Вопрос
Правда ли, что сейчас все книги выходят в сериях? Зачем, значит ли это, что если книга не подходит для серии - никаких шансов у нее нет.
Ответ
Правда. Мы стараемся не делать внесерийных книг. Почему? Серия, это маркетинговый инструмент, один из немногих доступных на книжном рынке. Серия дает возможность оптовику и читателю ориентиры, пренебрегать этой возможностью – не стоит. Что касается отсутствия шансов. Серии появляются и исчезают, все очень динамично, поэтому - шансы есть.

Вопрос
Если автор, предположим, написал 2-3 триллера (более-менее успешных) под псевдонимом, а потом решил "разбавить" творчество другим жанром, можно ли ему писать их под этим же псевдонимом? Или для разной аудитории лучше псевдонимы без ассоциаций (мол, такой-то пишет триллеры, и всё тут, сказку/романтику от него лучше не покупать)? Ведь всё-таки, стиль в целом будет один и тот же, авторский, и вообще множить псевдонимы - нужно ли это?
Ответ
Если автор успешен, менять псевдоним – нет смысла. Мне кажется, в новом псевдониме есть смысл только в случае предыдущих неудач. Или по каким-то личным причинам. Другое дело - успешность в одном жанре может вообще не сработать в другом, аудитории часто не пересекаются.

Вопрос
Скажите, что на взгляд редактора есть качественный текст? Если можно, то подробно, чтобы даже плохосоображающий человек понял.
Ответ
Взгляд редактора – это синтез критериев. Язык, искусство композиции, умение создать и раскрыть персонажа, яркий сюжет, умение создать атмосферу… А еще, отдельно - идеи, стиль… Это, вероятно, главные критерии, но есть еще масса нюансов. Это и работа с диалогами, и умение готовить ключевые сцены и много еще что. Важно, что соответствия одному критерию – недостаточно. Текст – это синтез, важно все.

Вопрос
Подскажите, пожалуйста, а какой минимальный и оптимальный объем а.л. для сборника рассказов? И как писать синопсис по сборнику рассказов для издательств, есть ли крутой пример, на который стоит ориентироваться?
Ответ
Жесткого ответа на объем сборника – не существует. Тут определяющий фактор – это должно быть нечто, за что читатель не пожалеет заплатить деньги. К примеру, за 40 страничек, вероятно, будет жалко платить, скорее всего такая книга не будет восприниматься как книга. Мне кажется, что минимальный объем – 6 авторских.
О синопсисе для сборника. Он не нужен. Читается один рассказ, если он хорош, редактор прочитает все.

Вопрос
Вы говорите часто, что мало хороших текстов. А как же тогда быть с тем, что многие хорошие вещи никто из издателей и не заметил сначала – Фрай, Чеширко, Щерба? Все они долго мыкались в инете, а заметили их издатели только тогда, когда уже были читатели. Не кажется ли вам, что поиск хороших текстов в сети практически не ведется?
Ответ
Категорически не согласен. Мы не в состоянии содержать штат скаутов, чтобы читать все тексты, поэтому, естественно, обращаем внимание на тексты, которые так или иначе выделяются. На сегодня – мониторинг сетевых авторов – общее место для всех редакций. Постоянно издаются авторы, которые были найдены именно благодаря сетевым публикациям, целые серии построены исключительно на сетевых авторах.

Вопрос
Мне часто приходится смотреть различные детские энциклопедии и научно-популярные книги для детей, и случается, что в них содержатся серьёзные фактические и понятийные ошибки. Как Вы думаете, не стоит ли издательствам проводить предварительное рецензирование книг, чтобы повысить их качество? Насколько это сложно сделать, сильно ли это усложнит издание книг?
Ответ.
Надеюсь, что это нечастое явление, так как создание энциклопедий всегда было непростой задачей и именно в силу того, что это невозможно без привлечения квалифицированных рецензентов и составителей. Подготовка одного тома может длиться несколько лет и, конечно, это дорого. Но так и должно быть. Что касается научно-популярных книг, по крайней мере в моей практике, авторы – ученые с именем и тут каких-то нюансов не должно быть. Сожалею, что вам попались такие книги.

