БЕРГМАН, ИНГРИД (Bergman, Ingrid) (1915–1982), американская актриса шведского происхождения. Традиционному образу звезды Голливуда она впервые противопоставила располагающую своей естественностью внешность и непринужденную манеру игры. Среди наиболее запомнившихся ее работ выделяется фильм Касабланка (Casablanca, 1943), где ее партнером был Х.Богарт.

Родилась 29 августа 1915 в Стокгольме. Окончила школу при Королевском драматическом театре в 1933; дебют в кино состоялся в 1934. Сыграв в шведском фильме-мелодраме Интермеццо (Intermezzo, 1936) молодую девушку, влюбившуюся в женатого мужчину, Бергман была приглашена в Голливуд в 1939 для участия в римейке этой картины. Фильм Интермеццо, история одной любви сделал ее кинозвездой. Кроме Касабланки, ее лучшими фильмами 1940-х годов были По ком звонит колокол (For whom the bell tolls, 1943), Колокола церкви св. Марии (The bells of St. Mary"s, 1946) и два удачных фильма А.Хичкока – Завороженный (Spellbound, 1945) и Дурная слава (Notorious, 1946). В 1944 Бергман получила своего первого «Оскара» за роль несчастной жены садиста в фильме Газовый свет (Gaslight).

В кино Бергман явила неповторимое сочетание ранимости, отзывчивости и духовной стойкости. При ее лучистой, здоровой красоте она была олицетворением самой женственности. В 1949 ее репутация у публики рухнула: будучи замужем за доктором П.Линдстромом, актриса завела роман с итальянским кинорежиссером Р.Росселлини. Это был конец ее карьеры в Голливуде, а фильмы, сделанные ею с Росселлини, подвергались бойкоту. В 1956 ярко сыгранная роль в фильме Анастасия (Anastasia) помогла ей восстановить свое положение, и она получила второго «Оскара». Третьего «Оскара» актриса удостоилась за роль второго плана в детективе Убийство в Восточном экспрессе (Murder on the Orient express, 1974). Последние работы Бергман стоят в ряду ее лучших ролей: немолодой пианистки в фильме Ингмара Бергмана Осенняя соната (Höstsonata, 1978) и премьер-министра Израиля Голды Меир в телефильме Женщина по имени Голда (1982). Умерла Ингрид Бергман в Лондоне 9 августа 1982.

http://www.krugosvet.ru

Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.

Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.

Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.

За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.

Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава,-
Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад...
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.

Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?

Царское Село

28 августа 1916 года
родился известный американский
фотограф Льюис Фаурер


Льюис Фаурер (Louis Faurer, 1916-2001) родился и вырос в Филадельфии в семье польских эмигрантов. В 1930-х годах он увлекся фотографией и вскоре переехал в Нью-Йорк, где устроился фотографом в знаменитый журнал «Harper's Bazaar». В конце 1940-х он вместе с Робертом Франком учился у художественного директора журнала Алексея Бродовича — видимо самого известного в США специалиста в области дизайна, рекламы и фэшн-фотографии. Бродович учил своих студентов смотреть и видеть по-новому, убеждал их не нажимать на кнопку, если то, что они видят в видоискателе, кажется знакомым.

Работая на «Harper's Bazaar», а позднее и на другие журналы, Фаурер фотографировал мир рекламы и моды, однако излюбленным его жанром была съемка на городских улицах; особенно он любил фотографировать на площади Таймс-сквер расположенной в центральной части Манхеттена. Он был очарован атмосферой многолюдной площади; особенно он любил фотографировать ее в вечерние часы, когда зажигались фонари, неоновые рекламы и окна соседних зданий.

В конце 1940-х годов фотографии Льюиса Фаурера стали появляться на таких важных фотовыставках как «В фокусе и не в фокусе: обзор современной фотографии» в Музее современного искусства в Нью-Йорке. В 1955 году Эдвард Стейхен включил его фотографии в знаменитую экспозицию «Род человеческий». Первая персональная выставка Фаурера состоялась в 1959 году.

