Окно рейсового поезда ночью мешает внешний мир с отражением всех плацкартных внутренностей. Сливаясь в один динамичный коллаж, отпечатки пальцев на стекле накладываются на железные койки, фонарные столбы выхватывают из темноты дома и улицы, и другие куски чужой повседневности. Характерный стук колес о шпалы отсылает эти куски в воспоминания, где тысячи разных картинок слипаются в единый образ. Поселки, названия которых никого не интересуют, люди, чья биография проста и очень предсказуема. Какие-то физические силы тащат вагон через места, где произошел конец истории – полное отсутствие событий. На пути из Барнаула в Омск я ощущаю себя «нигде».

Мне не интересно. Зачастую это основная проблема моего восприятия, и особенно остро она стоит именно сейчас. Я приехал к сестре, которую не видел около двух лет, и новоявленному родственнику, который младше, чем мой сотовый. Он может претворяться, что печатает на клавиатуре, и меня этот трюк, наверное, должно размазать от умиления. Социальные обязательства к тем или иным чувствам всегда приводят к дилемме между грубостью и лицемерием. В данном конкретном выборе я решил подумать, что цирковые обезьяны бывают прогрессивней. А Омск – город как город, он может нравиться только в контексте личных ассоциаций.

Итак, мне не интересно.

 

"Нам всегда говорят отовсюду – будь собой, не стесняйся, будь собой. А что, если для многих людей быть собой – значит быть негодяем или шизофреником? Что если в твоей натуре – быть больным, несчастным, дураком, трусом? Тогда ты готов «быть собой»?

К этому выбору, в таком случае, надо относиться с большим уважением."

Это цитата из книги Петра Силаева "Исход". Хорошая, жуткая и короткая (страниц в 40) книга.

Все люди, которых я вижу в течение суток, уже вторую неделю делятся на тех, что с аватарками и продавщиц в магазинах. Последние раз по сто спрашивают о совместимости моих паспортных данных с табачной продукцией, первые эпизодически мелькают, а мое мироздание втиснуто в треугольник- монитор-кофемолка-пепельница. Мне, в свою очередь, полагается интересоваться строго Прустом и Стендалем.
Хронология дня до тошноты циклична. Будет безбожно убито еще месяца два моей биографии. Все, что мне интересно, так и останется на уровне детского творчества альтернативно развитых (рисовать как конь копытом плюс две грустных нотки на синтезаторе)зато мозг научится ассоциировать надоевшие мне обои со стилем Барокко и симпатичных мне людей с термином "кристаллизация". Смысл всей этой подмены важного необходимым в том, чтобы на ГОСах меня оценила какая-нибудь очкастая жаба с мозгом сугубо археологической ценности, и выплюнула в очень взрослый мир.
 

В начальных классах я был однозначно примечателен. У меня был рекордно низкий результат в скорости чтения (22 слова в минуту), в футбол я играл паршиво а девушкам был менее привлекателен чем бубонная чума. Единственно сносной способностью было умение драться. Чему, опять же, никто не был рад. Учитывая, что весь мой досуг тогда делился на чтение про динозавров и лепку динозавров, коммуникативных навыков в том числе ноль.Задрота из меня тоже не вышло:положение спас местный толстяк, на которого и пал общенародный гнев.
В период родительских командировок я жил у бабушки. Тогда старший брат меня таскал со своей тусовкой, где я был известен не иначе как "брат друга". Я иногда даже сомневался, что у меня вообще есть имя. Первые люди, с которым меня познакомил брат это Женя Кэш (сокращение от, извините, кошкоеб)и токсикоман Леша Кэмел с третьего подъезда. В общем я прибился ко всему тому, что сейчас бы назвал биомусором.Занятия тоже были соответствующими: за гаражами или на какой-нибудь стройке я флегматично взирал как бритый налысо чувак по имени Бобер, накачавшись манагой, поясняет за пацана своим кроссовкам. Когда мы периодически таскали алюминий с воинской части появлялись деньги. На деньги покупался луч поштучно и жвачки с голыми бабами. Последние педантично клеились в особую тетрадку хранимую в секретном месте.

Раньше все было как то просто.Не было готов, эмо, хипстеров, анимешников, розовых челок,черных очков,крестов на руках. Были нефоры, панки и гопники, все! Нефоры слушают Нирвану, гопников ты сразу узнаешь а панки где-то есть но их никто не видел. Тамагочи- мечта жизни, велосипед- твое все, мультики каждый день ровно в три. Мы десятком набивались в одну комнату чтобы играть в сегу на два джойстика. Самое большое попадалово-разбить мячом окно а самый страшный человек это дворник. Дворником был низенький забавный дедок, которого даже моя бабушка называла почему-то "Школьник". Школьник однажды очень плотно закрылся в гараже и завел свой старый запорожец.