Вопрос.
Как вы узнаёте читательские предпочтения? У вас существует какая-то система сбора мнений, или вы проводите широкие опросы?
Ответ
Понимание читательских предпочтений – это система, это не какое-то отдельно взятое мероприятие, конечно, мы проводим и опросы, но главное все же – перманентная аналитика того, что происходит на рынке. Причем не только на книжном, квалифицированный редактор отслеживает тенденции пристрастий пользователей контента – не только книги, игры, кино, театр. Конечно, это и взаимодействие с сетевыми сообществами, отслеживание рейтингов тех или иных направлений. Сложная ежедневная работа.

Вопрос
Что делают с текстами, которые неряшливо оформлены - сразу в корзину?
Ответ
Нет. Они рассматриваются, но редактор, конечно, заранее настроен негативно. И процесс может затянуться. К примеру, файл в каком-нибудь левом формате, а у редактора просто может не быть времени на переформатирование. Словом есть смысл отправлять текст в том виде, который требует издатель, и так, как вы бы сами хотели получить текст, в максимально комфортном для читателя виде.

Хороший редактор - незаметен и скрытен, только автор и он сам догадываются о том, что с текстом что-то случилось.
Как в жизни. Нам не дано изменять что-то совсем уж всерьез. Слишком многое зависит не от нас. Но можем редактировать.
Убрать ошибки, нестыковки, ненужные повторы… Дальше - как решит судьба. Но редактура - за нами.
Часто так хочется, чтобы все шло само, но - заставляешь себя и снова проходишься по тексту, убирая, добавляя.
Никаких счастливых предзнаменований на следующий год, надежда только на хорошо сделанное «домашнее задание».
Год редактора - сделать то, что зависит от нас.

Издательства - это такие загадочные компании, которые зарабатывают на использовании авторских прав.
Покупают у автора права, а чаще - берут в аренду, чтобы каким-то чудесным способом извлечь из них деньги.
Вот лежит текст, только что написанный автором, проходит время и он превращается в деньги.
Это странно, но издатель, это не торговец бумагой и не литературный агент, даже не книжный магазин.
Издателю вообще все равно, каким именно образом донести текст до читателя. Интернет – хорошо, экранизация, замечательно, классическая книга – великолепно. Лишь бы форма не погубила содержание.
Кофе в редакциях пьют, а на гуще не гадают. У профессионалов существуют критерии по которым они выбирают тексты для публикации. И в число этих критериев вообще не входит членство в союзе писателей, модельные данные и тот факт, что автор уверен в собственном величии. Даже все это вместе – не помогает.
Как понять, что именно права на этот текст можно будет превратить в деньги?
Первое – язык. Он должен быть на том уровне, который нужен, чтобы автор был в состоянии донести свои мысли. Хотя бы до редактора.
Иногда – крайне редко – языковая одаренность настолько велика, что редактор готов ради этого таланта попытаться издать книгу.
Второе – сюжет. Если он интригует, если он держит в напряжении – да, это причина для публикации
Третье – мир. Мир, в котором хочется быть – это причина.
Четвертое – герои. Если они живые, с ними хочется быть, с ними не хочется расстаться – да. Это тоже причина.
Пятое – эмоции. Если автор способен довести до слез или заставить смеяться, конечно же, его опубликуют
Шестое – тема. Тема, которая волнует здесь и сейчас и невозможно не опубликовать, хотя мы знаем, что есть газеты, но иногда…
Седьмое – что-то новое, неизвестное, то, чего не было, а вот автор это сделал. Родил идею, ситуацию, которая сама по себе просто заставляет издать книгу.

Еще, конечно же – дикая известность автора, известность такая, что все равно, что именно он написал, поклонники прибегут и купят.

И самое-пресамое – главное. А у издателя есть возможность именно эту книгу донести до читателя? Правильная серия, сформированная аудитория?

