И ещё один вечер моей юности увековечен в сказочном формате. Конечно, это Хорошая квартира. Конечно, это бублички-прянички-конфеточки и фирменный хорошеквартирный чай, вкуснее которого я не пила ещё нигде. Конечно, это Макс ИвАнов со своей верной зелёной гитаркой. И - как на подбор - всё самые любимые мои песни: "Детские клятвы", "Про души", "Джарара", "С тобой", "Километражи", "Сутками молчишь", в народе именуемая просто "Утками", "Жизнь-водоём", "Дорога дорогая", "Все мысли о тебе", "Звезда", "Осень-невеста", "Сны корабелов", "Тень", которую я уже сто лет хотела попросить и всё забывала, "Пока. Целую. Снишься", "Об одном и том же", "Одиночество звонит" и "По всем фронтам", где каждое слово - пуля в сердце... Десятки маленьких пуль. И болит, и ноет там, где прострелено, а продолжаешь слушать, и слушать, и слушать, и всё удивляешься: как так этот человек складывает слова и ноты в песни, которые прожигают дыры в душе? Ну вот как это бывает: "а эту я позавчера придумал" - и новое чудо из-под пальцев? Где-то совсем за гранью разумного. Непостижимое и чудесное. И новые, новые песни: не одна и даже не две! И на крючок. Попались. И слова, впервые услышанные, уже застряли в heart shaped box, и утром, смотря в полоску рассвета, вспоминаешь про чёрную полосу, которой "пока", и улыбаешься, потому что это всё правда и не приснилось. А Макс вчера был в белом, и весь-весь светился, и улыбался, и смеялся... во весь зал. И голос - как большая и сильная река, захлёстывал, уносил в параллельную реальность (там, где аметисты разговаривают с водой, дождливая суббота путает планы и одиночество целует в спину), и опять нельзя было поверить, что это один Макс и одна гитара такое вытворяют. И ещё тени. Тени с гитарами. И каждый из нас, глотающий тёплые радостные волны и отражающий, как зеркало. Каково? Представляете только, какое мы там натворили электричество?!

А ещё Макс прочитал стихотворение. Спасибо.
А ещё, когда он поёт и играет, ему становится двадцать лет.

Ну всё-всё-всё, а то надобно экономтеорию учить, а я тут счастливая.
Спасибо, Макс!