В 1950-е и 1960-е годы Льюис Фаурер продолжал фотографировать для журналов мод, некоторое время работал фотографом в Голливуде. В конце 1970-х он получил несколько крупных грантов (в том числе от фонда Guggenheim), которые позволили ему привести в порядок свои архивы негативов и отпечатков, а также продолжить фотографировать. В начале 1980-х он принял участие в нескольких важных фотовыставках.

В 1984 году Льюис Фаурер попал в автомобильную катастрофу и, хотя он умер только в 2001 году, никогда полностью не оправился; во всяком случае, его карьера фотографа на этом закончилась.

http://www.photoisland.net

28 августа 1850 г. 159 лет назад

В немецком городе Веймаре состоялась премьера оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин»


В основу сюжета оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин» положена народная легенда о прекрасном рыцаре, приплывающем к людям неведомо откуда, в ладье, запряженной лебедем, чтобы избавить от смертельной опасности всеми покинутую и преследуемую девушку. Герой спасает ее от врагов и берет в жены. Много лет живут они счастливо, но неожиданно возвращается лебедь, и незнакомец исчезает так же таинственно, как и появился.

Нередко в этих легендах появлялся и образ Святого Грааля – чаши, в которую некогда была собрана кровь Господа Иисуса Христа. Неведомый пришелец становился сыном рыцаря Парсифаля – хранителя Грааля. Иногда события легенды относились к поре царствования германского короля Генриха I Птицелова (919–936).

Со сказанием о Лоэнгрине Вагнер познакомился в 1841 году, но лишь в 1845 году он набросал эскиз поэтического текста либретто, а еще год спустя начал писать музыку.

В 1847-м автор закончил клавир оперы, а в марте 1848 года – партитуру. Запланированная премьера в Дрездене не состоялась из-за начала революции в Германии, в которой автор «Лоэнгрина» принял активнейшее участие. После поражения революции опасавшемуся ареста композитору пришлось эмигрировать.

По словам самого Вагнера, христианские мотивы легенды о Лоэнгрине ему были чужды. Трагическое одиночество рыцаря напоминало композитору его собственную судьбу – художника, несущего людям высокие идеалы правды и красоты, но встречающего непонимание, зависть и злобу.

Первая постановка «Лоэнгрина» была осуществлена благодаря усилиям Ференца Листа и под его управлением 28 августа 1850 года в Веймаре. Но сам Вагнер увидел свою оперу на сцене лишь через одиннадцать лет после премьеры

www.calend.ru

Закрывая глаза, я целую тебя,-
Бестелесен и тих поцелуй.
Ты глядишь и молчишь, не губя, не любя,
В колыханьи тумана и струй.

Я плыву на ладье,- и луна надо мной
Подымает печальный свой лик;
Я плыву по реке,- и поник над рекой
Опечаленный чем-то тростник.

Ты неслышно сидишь, ты не двинешь рукой,-
И во мгле, и в сиянии даль.
И не знаю я, долго ли быть мне с тобой,
И когда ты мне молвишь: "Причаль".

Этот призрачный лес на крутом берегу,
И поля, и улыбка твоя -
Бестелесное всё. Я забыть не могу
Бесконечной тоски бытия.

Поняв механику миров
И механичность жизни дольной.
В чертогах пышных городов
Мы жили общиной довольной,

И не боялись мы Суда,
И только перед милым прахом
Вдруг зажигались иногда
Стыдом и острым страхом.

Возник один безумец там,
И, может быть, уже последний.
Он повторил с улыбкой нам
Минувших лет смешные бредни.

Не понимая, почему
В его устах цветут улыбки,
Мы не поверили ему.
К чему нам ветхие ошибки!

На берег моря он бежал,
Где волны бились и стонали,
И в гимны звучные слагал
Слова надежды и печали.

Так полюбил он мглу ночей
И тихо плещущие реки,
Что мест искал, где нет людей,
Где даже не было б аптеки.

И, умирая, он глядел
В небесный многозвездный купол,
Людей не звал, и не хотел,
Чтоб медик пульс его пощупал.

