Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги и я присел на лавочку.
Слегка щурясь на солнце, закурил.
Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошёл лавочку, всё так же продолжая что-то под ней искать.
После рождения моего сына я стал совсем по-другому относиться к детям.
Рассматриваю малыша.
Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нём что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, — не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так.
Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевёл взгляд на мои руки и тут же опустил глаза на землю.
— Дядя, подними ноги, пожалуйста, — глядя на меня, сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно, поднял ноги над землёй. Малыш присел и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
— И тут нету, — пацан вздохнул.
— Жвачку будешь? — спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
— А у тебя какая? Я люблю фруктовые, — ответил он.
— У меня мятная, — я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот.
Я улыбнулся, увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса.
Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
— Хорошо сегодня, тепло, — сказал я.
— Снега нет, это очень хорошо, — задумчиво сказал он.
— А чем тебе снег мешал?
— Вот ты даёшь! Под снегом же ничего не видно, — заметил мальчуган.
Малыш засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
— Пойду я. Скоро темнеть уже начнёт, а я почти ничего не нашёл. Спасибо за жвачку, — он развернулся и глядя в землю пошёл по аллее.
Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его. Наверное, какое-то взрослое уважение к рассудительному пацану.
— А что ищешь ты? — спросил я.
Малыш остановился и, чуть помыслив, спросил:
— Никому не скажешь?
— Хм, нет, никому. А что, это тайна? — я удивлённо поднял брови.
— Это мой секрет, — сказал пацан.
— Ладно, уговорил. Честное слово, не скажу, — улыбнувшись сказал я.
— Я ищу монетки. Тут, на аллее, их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками. Я в прошлом году очень много тут нашёл.
— Монетки? — переспросил я.
— Да, монетки.
— И что, прошлым летом ты их тоже тут искал?
— Да, искал, — лицо малыша стало очень серьёзным.
— А сегодня много нашёл, — ради любопытства спросил я.
— Щас, — сказал он и полез в карман брюк.
Маленькая рука достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились — видно, он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут. Я улыбаясь смотрел на него.
— Сорок восемь копеек, — сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
— Ого, так ты — богач, — ещё больше улыбаясь, сказал я.
— Неа, мало, пока мало. Но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына. И себя. А кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
— На конфеты собираешь?
Малыш насупившись молчал.
— А, наверное, на пистолет? — переспросил я.
Малыш ещё больше насупился и продолжал молчать.
Я понял, что своим вопросом я перешёл какую-то дозволенную черту. Я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.
— Ладно, не злись. Удачи тебе и побольше монет. Завтра будешь тут? — сказал я и закурил.
Малыш как-то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
— Буду. Я тут каждый день. Если, конечно, дождь не пойдёт.
Вот так и началось моё знакомство, а в последствии и дружба, с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день я приходил на аллею и садился на лавочку. Илья приходил почти всегда в одно и то же время. Я спрашивал его, как улов. Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля.
Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
— Илюша, у меня тут завалялась пара монеток. Может, возьмёшь их в свою коллекцию?
Малыш надолго задумался и сказал:
— Неа, так просто нельзя. Мне мама говорила, что за деньги всегда надо что-то давать. Сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
— Ровно 45 копеек, — с улыбкой сказал я.
— Я щас, — и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
— На, это я тебе за монетки даю, — сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зелёного стекла от бутылки.
Так мы совершили нашу первую сделку.
Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ в виде крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушёл сказочно «богатым» — за 50 копеек мелочью я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении, как железобетон.
Но в один день малыш отказался от сделки. Как я его не уговаривал, он был непреклонен.
И на следующий день отказался.
Несколько дней я пытался понять, почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял — он продал мне всё своё нехитрое богатство и ему нечего было дать мне взамен за мои монеты.
Я пошёл на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на аллею и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки и с серьёзным видом пересчитывал их.
Я к нему привык, полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днём меня всё больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал.
И ещё я заметил, что он очень редко улыбался.

Ровно неделю назад малыш не пришёл на аллею. Не пришёл и на следующий день, и всю неделю не приходил. Никогда не думал, что буду так переживать и ждать его.

Вчера я пришел на ту самую аллею с надеждой увидеть Илюшу.
Я увидел его. Сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
— Здоров, Илюша! — сказал я, улыбаясь во все зубы, — Ты чего это не приходил? Дождя не было. Поди, монеток под лавочками лежит видимо не видимо, а ты филонишь.
— Я не успел. Мне монетки больше не нужны, — очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
— Ты чего это, брат, грустишь? Что значит не успел? Что значит не нужны? Ты это брось. Давай, выкладывай, что там у тебя. Я вот тебе принёс, — и протянул ему ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
— Мне не нужны больше монетки.
Я никогда не мог подумать, что ребёнок в шесть лет может говорить с такой горечью и с такой безнадёжностью в голосе.
— Илюша, да что случилось? — спросил я и обнял его за плечи, — Зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
— Для папки. Я собирал монетки для папки, — из глаз малыша потекли слёзы, детские слёзы.
Во рту у меня всё пересохло. Я сидел и не мог вымолвить ни слова.
— А зачем они папке? — мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опушенной головой и я видел как на коленки падали слёзы.
— Тётя Вера говорит, что наш папка много пьёт водки. А мама сказала, что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег. Вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел, — слёзы потекли по его щекам ручьём.
Я обнял его и прижал к себе.
Илья заревел в голос.
Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал, что сказать.
— Папки больше нет, он умер. Он очень хороший, он самый лучший папка в мире. А я не успел, — малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал ещё никогда в жизни. У самого слёзы потекли из глаз.
Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
— Спасибо тебе за монетки. Ты — мой друг, — развернулся и, вытирая на бегу слёзы, побежал по аллее.
Я смотрел ему в след и плакал. Смотрел в след этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути, и понимал, что не смогу ему помочь никогда.
Больше я его на аллее не видел. Каждый день в течении месяца я приходил на наше место, но его не было.
Сейчас я прихожу намного реже. Но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду.
До сих пор я бросаю монеты под лавочку. Ведь я — его друг. Пусть он знает, что я рядом...

(Неизвестный автор.)