Четыре строчки источают яд, Когда скрывается в них злая эпиграмма, Но раны сердца лечит «Рубаят» – Четверостишья старого Хайяма. Самуил Маршак Так уж случилось, что Омар Хайям ныне больше известен, как один из величайших поэтов Средневекового Востока. Его знаменитые рубаи о смысле жизни, о судьбе, о времени и мимолётных мгновениях радости, распространились по всему миру и вошли в сокровищницу духовного достояния человечества. Слава поэта практически затмила славу учёного, а между тем, Хайям – это в первую очередь выдающийся математик, астроном, врач и философ, всю свою непростую жизнь посвятивший науке и во многом предвосхитивший открытия будущих эпох. В своё время он также считался высшим авторитетом среди астрологов Средней Азии и по величию славы был сравним, разве что с Нострадамусом, только вместо туманных пророчеств писал четверостишья-афоризмы, насыщенные сокровенными мыслями. Полное имя Омара Хайяма звучит – Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям. Ибн Ибрахим – значит сын Ибрахима, а слово "Хайям" буквально означает "палаточный мастер" и указывает на его принадлежность к сословию ремесленников. Долгое время ни то, что день, даже год рождения великого математика и поэта точно не были известны. Знали только, что родился он в середине XI века. Внести в этот вопрос ясность помог обнаруженный гороскоп Омара Хайяма, сведения о котором привёл лично знавший учёного историк Абу-л-Хасан ал-Байхаки. В одной из своих книг он указывал: "Его час рождения пришёлся на восход Близнецов; Солнце было в третьем градусе Близнецов, Меркурий был в соединении с Солнцем, а Юпитер по отношению к ним обоим в тригональном аспекте". Так как астрология базируется на астрономических вычислениях, современным астрономам не составило труда определить момент, когда наблюдалась подобная комбинация. Ей в XI веке соответствовала только одна дата – 18 мая (27 мая по новому стилю) 1048 года. Из указаний Байхаки также можно сделать вывод, что Омар Хайям родился на рассвете. Детские и юношеские годы Хайяма прошли в Нишапуре – крупном культурном центре Ирана, известном своими библиотеками, школами и базарами. В некоторых источниках указывается, что это было небольшое селение, но авторы, видимо, имели в виду более поздний Нишапур времён своего упадка, а в XI веке он представлял собой город в несколько сотен тысяч жителей, расположенный на территории более сорока квадратных километров, окружённой высокой стеной с башнями. Посещать местную школу – медресе, Омар начал с 12 лет. Путь знаний, конечно, требовал денег, но его родители, хотя и не были особо богаты, сочли такие расходы оправданными. На протяжении нескольких лет они оплачивали учёбу сына, а когда Аллах призвал их (историки полагают, что причиной внезапной смерти сразу обоих родителей стала свирепствующая в те годы в Нишапуре эпидемия), шестнадцатилетний юноша продал отцовский дом и отправился в Самарканд. В то время это был самый крупный на Востоке научный и культурный центр. В ходе дальнейшего обучения Хайям достаточно быстро овладел широким кругом точных и естественных наук: математикой, геометрией, физикой, астрономией; познакомился с достижениями античных учёных – Архимеда, Евклида, Аристотеля, переведенными на арабский язык. Помимо этого изучал философию, историю, правоведение; был искусен в астрологии и врачевании и даже получил квалификацию хакима, то есть врача. Здесь следует сделать небольшое отступление и дать объяснение тому, при каких условиях образованные люди Средневекового Востока могли заниматься научными изысканиями. В те времена учёным в основную обязанность вменялось сохранение власти правителя и поддержание её великолепия, для чего выделялось четыре должности – секретаря, астролога, врача и поэта. Султаны неизменно стремились окружить себя самыми выдающимися умами, которым в лучшем случае покровительствовали, в худшем – удерживали насильно. Таким образом, судьба представителей науки в большинстве случаев целиком зависела от нрава правителя, его капризов и придворных интриг. Омару Хайяму в этом отношении, можно сказать, повезло – его необычные способности по достоинству оценил главный судья Самарканда Абу Тахир. По-видимому, именно этот высокопоставленный чиновник представил Хайяма ко двору бухарского хакана Шамс ал-Мулука. В дошедших до нас источниках упоминается, что правитель настолько почитал имама Омара, что сажал его рядом с собой на трон. Десять лет, проведённые учёным в книгохранилищах Бухары, не прошли даром – из под пера Хайяма вышло четыре фундаментальных трактата по математике. В 1074 году, после