27 августа 1890 года
родился талантливый американский
художник и фотограф Ман Рей



Ман Рей (Man Ray, 1890-1976) родился Филадельфии в еврейской семье эмигрантов из России. В 1908 году после окончания школы решил стать художником. Был кубистом, дадаистом, сюрреалистом.… В 1915 году купил фотоаппарат, главным образом затем, чтобы фотографировать свои работы — и стал одним из самых знаменитых фотографов всех времен и народов.

После переезда в Париж в 1921 году Ман Рей успешно участвовал в выставках дадаистов, но коммерческим успехом его работы не пользовались. А вот его эксперименты в области фотографии оказались способны не только прокормить его, но и дать ему известную финансовую независимость. При этом он всю жизнь считал фотографию низшей формой искусства. Когда Вторая мировая война заставила его вернуться в Америку для него было тяжким ударом узнать, что его знают только как фотографа. Вероятно от обиды Ман Рей совсем забросил фотографию. Он писал картины и даже умудрялся продавать их — но большой популярностью они не пользовались.

В 1951 году Ман Рей вернулся в Париж, где в течение четверти века продолжал заниматься живописью и скульптурой. Между тем его репутация как фотографа продолжала расти, несмотря на то, что он почти не брал в руки фотоаппарат. Его выставки проходили в Париже, Лос-Анджелесе, Роттердаме, Нью-Йорке...

Ман Рей умер в 1976 году в своей студии в Париже. Эпитафия его могиле гласит: «Беспристрастный, но не равнодушный».

***

Ман Рей об искусстве и фотографии:

•… я натолкнулся на способ делать фотографии без аппарата: такие фотографии я называл «рейографами». Под негативами, среди уже экспонированных листов, оказался один чистый, неэкспонированный. Сначала я экспонировал на свету несколько листов, которые все вместе проявлял позже. Несколько минут я тщетно ждал проявления изображения. Сожалея, что зря испортил бумагу, я машинально положил в ванночку на мокрую бумагу стеклянную воронку, мензурку и термометр. Зажег свет: изображение возникло у меня на глазах. Но это были не простые очертания предметов: они были деформированы и преломлены более или менее соприкоснувшимися с бумагой стеклянными предметами, а непосредственно экспонированная на свету часть рельефно выступала на черном фоне.

•Всегда будут люди, которые смотрят только на технику исполнения — главный их вопрос «как», в то время как других, более любознательных, интересует «почему». Лично для меня вдохновляющая идея всегда значила больше чем другая информация.

•Я рисую то, что невозможно сфотографировать, что идет от воображения или фантазий.

•Я фотографирую вещи которые мне не интересно рисовать: вещи, которые уже существуют.

•Создавать это божественный удел, копировать — человеческий.

http://photoisland.net

26 августа 1930 года
родился талантливый израильский
фотограф Миша Бар-Эм


Миша Бар-Эм (Micha Bar-Am) родился в Берлине в 1930 году и эмигрировал в Палестину вместе с родителями, когда ему было 6 лет. Активно боролся за создание Израильского государства, а в 1948 году во время Войны за Независимость служил в элитном подразделении израильской армии. Бар-Эм начал фотографировать еще подростком, но серьезно занялся фотографией в начале 1950-х.

В 1957 году Миша Бар-Эм стал фоторепортером израильского военного журнала. С тех пор его фотоаппарат постоянно следил за боевыми действиями израильской армии. Он документировал события на фронтах Шестидневной войны, войны за Суэцкий канал, войны в Ливане 1982 года.… Дважды — в 1959 и 1960 годах — за проявленное мужество он получил премию имени Роберта Капы — высшую награду военного фотожурналиста. В 1968 году он присоединился к знаменитому агентству фотожурналистов «Магнум».

