Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу:
Как будто стыдно мне - я говорить не смею.

И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,-
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.

В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина:
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.

Дмитрий Мережковский

Есть намеки тайные
В будничных вещах.
Есть необычайные
Пропасти в сердцах.
В той же ежедневности,
Где томишься ты,
Дышат бури гневности,
И цветут цветы.
Краткое мгновение
Может пронести
Ужас разрушения
На твоем пути.
Краткое мгновение
Может дать нам сон,
Весь восторг забвения,
Целый небосклон.
День, что был томительным,
Ярким станет вдруг,
Блеском поразительным
Все зальет вокруг.
Верь в приход нежданного,
Тайна есть во всем,
В сердце много странного,
Мы живем… Живем!

К.Бальмонт

Потерпел кораблекрушение один человек. Его прибило волной к острову, о котором доселе никто не знал. В поисках людей набрел он на туземную деревню и остался там жить.

Прошло несколько лет. Он обзавелся хозяйством, встал на ноги и решил жениться. У вождя того племени было две дочери - красивая и страшненькая. Вот и решил он сосватать одну из них. За красивую дочь вождь просил 10 коров, а за вторую - 2 коровы. Человек подумал-подумал и решил: "Я женюсь на второй твоей дочери, но отдам за нее 10 коров".

Вождь был в недоумении: "За 10 коров - бери старшую, красавицу. Или плати 2 коровы за младшую. Люди подумают, что я обманул тебя!"

"Не подумают" - успокоил его зять. И женился на младшей, и заплатил за нее 10 коров и ушел на поселение далеко в долину. Когда через некоторое время отец захотел проведать свою дочь и добрался в долину, навстречу ему с ребенком вышла ослепительно красивая женщина.

Он спросил у зятя - а где же моя дочь? Ты взял другую жену?"
Зять улыбнулся и ответил: "Пусть моя жена расскажет тебе"

Она сказала: "Отец, это я, твоя дочь! Когда мой муж женился на мне, я не могла поверить, что он отдал 10 коров, как за мою старшую сестру-красавицу. Потом я стала думать - а может во мне есть что-то, за что он так меня ценит? И я стала чувствовать себя женщиной, которая стоит 10 коров. Это наполняло мою душу светом и радостью, и теперь я выгляжу как женщина, которая стоит 10 коров!"

Как часто в жизни происходит именно так. Как мужчина ценит женщину, так она и выглядит, такой любимой и женой будет...

«Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?»

Ох уж этот наш знаменитый русский аршин! Сколько с ним поговорок, загадок, сказок! Сколько сочных, исконно русских сравнений и характеристик! Ведь не скажут у нас про иного неестественно прямого человека, мол, «прямой, как палка». Это и обидно, и как-то не по-нашему. А вот «как аршин проглотил» – это пожалуйста. И про того, кто слышит только себя, оценивает всё лишь со своей колокольни, скажут: мерит-де всё на свой аршин. И добавлять нечего. Сказано – как отрезано!

Что же это такое – аршин? Откуда взялся? Чему служил? Почему у Фёдора Тютчева «умом Россию не понять, аршином общим не измерить»? Какого всё-таки роста был только что родившийся – «сына Бог им дал в аршин» – царевич Гвидон из пушкинской «Сказки о царе Салтане»? И каким наездником был блистательный граф Вронский из «Анны Карениной», если на виду у высшего столичного общества не смог преодолеть один из ипподромных барьеров – «запруженную речку в три аршина шириною» да в два глубиною? Могли ли в такой речке жить томно-ленивые, «больше чем в пол-аршина» жирные караси из «Господ Головлёвых» Салтыкова-Щедрина или охотистые, хищно-зубатые «щуки в аршин», как в речке Песчанке из чеховского рассказа «Свирель»? На каких же блюдах умещались двухаршинные стерлядки из гоголевских «Мёртвых душ»? А семейные предания Дениса Давыдова, знаменитого героя войны 1812 года: «Блаженной памяти мой предок Чингисхан, Грабитель озорник с аршинными усами...»? Их-то как считать-рассчитывать?