того, как Шамс ал-Мулук признал себя вассалом султана Малик-шаха, учёного пригласили в столицу огромного Сельджукского государства город Исфахан. Великий визирь султана Низам ал-Мулк – образованейший человек и талантливый политик, которому, по сути, Малик-шах был обязан крепостью своей власти, после прекращения войн и наведения порядка в государственных делах, обратил своё внимание на науку. Благодаря его стараниям, во всех крупных городах – Багдаде, Басре, Нишапуре, Балхе, Мерве, Герате, появилось множество школ и академий, а сам Исфахан, славившийся ценнейшими собраниями рукописных книг, стал активно действовавшим научным центром. Призвав Омара Хайяма и других выдающихся астрономов, Низам ал-Мулк выделил из казны немалые средства для строительства обсерватории и приобретения самого совершенного по меркам того времени оборудования, после чего поставил перед учёным задачу – разработать для султана новый календарь взамен устаревшего. В Иране и Средней Азии в XI веке существовало одновременно две календарные системы: солнечный домусульманский зороастрийский календарь и лунный, привнесённый арабами. Обе календарные системы совершенством не отличались. Солнечный зороастрийский год насчитывал 365 дней; поправка на не учитываемые дробные части суток корректировалась один раз в 120 лет, когда ошибка вырастала уже в целый месяц. Лунный же мусульманский год в 355 дней был совершенно непригоден для сельскохозяйственных работ. В течение пяти лет Омар Хайям вместе с подчиненными вёл наблюдения в обсерватории, и к марту 1079 года представил новую систему счёта времени. Этот календарь, получивший название по имени заказавшего его султана "Маликшахово летоисчисление" имел в своей основе тридцатитрехлетний период, включавший 8 високосных годов, следовавших семь раз через четыре года и один раз через пять лет. Это позволяло временную разницу рассчитываемого года по сравнению с тропическим годом, исчисляющимся в 365,2422 дня, свести к девятнадцати секундам. Таким образом, календарь, предложенный Омаром Хайямом, на семь секунд точнее ныне действующего григорианского календаря (разработанного в XVI веке), в котором годовая ошибка составляет 26 секунд. Однако, по не вполне понятным причинам, календарь Хайяма так и не был внедрён. Работая в обсерватории, Хайям также скрупулёзно вёл наблюдения за особенностями движения небесных тел. Результатом этого стали «Астрономические таблицы Маликшаха» (также названные в угоду высокому покровителю), позволяющие с высокой точностью определять положение планет для любого момента времени. В своё время они были широко распространены среди учёных Востока, но до наших дней, к сожалению, не сохранились. Так как астрономия и астрология в былые времена представляли собой слитую воедино науку, Омар Хайям практиковал при царском дворе и в качестве астролога. Малик-шах даже сделал его одним из своих советников и неоднократно приглашал мудреца советоваться по спорным вопросам. Имея возможность беспрепятственно заниматься любимым делом, учёный за время службы у Малик-шаха написал несколько фундаментальных трудов по математике. В частности он первым в истории дал полную классификацию видов уравнений – линейных, квадратных, кубических (всего двадцать пять видов) и разработал теорию решения кубических уравнений; первым поднял вопрос о связях геометрии с алгеброй и обосновал теорию геометрического решения алгебраических уравнений, что подвело математическую науку к идее переменных величин. Эти работы долгие века оставались неизвестными европейским ученым, создателям высшей алгебры и неевклидовой геометрии, и они были вынуждены заново пройти тернистый путь, который за пять-шесть веков до них уже проложил Омар Хайям. Ещё же Хайям разработал метод извлечения корней любой степени из целых чисел, в основу которого положил формулу впоследствии названную биномом Ньютона. Также перу учёного принадлежал не дошедший до нашего времени трактат, в котором он рассуждал о математической теории музыки. Двадцатилетний относительно спокойный период жизни Омара Хайяма при дворе Малик-шаха оборвался, когда в стране обострилась политическая обстановка и активно развернули свою деятельность исмаилиты. Лидер наиболее радикального крыла этого движения, Хасан Саббах, в 1090 году захватил горную крепость Аламут на севере Ирана и сделал её базой своей террористической организации. Его приверженцы, называющие себя "хашишины" (в европейском варианте – "ассасины"), активно использовали тактику мистификаций, перевоплощений, ловушек и тайных убийств. В конце 1092 года от их рук пали оба покровителя Омара