В колонках играет - Joby Talbot – Fairground (ost Penelopa)Перечитала прошлые посты и грустно усмехнулась. Судьба умеет крутить и закручивать, а ты лишь удивляешься ее поворотам. Год назад переполох в моих мыслях с Боссом и его невнятные намеки казались забавной безделицей. Сейчас, собирая осколки своего сердца, смех превратился с истерический. Я долго не писала, потому что события, происходящие в моей жизни, меняли меня и вносили сумбур в мысли, что уж там говорить о составлении конструктивного письма. Но пришло время воссоздать краткую хронологию наших взаимоотношений, чтобы поставить жирную точку раз и навсегда.
Июль 2013. Я не сразу поняла, что "Аполлон", про которого я писала ранее, пришедший к нам на стажировку, был отвергнут из-за расположения ко мне. Как оказалось, Босс уже был влюблен. Человек, который не умеет любить, был влюблен в меня. Но я даже не допускала мысли о его чувствах. Время шло, наше влечение и рабочее противостояние росло, а я силилась уйти в дела, чтобы не думать о нем, и, казалось, моя тяга гасла.
Спустя два месяца он изменился. Блестящие глаза, смущение во взгляде, робкая улыбка... Но я не замечала, пока однажды он не проболтался подруге, что я ему нужна. Слова были сумбурны, текст мало понятен, много шуток, осторожных намеков и несусветного бреда, но суть я уловила.
Что я почувствовала? Ничего. В тот момент я не почувствовала ничего. Почему? Может, не поверила или не хотела верить, он же знатный ловелас и однажды пытался затащить меня в постель, но безуспешно. Тогда это было пафосно и грубо, а теперь скромно и осторожно.
Осознав, что я могу знать о разговоре, он запил. Мы почти не виделись, но теперь я знала, что он страдает. Это было странно, но факт оставался фактом, он влюбился. Начиная верить в его чувства, понемногу влюблялась и я. Хотя о чем я, любила давно, просто не давала волю чувствам. Всё последующее время я продолжая наблюдать за его молчаливыми страданиями и морем выпитого алкоголя. Коллеги только разводили руками, так как попасть к нему на прием было сложнее, чем к министру. С обеда дверь всегда была закрыта, хотя мы знали, что он там. Попытки вытянуть меня на разговор при свидетелях успехом не увенчались. Хотела ли я тогда этого разговора? Долго нет, но чувства взяли вверх.
В октябре, когда степень моей тяги зашкаливала, он решился. После некоторых уговоров, мы встретились и погрузились друг в друга. Нет, не предавались постельным утехам, просто открыли часть души.
А потом поцелуй. Долгий, пронзительный, словно два человека, искавших и ждавших бесконечно долго, живя в разных городах и измерениях, сквозь все превратности и препятствия, нашли друг друга и воссоединились. Он воспользовался моментом, когда я искала что-то в телефонной карте, резко схватил, притянул к себе, и неистово впился в мои губы. Задыхаясь, я всем телом доверилась его рукам, которые сжали меня с такой силой, что на мгновение показалось, больше он меня никогда не отпустит. И этот час пылких объятий, поцелуев рук, тела... этот огонь... хотелось плакать от адреналина, который бил в крови. Так бьют частички счастья.
За мимолетным вечером наслаждений последовала неделя робости и страха, избытка чувств и боязни заговорить. Но купидон устал от наших скитаний и столкнул у входа, чтобы Босс наконец смог взглянуть мне в глаза. Растерявшись, я удалилась, оставив его в глубоких раздумьях. Словно школьники, мы не знали, что сделать с тем, что так комфортно покоилось в наших руках и сердцах.
Но ноябрьская поездка на природу расставила всё на свои месте. Никогда еще мы не были так уверены во взаимности и обоюдной любви, которой прилюдно поделиться было невозможно. Но у каждого появилась надежда на продолжение, на слияние этой сердечной тяги.
