Сейчас хорошо бы возвратиться к изначальной наготе. Ну ... хотябы для того, чтобы вновь обрести человеческий облик. Или просто разориться и смириться с разорением...

 

Возможно это спасет нас от абсолюта и вновь приведет к преданным ранее ценностям и пустякам. И вообще, стоит задуматься, какой из разновидностей террора надо воспользоваться для того, чтобы успокоить этот мир, наиболее прекрасный изо всех известных мне вероятных миров, потому что в нем никто не знает, что делать с любовью, которая осталась без хозяина. 

 

Можно, конечно, заняться благотворительностью: продолжая тревожить ваши сны, питая ваши кошмары - поскольку, мы уверены, всякий кошмар - это начало метафизического пробуждения. Мы посредством наших ночных чудищ занимаемся чтением своего опыта в душе. Можно признаться, что одним из моих переживаний, одним из моих кошмаров (из-за которых мы, может быть, и стали заниматься философией) было именно это переживание - совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что действительно есть по истине, а что существует только по мнению.

 

Нам тоже часто возражают: все что мы делаем по жизни - это только слова, слова, слова. Мы же считаем, что возможно мы просто опережаем события. Ведь даты календаря не имеют никакого значения. Первые христиане, сидя в своих катакомбах, ждали конца света с минуту на минуту. Ну что же. Возможно они ошиблись на несколько тысячелетий. Возможно, симулируя работу, мы тоже ошибаемся на несколько порядков.

 

Зато я могу громко сказать вместе с Аль Фараби, пока мне не заткнули рот свободы, равенства и братства палачи, что "меня охватило ощущение тени". И грядущее, которому мы не можем завещать ничего кроме говна и отбросов, уже заполнило программы наших ночей и просто отложило свою месть, не отказавшись от нее ни в мыслях ни в реальности.

 

Как сказал один философ, которого вы пока не знаете: когда угрожающее встречает чертами жуткого и вместе с тем имеет еще черту встречности пугающего - внезапность, там страх становится ужасом.