Аршин, пол-аршина или его четверть – чуть ли не самые ходовые на Руси меры длины. Во всех лавках, у всех купцов отмеряли ткани, пёстрые ленты, дорогие нити аршином – лёгкой и удобной деревянной линейкой. Без неё и магазин не магазин, и приказчик не приказчик, да и сам покупатель, не следящий за ловким полётом аршина в руках оборотистого продавца, и не покупатель вовсе, а так себе, разиня, которого и обсчитать-то не грех. Будет вороне наука!..

А начиналось всё с локтя! Он как длина правой руки от локтя до конца среднего пальца издревле был самой что ни на есть близкой русскому человеку мерой. Впрочем, ближе ведь и не бывает. Локоть – он всегда при тебе, всегда «под рукой». Им и мерили всё, что нужно было померить. Но только до тех пор, пока не поняли, что руки-то у всех разные. У одного – загребущие, чуть не по земле волочатся. У другого – короткие, за спиной не почешешь. Вот тогда-то и взяли себе наши праотцы в услужение названного брата-близнеца локтя – восточный аршин, точная и неизменная длина которого составляла 71,12 см, или 0,7112 м. Взяли, во-первых, потому, что издавна знакомы с ним были – с Востоком-то Русь торговать любила и умела. А во-вторых, потому, что угодил аршин душе русской – точен, верен, твёрд и прям.

Теперь ясно, что младенец Гвидон родился истинным богатырём: 70 см роста у новорождённого впечатляют. А вот выездка Вронского, наоборот, разочаровывает. Запруда в два метра и для не слишком лихого кавалериста не преграда. Зримо рисуется и размах некрасовского весеннего половодья – «Наши реченьки водой/Налились на три аршина...». Подъём воды на два с лишним метра – это, согласитесь, для наших равнинных мест многовато. По достоинству оценивается и тонко подмеченная Ф. Тютчевым философская невозможность «измерения» России общими мерилами. Никак не укладывается она в них ни по своему необъятно-природному размаху, ни по своему духовно-нравственному характеру.

И что я ? Кто я? Где я? С кем?
Кто глиной мнет в своей руке
Мою судьбу, мои желанья
И знание мое в сознанье?
О, этот книжный червь в башке!
Я — волк степной, я — Гантенбайн,
Улисс и новый Финиган
Иль неудачник Мартин Иден,
Кухуллин, мстящий за обиды —
Где барышня? Где хулиган? —
Я — только я! Ни оболгать
Литературный балаган,
Ни объяснить меня до точки
Не сможет: я — первоисточник
И свой последний результат.
Где синие очки и бант?!

Как маски мертво прирастают:
Сначала ты никто — потом
Вдруг стало собственным лицом,
Что было пустотелой тарой.
И что? Я — шут или король?
Любовник под окном с гитарой?
Я — череп с шерстяной тиарой.
Я — некто, Господин Никто.
Я — только я? Вот — разве даром —
Опять репризы, снова роль? —
Будь паинькой, учить изволь...
Как я устал. Жизнь — произвол.
Где вовсе сам себе не равен.
Ты — представление о драме,
Где наперед известна соль:
"Король и шут..."— а дальше сами..."

Александр Шишкин

Сверхблаго, сверхчудо, минута и год –
Кто первый шепнул мне: и это пройдет?
Уйдет без оглядки, к чертям, как циклон…
Откуда ты взял это царь Соломон?
Сверхболь, сверхбеда, беспредел, безысход…
Не падай! Припомнил? И это пройдет!
Совсем. Непреложно. Явь ринется в сон.
Откуда ты знал это царь Соломон?
Чтоб кинуть в столетья, в их черный черед:
И это, и это, и это пройдет!
Закон естества, как Ньютонов закон…
Зачем ты открыл его царь Соломон!

И.Снегова

Почему мы исчезаем,
превращаясь в дым и пепел,
в глинозем, в солончаки,
в дух, что так неосязаем,
в прах, что выглядит нелепым,-
нытики и остряки?

Почему мы исчезаем
так внезапно, так жестоко,
даже слишком, может быть?
Потому что притязаем,
докопавшись до истока,
миру истину открыть.