И он приехал. На следующий день, когда я вышла на работу. Мы были одни и в любовном страхе смотрели друг на друга, не зная, что сказать, пускай и сердца били в колокол. Робко он стоял в дверях, глаза блестели, руки тряслись. Уже уходя, он остановился, замер и проговаривая "Должен же я это когда-нибудь сказать!" развернулся и произнес медленно, ударяя на каждый слог:
"Ты мне очень нравишься...." и убежал... Убежал от избытка чувств.
Что сделала я? Не побежала... не побежала за ним. Не остановила и не сказала, что тоже люблю. Хотя безумно хотела...
Это стало началом конца. Конца зародившейся любви, которая словно росток просачивалась через каменный асфальт и сумела пробиться, а я так сухо раздавила.
Он начал отдаляться, я уехала на две недели, чтобы обо всем подумать. Вернувшись, обнаружила, что слишком поздно что-то исправлять. Моя подруга, одна из его бывших любовниц, через которую он и пытался до меня добраться, должна была встретиться с ним. Я сама долго настаивала на этой встрече, чтобы понять, настолько сильны наши дружеские чувства, и ценит ли меня он. Встреча состоялась в день моего приезда. Сидя в приглушенном свете скоростного поезда, меня бил страх и озноб, словно я чувствовала, какую безразмерную боль придется испытать... Они целовались, подруга его соблазняла, а он был не прочь. Изобразив из себя невинность, она ему сказала, что знает про нас... на что последовал ответ: "Марго хороший и глубокий человек, мы просто общаемся".
Этих слов было достаточно, чтобы растоптать всё... растоптать меня... Стоит ли говорить, что подруга в одночасье стала бывшей, а он умер для меня. В одежде я залезла в сухую ванну и прорыдала всю ночь. Дальше конфликт и бойкот. Мы не знали, как общаться друг с другом. Гния от страданий, я молча терпела и не подавала виду, пытаясь смеяться в лицо всем... ему.. себе.. Но каждый день походил на ад. Чтобы всадить меня последний кол, понадобилось лишь рассказать, как он предавался любовным утехам с легкомысленными коллегами и ушел от жены к какой-то бабенке, любовное щебетанье с которой он упорно пытался мне продемонстрировать. Такая месть?...
Зиму я не жила, а пыталась выжить. Холодные темные будни ломали мои хрупкие кости, а его лицо вызывало боль и отвращение. В какой-то момент он обострил военные действия, сняв с меня важные рабочие направления, изолировав от общественности и от себя. Сделала заключение, что таким образом пытается избавиться от меня, вынуждая уволиться. Но я терпела. Лишь в конце марта наступило холодное перемирие.
Теперь мы молчим, сложили оружие. Я остудила ненависть, признала ошибки, больше не злюсь. Главное, что я поняла, что действительно люблю его. И тогда, в тот момент, когда он пришел, я должна была побежать за ним. Но гордость, мой самый злейший враг, остановила меня. Моменты исчезают бесследно... и неважно, чтобы было бы потом, в тот момент я должна была почувствовать себя счастливой! Какая теперь разница, если после этого моя жизнь погрузилась в мучительную сердечную муку.
Сейчас я спокойна. Люблю его и принимаю, что он не любит. Обещаю себе уйти, чтобы не портить жизнь себе, ему, М... Теперь настал момент поставить жирную точку в этой истории.
Ночь провела в беспокойном сне. Погружаясь в очередную дрему, передо мной появлялся Босс, его руки, губы... Это походило на наваждение. Еще ни один мужчина не оказывал на меня такого сексуального влияния, как он. Говоря простым языком, у каждого свой наркотик, моим уже несколько лет был он. Я прекрасно понимаю, что стоит попробовать хоть раз, и каждой последующей дозы станет мало. А ведет это к краху. За последний год желание достигло своего пика (само собой по причине всех произошедших событий). Ирония судьбы: мужчина, с которым нельзя спать ни при каких обстоятельствах, является моим наваждением. 