Дерево уйдет в местечковый зин Lions and lambs . У меня опять четкое ощущение что "не осилил". Может, если напечатают в формате почтовой открытки, то выйдет неплохо. А в крупном варианте похоже на гибрид морковки с метлой дворника.

 

 

Случай, когда человек заявляет об опыте, не соответствующем пережитому, называется ложь.                             Например, фраза « В свободное время вожу экскурсии по аду внутри меня.» явно намекает на ужасы всех мировых войн и опыт холокоста в биографии двадцатилетнего подростка.  И я даже не знаю, что меня больше бесит: наличие подобных людей как таковых или факт их востребованности публикой.

Человек может мутировать бесконечно долго с одной лишь задачей выделиться. При этом люди обычно смотрят на то, как это делают другие. А потом, странно, но делают так же. Отчего приходят к  кофейно –сигаретным образам.  Или совсем уж мазохизму: «сверло дрели, проходящее сквозь запястья.»

Есть слова и есть их значения.  Употребление слов без представления об их значении называется «треп». Если трепятся  чтобы вызвать сострадание, то это уже «нытье», частный случай трепа. Негативные эмоции сильней всего.  Пользуясь одним этим фактом можно очень круто подменять прожитое написанным, попутно создавая аудиторию для изливания драмы. «сердобольность окружающих всё-таки заставляет поверить, что в этот мир ещё можно верить». Девочка возраста «вам есть восемнадцать?», а мир ее уже где-то безбожно кинул.

Еще один бесплатный бонус декаданса- ты претендуешь на большой жизненный опыт, твой внутренний мир глубже чем госдолг США, и потому, только окончив школу, можно сказать что-то вроде « тело - лишь оболочка, отвратительная, гадкая оболочка и смерть тебя освобождает от неё».   А главное: внимание, много внимания. Крики об убийствах и привлекают больше народу чем крики о котятках.

У меня всегда были симпатии к недовольным. У недовольных есть мотив к действию. Они меняют окружающее согласно своим идеям. Пытаются, во всяком случае. Но нытье в таких же отношениях с развитием как каннибализм с любовью к людям.  Нытики, как частный случай недовольных это просто яд. В своих обоснованных случаях это  безволие, в прочих –негласное соревнование в степени паршивости насущного. Как будто дети с линейкой закрылись в школьном  туалете чтобы выяснить кто больше мальчик. Занятие  настолько же лживое насколько бесполезное, тем более, что у части людей член исключительно мнимый и то, благодаря настройкам профиля.

Особо любопытные могут пролистать мой дневник и сказать «а нифига! Ты такой же». И будут очень правы, потому что лично я выполз из описанного выше явления. Радует в этом обстоятельстве только прошедшее время слова «выполз». Поэтому, весь прочитанный мной бред выглядит как случайный стеб над мной же самим.

_________

Все фразы, выделенные цветом и кавычками, являются цитатами.

Цитаты были использованы без разрешения авторов и учета контекста.

Авторы цитат будут указаны в случае требования авторов.

Будет лучше. Но позже.

 It is of memorys' propriety to remind playing cards: you hold it in your mind shreaded in fragments. Diversed into those you've used, those you value, those you want to get rid of. 

                                                                       "каждый язык - это особое уравнение между обнаружением и умолчанием. каждый народ                                                                                         умалчивает одно, чтобы суметь сказать другое. потому что всё сказать невозможно.                                                                                                                                                                  отсюда огромная трудность перевода."
                                                                                                                                                                                           (с) Ортега-и-Гассет

 

То, что мне нравится в языках и в переводе: посредничество. Это значит быть связующим между двумя системами знаков, которые взаимно считают друг друга бессмыслицей. Между двумя неведомыми друг другу восприятиями мира (однозначно разными).В некоторых случаях, которые еще гораздо выше моей компетенции, между двумя мирами, потому что реалии одного языка не всегда существуют в другом. 

И последнее крайне важно.Носитель английского понимает на уровне абсолютной бытовухи то, о чем носитель русского вообще никогда не думал.Обратное, кстати, справедливо.Ощущение легче всего описать как цвет, присущий если не всему то большинству вещей, который носитель одного только языка не в состоянии видеть.Говорящий на двух языках уже понимает что мир во всех красках не видел никто.