Миша Бар-Эм называл Израиль своей «пожизненной командировкой». Его фотографии — это своеобразный визуальный рассказ о жизни в Израиле, о войне, о людях. Его работы военного времени, как правило, не содержат сцен кровопролития, они очень далеки от какого бы то не было «натурализма». Вместо этого фотограф старается запечатлеть «следы войны» на судьбе своей страны и ее жителей. И в этом ему практически нет равных: Миша Бар-Эм не только один из самых известных в мире фоторепортеров, он еще и необычайно талантливый фотохудожник. Его фотографии печатают многие журналы по всему миру, он принимает участие в выставках, издает книги — и, конечно, продолжает фотографировать.

http://www.photoisland.net

Ты жил один! Друзей ты не искал
И не искал единоверцев.
Ты острый нож безжалостно вонзал
В открытое для счастья сердце.

«Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..»
«Зачем? Средь бурного ненастья
Мы, всё равно, не можем сохранить
Неумирающего счастья!»

Я озарен осеннею улыбкой —
Она милей, чем яркий смех небес.
Из-за толпы бесформенной и зыбкой
Мелькает луч,— и вдруг опять исчез.

Плачь, осень, плачь,— твои отрадны слезы!
Дрожащий лес, рыданья к небу шли!
Реви, о буря, все свои угрозы,
Чтоб истощить их на груди земли!

Владычица земли, небес и моря!
Ты мне слышна сквозь этот мрачный стон,
И вот твой взор, с враждебной мглою споря,
Вдруг озарил прозревший небосклон.

25 августа 2000 года
умер талантливый российский фотограф
Валерий Альбертович Генде-Роте



Валерий Альбертович Генде-Роте (1926-2000) — классик советской и российской фотографии, один из наиболее талантливых фотографов и фотожурналистов страны. Почти полвека его фотографии знакомили миллионы советских и зарубежных читателей с волнующими фактами отечественной истории. Его работы неоднократно принимали участие в российских и зарубежных фотовыставках и принесли своему автору около 50 престижных дипломов и премий.

***

Валерий Альбертович Генде-Роте о фотографии:


Несколько лет назад мы с американским режиссером Милошем Форманом разговаривали о фотографии, ее общественном значении. И он сказал тогда, что огромную роль в развитии пацифистских, антивоенных настроений в американском обществе во время вьетнамской войны сыграли как раз средства визуальные: кинохроника, телевидение и особенно документальные фотографии. Такие, скажем, как известные всему миру кадры: расстрел вьетнамского патриота, или полыхающие соломенные хижины, или люди, обожженные напалмом, и, что особенно сильно потрясло американцев, они увидели, как их мальчики плачут на войне. «Если бы, — сказал тогда Форман, — советские средства массовой информации печатали правдивые фотоматериалы о вашей афганской войне, то война бы эта давно бы кончилась». А разговор наш происходил задолго до февраля 1989 года.

Во всем мире репортер лезет в самое пекло — такой снимок обязательно оценят. Наши сидят и ждут указаний. Исключения из этого правила можно по пальцам пересчитать. Да и материальное стимулирование на нуле. Знаете, сколько сейчас платят за снимок в газете? От пяти до пятнадцати рублей (В ценах 1990 года — А.В.). Можно это хоть как-то соотнести с затратами?

Меня довольно часто спрашивают, считаю ли я фотографию искусством. Честно говоря, в теоретическом плане это меня совершенно не волнует. Но если говорить о практике... Сейчас почти каждая теоретическая статья о фотографии, каждое «ученое» выступление с трибуны начинается словами: «Сегодня уже не надо доказывать, что фотография — это искусство». Потом, как правило, следуют «доказательства»... Уже только из этого «методом от противного» можно сделать вывод, что фотография — это не искусство.

Каждый, кто держит в руках камеру, имеет в своем арсенале определенный набор фотографических приемов (я бы не побоялся сказать — штампов), необходимых ему для работы. Открытия в нашей профессии бывают чрезвычайно редко. С ростом мастерства число этих самых «приемов» медленно увеличивается. Так вот лучшим будет считаться тот фотограф, который имеет в своем запасе большее количество «штампов» и более умело оперирует ими.
— А как же творчество? — спросите вы меня.
— Это творчеством и называется, — отвечу я вам.