Взвешивая все эти факторы и еще сотни нюансов, редактор, в конечном счете, занимается оценкой рисков. Будут продажи – или нет?
В идеале – все или большая часть причин для публикации должны сойтись в книге.
Увы. С идеалом сталкиваемся редко, поэтому издателю приходится делать, вероятно, то, ради чего он придуман – рисковать.

Есть такой принцип работы с автором – «as is». То есть, либо берешь рукопись в том виде, в котором она пришла, либо отказываешь. Удобно. Особенно, если, что ни автор, то профессионал.
Забавно получается, когда редакция отступает от этого принципа. Обычно, это происходит, если пытается помочь молодому автору. Конечно, можно тупо отказать. Но читаешь, видишь потенциал, понимаешь, что достаточно небольшими усилиями можно поднять уровень книги, увеличить тираж, помочь автору завоевать имя…
Классический ответ молодого автора на комментарии редактора сводится к объяснениям, почему все то, что он написал – это здорово.
В принципе, если бы автор мог стоять рядом с каждым читателем и рассказывать ему почему же он написал так или иначе… Наверное, помогло бы. Правда, есть у меня опасение, что покупая книгу, читатель хочет купить именно книгу, а не комплект книга автор.
В принципе, страшного ничего нет, немного жаль своего времени, а у авторов хочется попросить – сразу в письме пишите – чтобы мне ни сказал редактор, я даже слушать не буду. И я смогу расчистить свой ящик в течение дня.
По крайней мере, это честно.

Есть такая штука - профессиональная болезнь. Но я не о том, что глаза по вечерам, хоть выбрасывай, а фильмы смотреть трудно, так как через пять минут уже понятно в каком месте и что случится. Я про то, в какие крайности иногда так легко впадаешь.

Симптом первый. Редакторская любовь.
Есть такие тексты – написаны не глупыми и приятными людьми. И кажется, что до книги – совсем чуть-чуть. Надо только поговорить с автором и он – человек неглупый и приятный – все поймет, все сделает и будет – она – книга-книжище. Общение с автором, действительно, приятное. Текст – не противный. Но книги нет. И не будет. А редактор уже в который раз пытаясь на что-то вдохновить автора как-то и текст полюбил, и его создателя… И выходит книга понятная и нужная лишь им двоим – редактору и автору. И не продается. Что обидно – и шансов не было.

Симптом второй. Аномалия.
Если читать много рукописей, то рано или поздно она случается. Приходит страшная аномалия и берет редактора в плен. Средний уровень рукописей низок, и если в нужный момент приходит текст чуть выше этого среднего низкого уровня – редактор, берегись! Легко попасться. Отвыкнув от нормальных текстов, редактор принимает плохое за хорошее. Рецептов два – дать почитать коллеге. И чаще читать книги, а не рукописи.

Симптом третий. По локоть в тексте.
Даже лучший редактор – ни разу не автор. Где та черта, где редактура переходит в соавторство? Ведь редактор все знает, как правильно, как не правильно… Но, боже упаси, оказаться по локоть в тексте. Только подсказать - исправлять, изменять должен только автор. Текст он живой, на редактуре, как на операционном столе, одно неверное движение и текст умирает, если это твой текст, ну, что ж, но если чужой… Авторы – берегите тексты!

Симптом четвертый. Задолбало.
В 2006 году в нашей редакции всех «задолбал» классический формат 84х108/32. Нам совершенно искренне казалось, что он всех раздражает и надо печатать какими-нибудь странными узкими, широкими, любыми, только не классическими кирпичами. На самом деле, читатели не собирались покупать новые книжные шкафы только из-за того, что каким-то сумасшедшим перестали нравиться классические размеры книги.
Куда более серьезно «задолбало», чьим вирусом поражены сотни профессиональных литераторов, это стойкая фобия по отношения к жанровой литературе и любым сюжетным произведениям. Слово «роман», если оно не дополняется – «в стихах», «в таблицах», «в смс» и пр. просто дурной тон. Сколько можно писать романы – уже все написано. Ну, да, сколько можно пить и есть, однако не надоедает. Причем жанровая фобия понемногу привела к тому, что жанры закрываются. Почти умер детектив, на издыхании мелодрама.