Таблица склонения неправильных глаголов выглядит сильно прозаичней всего вышеописаного. Но я именно так понимаю наличие другого языка в мышлении.

Возле бара гнило нечто.Тянуло на побочный продукт расстройства желудка,но вот окрас нехарактерный. Оранжевый, цвета Яндекса. в полужидком куске плесени едва угадывалась тыква. В любом случае, разлагалась так давно, что некоторые мамонты тоже могли ее видеть. Одновременно с моим открытием пьяный байкер (не лучшей кондиции)догнал на что я пялюсь.

-а в детстве..
- м?
-она была русалочкой!

Действительно хорошие вещи в жизни происходят случайно. Утверждению не обязательно быть правдой, я просто где-то это слышал. Но если да, то это общая черта с действительно паршивыми вещами.
Грязный кафельный сортир (мне на них везет, видимо хит сезона) с решетками на окнах и площадью на трех курящих где я смываю с рук куски собственной рожи в не менее упоротую раковину. Из палаты напротив мирно пищат показатели жизни, там реанимация. Я свой август не так планировал.

-Нам хватит на наркотики?
- еще бери, мало

Флегматично смотрю, как заспанная медсестра с задницей плавно переходящей в шею, десятый раз тыкает в меня иголкой. Попутно мне очень интересно кому можно впарить мою кровь, чтобы выручки хватило на наркотики.
«На анализы» подумал Штирлиц. Медсестры свалили, оставив мне простынь цвета зубного налета и безбожно храпящего соседа. Компания последнего располагает думать. Во всяком случае, когда кто-то в двух метрах от меня пытается втянуть ноздрями вселенную, спать точно не тянет.
Итак, «думать»: я горел 7-10 секунд. Это действительно долго, когда ты горишь живьем. У меня поверхностный ожог лица, волдыри размером с 5ти рублевую монету т.е. я выгляжу как статист из зомбиленда и теку лимфой на подушку. Я бы сказал «все действительно паршиво» но я уже заходил в реанимацию, где лежат настоящие примеры «действительно паршиво», по большей части в коме. Так что я остановился на «Отче, давай договоримся?»
Долбанное утро и другая палата. При каждом повороте направо маячит обгоревший член нового соседа. Либо просто везет, либо Всемогущий намекает на исход наших с ним переговоров. Сосед компенсирует телесные травмы дикой пошлостью, и пока я над этим ржу, мои скулы трещат по швам в прямом смысле фразы. Кстати, это больно.
Для слова «больно» тоже есть своя палата, перевязочная. Семь квадратных метров Бухенвальда где суровые электрики падают в обморок в процессе сдирания кожи прилипшей к бинтам. Хотя, если верить моей френдленте, то подобные ощущения можно испытывать ежедневно и без выходных. В оставшееся время предполагается делиться опытом и соболезнованиями.

p.s. Если вдруг кто волнуется, то на момент написания поста лицо автора обрело исходный вид кроме двух красных полос на скулах типа “why so serious?”.

Раз.

И я валяюсь на погрызаном диване в съемной квартире у станции метро "Теплый Стан".
Прижился к часовому поясу вместе со своей бессонницей и от нефиг делать сверлю взглядом потолок.
Сейчас перед глазами еще такие синие точки. Не знаю, что это, но если бы мне нужно было их кратко описать, то
я бы сказал "электрический снег", какая-то синяя рябь, натянутая на глазное яблоко. Чтобы уснуть, нужно закрыть глаза.
Тогда остается существовать только то, что шумит.
Это протекающий бачок в туалете, который, на вид, слишком долго был общественным, и кухонная драма этажом выше. И запах, псиной пахнет, и все равно эти точки.
Из кухни слышно как храпит сосед снизу. Я нахожу это забавным - ему под 50, но он спит со включенным светом.
И в этой компании я лежу бесконечно долго. Будь она (бессонница) человеком, научилась бы ходить и требовать конфеты. Потом смотрю на часы, а там 4:20. Слишком много времени чтобы чем-то себя занять и слишком мало чтобы выспаться.
Так что лучше просто лежать, закрыв глаза.

Два.