Каждая книга, каждая инструкция по фотографии считала своей первейшей обязанностью донести до читателя и закрепить в его голове следующий классический постулат: «Солнце при съемке должно быть сзади, чуть сбоку от аппарата» (сейчас, правда, таких категорических слов в учебных пособиях нет, как нет и самих пособий).
Это утверждение чрезвычайно плохо согласовывалось с действительностью, в действительности все выглядело иначе. Каждому, и мне в том числе, были знакомы световые эффекты закатов, туманов, моросящих дождей, сумеречных улиц, яркие контуры предметов, обрисованные встречным светом и т.д. и т.п. Вспомните художников: одна «Березовая роща» А. Куинджи дает столько аргументов, что от «постулата» ничего не остается.
(Генде-Роте писал это в 1978 году – сейчас, слава богу, пособий хватает, но во всем остальном его слова вполне современны — А.В.).


http://www.photoisland.net

В полночный час я встану и взгляну
На бледную высокую луну,
И на залив под нею, и на горы,
Мерцающие снегом вдалеке...
Внизу вода чуть блещет на песке,
А дальше муть, свинцовые просторы,
Холодный и туманный океан...

Познал я, как ничтожно и не ново
Пустое человеческое слово,
Познал надежд и радостей обман,
Тщету любви и терпкую разлуку
С последними, немногими, кто мил,
Кто близостью своею облегчил
Ненужную для мира боль и муку,
И эти одинокие часы
Безмолвного полуночного бденья,
Презрения к земле и отчужденья
От всей земной бессмысленной красы.

24 августа 1995 года
умер знаменитый американский
фотограф Альфред Эйзенштедт


Альфред Эйзенштедт (Alfred Eisenstaedt, 1898-1995) — один из самых знаменитых и талантливых фотожурналистов XX века. Самая известная его фотография — «Безоговорочная капитуляция», которую фотограф сделал 14 августа 1945 года, но это далеко не единственная его работа, не самая любимая и, по всей вероятности, не самая лучшая.

Эйзенштедт стал фотожурналистом в Германии в конце 1920-х годов. Он быстро приобрел известность, его репортажи печатались во многих европейских журналах. С самого начала своей карьеры он старался сочетать в своей работе репортажность и художественность. «Я начал как пикториалист», — вспоминал он, — «Я и сейчас стараюсь делать красивые фотографии».

В 1935 году молодой фотограф переехал в Америку, а в апреле 1936 поступил работать в новый журнал «Life», которому вскоре было суждено стать самым популярным иллюстрированным изданием в США. Эйзенштедт проработал в журнале почти шестьдесят лет: «Он говорил мне, что если не пойдет на работу, то умрет», — вспоминал знаменитый режиссер и фотограф Гордон Паркс, проработавший вместе с Эйзенштедтом более 20 лет.

***

Альфред Эйзенштедт о фотографии:

•Мне не нужны ассистенты. Даже я сам уже лишний, хватило бы одной камеры.

•Я всегда появлялся как друг. Если кто-нибудь не хотел фотографироваться, я не фотографировал.

•Мы живем в мире, состоящем из последовательности скоротечных моментов, и каждый из них может нести в себе нечто значительное. Когда такое мгновение приходит, я действую инстинктивно. Между глазом и пальцем проходит как бы электронный импульс. Но даже это слишком долго. Я мечтаю о времени, когда не нужно будет тратить время на шаг между мозгом и пальцем нажимающим на кнопку. И я смогу фотографировать, просто мигнув глазом. Вот тогда я и стану настоящим фотографом.

•Чем проще — тем лучше.

•Никогда не строй из себя босса. Важнее поладить с людьми, чем получить хорошую фотографию.

•Когда у меня в руках камера — я ничего не боюсь.

•Я должен быть дипломатом не меньше чем фотографом.