Вот она в руках как будто,
можно, кажется, потрогать,
свет ее слепит глаза...
В ту же самую минуту
Некто нас берет под локоть
и уводит в небеса.

Это так несправедливо,
горько и невероятно -
невозможно осознать:
был счастливым, жил красиво,
но уже нельзя обратно,
чтоб по-умному начать.

Может быть, идущий следом,
зная обо всем об этом,
изберет надежный путь?
Может, новая когорта
из людей иного сорта
изловчится как-нибудь?

Все чревато повтореньем.
Он, объятый вдохновеньем,
зорко с облака следит.
И грядущим поколеньям,
обоженным нетерпеньем,
тоже это предстоит.

Булат Окуджава.

Пошли ей, Господи, душевного тепла.
Хотя, тепла в её душе хватает!
Чтобы свой крест безропотно несла,
Чтоб получила всё, о чем мечтает.

В угоду людям не творила б лести,
Чтобы прощала всем и всё сполна...
Чтобы чужой не оскорбила чести,
И слову данному чтобы была верна.

Пусть дети радость ей приносят,
Пусть полной чашей будет дом...
Какая разница - КТО просит,
Какая разница - о КОМ...

А нам - дай, Господи - прощенья,
Дай хоть немного поумнеть -
В греховной жизни исправленья,
Чтобы хвалу Тебе - воспеть.


Лана Мак

Велика Русь! Многоопытна. Не нуждается она ни в сокрытии чёрных страниц прошлого, ни в лубочных картинках будущего. Нужна ей одна лишь правда. Что ж, вот она! Как занимала веками Россия своё достойное место в мировой цивилизации, так и будет занимать. И в глобальный мир гигабайтов, мегапикселей она ещё введёт свои меры счёта, ещё утвердит свои критерии и показатели производства знаний и экономики счастья, мощности и плотности возвышающих человека информационных потоков, созидательной эффективности новых, прорывных для человечества векторов развития. Тому порукой и поучительная история русского счёта.

Работящая Русь испокон веков растила хлеб и разводила скот, собирала мёд и топила воск, охотилась и ловила рыбу. Произведённое и собранное отправляла богатыми обозами за тридевять земель в обмен и на продажу. Торговала сама. Разрешала и другим – за «плату малую». Китайские шелка и восточные пряности, заморские вина и булат караванами, ведомыми отважными гостями-негоциантами, шли и плыли через Русь-матушку к заветным назначениям.

Из требований торговли торить новые и содержать в исправности прежние пути, беречь от лихих людей ценный товар, быстро и без ущерба переваливать его на транспортных развязках у слияния рек и на перекрёстках дорог, давать торговому люду тёплый ночлег и вкусный отдых – из всех этих потребностей вырастали новые города, становились на ноги крепкие русские княжества. В каждом из них со временем древние, ещё не разделённые друг от друга общерусские меры счёта длин, объёмов, веса обретали особую стать, местные имена. Бочки и кадки (кади), кули и короба, корзины и рогожи, связки и пучки, верёвки и выпряжки (расстояние от места отправления до места остановки) уступали место такому разнообразию мерил, что, наверное, все и в многотомном собрании не перечислить.

Нет, древние натуральные единицы счёта не исчезли совсем, они до сих пор «работают». На любом сельском рынке, городском базаре, на всяком бойком ярмарочном месте, где торгуют с рук, с лотка, с машины, и по сей день можно купить пучок зелени, мешок кочанной капусты, ведро картошки, моток пеньки или лукошко душистых лесных ягод. Но как ушли они – свидетели старины глубокой – на периферию товарно-денежного оборота, так до сих пор там и пребывают.

Безудержную вольницу местных мер счёта, чрезвычайно расплодившихся под влиянием приоритетных экономических связей одних удельных княжеств с Византией, других – с немецкой Ганзой, третьих – с Золотой и Белой Ордой, в конце концов остановило единое, централизованное государство. Как только вокруг Москвы стали объединяться русские княжества, стали формироваться и единые общерусские меры, сложившиеся при Петре Великом в стройную систему.

