого другого советские зрители попросту не видели.

Американской публике в этом плане повезло меньше. Правительство страны не брало балет под свою опеку, не выделяло субсидий из бюджета, не возводило этот вид искусства в ранг «придворного». Искусство вообще и балет в частности на Западе поддерживается меценатами, а каждый балетный спектакль требует огромных затрат. По телевизору же ни отдельных балетных номеров, ни полнометражных балетных спектаклей практически не показывают. Все вышесказанное отнюдь не означает, что американская публика не любит и не умеет ценить классический балет, или что вся её любовь к балету выплескивается с приближающимися рождественскими праздниками.

Ежегодные гастроли легендарной труппы русских танцовщиков Ballet Russes de Nonte Carlo в 1940-х и ‘50-х годах как бы «насыщали» своими спектаклями любителей балета Хьюстона. В 1975 году, когда город бурно развивался, в нем появилась и своя профессиональная балетная труппа. Она состояла из 28 человек, репетировавших в единственной студии, расположенной на втором этаже над магазином одежды. В первые шесть лет ни Татьяна Семенова, ни Нина Попова (обе бывшие танцовщицы Ballet Russes de Nonte Carlo), ни сменивший их художественный руководитель Джэймс Клоусер не смогли поднять хьюстонский балет на должный художественный уровень. Все стало меняться, когда руководителем труппы стал англичанин Бен Стивенсон. Его постановки могут нравиться или не нравиться, его хореография с изрядной долей пантомимы может вызывать споры, но одно несомненно: именно благодаря Бену Стивенсону из маленькой провинциальной группы Хьюстон-балет стал пятой по величине национальной труппой Соединенных Штатов Америки, ставящей по 6 спектаклей в каждом сезоне, выезжающей всем составом на гастроли, имеющей собственную танцевальную школу.

Художественный руководитель, или как у нас было принято - главный балетмейстер театра – это и балетмейстер, и преподаватель, и хороший менеджер в одном лице. Для театров Запада (а теперь, наверное, повсюду) абсолютно необходимо еще одно качество – умение находить спонсоров. Обычно такими «генералами» являются главные балетмейстеры всех известных балетных театров: и Кевин Маккензи в Американском театре балета, и Хелго Томассон в Балете Сан-Франциско, и Эдвард Виллелла в Городском Балете Майами, и Росс Стреттон в Королевском балете, и в свое время Юрий Григорович в Большом. Но наступает момент, когда такой генералитет давит своим авторитетом, театру необходимо свежее дыхание.

В этом году Бен Стивенсон заканчивает свою 27-летнюю карьеру на посту художественного руководителя балета Хьюстона и уходит в балет Даллас/Форт Уэрт.

Свой сезон 2002 – 2003 гг. Хьюстон-балет открывает спектаклем в постановке выдающегося английского хореографа Кеннета Макмиллана на музыку Жюля Массне «Манон». Премьера этого балета состоялась в 1974 году на сцене Английского королевского балета в театре Ковент-Гарден. С тех пор балет с успехом шел на сценах Гранд- Опера, Венской государственной оперы, Национального балета Канады. В 2000 году балет был поставлен на сцене Мариинского театра и получил самые теплые отзывы прессы и восторженный прием искушенных зрителей.

«Макмиллан был вели-колепным психологом, обладавшим превосходным профессиональным чутьем, - вспоминает Моника Паркер, хореограф Английского королевского балета, ставившая «Манон» в Мариинке. - Его особой заслугой стало создание качественно нового хореографического языка, позволившего ему донести до нас свои наблюдения над человеческой природой». С 1989 до самой смерти в 1992 Кеннет Макмиллан по приглашению Бена Стивенсона работал в хьюстонском балете, где им было посталено 4 одноактных балета и полнометражный спектакль «Манон».

8 сентября в спектакле будет танцевать прима-балерина Большого театра, солистка Американского театра балета Нина Ананиашвили. А в октябре Хьюстон-балет в полном составе повезет спектакль в Москву, где в течение недели вместе с Ниной Ананиашвили и Сергеем Филиным будет выступать на сцене Большого театра. Прима-балерина не впервые в Хьюстоне, в программке театра Нина Ананиашвили числится ведущей солисткой труппы, но бывает здесь, к сожалению, не каждый год. Став ведущей солисткой крупнейших театров мира - “Нью-Йорк Сити балле”, Датского Королевского балета, Королевского балета Великобритании, она, вопреки ожиданиям, не покинула Большой, и здесь на ее плечах лежит весь классический репертуар театра - Жизель (“Жизель” А.Адана), Аврора (“Спящая Красавица” П.Чай-ковского), Раймонда (“Раймонда” К.Глазунова), Никия (“Баядерка” Л.Минкуса), Маша (“Щелкунчик”), Джульетта (“Ромео и Джульетта”), солистка в “Снах о Японии”, “Моцартиане” и “Симфонии до мажор”…

Известность Нины Ананиашвили не вызывает сомнений. Согласно энциклопедии “Рос-сийский балет”, она является лауреатом международных балетных конкурсов в Варне (1980), Москве (1981, 1985) - первая премия, Джексоне (США, 1986) - Гран при. Американский био-графический институт, издающий справочник “Who is who”, признал ее “женщиной 1997 года” “за выдающиеся заслуги в области классического искусства”. Она - очевидный лидер, своей непре-рывной энергичной деятельностью утверждающий славу российского балета. Все сколько-нибудь перспективные московские балет-ные проекты последних лет осуществлены Ниной и в ее антрепризе “Пост-модерн-театре”. “Прелести маньеризма” и «Сны о Японии» молодого Алексея Ратманского, приглашенного Ананиашвили, сделали хореографу мировое имя и были вполне заслуженно отмечены национальной премией “Золотая Маска”. Своими связями, обаянием, энергией она добилась переноса на сцену Большого балетов Джорджа Баланчина “Моцартиана”, “Агон” и “Симфония до мажор”, премьера которых оценивается прессой как триумфальный прорыв Большого театра в двадцать первый век.

В Хьюстон-балете с подачи Нины Ананиашвили выступает танцовщик из Грузии Давид Махатели. Выпускник тбилисского хореографического училища, лауреат международных конкурсов молодых исполнителей в Лозанне, в Париже, а также конкурса имени Дягилева в Москве, Давид вот уже 6 лет ведущий солист хьюстонского балета. По приглашению Нины Ананиашвили молодой танцовщик выступил в Тбилиси в проходившем здесь фестивале, посвященном памяти В. Чабукиани, и танцевал вместе с ней «Жизель» и «Сны о Японии».

В труппе также постоянно работает танцовщик из Киевского национального театра оперы и балета, лауреат конкурса имени Сергея Лифаря Аркадий Ороховский.

Поэтому нам попрежнему везет: мы можем наслаждаться балетом привычной для нас школы и постоянно расширять свой кругозор, знакомясь с новыми постановками, новыми именами, другими, отличными от русского, направлениями в мировой хореографии.

В 1997 году газета «Аргументы и факты» писала: «Всем известно, что Нина Ананиашвили – суперзвезда конца двадцатого века, но, увы, далеко не всем желающим удается лично убедиться в этом». 8 сентября нам с вами предоставляется такая возможность.