Симптом пятый. Трендофилия.
Приходит тренд, и все перестают дружить с головой. Вампиры, медицина, байки, гламур, коды, поттерианы… Стоит показаться тренду и все книги пытаются привести к этому единственно понятно продающемуся направлению. Психоз. Чем активнее этот психоз проявляет себя, тем быстрее тренд идет на спад. Закон сохранения.

Симптом шестой. Чудо.
Обычно поголовно им болеют маркетологи. То есть в том, что книга не продается, чуда нет. Любой сразу скажет – плохая обложка, не сезон, фамилия автора не с той буквы, неправильно спозиционирована, не повезло с бумагой… - продолжать можно до бесконечности. А вот когда книга начинает продаваться… Тут, как правило, объяснение одно – чудо. Цифры в названии. Фамилия автора похожа на фамилию бренда. Торговые сети как раз посмотрели сюжет по НТВ и решили брать книгу на ту же тему. Звезды встали правильно…
У симптома этого одна причина. Сложно понять причину удачи и не удачи книги, совсем забыв о тексте. Текст имеет значение.

Симптом седьмой. Серийный.
Не дай бог, хорошо пошла серия. По уму надо вдумчиво ставить туда достойные книги, и будет жить серия долго и тиражи у неё будут хорошие, и даже случайный ляп её не испортит. Ан нет. Продали нормально первые две книги, засандалим туда все, что только шевелиться. Серия умирает просто молнией, не беда, мы новую придумаем. Это не глупо. Это иногда правильно. Потому как пойдет серия или не пойдет послезавтра не знает никто, а так мы на короткой дистанции точно заработаем.

Симптом восьмой. Проклятие бренда.
Бывает так – фамилию знают хорошо, а книги бренда продаются плохо. То книги плохие, то ли помнить фамилию, это одно, а тратить на нее деньги – другое… Но расстаться с брендом – так тяжело. А вдруг он только временно не продается, хотя случаев, чтобы взял и воскрес из мертвых, не было, но… Короче издатель лишенный бренда чувствует себя плохо – знобит, голова болит, давление скачет. Лечиться двумя средствами. Первое радикальное – бренд благополучно продается другому издательству, а продаж нет. Самочувствие снова в норме. Второе щадящее - бренд так никому и не продался, возвращается и просит уже почти вменяемые суммы.

Что плохо с этими и другими симптомами – распознаешь либо сильно после, либо, если это не с тобой.