Да, это правда, многие из её составных частей ведут свою родословную от иноземных прародителей. Но в том-то и особенность русской философии жизни, что кто бы ни пришёл на землю русскую с добром, с желанием честно жить и трудиться, того Русь примет по-матерински, уравняет в правах, узаконит, заботливо сбережёт. Русский счёт – красноречивое тому подтверждение.

Женщина протягивает на ладонях неопаляющий шар, тепло своей души, сгусток света...

"...Как это чудесно - быть нужным людям и чувствовать свет в своих ладонях".


Я тебе протягиваю чувство. Пусть оно, увы, несовершенно,
Ты мои протянутые руки не отвергни в гордости обиды.
Хоть его высокое искусство достижимо только для блаженных.
Но возьми скорее на поруки, за меня тебе не будет стыдно.
Не побрезгуй и несовершенством, ведь оно светло, а значит светит,
Как умеет, белым чистым цветом искренней привязанности, честной.
Если нет, - отдай обратно в детство, чтобы наигравшиеся дети
Бросили. Разбившись на конфеты упадет к ногам гордыни пресной.
Я тебе протягиваю чувство...

М.К Чюрлёнис

Когда уже ни капли краски Земля не выжмет на холсты,
Когда цвета веков поблекнут и наших дней сойдут цветы,
Мы - без особых сожалений - пропустим Вечность или две,
Пока умелых Подмастерьев не кликнет Мастер к синеве.

И будут счастливы умельцы, рассевшись в креслах золотых,
Писать кометами портреты - в десяток лиг длиной - святых,
В натурщики Петра, и Павла, и Магдалину призовут,
И просидят не меньше эры, пока не кончат славный труд!

И только Мастер их похвалит, и только Мастер попрекнет -
Работников не ради славы, не ради денежных щедрот,
Но ради радости работы, но ради радости раскрыть,
Какой ты видишь эту Землю, - Ему, велевшему ей - быть!

Редьярд Киплинг

В нашей жизни, прекрасной, и странной,
и короткой, как росчерк пера,
над дымящейся свежею раной
призадуматься, право, пора.

Призадуматься и присмотреться,
поразмыслить, покуда живой,
что там кроется в сумерках сердца,
в самой черной его кладовой.

Пусть твердят, что дела твои плохи,
но пора научиться, пора
не вымаливать жалкие крохи
милосердия, правды, добра.

Но пред ликом суровой эпохи,
что по-своему тоже права,
не выжуливать жалкие крохи,
а творить,
засучив рукава.

Булат Окуджава.

Смерть приходит на равных
С жизнью. Трогает за плечо.
Левое, где черт, или правое,
Где Ангел. Это кажется — обречен,
А на самом деле вправе
Жить, чтобы потом горячо
Любимым, как сам любил,
Остаться (не важно, в каком обличье),
И короткое слово — "Был" —
Теряет время и условность кавычек.

Александр Шишкин

Группа выпускников престижного вуза, успешных, сделавших замечательную карьеру, пришли в гости к своему старому профессору. Во время визита разговор зашёл о работе: выпускники жаловались на многочисленные трудности и жизненные проблемы.

Предложив своим гостям кофе, профессор пошёл на кухню и вернулся с кофейником на подносе, уставленным самыми разными чашками: фарфоровыми, стеклянными, пластиковыми, хрустальными. Одни были простые, другие дорогие.

Когда выпускники разобрали чашки, профессор сказал:

— Обратите внимание, что все красивые чашки разобрали, тогда как простые и дешёвые остались. И хотя это нормально для вас — хотеть только лучшее для себя, но это и есть источник ваших проблем и стрессов. Поймите, что чашка сама по себе не делает кофе лучше. Чаще всего она просто дороже, но иногда даже скрывает то, что мы пьем. В действительности, всё, что вы хотели, был просто кофе, а не чашка. Но вы сознательно выбрали лучшие чашки, а затем разглядывали, кому какая чашка досталась.

А теперь подумайте: жизнь — это кофе, а работа, деньги, положение, общество — это чашки. Это всего лишь инструменты для поддержания и содержания Жизни. То, какую чашку мы имеем, не определяет и не меняет качества нашей Жизни. Иногда, концентрируясь только на чашке, мы забываем насладиться вкусом самого кофе.