Хайяма: Низам ал-Мулка зарезал исмаилит, проникший к нему под личиной дервиша (странствующего мусульманского монаха), а Малик-шаха тайно отравили. После этого в Исфахане развернулась ожесточённая борьба за власть – исмаилиты расправлялись с придворными, поджигали дома (так сгорела уникальная Исфаханская библиотека), терроризировали население. Вдова Малик-шаха Туркан-хатун, опираясь на сохранившую ей верность гвардию, провозгласила султаном своего младшего сына Махмуда, которому едва исполнилось пять лет. Но фактически она сама управляла государством. Не жаловавшая Низам ал-Мулка, Туркан-хатун не испытывала доверия и к его приближённым. И хотя Омар Хайям всё ещё работал в обсерватории, продолжая попутно исполнять при шахине обязанности астролога и врача, он уже не получал прежнего содержания. Вскоре Исфахан потерял положение царской резиденции. Титул столицы же получил город Мерв в Хорасане. Лишившись государственной поддержки, уникальная обсерватория стала приходить в запустение. В ходе острой политической борьбы властям было не до науки. Хайям было предпринял попытку заинтересовать новых правителей в субсидировании научных изысканий и написал книгу с явным популистским уклоном – об истории солнечного календаря и различных календарных реформах. Это его сочинение представляло причудливую смесь легенд и анекдотов, изобиловало различными псевдонаучными приметами, щедро пересыпанными нравоучениями. Непосредственная цель этой книги видна в главе "Об обычаях царей Ирана", где, в качестве высшей царской добродетели указывается покровительство ученым. Увы, сочинение не помогло – Исфаханскую обсерваторию закрыли. Так как с астрономическими наблюдениями было покончено, всё ещё служивший при дворе Омар Хайям с этого момента снискал известность прозорливого астролога. Говорят, его прогнозы сбывались с необыкновенной точностью. Вот как об этом повествуют современники, бывшие тому свидетелями: "Зимою 1114 года в городе Мерве, султан потребовал у Хайяма определить благоприятный момент для выезда на охоту, так, чтобы в эти несколько дней не было ни дождя, ни снега. Омар два дня потратил на это дело и определил благоприятный момент. Сам отправился к султану и в соответствии с этим определением усадил султана на коня. И когда султан сел на коня и проехал расстояние в один петушиный крик, набежала туча, и налетел ветер, и поднялся снежный вихрь. Все засмеялись, и султан хотел уже повернуть. Ходжа имам Омар сказал: "Пусть султан успокоит сердце: туча сейчас разойдётся и в эти пять дней не будет никакой влаги". Султан поехал дальше, и туча рассеялась, и в эти пять дней не было никакой влаги, и никто не видел ни облачка". Но видимо, искусство предсказаний не прельщало учёного, видевшего смысл науки совершенно в ином. А, может, стали брать своё годы, или не стало сил терпеть дворцовые интриги. Во всяком случае, на склоне лет Омар Хайям оставив Мерв, вернулся в Нишапур. Там он и прожил остаток жизни, лишь иногда покидая родной город для посещения Бухары или Балха. Хайям преподавал в Нишапурском медресе, имел небольшой круг близких учеников, изредка принимал искавших встречи с ним ученых, участвовал в научных диспутах. Продолжая исследования в области точных наук, он написал в эти годы трактат "Об искусстве определения количества золота и серебра в сплавах из них" – работу весьма нужную и по достоинству оценённую купцами и ювелирами. В последние годы жизни к славе Хайяма, как выдающегося математика и астронома прибавилась ещё крамольная репутация вероотступника. И хотя Омар великолепно знал Коран (уже в восемь лет он мог с любого места прочесть наизусть главную книгу мусульман), и свободно давал толкование любой его части, за что и удостоился титула Гияс ад-Дин – «Плечо веры», тем не менее, его истинные взгляды не вписывались в ортодоксальный ислам. Ещё в 1080 году Хайяму пришлось вступить в полемику с одним высокопоставленным имамом, который предложил авторитетному учёному объяснить, как он понимает мудрость аллаха в сотворении мира и человека и признает ли необходимость молитв. Это обращение имело провокационный характер, и должно было побудить Хайяма либо выступить с открытым признанием религиозных положений ислама, либо открыто признать свои антиисламские высказывания. В ответном трактате Омар Хайям, заявив себя последователем Авиценны, пояснил: «Признавая существование Бога, как первопричины всего сущего, тем не менее, считаю, что конкретный порядок явлений – не результат божественной мудрости, а определяется в каждом частном случае законами самой природы». Ответ не удовлетворил