Я - идиот. Радует, что я не один такой, нас таких собралась целая редакция. Болезнь моя проявляется в момент окончания чтения рукописи. Что делает нормальный редактор? Правильно, абсолютно нормальный редактор рукописи вообще не читает. Один, я бы сказал редактор просто эталонного психического здоровья сформулировал так: "все рукописи гавно, только одни продаются, а другие нет".
Редактора просто здоровые - либо принимают тексты к публикации, либо отвергают. Точка. На этом общение с автором заканчивается. Дальше с ним общается бухгалтер и директор.
Что делают больные люди - они пытаются автору рукописи помочь. Ну, то есть - разглядеть талант, и понимая, что у мальчика, девочки, дяденьки, тетеньки - не все получилось, попытаться подсказать. Причем, подсказки носят характер очень простой - что сделать, чтобы расширить количество читателей.
Фишка в том, что подсказать это одно, а довести текст - совсем другое. Фактически все мы знаем, что плохо в автомобиле "Жигули", но мало кто способен сделать из него хотя бы "Опель".
Я вообще считаю, что редакция, это такое место для предпродажной подготовки - навести лоск, понять, на что поставить, завлечь покупателя бойким девизом, положить на правильную полку.
И вот, что забавно. Редактор, который здоров, у него нет ни одного шанса нарваться на автора, перед которым он в чем-то виноват. Потому что по факту, нет такого автора, для которого бы он что-то сделал. А вот идиот рискует. Потому что если я просто отказал автору - все ок, никаких претензий, а если я заставил его переделывать текст, а тот не продался миллионным тиражом, то это произошло почему? Из-за меня. Продалось пять тысяч, а не ноль, - хотелось бы крикнуть в ответ, но это не аргумент. Ты виноват лишь в том, что мною ты занялся, - вбивает автор осину в грудь редактора.
Дело в том, что автор он не просто делает книгу, он её делает для себя. Издатель платит деньги не за книгу, а за право её продавать некоторое время. Автор является конечным пунктом всей этой истории. Он либо делает, либо не делает, он получает гонорар или получает маленький гонорар. А редактор... Просто делает свою работу.
К сожалению, очень часто получается как - автор исправляет книгу. Делает процентов десять от того, что требуется. И не хочет делать больше ничего. А когда проходит время и книга продается плохо, он возмущенно заявляет - я же сделал все как вы сказали.
Что-то доказывать? Уличать? А смысл? Такое чувство, что подсознательно автор ждет, чтобы редактор взял и за него переписал текст. Только это уже не редактор, это называется - соавтор. И тогда - гонорар пополам.
Все сводится к тому, совершенно непрофессиональному, что в какой-то момент становишься здоровым. Читаешь рукопись, видишь - да, талантливый, да можно было бы что-то подсказать, и, глядишь, все получится. Но как-то сами по себе всплывают все те случаи, когда уже вот так пытался, и когда в результате, вне зависимости от результатов остался виноват и не хочется ничего.
Особенно забавно, когда автор одной-двух книг, которые ценою большого совместного труда таки попали в ТОП... и автор получает предложение от коллег. Хорошее предложение. Которое нельзя не принять. И выходит еще одна книга, которая проваливается и автор больше не нужен никому.
А он ведь не стал менее талантлив. Просто карабкаясь на скалу продаж, очень удобно иметь страховку в виде редактора, который всегда не прав, и которую так легко можно в любой момент обрезать.

Не все авторы нелюдимы и не умеют общаться. Есть, которые умеют. Причем, как правило, общаются лучше, чем пишут. Нормальный гимназист запросто писал стихи, и это не то, что не казалось чем-то необычным, ну, мы же справляемся с ножом и вилкой и никого не восхищает, ах, как он ловко отрезал, не уронил на коленки, да еще и мимо рта не пронес. И думается мне, что в прозе написать мысль, и чтобы понятно, тоже, не бог весть какой дар. То есть для человека образованного, да еще, если и родители с образованием, и живет в большом городе, да еще и профессия - не шахтер, и не грузчик в Пятерочке... что-то написать - не фокус. Фокус - написать роман. А записать набело анекдот из жизни бабушки, себя маленького или приятеля по двору - это нормально.
И вот такой нормальный, не имбецил приносит текст. И как-то читаешь один эпизод, второй - и хорошо. С юмором, и язык приятный. А в единое полотно не собирается. Тут уже эрудиции и образованности - мало. Тут надо впахивать и соблюдать все тонкости писательского ремесла. А с этим как раз затык, потому как этот автор, считает. что он ничем не хуже, ну этих всяких... Ну, да. Есть не один десяток авторов, заподозрить человека в том, что он еще хуже - это на уровне обматерить. Беда в том, что там может и ниже уровень образованности, но выше уровень ремесла. Читателю вообще плевать на личные качества автора и то, что с ним, может быть, приятно посидеть за бокалом не худшего коньяка. Он буквы читает. И тут - в тексте - ему должно быть интересно и приятно. И он совершенно не обязан восхищаться слогом, потому как можно написать замечательно, но про то, что никому не интересно, и чего? Ну, не надо это никому...
И совершенно бесполезно спорить и утверждать, что можно ТАК написать о жизни беспозвоночных, что всем будет интересно. Да, Пелевин вон смог. Только вот кто мне скажет, что он писал про насекомых?
Но наш любимый автор будет не просто спорить. Он будет без конца кокетничать с редактором, вопрошая сразу из десятков писем, - я ль на свете... И если он именно таков, каким я его описал выше, то возникает редакторско-стокгольмский синдром. Редактор уже не в состоянии оценивать текст отдельно от весьма симпатичной личности. И читает в пятый раз, пытаясь сам себя убедить в том, что, ну, чем же это плохо - это же не так и плохо?
Пропустим лирику. Книгу издают. И продают тысячи две, а оставшееся мертвым грузом лежит на складе. И тут приходит автор... Во-первых, с новым романом, который, "этот то уже точно будет бестселлером". Во вторых, со следующим устным текстом: "Вы же просто не умеете продавать, вы нарисовали отвратительную, не правильную обложку, и почему не было никакого пиара? Я принес гениальный роман, а вы загубили дело всей его жизни". Причем, повторюсь, все это в комплексе с еще одним романом, который почему-то он несет сюда же, тем самым людям, которые, судя по его же словам, только что похоронили его книгу.
И нет у этой истории конца. И погружается редактор в бездну вины. Потому как думает он, ну да, сделали бы рекламу и продажи были бы лучше, еще штук сто, точно бы продали.
Ларчик открывается просто. Мухи, то есть человек отдельно, текст отдельно. И в идеале, даже с днем рождения не поздравлять. Потому как трудно человеку, который тебе симпатичен сказать, даже простое, - надо бы поработать над текстом, слабоват. А уж дать телефон пары-тройки других издательств с надеждой, что тот оттуда не вернется - не реально.
И как это все совместить с тем, что большинство настоящих авторов тонкие, ранимые натуры (что не мешает им хамить), которых нужно поддерживать и, я абсолютно серьезно, просто необходимо любить?