•Каждый профессионал должен оставаться любителем в сердце.

http://www.photoisland.net

...все в себе вмещает человек
который любит мир и верит в Бога.
Н. Гумилев

...я заблудился навеки...
в слепых переходах пространств и времен.
Н. Гумилев

Гордо и ясно ты умер, умер, как Муза учила.
Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящем
медном Петре и о диких ветрах африканских — Пушкин.
В. Набоков

Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный.
Н. Гумилев


Николай Степанович Гумилев




Николай Степанович Гумилев родился в Кронштадте 3 (15) апреля 1886 года. Отец его, Степан Яковлевич служил врачом в военном флоте. Мать, Анна Ивановна, урожденная Львова, была из старинного дворянского рода. Детские годы Гумилев провел в Царском Селе, потом вместе с родителями жил некоторое время в Тифлисе (именно там в 1902 году появилось в печати его первое стихотворение). В 1903 году семья Гумилевых вернулась в Царское Село и поэт поступил в гимназию, директором которой был И.Ф. Анненский. Учился Гумилев неважно, в седьмом классе пробыл два года, но в 1906 году гимназию все же закончил и уехал в Париж. К этому времени он был уже автором книги «Путь конквистадоров» (1905), изданной небольшим тиражом на собственные средства, но замеченной не только знакомыми автора, но и одним из законодателей русского символизма В. Брюсовым.

В Париже Гумилев слушал лекции в Сорбонне, издавал журнал «Сириус», посещал художественные выставки, знакомился с французскими и русскими писателями, художниками, состоял в переписке с Брюсовым, которому отправлял свои стихи, статьи, рассказы, часть которых публиковалась в крупнейшем символистском журнале «Весы». В этот период молодой Гумилев переписке с Брюсовым придавал огромное значение. Будучи оторванным от России и не имея других знакомых, могущих сравниться авторитетом с Брюсовым среди литературных кругов России, именно у Брюсова Гумилев учился поэтическому ремеслу и ему отдавал на суд свои стихи.

В январе 1908 года вышла вторая книга Гумилева «Романтические цветы».

В эти годы Николай Гумилев дважды побывал в Африке. Первое путешествие, короткое, было летом 1907 года, второе, осенью 1908-го.

К тому времени он уже покинул Париж, поселился в Царском Селе и был зачислен в Петербургский университет (учился на юридическом факультете, потом на историко-филологическом, но курса не окончил). С 1908 года Николай Гумилев постепенно входит в петербургскую литературную жизнь. За сравнительно короткий срок круг знакомств Гумилева значительно расширился, среди его знакомых появилось много деятелей культуры и искусства: граф В. А. Комаровский, С. К. Маковский, Г. И. Чулков, В. А. Пяст. Он знакомится с А. Ремизовым, М. Волошиным и другими писателями, регулярно видится с Анненским. Несколько позже его познакомили с представителями артистической богемы, и в частности с В.Э. Мейерхольдом. Наиболее близкие отношения у Гумилева в это время сложились с С.А. Ауслендером и М.А. Кузминым. Ауслендер впервые ввел Гумилева в дом Вячеслава Иванова, в его знаменитую «башню». Гумилев продолжает печататься в «Весах» и других петербургских литературных изданиях, а с весны 1909 года принимает активное участие в подготовке к изданию журнала «Аполлон», где становится одним из основных сотрудников, ведя регулярный раздел «Письма о русской поэзии».

Начиная с 1909 года Николай Гумилев стал сближаться с окружением Вячеслава Иванова и принял участие в создании «Академии стиха».

К 1909 году относится роман Гумилева с поэтессой Е. Дмитриевой, приведший в итоге к дуэли Гумилева с М. Волошиным.

Осенью 1909 года Гумилев снова отправился в путешествие, на этот раз более продолжительное — через Константинополь, Каир, Порт-Саид он добрался до Джибути и Харрара, и в начале 1910 года вернулся в Россию. Весной этого же года в издательстве «Скорпион» вышел третий сборник стихов «Жемчуга» (автор собирался назвать его «Золотая магия»), сделавший Николая Гумилева известным поэтом и заслуживший почетные отзывы Брюсова и Вячеслава Иванова. Тогда же, 25 апреля 1910 года, он женился на А. Горенко, будущей поэтессе Анне Ахматовой. Лето после свадьбы они провели в Париже, а осенью Гумилев вновь отправился в Африку, пробыв там до марта 1911 года, на сей раз добравшись до Аддис-Абебы.