Месяца столицы.Налево дом, направо дом. Карта метро похожа на игру "монополия", чисто рисунком.Какой-то грузин покупает билет,
а меня уже не удивляет что он накрашен как поп-дива девяностых. Желтую ветку, по-моему, строили, закопав под землю американские горки.
Выхожу на любой станции метро, где дома похожи на отсыревшие картонные коробки.Бомжи какие-то деланные, голуби толстые и обнаглевшие. Та часть прогулки, которая мне нравится- происходящее бесцельно. А вот то,что меня уже задолбало- я вечно натыкаюсь на Красную площадь.

Вчера видел как из дома Булгакова вышел Воланд. Закурив на ходу, сел в крутой черный Мазератти и уехал.
Надо было поступать в театральный.

Видел как Таджик в оранжевой жилетке нарезал на велике по двору восьмерки. Зрелище было не то смешным, не то каким-то теплым.

Три.

Свойство памяти - бить целое на фрагменты и сливать куски на антресоли. Я пытаюсь вспомнить, как утром чистил зубы. Картинка, пятисекундный ролик о событии. Черт его знает, позавчера, неделю назад, или в канун хеллоуина. Заспанная рожа, синий кафель и грязное зеркало было сегодня и много лет подряд. Прочие цикличные вещи биографии, типа подъема собственной туши с постели, пятисотый стакан чая, с ними тоже самое. Утро это триумф мышечной памяти над мозгом.
С прошлым летом та же лажа.
С.Ш.А.

сделано для группы useless words of sasha grey и лавки записей REMISS RECORDS. Срок- недели две вроде. использовалась чертова куча фотографий исходников, так что рисовать я до сих пор не умею.И мудрый менеджмент Ильи и Дена.
всем спасибо все свободны.

сделано для группы I.witness. Рисовал где-то месяц, а на самом деле вечеров 7-8 без отрыва от производства (местный вечер с 22.00 до 04.00).

В Советском Союзе сугробы были больше

Фотографии first_of_april : city of suburbs

Фотографии first_of_april : city of suburbs

Двадцать. Число, время и возраст. Двадцатого сентября, где-то в восемь вечера я видел двадцатый в своей жизни первый снег. Который по факту ничего не значил, он не говорил о ранней зиме в условиях Западной Сибири, ни о заморозках, ни о ветре, вообще ни о чем. Он вообще был очень лаконичен, тихо падал, превращаясь в капли на асфальте. Дальше он начнет отвоевывать пространство. Согласно климату Западной Сибири зима превратится в кашель до рвотного рефлекса, сугробные траншеи во дворах, надоест, в конце концов. Примерно в Феврале начнет казаться, что других погодных условий природой не предусмотрено. Весной он уйдет, а я останусь. Потом будет новый. Первый снег, весь такой новый, и он уже подразумевает все остальное.
Та самая вещь, о которой уже который год мне говорит первый снег: « все надоедает».

Почти двадцать, что по примерным подсчетам равняется третьей части жизни. Тут, кстати, парадокс- третья часть это много, а двадцать лет это мало. Ни вины, ни достижений, никаких непоправимых поступков, которых я так чертовски боюсь. Среднестатистическое достижение подростка на данном этапе в том, что вместо горшка он ходит в универ. Как большинство средних, подростков я просыпаюсь в универ. Минута на встать, пять на одеться, бесконечно мало времени, чтобы забыть побриться, завязать шнурки. Плеер, сплю на лекциях, курилка во внутреннем дворике, мятые десятки кофейным автоматам. Интересно, зачем.

Реальность прозаичней представлений о ней.
«-Это ваше заднее слово?
-Заднее не бывает.»

Я чертовски завидую людям, которые хотят семью. Потому что у них есть полный набор представлений о собственном будущем. Сегодня они идут в универ, а лет через пять пойдут на работу и все эти действия хотя - бы не без смысла. Все ради того, чтобы в пенсионном возрасте было, кого кормить пирогами с картошкой. Я берусь за много вещей, качественно так берусь, с энтузиазмом. Заткнуться и делать. А это, черт возьми, сложно, особенно, когда тебя никто не заставляет. Позже я понимаю, что они мне просто не нужны. Это даже забавно, как будто у меня есть вопрос, скажем «дважды два», а через год я выдаю, что это не восемь. Вот только есть одна запарка, мне никто не задавал вопросов. Тогда, может, и вопросов нет?

Каждую секунду пространства взаимодействовать, это как будто пытаться доказать что я в принципе существую.
____________________
цитата- к.ф "кин-цза-цза"
про "дважды два"- взято из Хауза

начиная что-то новое, лучше пользоваться логикой "что хромает, то идет"
p.s. часов 20 на это убил