Неприятно, но именно так начинается каждый день у каждого из вас. И что печально, именно так он и продолжается, и следующий ничем не отличается от предыдущего.
Дворники и водители, случайные прохожие, журналисты и президенты, каждый норовит лишний раз доказать, что цитата из Ушакова «о тупых, безвольных людях, покорных насилию» - это именно о нас, о быдле.
Трудно понять, почему арест Ходорковского всех так волнует, а вот то, что по улице не пройти и не проехать – как бы и не повод. Каждый каждому быдло и это уже давно пора вписать в конституцию страны. И даже если нас заставят произносить это непонятное «господин полицейский», разве не будет думать каждый «быдло»? И экс-мент будет думать о нас так же.
Даже национальный вопрос в нашей стране сводится, в конечном счете, только к тому, кто в большей, а кто в меньшей степени быдло.
Ну, давайте уже будем честны. Наши бизнесмены и покупатели, единороссы и беспартийные, кто не является добросовестным прихожанином церкви ВСЕЕДИНОГО БЫДЛА?
Обидно, что тут и книжники не отстают. Писатели присылают в редакцию романы и по всем признакам часто они думают о редакторах то самое. Иначе трудно объяснить как можно прислать трижды забракованный роман с уверениями о том, что все-все переделал, и дотошный редактор, перечитывая текст убеждается, что автор добавил в начале и конце по одному предложению, и, вероятно, сейчас тихо радуется тому, что редактор в четвертый раз читает его гениальное произведение, проклиная Кирилла и Мефодия, и на всякий случай Гуттенберга.
Редактор в свою очередь публикует неимоверную дурь, старательно сочиняя убойное название, чтобы читатель точно купил, и затем, с проклятиями закрыл книгу, так и не дойдя до половины.
Читатель тоже не дурак, и уделывает всех, покупая именно то, что ему выкладывают на первых столах, каждый раз ведясь на любую обманку и, кажется, даже электронные книги не в состоянии заставить читателя включать мозг, хотя бы в момент покупки.
Когда беда или счастье – одно на всех, вдруг в один миг, исчезает унизительное слово. Проблема в том, что беды наши слишком часто именно из-за того, что мы молчим, мы безвольны и слабы, над нами возможно любое насилие и только трансляция в youtube ответ всему.

* Из миниатюры А. Ревы.

