Нессик напомнила чудное-чудное словечко unboyfriendable, и я вновь подумала, что более блестящей характеристики себя еще не слышала и вряд ли услышу. Раз за разом оно себя оправдывает целиком и полностью. Нет, я не считаю такой уж большой трагедией тот факт, что мне восемнадцать, а самые долгие отношения в моей жизни длились две недели, собственно, я вообще это трагедией не считаю. Но всякий раз, когда на горизонте маячит кто-то новый, меня это волнует максимум дня три. В лучшем случае. Мне не хочется отношений, не хочется работать над ними, ничего такого, все это меня страшно тяготит. Мгновенно надоедает - и как отрезает враз.
Да, я еще слишком маленькая для серьезных отношений, а несерьезные мне попросту не нужны. Вот объяснить бы это еще бабушке. И всем тем, кто смотрит с превосходством лишь потому, что рядом с ними периодически болтается случайное тело противоположного пола.
Хотя что это я? Всех этих "тех" в моей жизни больше и нет.
А с остальным, думаю, справлюсь.

То, что цитировала ниже.

«… меня любит, а дело в том, все дело в том, чтобы мы любили, чтобы у нас билось сердце, хотя бы разбивалось вдребезги! Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги."

"Не бойтесь меня. Не думайте, что я умная, не знаю, что ещё, и т.д., и т.д. (подавите все свои страхи). Вы мне можете дать - бесконечно много, ибо дать мне может только тот, от кого у меня бьется сердце. Это моё бьющееся сердце, оно мне и дает. Я, когда не люблю, - не я. Я так давно - не я.
С Вами я - я.
До свидания. Знайте и помните одно, что всегда, в любую минуту жизни и суток - бодрствую я или сплю, перевожу Франко или стираю (например, как сегодня...), Вы, Ваш голос мне - радость.
Этого я, кажется, здесь не могу сказать никому."

"Моя надоба от человека, Таня, - любовь. Моя любовь и, если уж будет такое чудо, его любовь, но это - чудо, в чудном, чудесном порядке чуда. Моя надоба от другого, Таня, - его надоба во мне, моя нужность (и, если можно, необходимость) - ему, поймите меня раз навсегда и всю - моя возможность любить в мою меру, т.е. без меры."

"Радость от присутствия, Таня, страшная редкость. Мне почти со всеми - сосуще-скучно, и, если "весело" - то que j'y mets des frais (за свой счет, фр.), чтобы самой не сдохнуть. Но какое одиночество, когда после такой совместимости вдруг оказываешься на улице, с звуком собственного голоса (и смеха) в ушах, не унося ни одного слова, кроме стольких собственных!"

Марина Цветаева - Татьяне Кваниной.

Иногда я слышу в свой адрес слова: "Зачем ты так часто говоришь "люблю"? Зачем играешь громкими словами? Сама-то хоть веришь в свои бесконечные "навсегда", "никогда", "вечно"?"
Да, я часто произношу эти слова. И много. Потому что это самые простые и точные слова - пусть и для кого-то они слишком громки. Они - зато - честные.
Многие с ними очень осторожны... ну а мне вот нравится говорить "люблю". Не имеет значения, мороженое или тебя. Я этим обесцениваю значение? На взгляд большинства, наверное, да. Но дело-то только в том, что я знаю, что за этим стоит и когда.
Иногда - просто оттого, что не могу в себе это держать, что меня распирает изнутри большим-большим счастливым воздушным шаром, что хочу, чтобы все-все-все знали.

"боль пройдет,
но чтобы не умереть от радости,
нужно ее с кем-нибудь разделить".

Я же от радости умираю - ежедневно, я не в силах держать в себе слова, что - потоком из сердца.

"я, когда не люблю, - не я.
[...]моя возможность любить в мою меру, т.е. без меры".

Говорю - когда рада, когда без меры благодарна, когда счастлива. И в ту секунду, что произношу, я верю в свои слова - безгранично. Мое "навсегда" - навсегда. Мое "никогда" - никогда и не совершится.

Так - обесцениваю ли я слова?

"В английском слово "влюбиться" состоит из трех: fall in love.
Дословно - упасть в любовь.
Как, черт возьми, точно. Упасть. В любовь. Пятишься, пятишься - и не знаешь, когда же там пропасть. И потом - спиной вперед. И пааааадаешь ты, падаешь в эту любовь. И не знаешь, где же дно. А потом БАМ! И ты уже со сломанным позвоночником и на самом дне. И все. И. Все.
Дальше уже нихрена ты сделать не можешь. Лежишь, смотришь только, по уши в любви, ни пошевелиться, ни на помощь не позвать.
И, простите, пиздец.
Упал. В любовь.
Даже не знал, где дно - не успел помереть от разрыва сердца.
Вот и лежишь.
Жив. Дышишь. Смотришь. Но все равно - безнадежно".