Наиболее счастливые люди — это не те, которые имеют всё лучшее, но те, которые извлекают всё лучшее из того, что имеют.

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,

А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту “отредактировать”, что ли!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца…
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

Эдуард Асадов

Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя.
Чего не заработал - не проси.
Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя
всего вершок - попробуй укуси.

Час утренний - делам, любви - вечерний,
раздумьям - осень, бодрости - зима...
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.

Булат Окуджава

Яблочный Спас — это Второй Спас — летний православный праздник в честь Спасителя Христа, его Преображения. В день Яблочного Спаса принято покупать яблоки и святить их в церкви, чтобы получить Божье благословение. Яблочный Второй Спас приходится на великий православный праздник Преображения Господня. В этот день 19 августа каждый год празднуется чудесное Преображение Иисуса Христа перед лицом его изумленных учеников-апостолов Иакова, Иоанна и Петра.

Когда они все четверо взошли на гору Фавор, ученики Христа заснули. А когда проснулись, увидели, что лицо Христа просияло чудным светом и поняли, что Он — настоящий Бог, а не просто пророк, как они думали. Но Христос на горе Фавор в Галилее во время своего чудесного Преображения был не один — рядом с ним стояли два христианских пророка — пророк Моисей и пророк Илья. А также незримо присутствовал Бог-Отец и Бог Дух Святой. Смысл православного праздника Преображения Господня заключается в том, что никогда никому не поздно измениться и полностью преобразить свою жизнь.

Стремится от созвездья Волопаса
Метеоритный рой к моей Земле…
…Веселый запах Яблочного спаса
Витает нынче на любом столе.

Антоновка, кальвиль и семеринка,
И в срок налился солнечный налив.
Мы кланяемся Яблоку смиренно,
Тем сохранив языческий наив.

А в небе августовском густо-густо
Разлита фиолетовая тушь…
Земля ведь тоже Яблоко.
И грустно
Блужданье наших межпланетных душ.

И звезды, словно спелые ранеты,
Всё падают - какая благодать!
Пока летят короткой вспышкой света, -
Успеешь ли желанье загадать?

Желания…
Их мало мне, все мало!
Не обуздать их, видно, никогда.
С упругим стуком яблоко упало, -
А я подумал, что опять звезда…

Л. Куклин

Благовонная ночь, благодатная ночь,
Раздраженье недужной души!
Всё бы слушал тебя - и молчать мне невмочь
В говорящей так ясно тиши.

Широко раскидалась лазурная высь,
И огни золотые горят;
Эти звезды кругом точно все собрались,
Не мигая, смотреть в этот сад.

А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей
И в лицо прямо смотрит, - он жгуч;
В недалекой тени непроглядных ветвей
И сверкает, и плещется ключ.

И меняется звуков отдельный удар;
Так ласкательно шепчут струи,
Словно робкие струны воркуют гитар,
Напевая призывы любви.

Словно всё и горит и звенит заодно,
Чтоб мечте невозможной помочь;
Словно, дрогнув слегка, распахнется окно
Поглядеть в серебристую ночь.

Афанасий Фет

День бледнеет утомленный,
И бледнеет робкий вечер:
Длится миг смущенной встречи,
Длится миг разлуки томной...
В озаренье светлотенном
Фиолетового неба
Сходит, ясен, отблеск лунный,
И ясней мерцает Веспер,
И всё ближе даль синеет...

Гаснут краски, молкнут звуки...
Полугрустен, полусветел,
Мир почил в усталом сердце,
И почило безучастье...
С золотистой лунной лаской
Сходят робкие виденья
Милых дней... с улыбкой бледной.
Влажными глядят очами,
Легкокрылые... и меркнут.

Меркнут краски, молкнут звуки...
Но, как дальний город шумный,
Всё звучит в усталом сердце,
Однозвучно-тихо ропщет
День прожитый, день далекий...
Усыпляют, будят звуки
И вливают в сердце горечь
Полусознанной разлуки -
И дрожит, и дремлет сердце...

Вячеслав Иванов