К 1911 – 1912 годам относится ряд важных событий в литературной биографии Гумилева. Осенью 1911 года он вместе с С. Городецким организовывает «Цех поэтов», в недрах которого зародилась программа нового литературного направления — акмеизма, продекларированная впервые в феврале 1912-го. Акмеистические тенденции творчества Николая Гумилева начали ощущаться уже в сборнике «Чужое небо», вышедшем в свет в начале 1912 года, но окончательно они утвердились в цикле итальянских стихов, написанных во время путешествия по этой стране весной 1912 года. В октябре того же года вышел в свет первый номер журнала «Гиперборей», в редакцию которого вошел Гумилев. К этому времени размежевание Гумилева с символизмом вполне определилось и окончательно было закреплено статьей «Наследие символизма и акмеизм», опубликованной в первом номере «Аполлона» за 1913 год. Вскоре после этого, в апреле 1913-го, он отправляется в последнее свое путешествие по Африке под эгидой Академии наук, наиболее продолжительное и насыщенное.

1914 год внес решительные изменения в судьбу поэта. Несмотря на имеющееся освобождение от воинской службы, Гумилев в первые же дни войны уходит на фронт добровольцем, зачислившись вольноопределяющимся в лейб-гвардии уланский полк. К концу 1915 года он был уже награжден двумя Георгиевскими крестами (3-й и 4-й степеней). В марте 1916 года он произведен в прапорщики и переведен в 5-й гусарский Александрийский полк. В мае 1917 года Гумилева отправляют в командировку на Салоникский фронт, однако туда он не попадает, оставленный в Париже. Там Гумилев влюбился в юную красавицу, полурусскую-полуфранцуженку, Елену Карловну Дюбуше, которой поэт посвятил цикл стихотворений, вошедший в посмертный сборник «К Синей звезде», вышедший в 1923 году. В январе 1918 года, после расформирования управления военного комиссара, к которому он был приписан, Николай Гумилев отправился в Лондон и оттуда в апреле 1918-го вернулся в Россию. В годы войны он не прекращал литературной работы: был издан сборник «Колчан» (1916), написаны две пьесы, цикл очерков «Записки кавалериста», который печатался в газете «Биржевые ведомости», подготовлен к печати сборник стихов «Костер», опубликованный в 1918 году.

В 1918 – 1921 годы Гумилев был одной из наиболее заметных фигур в литературной жизни Петрограда. Он много печатается, работает в издательстве «Всемирная литература», читает лекции, руководит воссозданным «Цехом поэтов», а в 1921 году — Петроградским отделением Союза поэтов. Под руководством Гумилева работала переводческая студия, он был наставником молодых поэтов из студии «Звучащая раковина», редактировал многие переводы. Стихи этих лет напечатаны в сборниках «Шатер» и «Огненный столп», вышедшем в августе 1921-го.

3 августа 1921 года Николай Гумилев был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. 24 августа было издано постановление Петроградской Губчека о расстреле 61 человека за участие в так называемом «Таганцевском заговоре», среди приговоренных был и Гумилев. Точная дата его смерти неизвестна.

http://www.silverhotel.ru

ДЕНЬ

Еще раз умер, утром вновь воскрес;
Бред ночи отошел, забыт, отброшен.
Под серым сводом свисших вниз небес,
Меж тусклых стен, мир ярок и роскошен!

Вновь бросься в день, в целящий водоем.
Скользи в струях, глядись в стекле глубоком,
Чтоб иглы жизни тело жгли огнем,
Чтоб вихрь событий в уши пел потоком!

Хватай зубами каждый быстрый миг,
Его вбирай всей глубью дум, всей волей!
Все в пламя обрати: восторг, скорбь, вскрик,
Есть нега молний в жало жгучей боли!

Час рассеки на сотню тысяч миль,
Свой путь свершай от света к свету в безднах,
Весь неизмерный круг замкнув, не ты ль
Очнешься вновь, живым, в провалах звездных?

Борьбой насытясь, выпей яд любви.
Кинь в сушь сознаний факел дневной песни,
Победы блеск, стыд смеха изживи,—
Умри во мгле и с солнцем вновь воскресни!

