В колонках играет - Bob Marley - Pimper's ParadiseНастроение сейчас - Мечтательное, чуть грустное, но радостноеВсе, что у меня на душе описал еще давным-давно мой любимый писатель, поэт, прозаик, Даниил Иванович Хармс... Представьте, этот человек постоянно голодал, вовсе не потому, что ему так хотелось, а потому, что на улице шел СССР. СССР прошел, а писателя не стало... И никому не было стыдно! Цензура есть цензура! Вот только стихи Маяковского вроде "Женщины любят цветы, А я на них срал. Стране нужны паровозы И тяжелый металл" печатались, потому что Маяковский писал нужное стране советов, а Хармс размышлял и думал, писал про то, что нужно человеку, что окружает его самого, да и любого человека. И хотя многим наверное читали в далеком-далеком детстве детские рассказы и стишки, большинство не помнит его, некоторые не понимают и не любят. А жаль...
То, что внутри меня сейчас, медленно, согревающе, и спокойно, растекается внутри всего тела, заставляя представлять картины, которые открывают чудеснейшие виды... Довольно, хватит предисловий.
По вторникам над мостовой По вторникам над мостовой
Воздушный шар летал пустой.
Он тихо в воздухе парил;
В нем кто-то трубочку курил.
Смотрел на площади, сады,
Смотрел спокойно до среды,
А в среду лампу потушив,
Он говорил: "Ну, город жив".
1928 г.
НЕБО Кричит петух. Настало утро.
Уже спешит за утром день.
Уже и ночи Брамапутра
Шлет на поля благую тень.
Уже прохладой воздух веет,
Уже клубится пыль кругом.
Дубовый листик, взвившись, реет.
Уже гремит над нами гром.
Уже Невой клокочет Питер,
И ветр вокруг свистит в лесах,
И громоблещущий Юпитер
Мечом сверкает в небесах.
Уже поток небесный хлещет,
Уже вода везде шумит.
Но вот из туч все реже блещет,
Все дальше, дальше гром гремит.
Уже сверкает солнце шаром
И с неба в землю мечет жар,
И поднимает воду паром,
И в облака сгущает пар.
И снова страшный ливень льется,
И снова солнца шар блестит -
То плачет небо, то смеется,
То веселится, то грустит.
19 августа 1935 года.
Мое любимое:
ПОСТОЯНСТВО ВЕСЕЛЬЯ И ГРЯЗИ Вода в реке журчит прохладна,
и тень от гор ложится в поле,
и гаснет в небе свет. И птицы
уже летают в сновиденьях,
и дворник с черными усами
стоит всю ночь под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок,
и в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
Проходит день, потом неделя,
потом года проходят мимо,
и люди стройными рядами
в своих могилах исчезают,
а дворник с черными усами
стоит года под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок.
И в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
Луна и солнце побледнели.
Созвездья форму изменили.
Движенье сделалось тягучим,
и время стало как песок.
А дворник с черными усами
стоит опять под воротами
и чешет грязными руками
под грязной шапкой свой затылок,
и в окна слышен крик веселый
и топот ног и звон бутылок.
14 окт<ября> 1933.
ТИГР НА УЛИЦЕ Я долго думал, откуда на улице взялся
тигр. Думал, думал, думал, думал, думал, ду-
мал, думал, думал... В это время ветер ду-
нул, и я забыл, о чем я думал. Так я и не
знаю, откуда на улице взялся тигр.
Всегда смеюсь, когда читаю следующее, мне это кое-что напоминает ))))
БУЛЬДОГ И ТАКСИК Над косточкой сидит бульдог,
Привязанный к столбу.
Подходит таксик маленький,
С морщинками на лбу.
"Послушайте, бульдог, бульдог! -
Сказал незваный гость. -
Позвольте мне, бульдог, бульдог,
Докушать эту кость".
Рычит бульдог на таксика:
"Не дам вам ничего!"
Бежит бульдог за таксиком,
А таксик от него.
Бегут они вокруг столба,
Как лев бульдог рычит.
И цепь стучит вокруг столба,
Вокруг столба стучит.
Теперь бульдогу косточку
Не взять уже никак.
А таксик, взявши косточку,
Сказал бульдогу так:
"Пора мне на свидание,
Уж восемь без пяти.
Как поздно! До свидания!
Сидите на цепи!"
И напоследок... Всем, вроде меня и
DestricK адресуется:
НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ Скрепив очки простой веревкой,
седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в
страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая гладит волос и
хлеба черствую ковригу,
Грызет зубов былых остатком и громко
челюстью хрустит.
Уже заря снимает звезды и фонари на
Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится
с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и
старика за горло душит,
А я стихи пишу Наташе и не смыкаю
светлых глаз.
23 января 1935 года.
Доброй ночи, господа, я пошел спать.