Это странно. ЗА сегодняшний день пятеро принесло мне извинения за то, что я должен читать их рукописи. ТО есть, как бы мы понимаем, что вас от рукописей тошнит, но сделайте одолжение. Если бы тошнило я бы занимался чем-то другим. Если врача тошнит от больных, надо переключаться на здоровых, повара мутит от вида сырого мяса - не на того учился. Ну, как редактора может тошнить от рукописей? НУ, да есть не просто ужас, а ужас-ужас, есть книги толщиною в два кулака и ни одного нормального абзаца. Ну, так это же не курорт. Работа такая.
Господа, пишите, присылайте, и да, не успеваем, потому,что есть чего читать, но непременно прочтем. И непременно ответим. Вопрос, что. В тот день, когда очередное письмо автора, не читанное еще, вызовет у меня приступ тошноты, я сменю профессию. Потому что это как... никогда не разворачивали подарки? Что там под слоем информации об авторе и синопсисе - вдруг это оно - чудо. Потому что это же не фильмы и не игры, это рукописи, которые могут все. Автор может то, что неподвластно никакому 3D, и никакому Кэмерону. Он может все. И этого чуда ждешь, на него надеешься, и самое главное, оно случается.
Такая профессия - ждать чуда и его дожидаться. Завидуете?

Есть такой специальный автор. Его главный талант – эпистолярный. Особенно ярко проявляется в письмах к редактору.
Классическая история такова, – вот присылаю вам произведение, знаю, что вы не читаете текстов в принципе, а уж писем от такого как я и подавно… но все-таки шлю. Вдруг мне удастся пробиться сквозь ту крепостную стену, за которой скрыты издатели.
Редактор, попался в ловушку номер раз. "Что значит не читаю, очень даже читаю, и вообще… " И тут случается страшное, он открывает прилагаемый файл. Нет не так. К таким письмам крепятся архивы, непременно фото, непременно биография, синопсис, точнее небольшой рекламный буклет посвященный рукописи, ну и собственно рукопись, чаще фрагмент. Потому как мало ли – вдруг сопрут.
Итак, редактор читает. Протискивается сквозь сложносочиненные, многоэтажные, силится добраться до сюжета, странице так на двадцатой начинает задавать себе вопрос, а не увлекся ли я, спотыкается о надцатый шаблон шаблонович, ломается под тяжестью ну, вовсе не читаемого, наконец натыкается на уже вполне отчетливую графоманию... Возвращается к письму и робко сообщает автору: читал, спасибо, больше не хочу, если хочешь писать еще, есть над чем работать.
Казалось бы все. Нет. Автор тут же сообщает редактору, что на другой ответ он и не рассчитывал, что давно ждал эту отписку, так как естественно читать у редактора не было времени, а ведь друзья и знакомые автора в один голос уверены в его – автора – гениальности и только врожденная скромность заставляет автора лишь иногда сообщать о собственной гениальности избранным издательствам.
Ловушка номер два. Редактор пытается оправдаться, доказать, что он таки читал, что не дежурный ответ, а очень даже осмысленный, и вообще, читать это его работа, поэтому странно, что автор вместо того, чтобы сосредоточиться на исправлении ошибок, пишет подобные письма.
Ха. Тут на голову редактора обрушивается последний удар – автор объясняет, что редактор просто не в состоянии в силу своей ограниченности понять его текст и оценить его рыночный потенциал, просто потому, что до сих пор он имел дело лишь с посредственными произведениями, список которых тут же прилагается.
Дальнейшее зависит от магнитных бурь, возможностей провайдера и темперамента сторон. И почти никогда от здравого смысла.
Проблема в том, что нет такого автора и читателя, который не был бы уверен, что редактор оценивает тексты с точки зрения «нравится – не нравится». То, что редактор профессионал и руководствуется вкусом, нюхом и осязанием в последнюю очередь - факт, почти недостижимый для графоманов обоих полов.
Бесполезно дискутировать с человеком, который в ответ на логику применяет формулировку типа:
- это точно не хуже Донцовой…
- вы просто еще не прочли второй и третий том моей рукописи, да и первый том доходит только с третьего раза…
- вы привыкли публиковать всякое г., где уж вам…
Могу сказать только одно. Тот автор, который подозревает, что для того, чтобы написать настоящий роман надо многое знать, уметь, и адски работать, тот, кто готов не огрызаться, а учиться, почти всегда издается. Часто – с успехом.
Представьте себе картину, вы приходите в магазин, вам предлагают просроченную колбасу, а когда вы отказываетесь, пытаются убедить, что где-то глубоко внутри есть что-то совершенно бесподобного вкуса. Надо просто как следует распробовать. Ну-ну… А ведь можно и не дожить до промывания желудка.