23 августа 1913 г. 96 лет назад

В Копенгагене открыт памятник Русалочке


Бронзовая скульптура андерсеновской Русалочки была создана датским скульптором Эдвардом Эриксеном по заказу крупного пивовара и мецената Карла Якобсена. Моделью для Русалочки послужила жена скульптора Эллен Прайс – балерина Королевского театра оперы и балета. В 1913 году Карл Якобсен подарил скульптуру городу, и с тех пор Русалочка стала символом датской столицы.

В 1964 году произошла трагедия – неизвестные хулиганы обезглавили Русалочку. Преступников так и не удалось найти. Благодаря тому, что сохранилась старая гипсовая форма статуи, удалось отлить новую голову.

Ночью памятник стал освещаться лучами прожекторов. Первое время возле него дежурил полицейский пост, затем его сняли. Однако летом 1964 года с Русалочкой снова приключилась беда: ей отпилили правую руку. На этот раз преступники сами явились в полицию. Ими оказались два подвыпивших парня. Полиция обошлась с хулиганами довольно мягко. Их наказали лишь за «порчу коммунального имущества».

Русалочку опять починили, и она заняла свое место на сером гранитном валуне в гавани, неподалеку от пассажирского причала и набережной Лангелини.

В 2003 году, в день 90-го юбилея Русалочки, в Копенгагене состоялся грандиозный праздник, в котором участвовали королевский балет Дании, оркестр, салют и 90 живых «русалок», которые плавали в воде позади статуи.

www.calend.ru

23 августа 1908 года
родился знаменитый американский
фотограф Джон Своуп



В 1936 году, когда молодой американский фотожурналист Джон Своуп (John Swope, 1908-1979) начал работать в Голливуде там господствовали такие фотографы как Джордж Харрел, создавшие идеализированный образ «фабрики грез». Своуп, стиль которого сложился под влиянием Льюиса Хайна, Маргарет Бурк-Уайт, Доротеи Ланг и Уолкера Эванса, был абсолютно другим. Он осмелился принести в это царство звезд и гламура … Лейку. Даже не все репортеры в то время перешли на узкоформатные камеры, а уж принести такое в Голливуд было просто неслыханно! Да и методы его работы были совсем из ряда вон выходящими: он снимал Голливуд как обычный город с его, может быть специфическими, но вполне понятными проблемами и заботами. Своуп фотографировал рабочие моменты съемок и изнеможенных артистов после их окончания, безработных выпускников театральных школ, мечтающих получить любую роль, ну и, конечно же, звезд, которые на его снимках на звезд совсем и непохожи. В 1939 году была издана первая книга фотографа «Камера над Голливудом» («Camera Over Hollywood»).

Во время войны Своуп вместе с американским писателем Джоном Стейнбеком работал над иллюстрированной книгой «Бомбы вниз» («Bombs Away», 1942). Осень 1945 года он провел в Японии, фотографируя освобождение военнопленных, разруху и голод в послевоенной стране. Фотографии, привезенные Своупом из Японии — может быть не самые знаменитые его работы, но, безусловно, это один из лучших фото-рассказов о первых днях жизни послевоенной Японии.

После войны Джон Своуп работал в знаменитом журнале «Life». Как и другие фотографы журнала, он много путешествовал, фотографировал в различных странах и континентах. Его работы неоднократно принимали участие в групповых и персональных фотовыставках.

http://www.photoisland.net

К. М. С.

Помнишь ли город тревожный,
Синюю дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Молча с тобою мы шли...
Шли мы - луна поднималась
Выше из темных оград,
Ложной дорога казалась -
Я не вернулся назад.
Наша любовь обманулась,
Или стезя увлекла -
Только во мне шевельнулась
Синяя города мгла...
Помнишь ли город тревожный,
Синюю дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Мы безрассудно пошли...

Нет! Еще любовный голод
Не раздвинул этих уст.
Нежен — оттого что молод,
Нежен — оттого что пуст.

Но увы! На этот детский
Рот — Шираза лепестки!—
Все людское людоедство
Точит зверские клыки.