высокопоставленного ревнителя ислама и вскоре столкновения Хайяма с духовенством приняли такой оборот, что он вынужден был в уже немолодые годы (более 70 лет), совершить долгий и трудный путь паломничества в Мекку. По возвращении из хаджа Хайям стал вести уединённый образ жизни. Не будучи женат и не имея детей, он поддерживал отношения только со своими родственниками, а по отношению к прочим, как утверждали, проявлял скверный характер. Причины тому, видимо были веские. В предисловии к одной из своих книг, Хайям пояснял: "Большая часть из тех, кто в настоящее время имеет вид учёных, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и притворяясь знающими. Тот запас знаний, которым они обладают, они используют лишь для низменных плотских целей. И если они встречают человека, отличающегося тем, что он ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана, они делают его предметом своего презрения и насмешек". Кто сейчас не подпишется под этими словами? Своеобразную отдушину учёный находил в поэзии. Омар Хайям писал исключительно рубаи – четверостишья, в которых рифмовались первая, вторая и четвертая или все четыре строфы. В те времена рубаи не считались серьезной формой поэзии; и современниками, как поэт, Омар Хайям не признавался. Да и сам он едва ли придавал своему творчеству серьезное значение. Скорее всего, его поэтические откровения возникали мимоходом, экспромтом и учёный набрасывал их на полях научных работ или на подвернувшихся под руку клочках бумаги. Многие из них утрачены, а те, что всё же дошли до нашего времени, сохранили неизвестные люди, которые записывали мудрые, полные юмора, лукавства и даже вызывающей дерзости изречения восточного мудреца. И благодаря этим неизвестным, до сих пор рубаи Омара Хайяма покоряют читателей своей предельной емкостью, лаконичностью, простотой изобразительных средств, гибким ритмом. Но время от времени, нет, нет, да и прозвучит в них нотка пессимизма и безысходности, свойственная человеку, много претерпевшему на своём веку. Как считают современные литературоведы и психологи, эти четверостишья в полной мере позволяют понять противоречивый характер их автора. По всей видимости, несмотря на отсутствие семьи, в своё время имам Омар не чурался земных радостей и с удовольствием воздавал славу Бахусу. Долгое время годом смерти Омара Хайяма считали 1123 год. Затем были обнаружены указания о кончине учёного 4 декабря 1131 года. Так как они не противоречили другим документальным источникам, эту дату решили считать достоверной. Как описывал один из близких родственников Хайяма, он в этот день ничего не ел и не пил, а только внимательно читал "Книгу исцеления" Авиценны. Дойдя до раздела "Единое и множественное", вложил золотую зубочистку между листами фолианта и попросил позвать необходимых людей, чтобы сделать завещание. Вечером же после молитвы поклонился до земли и сказал: "О боже, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, мое знание тебя – это мой путь к тебе". И умер. Своей смертью Омар Хайям загадал нам несколько загадок. Однажды некоему достопочтенному мужу, имевшему честь разделить с ним трапезу, Хайямом за обедом сказал: "Могила моя будет расположена на таком месте, где каждую весну ветерок будет осыпать меня цветами". Когда же этот человек в 1136 году вновь приехал в Нишапур, он узнал, что имам Омар уже четыре года, как умер. Решив поклониться его праху, он попросил показать могилу и очень удивился, когда увидел, как грушевые и абрикосовые деревья свешивались из сада и, распростерши над местом упокоения учёного ветви, скрывали его под цветами. Захоронение Хайяма сохранилось. Над ним в 1934 году на средства, собранные почитателями творчества учёного и поэта, воздвигли величественный надгробный памятник. Надпись на нём заключает вторую загадку и гласит: У могилы Хайяма присядь и свою цель потребуй. Одно мгновенье досуга от горя мира потребуй. Если ты хочешь знать дату построения обелиска, Тайны души и веры у могилы Хайяма потребуй. Авторы надписи считали, что Хайям умер в 516 году Хиджры по лунному календарю (это 1122-1123 год по европейскому летоисчислению). И если заменить каждую букву последней строки этого четверостишья её числовым значением в арабской буквенной нумерации и сложить эти числа, в сумме получится 1313, что после перевода на нашу календарную систему даст 1934 год – год установления обелиска. Андрей Зрелов по материалам З. Н. Ворожейкиной Примечание: верхнее фото - портретный облик Омара Хайяма восстановленный по черепу из гробницы учёного. нижнее фото - гробница Омара Хайяма в Нишапуре. "Меня_зовут_Елена"