Продолжаем нашу передачу:)
Есть такой миф о правильном подходе к издателю. Сначала вы мне деньги, потом я вам книгу. Так вот, книги не стулья. Точнее немного не так. Если я уже знаю, что за стулья – нормальный вариант. А если нет, ну, как-то хочется понять из какого материала, и насколько удобно на этом сидеть. А то я как-то теряюсь, когда спрашивают, сколько платите? И никто не спрашивает, как пишите? Вот как пишите, так и платим. Чтобы было уж совсем понятно, даже стул из красного дерева может стоить как испорченное красное дерево, а книга может вообще не стоить той бумаги на которой написана. Как бы умело ни торговался будущий автор.
Еще есть миф о том, что надо только о чем-то таком написать правильном и будет слава и успех. Отгадка в том, что когда что-то такое произошло, о чем надо писать, ну например отставка Лужкова… Так вот писать об этом уже поздно. Надо было хотя бы за полгода до того. И главное. Если человек спрашивает, о чем бы ему написать, да автор ли это? А если издатель говорит о чем нужно написать, то не становится ли этот самый издатель соавтором? Если автор пишет на заданную тему за выданные деньги, это все-таки уже не совсем автор. Вот у сантехника нет претензий в рамках авторского права. Слив течет, заплатили денег, он его починил. Так и тут. Это уже территория ремесла, а не творчества.
Такой застарелый миф о том, что редактора страшно завидуют авторам и готовы украсть все, что лежит плохо. Ну, да, а мясник завидует коровам. Простите меня за такое сравнение, но почему редактор должен завидовать автору? Нет, я понимаю, что можно завидовать успешному, прославленному автору, но с какой такой нечаянной радости редактор должен завидовать автору, который прислал рукопись, и ему отказали?
И по поводу красть. А дальше что? С огромным трудом, таясь, опубликовать и никому не показывать? Потому что если показать – тут же – здравствуй суд? В чем логика?
А еще есть миф о критиках, которые сами по себе этакие недописатели, ну так по версии Веллера получается и он не одинок. И как бы все так эмоционально, но есть одна проблема. Где эти критики? Ау! Авторам как-то невдомек, что если нет человека, который о нем будет писать, причем писать что угодно, то кто о нем вообще узнает? Вот у нас и не узнают, потому как вымерли критики, а те, что остались заняты не критикой, а прославлением самих себя. Опять-таки не страшно, если бы их было много, а так десяток на всю страну. Маловато, но авторы все не успокоятся. Хотят, чтобы ни одного не осталось. А дальше что? Сами о себе будете рассказывать читателям. И он вам поверит?
Любимый миф. Миф о неграх. За всех успешных пишут негры. Все хорошее написано неграми.
Негры пишут плохо. Потому что, если бы они писали хорошо, они были бы писателями, богатыми, знаменитыми, уважаемыми людьми. Негры есть некая прослойка людей литературного труда, которые помогают уже состоявшимся авторам писать больше, чем они могли бы сделать сами. Ну, или за хорошие деньги пишут за тех, кто сам писать не умеет. Опять –таки, пишут не очень здорово, потому, что за здорово написанное платят больше, чем может заработать любой негр. И главное. Путь в негры, это путь из литературы. То есть каждый текст все хуже, денег все меньше, а на выходе только мечты, ах, кем бы я был, если бы не подался в негры.
НА самом деле в литературе, также как и везде есть два пути. Трудно идти вверх, надеясь, что труд этот, когда-нибудь окупиться. Или пытаться срубить гонорар сразу. На заданную тему, под правильной фамилией. Деньги сразу, только это тупик. Называется он «джентльмен в поисках десятки».
Продолжение следует...